Зейгарник

Блюма Вульфовна Зейгарник приобрела всемирную известность благодаря открытому ею феномену, названному в ее честь и вошедшему во все психологические энциклопедии, словари и учебники, а также благодаря выделению патопсихологии из разрозненной области знаний в особую ветвь науки со своей проблематикой, терминологией, предметом, методом, системой и областью практического применения.

Родилась 9 ноября 1900 г. В Литве, Пренай. После гимназии вышла замуж.

В 1921 уехала в Берлин, поступила на филологический факультет.

В 1924 год – посещение семинаров Курта Левина. Курт Левин занимался в то время психологией личности (движущих мотивов личности, поведения личности в ее среде, потребностей и квазипотребностей, их зависимости от социального окружения).

Одновременно занималась в психиатрической клинике у К. Гольдштейна, прослушала курс лекций Э. Шпрангера и курс лекций по эстетике М. Дессуара.

Увлечение гештальтпсихологией.

1925 г. После проведения ряда экспериментов обнаружила закономерность (известна в науке под именем «эффект Зейгарник»): незавершенные действия сохраняются в памяти человека намного лучше, чем действия завершенные. Выяснилось, что в случае нерешенности задачи вследствие какого-либо фактора (например, из-за нехватки времени) эта нерешенность вызывает определенный уровень эмоционального напряжения, который не получает своей разрядки в решении задачи и, в свою очередь, способствует сохранению этого неудовлетворительного действия в памяти. Зейгарник опытным путем вывела следующую закономерность: число запомнившихся нерешенных задач примерно вдвое превышает число запомнившихся решенных задач.

Более 160 научных работ были посвящены уточнению и интерпретации эффекта Зейгарник и свыше 30 тыс. человек были использованы в качестве испытуемых для проведения соответствующих экспериментальных исследований с целью доказать или опровергнуть существование этого феномена. Практически все направления и школы психологии, за исключением психоанализа, пытались так или иначе интерпретировать открытый Зейгарник эффект: поставить его на служение своим теориям либо опровергнуть его.

В 1927 г. окончила Берлинский университет, диплом посвящен открытому ею эффекту. Однако ее исследования были обнародованы Левином еще в 1926 г. в его докладе на VIII Международном психологическом конгрессе.

В 1931 г. вернулась в Россию. становится ближайшей помощницей Л.С. Выготского и работает в психоневрологической клинике Института экспериментальной медицины.

После смерти Выготского в 1934 г. Как и все его ученики подверглась гонениям.

В 1938 г. был арестован и погиб в застенках Лубянки муж Б.В. Зейгарник, и она осталась практически без поддержки с малолетним сыном. Во время Великой Отечественной войны эвакуировалась из Москвы, принимала активное участие в восстановлении психического здоровья тяжелораненых в нейрохирургическом госпитале на Урале.

Укрепляет свои контакты со многими крупнейшими психологами страны - А.Р. Лурией, А.Н. Леонтьевым, А.В. Запорожцем, С.Г. Геллерштейном, во время общения с которыми оформились ее представления о патопсихологии как особой отрасли психологии.

В послевоенный период возглавляет лабораторию психологии в Институте психиатрии, которая была создана при ее непосредственном участии.

Именно в этот период на стыке общей психологии и психиатрии была сформирована особая ветвь психологии - экспериментальная патопсихология.

Школа Б.В.Зейгарник. Клиническая реальность, на исследование которой направлены работы этой школы – нарушения психики при различных психических заболеваниях. Б.В.Зейгарник поставила перед собою задачу именно экспериментального исследования нарушений психической деятельности, а область знания, развитию которой она посвятила свою жизнь, называла экспериментальной патопсихологией. Расширение феноменологического поля патопсихологии.

Патопсихология – одна из первых пограничных дисциплин (психотерапия плюс психология: изучает расстройства психических процессов и состояний психологическими методами). Зейгарник разводит патопсихологию и психотерапию. Первостепенное значение теории. Основы психологической закономерности развития и функционирования психики при болезни те же, что и в норме, но реализуются в искаженной форме => изучение нарушений психики – инструмент познания психики нормального человека. Создала классификацию нарушений мышления при психических заболеваниях. Важное значение собственной активности больного в симптомообразовании. Патопсихологический синдромный анализ. Создание патопсихологического эксперимента.

