В О З В Р А Щ Е Н И Е 3 страница

- Отдохнём? – спросил он Альку.

- Чего там, недавно отдыхали. Лучше пойдём. Если тебе не трудно, конечно.

- Мне не трудно, - улыбнулся Чиж, - Пойдём.

Дальнейший путь обошёлся без приключений. Отойдя недалеко от места схватки, Чиж глянул в ложбинку, где утром пировали кабаны, и понял, что именно они своим аппетитным запахом и восторженным хрюканьем приманили сюда кровососа. Теперь стада там не было, но валялись две сухие шкурки, не так давно принадлежавшие не самым мелким представителям копытных.

Когда сталкеры вышли к придорожной канаве, уже совсем стемнело. Но тут заблудиться было невозможно, а патрули не ходили. Впереди на дороге мелькнули два удаляющихся силуэта.

- Нас не арестуют? – тревожно спросил Алька.

- За что? Мы не в Зоне, идём себе по тропинке и идём. Откуда идём – никто не знает. Может, грибы искали. А что ничего не нашли – не сезон.

Алька с сомнением оглядел порванные, испачканные грязью и заляпанные кровью куртки, и подумал, что грибы в Приграничье, пожалуй, слишком агрессивны.

В знакомом домике всё повторилось. Дверь, квадратный охранник, равнодушно кивнувший на приветствие, лестница вниз и бар, полный голосов и запахов. Альку немного задело то, что их никто ни о чём не расспрашивал. В голове не укладывалось, что все, пережитые им сегодня приключения, для других – жизненные будни, не требующие особого внимания.

Чиж заказал еду, кинул рюкзак на стул и вывел Альку обратно на улицу – в импровизированный душ за деревянной перегородкой. Куртки постирали и оставили сохнуть под навесом, а сами вернулись в бар, где их уже ждал ужин.

Альку разморило окончательно. Слегка поддерживаемый под руку, он поднялся в номер и, с трудом раздевшись, рухнул на матрасик, сразу нырнув в сон. Он уже не слышал, как Чиж уходил куда-то, унося Золотой Корень, как потом он вернулся, запер дверь и улёгся на скрипучую кровать. За окном о чём-то шептал бесконечный дождь, а Альке снились прерии, по которым бегали стада огромных крыс, а он пас их, гарцуя верхом на послушном кровососе.

От навязчивых мыслей лучше всего отвлекает творческий труд. Поэтому я неспеша, со вкусом, починил полочку в прихожей, сменил прокладку в давным-давно капающем кране на кухне, наладил перегоревший утюг и заодно, ради проверки, перегладил гору постельного белья. Это оказалось довольно муторным и совсем нетворческим делом. Мысли потекли в другую сторону: как редко мы всё-таки задумываемся о домашней работе! Нам кажется естественным, что на крепких мужских плечах лежит тяжёлая мужская работа, а на хрупких женских – лёгкая женская. Но утюги и полки ломаются крайне редко, а варить, мыть, гладить, стирать и бегать по магазинам надо ежедневно. Нет, мужчинам просто необходимо брать на себя часть домашнего труда!

Эти мысли посещали меня не впервые, но помыв пол, залезая под многочисленные ножки разной мебели, или потратив полдня на приготовление примитивного молочного супа (с последующей чисткой кастрюли и плиты), я малодушно прятался от женских дел за свою «безразмерную» работу. Она действительно выматывает, выжимает все соки, но бывает, бывает же свободное время! Вот если бы у нас росла дочь, она стала бы Марине настоящей помощницей. Стоп! А почему сын не может стать настоящим помощником? Ему тоже некогда, у него уроки и спортивные секции? Разбаловал я его, распустил. Вот как раз через пару дней занятия в школе заканчиваются, до экзаменов он ещё не дорос, пусть дома работает.

