Глава 1. Устраняйте препятствия для личностного развития

Самой полезной книгой (я прочитал ее еще студентом) для меня стал труд Карен Хорни «Невроз и человеческое развитие». А самая полезная идея, обнаруженная мной в этой книге, состояла в том, что в каждом человеческом существе генетически заложена склонность к самореализации. Если устранить препятствия, убеждена Хорни, личность разовьется в сформировавшегося, полностью реализовавшего себя взрослого, прямо как желудь станет дубом.

«Прямо как желудь становится дубом…» Что за чудесным образом раскрепощающий и проясняющий образ! Это положение навсегда изменило мой подход к психотерапии, дало мне новое видение моей работы: моя задача заключается в устранении препятствий, преграждающих жизненный путь моих пациентов. Мне не нужно было делать всю работу; мне не нужно было воодушевлять пациента желанием расти, внушать ему любопытство, волю, жажду жизни, стремление заботиться, верность или мириады других характерных черт, которые и делают нас действительно живыми. Вовсе нет. Единственное, что я должен делать, так это идентифицировать и устранять препятствия. Все остальное, стимулированное самореализующими силами внутри пациента, последовало бы автоматически.

Я хорошо помню молодую вдову с «больным», как она выразилась, сердцем — неспособностью снова полюбить. Немного страшновато было заниматься «неспособностью полюбить». Я не знал, как этому можно помочь. Но посвятить себя установлению и искоренению множества препятствий, мешающих ей любить? Это было в моих силах.

Очень скоро я понял, что любовь видится ей предательством. Полюбить другого означало бы измену мертвому мужу; новая любовь стала бы последним гвоздем в крышку гроба ее мужа. Полюбить другого так же глубоко, как она любила своего мужа (а она не решалась на меньшее), означало бы, что ее чувства к нему были неполными или ненастоящими. Полюбить другого стало бы саморазрушением, потому что потеря — и жгучая боль потери — были бы неизбежны. Полюбить снова казалось ей безответственным: она выглядела бы порочной и приносящей несчастья, а ее поцелуй был бы поцелуем смерти.

Мы упорно работали в течение многих месяцев для того, чтобы обнаружить черты, мешающие ей полюбить другого человека. Месяцами мы боролись по очереди с каждой иррациональной помехой. Но как только эта борьба была завершена, внутренние процессы пациента взяли свое: она встретила мужчину, влюбилась в него и вышла замуж снова. Мне не нужно было учить ее искать, дарить, ухаживать, любить — я бы просто не знал, как это сделать.

Несколько слов о Карен Хорни: ее имя незнакомо большинству молодых терапевтов. Из-за того, что век актуальности выдающихся теоретиков в нашей области стал столь коротким, я буду время от времени предаваться воспоминаниям не просто, чтобы отдать долг уважения, но и затем, чтобы подчеркнуть — у нашей науки долгая история, созданная необыкновенно талантливыми учеными, которые и заложили крепкий фундамент нашей работы.

Одно уникальное американское дополнение к психодинамической теории сделано неофрейдистским движением. Группа клинических врачей и теоретиков выступила против основного интереса Фрейда — динамической модели психики, то есть концепции, строящейся на том, что развивающаяся личность в большей степени зависит от раскрытия и выражения врожденных импульсов.

Неофрейдисты же акцентировали внимание на том огромном влиянии, которое оказывает на нас межличностное окружение, раскрывающее индивидуума и на протяжении всей жизни формирующее его характер. Работы наиболее известных теоретиков межличностного подхода, Гарри Стэк Салливана, Эриха Фромма и Карен Хорни, настолько глубоко усвоены и интегрированы в язык и практику нашей терапии, что все мы, в сущности, неофрейдисты, хотя и не подозреваем об этом. Это напоминает господина Журдена в пьесе Мольера «Мещанин во дворянстве», который, узнав определение «прозы», восклицает с изумлением: «Подумать только, всю мою жизнь я говорил прозой, сам того и не подозревая».