Теоретические наблюдения и практический опыт были обобщены Зейгарник в следующих книгах: Нарушения мышления у психически больных (1959), Патология мышления (1962), Введение в психопатологию (1969), Основы патопсихологии (1973), Патопсихология (1976).

Зейгарник крайне скептически относилась к массовому использованию психотерапии.

По ее мнению, опосредствованная личность, т.е. личность, критически оценивающая себя, способная самостоятельно справиться с внутренними проблемами, не нуждается в психотерапии, поскольку развитая, гармоничная личность должна уметь самостоятельно отремонтировать свои внутренние неполадки. Людям незрелым, с несформированной системой психической саморегуляции, по мнению Зейгарник, нужны психотерапевты.

Умерла в 1985 г.

6. Школа Л. С. Выготского: главные идеи. Направления развития.

Основана на культурно-исторической теории Выготского. Человек обучается за счет культурного развития – овладения средствами, накопленными в процессе развития культуры. Это присвоение происходит путем превращения внешних средств во внутренние.

Школа Л.С.Выготского (1896-1934). Основатель неклассической культурно-исторической психологии. Объект изучения – сознание, требующего объективного изучения, а не субъективного, как в классической психологии (интроспекция). Психика – активная и пристрастная форма отражения субъектом мира, «орган отбора». Психологическая деятельность подобна внешней, но использует другие (психологические) орудия – знак системы. Психическое развитие: натуральное плюс культурное (ВПФ социальны по происхождению). Важнейший принцип психологии – принцип историзма. Гипотеза об интериоризации как механизме социализации человека. Понятие ведущей деятельности (разная на разных этапах развития ребенка). Школа культурно-исторической психологии – единство разнообразия (так как в ней много разных направлений, «школа в школе»).

Лев Семенович Выготский: трагедия и триумф

(1896 — 1934)

Окончив гимназию в провинциальном белорусском городке Гомеле и получив золотую медаль, юноша Выготский решил поступать в Московский университет.

Лев Семенович поступил на юридический факультет. Он закончил его в год великого переворота, в 1917 г., после чего вернулся в родной Гомель.

Наряду с государственным университетом он посещал занятия в учебном заведении особого типа, созданном на средства либерального деятеля народного образования А.Л.Шанявского.

Это был народный университет, без всяких прав и дипломов, без зачетов и экзаменов, без обязательных курсов и посещений, где мог обучаться всякий желающий.

В университете Шанявского Выготский сблизился с либерально настроенной молодежью, а его ментором стал известный критик Ю.Айхенвальд. Увлечение литературной критикой отличало эти университетские годы, и Выготский не без влияния Айхенвальда сближается со сторонниками импрессионистского искусства, как направления, трактовавшего «игру и цветение духа».

Начало пути Выготского в эстетике падает на предреволюционные годы. Его интересы имели резко выраженную гуманитарную направленность. Любимые поэты — Пушкин и Блок, в творчестве которых его захватывали не светлые, лирические, а трагические мотивы.

В эти же студенческие годы у него пробуждается интерес к психологии. Первые книги из этой области, о которых мы с достоверностью знаем, что они были им прочитаны, — это известный трактат А.А.Потебни «Мысль и язык» и книга У. Джемса «Многообразие религиозного опыта». Сам Выготский в официальной справке о своей научно-исследовательской работе записал: «Начал заниматься исследовательской работой в 1917 г., по окончании университета. Организовал психологический кабинет при педтехникуме, где вел исследования».

Очевидно, что это относилось к гомельскому периоду (1917 — 1923). Это были годы коренной ломки прежней социальной системы, годы преображения всей былой духовной атмосферы. Работая вне главных психологических центров Петрограда и Москвы, Выготский глубоко приобщился к происходившим в столицах процессам, вынашивая собственный подход к проблемам, которые находились в центре дискуссий стремительно обновлявшегося в стране научного общества. Он становится одним из активных участников строительства новой советской школы, остро осознающим потребность в том, чтобы самому активно участвовать в просвещении народа, в воспитании строителей нового общества.