Твёрдое отцовское решение значительно улучшило моё настроение. Жалость к жене, вынужденной тащить на себе дом и двух мужиков, переполнила душу, и я решил приготовить ужин. На что-то серьёзное не покусился, сбегал в магазин за продуктами, а дома нажарил картошки (по-моему, каждый уважающий себя мужчина должен уметь жарить картошку), отварил сардельки, приготовил на закуску яйца под майонезом, а к чаю элегантно разложил на блюдце печенье «Юбилейное».

Марина позвонила около пяти:

- Олежек, я уже в пути. Если тебе не сложно, начни, пожалуйста, чистить картошку. Сейчас подбегу, что-нибудь на ужин соорудим.

- Хорошо, - ответил я, внутренне посмеиваясь.

Разумеется, дорогая была приятно удивлена моими достижениями в домоводстве. Мы быстро справились с ужином, оставив Динькину порцию на сковородке под крышкой, и решили вечер потратить на кино. Как раз по одной из программ шёл старый двухсерийный фильм, лирическая комедия. Терпеть не могу популярные нынче триллеры – катастроф мне хватает на работе, а фантастические монстры болезненно напоминают Зону. Зато такие вот лёгкие и нежные картины прекрасно успокаивают.

После фильма на экране появилась заставка программы «Время».

- А где Денис? – вдруг встрепенулась Марина.

- Ты же говорила, что у него тренировка и физика, - напомнил я.

- Физика и тренировка, - поправила меня жена, - Баскетбол заканчивается в семь. Даже если отдохнуть, очень медленно собраться и пойти до дома пешком, всё равно к восьми доберёшься.

- Может, гуляет, - пожал плечами я.

Тревожиться не хотелось. Несмотря на время, на улице было светло, и даже за домами на горизонте проблёскивало солнце. Конец мая, всё-таки. Погода чудная, уроков уже не задают, до каникул два дня. Я бы точно гулять отправился.

Марина ушла на кухню. Стоило ей начать нервничать, и она спешила что-нибудь готовить или стирать. Сегодня её выбор пал на еду. Я пожал плечами. Всё-таки женщины – суматошные существа. Если тринадцатилетнего, почти четырнадцатилетнего парня в девять часов вечера нет дома, это, по-моему, совсем не причина для паники.

В десять солнце уже не высовывалось между домами, сгустились сумерки, хотя небо ещё оставалось светлым. Мне тоже стало немного не по себе. Прогулка прогулкой, но можно же было занести домой сумку и спортивную форму. Да и позвонить мог, в конце концов. Я решительно взял трубку и набрал номер его телефона. И подскочил от неожиданности, когда со шкафа донеслись дикие ритмы современной музыки. Конечно, не я один сую мобильник куда попало. Так что теперь Денис для нас «временно недоступен». И это мне уже совсем не понравилось.

Около одиннадцати Марина жалобно сказала:

- Давай позвоним куда-нибудь.

В моей памяти послушно выплыли номера скорой помощи, больниц и морга. Видимо, они отразились на моём лице, потому что Марина торопливо добавила:

- Нет-нет, я имела в виду тренера и Сашу, пока они ещё не уснули.

Звонить, разумеется, предстояло мне. Кому же, как не работнику МЧС, вести подобные розыски. Сперва я набрал номер тренера по баскетболу. Его ответ меня не только не утешил, но даже озадачил: сегодня Дениса он не видел, а тренировка у них должна быть только завтра. Я извинился и набрал номер Саши. К телефону подошла его мама. Саша уже спал, и его пришлось разбудить. Сонным голосом безо всяких эмоций Саша поведал мне о том, что Денис у него сегодня не был и не собирался, а физика в этом учебном году уже закончилась.

- И в школе Диньки сегодня тоже не было, - добавил Саша.

Мы с Мариной уселись за стол и уставились друг на друга. Что же это такое? У нашего ребёнка глубокий склероз? Он оставил дома мобильник, перепутал расписание тренировок, не подумал договориться с приятелем о встрече и, выйдя утром из дома, напрочь забыл о школе. Но этого не может быть! Звонить по тем самым, известным мне номерам, не хотелось. Это же ужас: набрать 03, спросить про своего сына и замереть, задержать дыхание в ожидании ответа. И даже если скажут, что такой мальчик в больницы не поступал, облегчение не почувствуешь. Наоборот, накатит новая волна паники: где же он?