Глава 2. Избегайте диагноза (с исключением для страховых компаний)

Современные психотерапевты склонны придавать слишком большое значение постановке диагноза. Заботясь о ведении дел, администраторы требуют, чтобы терапевты сразу ставили точный диагноз, а затем приступали к курсу быстрой, фокусированной терапии, которая подходила бы к данному диагнозу. Звучит неплохо. Звучит логично и рационально. Но, к сожалению, имеет слишком мало общего с действительностью. Такой подход — всего лишь иллюзорная попытка оправдать применение научной точности там, где она нежелательна и, в принципе, невозможна.

Хотя диагноз, бесспорно, необходим для определения курса лечения многих тяжелых заболеваний с биологическим субстратом (например, шизофрении, биполярных расстройств, тяжелых эмоциональных расстройств, височной эпилепсии, наркотической интоксикации, органических заболеваний или заболеваний мозга под воздействием токсинов, дегенеративных причин или инфекционных агентов), диагноз довольно часто приводиткобратнымрезультатам приежедневнойпсихотерапии, имеющейделоскудаболеездоровымилюдьми.

Почему? Пооднойпростойпричине—психотерапиясостоитизпоследовательногопроцессараскрытия, входекотороготерапевтпытаетсяузнатьпациентакакможнолучше. Диагнозжеограничиваетвидение, снижаетвозможностьотноситьсякдругомукаккличности. Послепостановкидиагнозамысклоннынезамечатьтечертыличности, которыенеукладываютсявопределенныйдиагноз, и, соответственно, придаватьбольшеезначениеаспектам, подтверждающимпервоначальныйдиагноз. Болеетого, диагнозможетвыступатьэдакимсамоактуализирующимсяпророчеством. Отношениекпациентукакк«истерику»илинаходящемуся«впограничномсостоянии»способствуетразвитиюисохранениюименноэтихчерт. Идействительно, существуеточеньпродолжительнаяисториявлиянияятрогенныхрасстройствнаформуклиническойорганизации, включаяитекущиеспорыомноголичностномрасстройствеивытесняемыхизсознаниявоспоминанияхосексуальномнасилии. ПриэтомнеобходимопомнитьионизкойнадежностиустановлениякатегорииличностногорасстройствасогласноДСМ[2] (аименноэтипациентыдовольночастонуждаютсявдлительнойтерапии).

Ктоизтерапевтовнебылпоражентем, наскольколегчепоставитьдиагноз, пользуясьДСМ-IV, послепервогожесобеседования, нежелипозднее, скажем, последесятогосеанса, когдамыузнаемоличностигораздобольше? Нестраннолиэто? Одинмойколлегаобратилсяксвоимклиническимпрактикантам, спросивуних: «Еслибывызанималисьиндивидуальнойтерапиейилиизучалиее, какойдиагнозсогласноДСМ-IV ваштерапевтмогбысправедливоиспользоватьдлятого, чтобыописатького-либостольжесложного, каквы?»

Впсихотерапиимыпростообязанынащупатьузкуютропинкунекоторой, хотяинеабсолютной, беспристрастности. ЕслижемыбудемвосприниматьдиагностическуюсистемуДСМслишкомсерьезно, еслимыдействительноуверуемвто, чтореальновырезаемпонаметкамприроды, этоможетстатьугрозойдлячеловеческой, спонтанной, импровизационнойинескольконеопределеннойсущноститерапевтическогоначинания. Выдолжныпомнитьотом, чтоклиницисты, участвующиевсозданиипрежних, нынеужеотброшенныхдиагностическихсистем, быливесьмаквалифицированными, высокомернымиивтакойжестепениувереннымивсебе, какинынешниечленыкомитетовДСМ. Несомненно, наступиттакоевремя, когдаДСМ-IV, представляющеесямнечем-топодобнымменюкитайскогоресторана, покажетсянелепицейпрофессиональнымпсихиатрам.

Глава 3. Терапевт и пациент как «попутчики»

Французский романист Андре Мальро нарисовал образ сельского священника, исповедующего жителей в течение многих десятилетий и обобщившего все то, что он познал о человеческой природе, следующим образом: «Прежде всего, люди куда более несчастны, чем принято думать… и взрослых людей на свете просто не существует». Каждому из нас (и терапевтам, и их пациентам) суждено изведать не только радость жизни, но и неизбежную ее скорбь: разочарование, старение, болезнь, одиночество, утрату, бессмысленность, тягостный выбор и смерть.