В Гомеле им были написаны две большие рукописи, вскоре привезенные в Москву, — «Педагогическая психология» (вышедшая из печати) и «Психология искусства», запрещенная как диссертация, но опубликованная через много лет, а до того ходившая в списках и пользовавшаяся популярностью среди деятелей искусства. Оба произведения дают основания оценить Выготского как зрелого самостоятельного мыслителя, высоко эрудированного и ищущего новые пути разработки научной психологии в той исторической ситуации, когда Запад захвачен острым кризисом, а в России идеологическое руководство страны требовало внедрить в науки принципы марксизма.

В России в предреволюционный период в научном изучении психики парадоксальная ситуация. С одной стороны, возникли психологические центры (главный из них — Психологический институт при Московском университете), где доминировала отживавшая свой век психология сознания, которая строилась на субъективном методе. С другой стороны, руками русских физиологов была создана наука о поведении, опиравшаяся на объективный метод. Ее исследовательские программы (авторами которых являлись И.П.Павлов и В.М.Бехтерев) позволили изучить закономерность механизм поведения исходя из тех же принципов, которым следуют все естественные науки. Концепция сознания оценивалась как идеалистическая. Концепция поведения (основанная на условных рефлексах)— как материалистическая. С победой революции, когда государственно-партийные органы потребовали повсеместно истребить идеализм, эти два направления оказались в неравном положении. Рефлексология получала всемерную государственную поддержку, тогда как со сторонниками воззрений, считавшимися чуждыми материализму, расправлялись с помощью различных репрессивных мер. В этой атмосфере Выготский занял своеобразную позицию. Он обвинил повсеместно торжествовавших свою победу рефлексологов в дуализме. Его первоначальный план сводился к тому, чтобы объединить знание о поведении как системе рефлексов с зависимостью этого поведения, когда речь идет о человеке, от сознания, воплощенного в речевых реакциях. Эту идею он положил в основу своего первого программного доклада, с которым выступил в январе 1924 г. в Петрограде на съезде исследователей поведения.

Речь докладчика, «просвещенца» из Гомеля, обратила на себя внимание участников съезда новизной мыслей, логикой изложения, убедительностью аргументов, да и всем своим обликом он выделялся из привычных лиц. Четкость и стройность основных положений доклада не оставляли сомнения, что провинциал хорошо подготовлен к представительному собранию и удачно излагает лежавший перед ним на кафедре текст. Когда же после доклада один из делегатов подошел к Выготскому, то с удивлением увидел, что никакого текста пространного доклада не было. Перед ним лежал чистый лист бумаги. Этим делегатом, пожелавшим выразить восхищение выступлением Выготского, был уже хорошо известный, несмотря на свою молодость, своими экспериментальными работами (которым патронировал сам В.М.Бехтерев) и своими занятиями психоанализом (с ним переписывался сам З. Фрейд), а затем и всемирно известный психолог Александр Романович Лурия. Впоследствии он писал, что жизнь свою делит на два периода — до встречи с Выготским и после знакомства с ним. Когда Лурия приехал в Петроград, он уже занимал важный административный пост в Психологическом институте. Дело в том, что руководство института было поручено К.Н.Корнилову, сменившему создателя института Г.И.Челпанова, которому как «старорежимному» директору власть не доверяли. Приехавший из Казани Лурия (из-за того, что молодежь, сотрудничавшая с Челпановым, из института ушла) оказался в должности ученого секретаря.

Было три момента перестройки. Первый выражался в переименовании лабораторий и замене наблюдений динамоскопом или каким-то реактологическими методиками. Сюда же относилось и то, что вместо «рефлексология» говорили «реактология», считая, что это ближе к человеку и менее обязывающе в плане обращения к физиологии.

А третьей, самой интересной была философская перестройка. Эклектика оттолкнула нас от Корнилова. Но это случилось, когда в институт был приглашен Выготский». Лурия не уточняет время, когда взамен корниловской реактологии он переориентировался на замыслы Выготского. Но очевидно, что это произошло не сразу. Лурия, совместно с примкнувшим к нему А.Н.Леонтьевым, занимался диагностикой эмоциональных состояний у людей, которые могли испытывать стрессы (в том числе с целью выявления виновных лиц из числа подозреваемых в преступлении; то был прообраз «детектора лжи»).