Марина облокотилась на стол и сжала голову руками. Я, наоборот, встал и начал мерить шагами пёстрый палас на полу. А потом зачем-то открыл дверь в комнату Дениса, словно он мог сейчас выскочить из-за спинки кровати и радостно воскликнуть:

- А здорово я вас разыграл!

Разумеется, никто ниоткуда не выпрыгнул. Фонарь у окна освещал книги и тетради, небрежно сдвинутые на край стола, старенькое покрывало на кровати, магнитофон, выставивший антенну, как одинокий ус, пару гантелей в углу. Я шагнул назад и уже хотел было закрыть дверь, но тут мне показалось, что беспорядок на столе какой-то не совсем обычный. Почему всё сдвинуто в один угол, зачем освобождена середина? Я щёлкнул выключателем и подошёл к столу. В центре его лежал незаклееный и неподписанный конверт. У нас в семье никто не читает чужих писем, дневников и блокнотов, но что-то подсказало мне, что содержимое конверта адресовано нам.

- Марина, - позвал я негромко.

В зале упал резко отодвинутый стул, и Марина вбежала в комнату. Увидев у меня в руках конверт, она прижала руки к груди и с надеждой прошептала:

- Что? Что там? Ты смотрел?

Не отвечая, я вытащил листок, исписанный аккуратным Динькиным почерком и начал читать вслух:

- Дорогие мама и папа (ну прямо дядя Фёдор из Простоквашино)! Надеюсь, сейчас ещё вечер, и вы не успели начать волноваться за меня (м-да, сын лучшего мнения о родителях, был уверен, что мы спохватимся раньше). Да, я сегодня утром навыдумывал всякую всячину, чтобы вы дольше не искали меня. Со школой всё нормально, оценки нам уже выставили, последние два дня ни на что не влияют и не считаются. А в каникулы убежать сложнее – сложнее придумать повод надолго уйти из дома. Я всё продумал (вот паразит, он ещё и продумал всё!). Только вот деньги на билет взял без спросу и папину старую форму. Но она же старая, он в ней картошку копал!

Я прервался и посмотрел поверх письма на Марину. В голове завозились кое-какие подозрения. Я смутно начал догадываться, куда понесло моего драгоценного сына. Марина дёрнула меня за рукав:

- Да читай же дальше, не тяни.

- Приеду, наверное, через месяц, - послушно продолжил я, - Деньги все верну до копеечки. Но уехал я просто ради приключений. А то у папы вон какая жизнь, а у меня всё одно и тоже: школа, баскетбол, лёгкая атлетика. Нормально, но скучно. Куда я поехал, папа, наверное, уже понял. Конечно, в Зону. А то у нас в классе мне все пацаны завидуют, что у меня папа-сталкер. а я ничего толком не знаю. Ты почти и не рассказывал о Зоне, вот сам всё и выясню. А телефон специально на шкафу оставил, чтобы вы меня не нашли. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Целую. Ваш сын.

Я закончил читать, опять взглянул на Марину и подивился произошедшим с ней переменам. Бледная, измученная ужасом женщина превратилась в покрасневшую от гнева фурию.

- Это всё ты! – закричала она, - Твои романтические бредни о тяжёлых суровых буднях, твоё настоящее мужское воспитание!

Я слушал молча, но не потому, что признавал за собой какую-нибудь вину. Просто привык видеть самые разные проявления чувств и знал, что в данном случае лучше не спорить.

Вскоре Марина перестала кричать, села на Денискину кровать, закрыла лицо руками и расплакалась. Я гладил её по волосам и приговаривал, что ничего страшного не произошло. Мальчишку, шляющегося без взрослых, очень скоро поймают, и увидим мы его на днях, может быть, уже завтра, а не через месяц.

- Так ищи! – нервно воскликнула Марина, - Ищи, не стой, как пень! У тебя такая организация, такие связи!