Никто еще не выразил это с большей решительностью и жесткостью, нежели немецкий философ Артур Шопенгауэр:

В ранней молодости, когда мы созерцаем нашу грядущую жизнь, мы подобны детям в театре перед тем, как поднят занавес, сидящим в приподнятом настроении и с нетерпением ожидающим начала представления. Это счастье, что мы не знаем, что последует в действительности. Если бы мы могли только предвидеть это: бывают времена, когда дети выглядят подобно осужденным заключенным, приговоренным не к смерти, но к жизни, и все же в полной мере не осознающим, что в точности означает их приговор.

И далее:

Мы подобны овцам в поле, резвящимся на глазах у мясника, который выбирает сначала одну, а затем другую своей жертвой. Так в наши счастливые дни все мы не осознаем, что бедствия Судьбы могут уже сейчас скрываться внутри нас — болезнь, нищета, увечье, потеря зрения или рассудка.

Несмотря на то, что на взгляды Шопенгауэра сильно повлияли его личные житейские неудачи, нельзя отрицать врожденное отчаяние в жизни каждого сознательного индивида. Мы с женой иногда развлекаемся, планируя воображаемые вечеринки для людей, объединенных общими склонностями — например, вечеринка для монополистов или пылких самовлюбленных, или же инертных/агрессивных людей, с которыми мы знакомы, или, напротив, «счастливая» вечеринка, куда мы приглашаем только действительно счастливых людей, с которыми мы встречались. Хотя у нас не было проблем с заполнением самых разных причудливых столов, мы никогда не могли собрать даже один стол для нашей вечеринки «счастливых людей». Каждый раз, когда мы находим несколько таких неунывающих знакомых и определяем их в список кандидатов, продолжая поиски для того, чтобы составить полный стол, мы обнаруживаем, что того или другого из наших «счастливых» гостей со временем поражает некая жизненная неприятность — часто серьезная болезнь или болезнь ребенка или супруги.

Это трагическое, но при этом реалистичное видение мира в течение долгого времени оказывало влияние на мои отношения со всеми, кто нуждался в помощи. И хотя существует множество устойчивых сочетаний для определения терапевтических взаимоотношений: пациент/терапевт, клиент/советник, объект психоанализа/психиатр, клиент/облегчающий положение и последнее — и, несомненно, самое отвратительное — потребитель/поставщик — ни одно из них в полной мере не соответствует тому значению терапевтических взаимоотношений, которое вкладываю в них я. Я предпочитаю видеть себя и своих пациентов как «попутчиков». Этот термин уничтожает различие, стирает грань между «ними» (страдающими) и «нами» (исцеляющими). Во времена студенчества я склонялся к идее вселечащего терапевта, но по мере того, как я взрослел, создавал тесные, дружеские отношения с коллегами, встречался с пожилыми мэтрами, был призван оказать помощь моим бывшим терапевтам и учителям, а затем и сам стал наставником и старшим товарищем, я был вынужден постигнуть всю мифическую природу этой идеи. Мы все вместе принимаем участие в процессе: здесь нет ни терапевтов, ни людей, которые были бы неуязвимы перед лицом трагедий, просто неотъемлемых для человеческого существования.

Одна из моих любимых историй исцеления, рассказанная в «Игре в бисер» Германа Гессе, повествует об Иосифе и Дионе, двух известных знахарях, живших еще в библейские времена. Оба они знали свое дело, но практиковали отличные методики. Младший знахарь, Иосиф, лечил спокойным вдохновенным слушанием. Паломники доверяли Иосифу. Страдание и тревога, вложенные ему в уши, исчезали как вода в песках пустыни, и кающиеся покидали его спокойными и умиротворенными. С другой стороны, Дион, старший целитель, напротив, деятельно встречал тех, кто нуждался в его помощи. Он предугадывал их невысказанные грехи. Он был великим судьей, карателем и исправителем и исцелял путем решительного поучения. Обращаясь с кающимися словно с детьми, он давал советы, наказывал их, налагая епитимью, благословлял на паломничества и свадьбы и заставлял врагов примириться друг с другом.