Что же касается Выготского, то он с первых же месяцев своей московской жизни (поселившись в полуподвале Психологического института), весь 1924 год занимался работой в Наркомпросе и зарекомендовал себя как блестящий организатор. С этого периода и до конца дней значительную часть своей творческой энергии он отдавал комплексной науке, непосредственно связанной с практикой обучения и воспитания, — дефектологии. Он видел в этом своей гражданский долг исследователя и педагога-гуманиста. В нашей психологии по уровню философского мышления, по тонкости анализа сложнейших методологических проблем научного познания, притом не только относящихся к непосредственному предмету его профессиональных знаний, не было равного Выготскому ученого. Но удельный вес его общения с философскими и научными текстами был неизмеримо меньше повседневного общения с аномальными, страдающими от различных дефектов детьми. За несколько московских лет перед его глазами прошли многие и многие сотни слепых и глухих детей, маленьких калек (не забудем, что только что закончилась гражданская война), умственно отсталых. Он непосредственно и повседневно участвовал в бескомпромиссной борьбе за их приобщение к миру культуры в качестве полноправных граждан.

Л.С.Выготский воспитывал новые отряды самоотверженных педагогов-тружеников с тем, чтобы данные психологической науки проникли за стены лабораторий и кабинетов, возвращая к нормальной жизни детские души.

Благодаря Выготскому московский центр стал главным в широко развернувшемся наступлении на аномалии психического развития.

Непостижимо, как удавалось Выготскому совмещать огромную по масштабам организационно-практическую работу в сложнейшей области специальной педагогики с разработкой новаторской теоретической концепции и ее испытанием в различных экспериментальных условиях. При этом следует учесть, что в начале 20-х гг. Выготский заболел туберкулезом, который неоднократно укладывал его в постель. Именно тогда он успевал лихорадочно работать над своими методологическими и стратегическими трудами, большинство которых, к сожалению, осталось незавершенными и было опубликовано спустя много лет.

Творческий путь Выготского уникален. Он пришел в психологию в годы великих социальных и научных потрясений. От пронизанных трагизмом раздумий людей Серебряного века русской культуры по поводу «гамлетовских» исканий вины бытия человека в мире он перешел к внушенной революцией в России идее «выращивания» средствами точной экспериментальной науки «сверхчеловека» (термин, примененный Выготским), способного созидать новый социальный мир. Выготский проникается уверенностью, что для этого нужно выйти на проложенный русскими исследователями (Сеченовым, Павловым, Бехтеревым, Н.Н.Ланге, Ухтомским и др.) особый путь объяснения детерминации и развития системы «организм — среда». Именно в России был открыт особый уровень истории этой системы, получивший имя поведения. На этом уровне работал Выготский в первую эпоху своего творчества, трактуя все психические процессы как формы поведения. Специфика детерминации этого уровня (запечатленная в понятиях об условном рефлексе, сигнале, торможении, доминанте и др.) была осмыслена им как основание новой объективной психологии. Учение о поведении (об условных рефлексах (Выготский считал фундаментальным разделом психологии) а не физиологии), замечая, что по фундаменту еще нельзя судить, что на нем будет выстроено: харчевня или химическая лаборатория. Вслед за констатацией «кризиса субъективизма» Выготский констатирует «кризис объективизма». Исторический смысл грянувшего в середине 20-х годов психологического кризиса (под таким именем он написал свой главный методологический трактат) Выготский усматривает не в самом по себе распаде психологии на различные несовместимые по парадигмальным основаниям школы, а в том, что назрела историческая потребность в создании особой «общей психологии», как методологической дисциплины, предметом которой являются инвариантные формы любых психологических типов поведения. К сожалению, этот великий замысел он не смог реализовать. Все дальнейшие шаги Выготского на пути создания новой психологии стали возможны благодаря полемике с ведущими представителями западной психологии. Выготский был гениальным оппонентом. Его оппонентный круг (т. е. круг значимых других исследователей, в полемике с которыми он вырабатывал собственные решения) по широте, энергии и содержательности не имел равных в мировой психологии. Достаточно назвать имена Фрейда, Торндайка, Бинсвангера, Штерна, К.Бюлера, Коффки, Левина, Аха, Дильтея Шпрангера, Пиаже, чтобы, обратившись к полемике Выготского с ними, увидеть как «на перекрестке» русской и западной психологии складывалась система его собственных воззрений на поведение и его психическую регуляцию.