А что мои связи? Я же не УВД, искать умею только тех, кто попал под завал, уплыл на льдине или заблудился в тайге. Главное отличие не в системе поиска, а в том, что мои подопечные всегда очень хотят, чтобы их нашли, и стараются помочь, подать сигнал. А мой сын как раз этого не хочет, даже телефон на шкаф зашвырнул.

Я шумно вздохнул. Нет, мои друзья и связи здесь не помогут. Найти Дениску сможет только тот, кто сам прекрасно ориентируется в вывернутом мире Зоны, то есть, бывший сталкер. Я набрал номер моего непосредственного начальника и кратко описал ситуацию. Но нам по штату положено понимать сё с полуслова, поэтому он раздумывал всего несколько секунд и велел:

- Заявление напиши, у жены оставь, завтра заскочу, заберу. Оформляю… Нет, не отпуск, он тебе после понадобится. Оформляю командировку в «горячую точку» по собственному желанию. Удачи!

Я выключил телефон. «Горячая точка». С детства ненавижу это словосочетание. Но про Зону иначе не скажешь. Опаснее место на Земном шарике вряд ли отыщется. Марина, слышавшая наш разговор, открыла шкаф, чтобы приготовить смену белья и прочие вещи, но я твёрдо отправил её спать. Что брать в ТАКУЮ командировку, знал только я сам.

Алька ужасно боялся, что его выгонят домой, равнодушно бросив: «Помог – теперь свободен». Выгонят домой. А у него нет дома. Интернат не в счёт. Но спрашивать никто не будет, выгонят и всё. Услышав шаги в коридоре за дверью. Алька сжался на матрасе и попытался спрятаться под одеялом.

- Неужели всё ещё дрыхнешь? – насмешливо спросил Чиж.

На Альку накатил запах свежести, осенних листьев, и даже упала капля. Он открыл глаза. Умытый весёлый Чиж расчёсывал мокрые волосы.

- Я не сплю уже, я так лежу.

- Так лежать тоже не годится. Сбегай, умойся и поешь, я за тебя заказ сделал. А потом приходи, обсудим следующее дельце.

Следующее дельце?! Восторг пружинкой подбросил Альку с матраса, и он, дробно постукивая ботинками, торопливо сбежал по лестнице. Следующее дельце! Значит, никто никуда его не отправляет, не выгоняет. Он остаётся тут, он – настоящий сталкер!

Вот так и началась Алькина новая жизнь. Теперь он не расставался с Чижом, учился понимать не только его слова, но и мимику и жесты; учился обращаться с оружием, хотя это получалось не очень хорошо – трудно было не зажмуриваться в момент выстрела; учился распознавать аномалии и точно рассчитывать точку наибольшего приближения к ним. Много ещё чему учился Алька. Он оказался не очень сообразительным, слабо подготовленным физически, но зато старательным. Постепенно он стал буквально тенью своего наставника, ещё одной парой его глаз и рук. Да и Чиж, тоже одинокий, не сумевший найти себе место в обычной жизни, по-своему полюбил мальчишку, привязался к нему.

Почти полгода они вместе топтали Зону. Ту, последнюю ходку Алька помнил плохо. Может, потому, что она была похожа на остальные, может, травма стёрла навсегда часть воспоминаний.

А начиналось всё обыкновенно. Хмурым осенним утром двое сталкеров направились по тропе в сторону Периметра. Шли молча. Алька, хлюпая по лужам, почему-то стал прикидывать, какой сейчас месяц. Получался то ли май, то ли апрель. Одним словом, весна. Алька раньше любил весну. Солнце, ручьи, птицы. Банально, но приятно. А тут всё время одно и тоже. Всегда осень. Солнце бывает, но так редко, что это почти не в счёт. И никому не приходит в голову даже в хороший денёк раздеться и позагорать. Со свежей зеленью тут тоже напряжёнка. Что трава, что листья постоянно сухие и скорее бурые, чем зелёные. Осень – она и есть осень. Похоже, что время тут остановилось.