Два знахаря никогда не встречались и были соперниками в течение долгих лет до тех пор, пока Иосиф не заболел душевно и не впал в глубокое отчаяние: его одолевали мысли о самоубийстве. Неспособный излечить себя своими собственными терапевтическими методами, он отправился в странствие на юг, дабы искать помощи у Диона.

Однажды вечером, отдыхая в оазисе, паломник Иосиф заговорил с одним старым путником. Когда Иосиф рассказал ему о цели и назначении своего паломничества, путник предложил себя в качестве проводника, дабы помочь в поисках Диона. Позже, после долгого совместного странствия старец открылся Иосифу. Mirabile dictu: [3] этоибылДион—тотсамыйчеловек, которогоискалИосиф.

БезмалейшегоколебанияДионпригласилотчаявшегосясоперникавсвойдом, гдевпоследствиионижилииработаливместедолгиегоды. СначалаонпопросилИосифавыполнятьобязанностислуги. Позжепроизвелеговученики, и, наконец, Иосифсталегоравноправнымколлегой. ГодыспустяДионзаболелинасмертномложепризвалсвоегомолодогодругадлятого, чтобытотвыслушалегоисповедь. ОнговорилопрежнейужаснойболезниИосифаиегопутешествиикстаромуДионуспросьбойопомощи. Оннапомнил—вестьотом, чтоегоспутникипроводникибылтемсамымДионом, сталадляИосифанастоящимчудом.

Теперь, сказалДион, когдаонумирает, пробилчас, чтобыпрерватьмолчаниеобэтомчуде. Дионпризнался, чтовтотмоментемуэтотакжепоказалосьчудом, ибосамонвпалвотчаяние. Итакже, какИосиф, чувствовалсебяопустошеннымидуховномертвым, апотому, будучиневсостояниипомочьсамомусебе, онотправилсявстранствие, чтобыискатьпомощи. Втусамуюночь, когдаонивстретилисьвоазисе, онсовершалпаломничествокизвестномуцелителюпоимениИосиф.

ИсторияГессевсегдатрогаламенясверхъестественнымобразом. Меняпоражалаэтаглубокаяимногоеразъясняющаяпритчаобоказанииипринятиипомощи, очестностиилживостииовзаимоотношенияхцелителяипациента. Двачеловекаполучилисильнуюподдержкусовершеннопо-разному. Младшийбылвскормлен, выхожен, обучен, нашелсеберуководителя, которыйзаменилемуотца. Старшийцелитель, сдругойстороны, получилпомощьпосредствомзаботыодругом, обретенияученика, черезкоторогоонпозналсыновнююлюбовь, уважениеинашеллекарствопротивсвоегоодиночества.

Носейчас, переосмысляяэтуисторию, яспрашиваюсебя, немоглилидвастрадающихцелителяоказатьдругдругуещебольшуюуслугу. Наверное, ониупустиливозможностьдлячего-тоболееглубокого, настоящего, гораздоболеесовершенного. Наверное, подлиннаяпсихиатрияпроизошланасмертномложе, когдаони, вызванныенаоткровенностьосознаниемтого, чтообаонипопутчики, обапросточеловечны, слишкомчеловечны. Двадцатьлетскрытности, хотяибылиполезны, возможно, сталипреградойболеесовершенномувидувзаимопомощи. Чтобылобы, еслиисповедьумирающегоДионасостояласьбыдвадцатьюгодамиранее, еслибыцелительиищущийобъединились, принявиспытаниевопросами, накоторыенесуществуетответов?

ВсеэтосоотноситсяисписьмамиРильке, адресованнымимолодомупоэту, которомуондаетсовет: «Имейтерпениековсемунеразрешимомуистарайсялюбитьсамивопросы». Ябыдобавилкэтому: «Старайтесьлюбитьтакжеиспрашивающих».

Дата добавления: 2015-07-10