Путь служения Господу.

Среди мчащихся по самарским проспектам иномарок, среди бесстыжей рекламы, на улице, по которой гоняет ветер пустые банки из-под пива, обрывки газет и банановую кожуру, появляется странная, убогая старушка в галошах на босу ногу, подпоясанная веревкой, с большим грязным мешком за плечами. Мало ли сумасшедших? Ее обходят, с ней не связываются. А она бредет, тяжело шаркая галошами, к церкви, садится на нижнюю ступеньку, опускает глаза и, не обращая никакого внимания на окружающих, углубляется в молитву.

Потом к ней привыкли. Кондукторша в трамвае отмахивается от ее платы:

- Так довезем!

Но старушка упрямо кладет в ее руку копеечку. Ей пытаются помочь войти в автобус, поддерживают ее мешки - не дает:

- Я сама буду носить ваши грехи...

И носила. Четыре мешка, да еще кошелку.

Отец Александр, настоятель храма в селе Кинель-Черкасы, вспоминает:

- Мы решили посмотреть, что у нее в мешках, а там всякий мусор - камни, травы нарвет, полынь, крапива, и как только она ей руки не обжигает, не пойму... Мешки эти крепкому мужику не поднять, а она идет и даже не прогибается.

Сначала отец Александр не понял подвига блаженной Марии:

- Мария Ивановна, Мария Ивановна, ну и что такого? Кто она такая? Ком грязи...

А Мария Ивановна нет-нет да и принесет что-нибудь в алтарь, гостинец какой-нибудь, положит на подоконник.

Некоторые прихожане стали возмущаться: грязную бабку в алтарь пускаете, что алтарь - проходной двор?

Отец Александр решил навести порядок, но в глаза сказать Марии Ивановне, чтобы она больше в алтарь не входила, не решился. Встал перед престолом и три раза произнес: не ходи больше в алтарь, Мария Ивановна. И вдруг она вбегает в церковь, ругается, шумит, нервничает, недовольна... Стала свечи на пол бросать.

- Ну так осерчала, - вспоминает отец Александр, - что я пожалел о своем запрете. Да пусть ходит, думаю, она же нам гостинцы носила, а теперь мы этого лишились. Опять встал я перед престолом и говорю мысленно: Мария Ивановна, раз уж ты так серчаешь, заходи в алтарь, я возражать не буду. И что вы думаете? Не успел я так в уме произнести, Мария Ивановна входит в алтарь, довольная, успокоившаяся, перекрестилась на Горнее место и вышла...

Потихонечку стали узнавать жители Самары некоторые подробности из жизни блаженной. Взгромоздила на плечи тяжелющие мешки и вышла на самарские улицы...

Ее часто видели полулежащей на ступенях храма. Хочешь поговорить, ложись рядом, смири гордыню, согни негнущиеся колени. Вспоминают, что она до юродства очень любила чистоту. Все раскладывала по местам, ничего не разбрасывала, аккуратно причесывалась, обувь свою намоет, одежду настирает. А ведь в юродстве терпела грязь, лежала на заплеванных ступенях, ела с собаками, сначала собаке даст куснуть, потом уже сама. Ее называли человеком большой тайны, и видел ту тайну лишь Господь, укреплявший ее в ее непостижимом для нас подвиге.[8]

Прозорливость ее подтверждалась на каждом шагу. Но она никогда не говорила открыто, а всегда притчами, прибаутками, а то и песню пропоет. "Утро красит нежным светом стены древнего Кремля..." - пела она приехавшим навестить ее монахиням несколько лет назад, прозревая, что возрождение Православия уже не за горами. А тут вдруг стала читать стихи: "Расскажите ради Бога, где железная дорога?" Вскоре собралась и уехала из Самары.[9]

Из воспоминаний Священника Сергия Гусельникова.

Блаженная Мария Ивановна всегда причащалась очень часто, почти каждый день, этим она жила и дышала. Пока матушки жили в Самаре, мне много раз приходилось причащать старицу. Часто она проси­ла приобщить ее Святых Тайн дома, так как очень плохо себя чувствовала, ведь ей приходилось при­нимать десятки людей, среди которых были и не­церковные, и духовно болящие люди. Они в бук­вальном смысле слова сваливали матушку. Когда я входил в комнату, старица лежала в забытьи. Ке­лейница спрашивала: «Матушка, батюшка пришел, причащаться будешь?» Она приходила в себя, го­ворила: «Буду, буду» — и садилась на постель, над которой висел Казанский образ Божией Матери. После Причастия старица оживала, матушка Ев­гения спрашивала ее всегда: «Хорошо причасти­лась?» Она отвечала: «Да, красиво, красиво!» или «Благочинно!»

Матушка Мария Ивановна была очень смирен­на, терпелива, снисходительна к окружающим ее людям и казалась просто доброй бабушкой. Она с уважением относилась к священническому сану. Особо любимых ей священников называла словом «патриарх». Старцы стяжают Святой Дух подви­гами, а священник получает Его даром, по благо­дати рукоположения...[2]

Дата добавления: 2015-07-10