- Чиж, - окликнул он товарища, - Может, в Зоне время остановилось? Всегда одна и та же осень. Время остановилось, поэтому сталкеры не стареют. Я ни одного старого сталкера не видел.

- Всё гораздо проще: ты не видел ни одного старого сталкера, потому что они столько не живут. А погода… В каждом месте своя погода. В Африке, например, снега не бывает, а в Арктике…

Оба сталкера одновременно бросились на землю, откатились в кусты и замерли, глядя в оставшуюся сзади кромку придорожного леса. Они ещё не поняли, что именно их насторожило, но разбираться с проблемой всё-таки лучше, оставаясь для этой проблемы незаметным. Через несколько секунд Чиж увидел медленно идущие вдоль дороги фигуры. Он показал на них пальцем, и Алька согласно кивнул – он видел тоже. Пятеро человек в камуфляжных костюмах и специальных масках, держащие наизготовку автоматы и шагающие на редкость слажено, никак не могли быть обычными сталкерами. Алька показал на плечо и изобразил вопрос. Чиж медленно закрыл и открыл глаза: да, это шли военные. Находиться в Зоне имел право очень узкий круг людей, занимающийся охраной и исследованиями, а все остальные являлись лишними элементами и - негласно, конечно, отстреливались. По закону, принятому ещё после первого взрыва, растерявшиеся, заблудившиеся люди, случайно оказавшиеся в Зоне, подлежали мягкому выдворению из неё, профилактической беседе об опасности радиации и отправке домой. При каждом таком случае составлялся акт. Но позднее, когда появились сталкеры, система дала сбой. Во-первых, они не хотели быть найденными, и приходилось прикладывать огромные усилия для розысков. Во-вторых, после выдворения домой они опять возвращались, и военные натыкались на одни и те же лица. И, в-третьих, поимок стало так много, что для профилактических бесед и составления актов потребовался бы новый штат сотрудников. Официально закон никто не отменял, просто все, проникшие в Зону без документов, стали считаться вне закона. Сперва кто-то был убит случайно при задержании, а потом это вошло у военных в привычку. Своеобразное сафари. Никаких судебных преследований не было и быть не могло – все, выбравшие путь сталкерства, на Большой Земле числились исчезнувшими, без вести пропавшими или просто были никому не нужны.

Иногда с военными можно было договориться. За ценный артефакт или хорошую сумму. Можно было за определённый процент свободно входить в Зону и выходить обратно прямо через КПП. Но Чиж был у них в чёрном списке и не смог бы не то, что договориться, но даже начать переговоры.

Появление военных было неожиданностью. Они, конечно, регулярно устраивали подобные зачистки территории, но предпочитали проверять более оживлённые места и нахоженные сталкерские тропы. В подобную глушь не забирались ни разу. Чиж и Алька сходили с дороги всегда в разных местах и были уверены, что никаких следов нет, но кто его знает. Стало не по себе. Впрочем, патруль, похоже, просто проверял подходы к Зоне. Ни на что не отвлекаясь, они так и шли вдоль дороги, пока не скрылись из вида. Товарищи полежали ещё немного: вдруг военные вернутся? А потом вылезли из кустов и направились дальше. Вроде ничего не произошло, но на душе остался неприятный осадок.

День прошёл неплохо. Они не вляпались ни в одну аномалию, не попали ни к кому не то, что на обед, но даже на закуску, нашли кое-что дельное. Перед возвращением решили устроить небольшой привал вместе со встреченными на тропе знакомыми на лицо сталкерами. Те шли из глубины почти пустые.

- Мы сегодня не столько искали, сколько прятались, - посетовал молодой парень с перевязанной рукой, - Военные облаву устроили, словно на волков. Взбесились, что ли?

- Это у них начальство высокое ожидается, - пробасил его друг в роскошную окладистую бороду, - Где-то раз в год оно приезжает, и солдатики проводят великую чистку. Кого не прикончат, того так запугают, что никто за Периметр нос не высунет. А пока мы очухаемся, начальство отбудет, можно опять поблажку давать.