Вспышка туберкулеза, как сказано, несколько раз выводила Льва Семеновича из строя. Врачи запретили ему работать и назначили санаторное лечение. Не имея возможности ни непосредственно участвовать в работе института, ни читать лекций, Выготский обобщает свой прежний опыт преподавания художественной литературы в серии очерков, объединенных под названием «Психология искусства». Здесь дается интереснейший анализ катарсиса как особого личностного эффекта, производимого художественным творением. Идеи, изложенные в этой работе, получили в дальнейшем резонанс не только в психологии, но и во многих других областях знания: эстетике, филологии, семиотике и даже кибернетике.

В своей социально-психологической теории искусства Выготский дает непревзойденный анализ произведений русских поэтов: Пушкина, Крылова. Он выдвигает положение, согласно которому эстетический эффект достигается столкновением двух мотивов (начало антитезы). Так, например, в известной басне «Стрекоза и Муравей» беззаботно проведшей лето Стрекозе противопоставляется мудрый Муравей. Картина прежнего веселья Стрекозы сталкивается с картинами ее теперешнего несчастья. Этот контраст достигает апогея в заключительной реплике Муравья: «Ты все пела? Это дело! Так поди же попляши!» Слово «попляши» означает одновременно «веселись» и «погибни».

Искусство Выготский определяет как «социальную технику чувств», подчеркивая этой формулой, что оно созидается обществом в целях воздействия посредством определенных, только ему присущих, «орудий» на эмоциональную сферу личности. Это воздействие выражается в особой реакции (Выготский пользуется термином Корнилова, который был оппонентом по «Психологии искусства»).

В то же время Выготский вводит понятие эстетического знака как элемента культуры. Обращение к знаковым системам, которые творятся культурой народа и служат посредниками между тем, что обозначается системами знаков, и субъектом (личностью, которая ими оперирует), изменило общий подход Выготского к психическим функциям. Применительно к человеку, в отличие от животных, он рассматривает знаковые системы как средства культурного развития психики. Это глубоко новаторское представление побудило его выделить в кругу психических функций человека высший, знаково-опосредованный уровень их организации.

Знакомясь с марксизмом, он переносит на знаки марксистское учение об орудиях труда. Знаки культуры — это также орудия, но особые — психологические. Орудия труда изменяют вещество природы. Знаки же изменяют не внешний материальный мир, а психику человека. Сперва эти знаки используются в общении между людьми, во внешнем взаимодействии. А затем этот процесс из внешнего становится внутренним (переход извне во внутрь был назван интериоризацией). Благодаря этому и происходит «развитие высших психических функций» (под таким названием Выготский написал в 1913 г. новый трактат).

Руководствуясь этой идеей, Выготский и его ученики провели большой цикл исследований развития психики, прежде всего таких ее функций, как память, внимание, мышление. Эти работы вошли в золотой фонд исследований развития психики у детей. В течение ряда лет главная исследовательская программа Выготского и его учеников заключалась в детальном экспериментальном изучении отношений между мышлением и речью. Здесь на передний план выступило значение слова (его содержание, заключенное в нем обобщение). То, как значение слова изменяется в истории народа, давно изучалось лингвистикой. Выготский и его школа, проследив стадии этого изменения, открыли, что это происходит в процессе развития индивидуального сознания. Итоги этой многолетней работы обобщила его монография «Мышление и речь» (1934), которую он, к сожалению, так и не смог увидеть вышедшей из печати, но которая стала на книжную полку каждого психолога во многих странах мира.

Работая над монографией, он одновременно подчеркивал важность изучения мотивов, которые движут мыслью, тех побуждений и переживаний, без которых она не возникает и не развивается.

Этой теме он уделил основное внимание в большом трактате об эмоциях, который опять-таки оставался неопубликованным в течение десятков лет. Следует помнить, что все свои работы, касающиеся развития психики, Выготский непосредственно связывал с задачами воспитания и обучения ребенка. В этой области им был выдвинут целый цикл продуктивных идей, в частности ставшая особенно популярной идея о «зоне ближайшего развития». Выготский настаивал на том, что эффективным является лишь то обучение, которое «забегает вперед развития», как бы тянет его за собой, выявляя возможности ребенка решать при участии педагога задачи, с которыми он самостоятельно справиться не может.

Выготским было обосновано великое множество других новаторских представлений, в дальнейшем развитых его многочисленными учениками.