Перевязанный неловко вытащил из кармана помятую пачку сигарет и закурил. Чиж едва заметно поморщился. Он не курил вообще, но не потому, что берёг своё здоровье, а потому что считал: запах табака демаскирует.

- Так что, братцы, пошли ночлег искать, - предложил бородатый, - Есть у меня на примете неподалёку хатка, а где двое, там и четверым места хватит.

- Нет, спасибо, конечно, но мы пойдём, - отказался Чиж.

- Дело ваше, - не стал настаивать «хозяин» хатки,- Можно и выйти. У них же не плотный заслон по всему Периметру. Да и ушли они все, скорей всего. Шороху навели и ушли – чего ещё тут делать.

Чиж и Алька попрощались и пошли не таясь прямо в сторону дороги. Но когда место отдыха скрылось из глаз, Чиж резко свернул влево и торопливо отшагал метров триста. В зарослях кустов он остановился и оглянулся. Алька первым начал разговор:

- Чиж, а почему бы нам и правда не пересидеть тут?

- Сколько сидеть? Еды у нас больше нет и воды мало. Но не это главное. Пойми, уже никто никого не караулит. Разве что в самых известных местах оставили по человеку для проформы.

- Но хотя бы до утра. Не помрём с голоду.

- Да ты понимаешь, о чём говоришь? Ты хотя бы раз ночью в Зоне был? Не был. А вот мне однажды довелось. И повторять этот опыт не имею ни малейшего желания. Мы в темноте ничего не видим и перед мутантами не то, что на ладони, а прямо-таки на блюде в голом виде.

- Но нас же приглашали в хижину.

- Знаешь, может я и перестраховщик, но не тянет меня ночевать с почти незнакомыми людьми. Допустим, от монстров они с нами вместе отбиваться будут, но если их хатку найдут военные, да увидят меня и, потирая ручки, выдвинут ультиматум – боюсь, сдадут. За свою шкуру меня, чужого, сдадут. Нет уж, Ру, лучше мы с тобой пойдём потихонечку и до темноты выберемся к сытному ужину и тёплой постели.

Логические доводы развеяли все Алькины сомнения. К тому же он совершенно доверял своему старшему товарищу, выходившему у него на глазах из казалось бы безнадёжных ситуаций. А Чиж добавил:

- Мы с тобой пойдём не там, где всегда, а на километр левее. Те места ещё более дикие.

«Километр левее» растянулся в полных два, но Альку это не особенно напрягло. Дорога была вполне приличной, а из нечисти встретилась лишь небольшая стая слепых псов, которая разбежалась после первого выстрела. А вот когда Чиж повернул к Периметру, стало значительно хуже. Казалось, что раньше здесь был военный полигон, и до сих пор земля не смогла даже слабо выровнять окопы, пулемётные гнёзда и воронки, оставшиеся от взрывов. Впрочем, может тут просто получился такой рельеф благодаря природным особенностям. Как бы там ни было, передвигаться по такой пересечённой местности было очень непросто. К тому же оказалось, что здешние ямки, бугорки и впадины весьма полюбились аномалиям. Они располагались не особенно близко друг к другу, проход, хотя и извилистый, существовал. Значительно хуже, что заметить их даже по косвенным признакам было очень сложно. Алька чуть не ступил в контактную пару, не обратив внимания на два холмика среди им подобных. Спасло лишь то, что он в этот момент пнул со скуки комок земли, и тот влетел прямиком в аномалию. Треск и голубая молния заставили замереть, а потом осторожно обойти опасное место. Да что Алька! Чиж и то чуть не попал в комариную плешь. Небольшая аномалия пряталась возле кучи земли так, что тень от неровности как раз покрывала её всю. Чиж подошёл так близко, что почувствовал движение воздуха, подталкивающего его в серый круг, и вовремя отшатнулся. Выручали только гайки, но их запас стремительно иссякал, приходилось использовать комья почвы.

Через полчаса такого передвижения Алька оглянулся, и ему показалось, что они продвинулись лишь на несколько метров.

- Чиж! – окликнул он, - Мы же на месте топчемся! Может, лучше вернуться по своим следам и обойти этот чёртов полигон?

Чиж тоже посмотрел назад, потом вперёд, взглянул на уже низкое солнце и отрицательно покачал головой:

- Нет, Ру, мы прошли уже больше половины. Просто впереди не деревья, а кусты, и кажется, что они приближаются медленнее. Минут через сорок мы до них доберёмся. А так назад идти – полчаса, потом обход искать неизвестно сколько. Не трусь, выберемся. Одно утешение, никакая тварь к нам сюда не полезет.

Чиж махнул рукой назад и вправо. Алька всмотрелся: там топталось несколько не очень крупных кабанов, которые, конечно, видели их и хотели поужинать, но не решались догнать и напасть, видимо, хорошо зная местность. Сталкеры медленно двинулись вперёд, а кабаны, потоптавшись немного, убежали искать более доступную добычу.

Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, видневшихся на западе, когда до кустов оставалось метров десять. Чуть впереди Альки виднелась электра, нервно посылающая вверх мелкие голубые искорки. Алька поднял горсть камушков и кинул в аномалию. Она взвилась и рассыпалась бенгальским огнём.

- Не смей! – шёпотом крикнул Чиж, но предупреждение запоздало.

Затрещали ветки, и из кустов выскочили двое, одетые в знакомую камуфляжную форму. Автоматные дула холодно смотрели на сталкеров. А те, увлеченные поиском прохода, не заметили, что почти сразу за кустами уже тянулась дорога, проложенная в некоторых местах для внутренней охраны Периметра. Последний наряд возвращался с обхода, торопясь до темноты попасть в надёжные казармы. Они шли молча, ещё не зажигая фонариков, и сработавшая электра не могла не привлечь их внимания.

Алька сжался от забытого уже чувства – ужаса. Сейчас военные казались ему опаснее мутантов – в тех, по крайней мере, можно было стрелять. Чиж почти незаметно подвинулся, стараясь прикрыть мальчика от возможного выстрела и лихорадочно вспоминая, что у него есть ценного для откупа. Но Алька вдруг решил, что тут здорово может выручить его возраст. Он широко шагнул вперёд, в свою очередь прикрывая Чижа, и звонким голосом сказал:

- Не стреляйте, дяденьки, мы заплутали, домой идём.

- Гляди, пацан! – изумлённо воскликнул один солдат и опустил автомат. Но другой не пошевелился и лишь процедил:

- Плевать, что пацан, а вот откуда они домой идут? Ты, Иван, ствол-то подыми, а то пацаны всякие бывают. Эй, ты, малой, шагай сюда! Да руки вверх!

Алька с готовностью вскинул вверх руки, но тут из кустов появились ещё двое военных. Один из них присвистнул:

- Да вы видите, кто перед вами?!

- Малой, - неуверенно сказал первый.

Но Чиж уже всё понял. Понял всё, но никакая разумная мысль в голову не приходила. Автомат на плече, пистолет в кармане – опасности не было. При любом его многозначительном движении патруль выстрелит на поражение. А рядом Алька, который совсем ни при чём. Мысли даже не пронеслись в голове, а промелькнули, как разряд контактной пары. А военный, задавший вопрос, едва сдерживая злобу, прокричал:

- Это же Чиж! Тот самый, что полгода назад пятерых наших уложил и брата моего, Серёгу! А ну, пацан, отскочи в сторонку.

Дальнейшее произошло настолько быстро, что позднее Алька сомневался, так ли было всё на самом деле. Военный, не целясь, нажал курок, автомат злобно застрекотал. Одновременно Алька пронзительно закричал: «Нет!» и бросился к Чижу, вытянув вперёд руки. Каким-то седьмым чувством мальчик понял, что наступает в затаившуюся электру, и попытался перенести тяжесть тела назад. Но тут его пронзила словно бы двойная боль: Одна – в руке, другая – во всём теле. Алька завалился на спину, потеряв сознание. Он уже не видел, как осел, а потом ткнулся лицом в землю Чиж, и как с криком: «Мальчишку-то зачем?» к нему бросился первый солдатик. То ли внутри черепа, то ли на самом деле бесшумно взорвался яркий свет – и тут же погас, оставив на мгновение его светящийся силуэт на фоне чёрного неба.