Несмотря на раннюю смерть (он не дожил до 38 лет), ни один из выдающихся психологов мира не смог обогатить свою науку столь значительно и разносторонне, как Выготский. Ему приходилось повседневно преодолевать множество трудностей, связанных не только с катастрофически ухудшающимся состоянием здоровья, материальными невзгодами (он с женой и маленькими детьми длительное время жил в однокомнатной квартире), но и лишениями, вызванными тем, что ему не предоставлялась достойная работа, а чтобы заработать, приходилось ездить читать лекции в другие города. Ему с трудом удавалось прокормить небольшую семью. Одна из слушательниц его лекций, Д.Ц.Липкина вспоминает, что студенты, чувствуя его величие, удивлялись тому, как он бедно одет. Лекции он читал в изрядно потертом пальто, из-под которого виднелись дешевые брюки, а на ногах (в суровом январе 1934 г.) — легкие туфли. И это у тяжело больного туберкулезом. На его лекции стекались слушатели из многих московских вузов. Обычно аудитория была переполнена и лекции слушали стоя у окон. Прохаживаясь по аудитории, заложив руки за спину, высокий, стройный человек с удивительными лучистыми глазами и нездоровым румянцем на бледных щеках, ровным, спокойным голосом, обычно не общаясь со слушателями (которые ловили каждое его слово), знакомил с новыми воззрениями на психологический мир человека, которые для следующих поколений приобретут ценность классических. К этому нужно добавить, что новаторский, неортодоксальный смысл психологического анализа, который культивировал Выготский, вызывал у «бдительных» идеологов подозрение в отступлении от марксизма.

Печать трагизма лежит на Выготском, его личности, его творчестве. С особой энергией занимался он в преобразованием научного знания о человеке и его психической организации. Огромные усилия были приложены им для того, чтобы заставить работать эти знания, непосредственно воздействовать на социальную практику.

Его труды, посвященные детской душе, попали в проскрипционный список запрещенных. С ликвидацией педологии, одним из лидеров которой он был объявлен, они оказались в «спецхране».

Прошли десятки лет, прежде чем он был признан во всем мире величайшим новатором и началось триумфальное шествие его идей. Взращенные в московских школах и лабораториях, они придали мощный импульс движению научно-психологической мысли как в нашей стране, так и во многих странах мира.

Трагична была жизнь этого гения, в основном непонятого при его жизни, немногое из запечатленного им в летописи наук о человеке он смог увидеть опубликованным, остальное осталось в виде набросков в его рукописях, ставших для следующих поколений классическими.

Выготский сложился как выдающийся мыслитель на почве русской культуры. Он сформировался в социокультурной атмосфере Москвы в период, который принято называть «Серебряным веком». Уже тогда он впитал различные течения отечественной эстетической, философской и психологической мысли. В теснейшей связи с практикой новой послереволюционной школы он самоотверженно посвятил себя ее строительству, воспитанию нового человека на новых научных началах, открывавших простор ее творческому саморазвитию, человека, освобожденного от стереотипов, формализма, от разрыва между интеллектуальным формированием личности и ее эмоциональной жизнью.

Положение о неразрывной связи мысли и чувства (аффекта), о роли мотивов поведения личности, ее переживаний (также развивающихся, как и все другие формы душевной жизни) в последний период творчества Выготского переместилось в центр его углубленного анализа человеческой природы.

Когда весной 1934 г. его из-за очередного страшного приступа болезни (кровь хлынула горлом) отвезли в санаторий в Серебряный бор, он взял с собой только одну книгу — любимого шекспировского «Гамлета», заметки к которому служили для него на протяжении многих лет своего рода дневником. В трактате о трагедии он еще в юности записал: «Не решимость, а готовность — таково состояние Гамлета».

По воспоминаниям медсестры, лечившей Выготского, его последними словами были: «Я готов». Это значило: «срок исполнился, час пробил». В отведенный ему срок Выготский исполнил больше любого психолога за всю историю науки о человеке.

Выготский был любимцем передового московского учительства и студенчества, которые восприняли его новаторские идеи, изменившие общий строй воззрений на психику человека, доказавшие ее подчиненность законам культурного развития. Его идеи впитали и работники искусства и строители многих областей научного знания о человеке как в России, так и за рубежом. И это триумфальное шествие идей великого московского психолога как бы компенсировало его личные трагические переживания.

Дата добавления: 2015-07-10