Потолок был белый. Ослепительно белый. Это удивляло – ведь в Зоне нет чистых цветов. Там всё серое. Серое и мокрое. А тут было светло, сухо и тепло. И пели птицы. Точнее, всего-навсего чирикали воробьи, но для человека, полгода не слышавшего их, они пели. Алька повернул голову и увидел окно с распахнутой форточкой. За ним качалась ветка дерева, покрытая ярко-зелёными листьям и щедро усыпанная белыми цветами, а по ней прыгал задорный воробей и весело чирикал. Всё ещё не понимая, где он, Алька попытался сесть, привычно опёрся на руку, но от пронзившей её резкой боли вскрикнул и упал обратно на подушку. Боль понемногу утихла. Подумав, Алька решил, что не такая уж она сильная, и крикнул он скорее от неожиданности. И всё-таки, что это за помещение? Боль, белый потолок, простая белая занавеска на окне – всё это наводило на мысль о больнице. Алька огляделся. Крашеная тумбочка и одинокий стул дополняли картину. Алька бережно приподнял больную руку – она оказалась забинтованной. Странно. Ещё более странно оказаться из-за этого в больнице.

Открылась дверь, и в комнату вошёл мужчина в белом халате. Увидев пациента, он улыбнулся:

-Очнулся? Молодец! Как себя чувствуешь?

-Нормально, - ответил Алька. Голос был хриплым, словно он молчал уже давно. – Только руку трогать больно. А зачем я тут?

В глазах мужчины мелькнула тревога, сразу же сменившаяся облегчением.

-Совсем ничего не помнишь?

-Смотря что. Как меня зовут – помню, а как в больницу попал – не помню.

-Тебя током ударило. В руку. Шок, кома, небольшая потеря памяти. А нашли тебя военные, поэтому ты в госпитале.

Военные… В голове что-то зашевелилось, но Алька не понял, почему это слово так его встревожило.

-И долго мне ещё тут лежать?

-Нет, Аля. Раз в себя пришёл – недолго.

Алька удивлённо приподнялся, опираясь на здоровую руку:

-Откуда вы знаете моё имя? Я же был без сознания.

-А ты, когда из комы вышел, всё кричал и звал бабушку. Повторял: «Найдите бабу Варю, я знаю, где она живёт, знаю». И всё адрес повторял. Вот мы её нашли, она приехала и рассказала нам о тебе.

-Но я не помню её адреса!

-После поражения током вспомнил. Может, письма видел, может, мама говорила. Запомнить не старался, но в голове отложилось. Подожди, я её сейчас позову.

Врач ушёл, а Алька лежал, не сводя глаз с двери, и думал, что так не бывает: бабушку разные люди искали столько месяцев, и вдруг он просто называет адрес. Наверное, произошла ошибка, и это не его бабушка.

Но дверь открылась, и в сопровождении того мужчины в халате, вошла настоящая баба Варя.

-Аленький мой, - запричитала она, - милый мой, наконец-то! Как уж я тебя искала, как искала!..

Она ещё что-то говорила, говорила, гладила Альку по голове, обнимала, стараясь не задеть больную руку. А Алька недоумевал: почему это ОНА его искала? Ведь всё было наоборот! Но воспоминания пробегали в голове разрозненно, непонятно, перемешивались лица, места, времена года. Он даже зажмурился, чтобы остановить это мельтешение и навести в голове порядок.

-Варвара Сергеевна, - тронул бабушку за рукав мужчина в халате, - мальчик устал, ему нужен покой. Давайте оставим его пока одного. Вечерком ещё придёте, поговорите.

Дата добавления: 2015-07-10