Матукасовой).

15/28 марта 1908 года в Самаре у Ивана и Натальи Матукасовых родилась дочь, которую назва­ли Марией. Вскоре семья переехала в г.Актюбинск; здесь Иван устроился работать машинистом, Наталья воспитывала дочь и занималась домашним хозяйством, Мария училась в русско-киргизской школе.

В 1917 году Иван потерял работу, Наталья с Марией были вынужде­ны вернуться домой. В школе Мария проучилась лишь 5 лет. Из автобио­графии старицы Марии: «...Я была одна у мамы - папа наш... не вернул­ся. В школе я училась 5 классов, а с 12 лет пошла работать — вязала ку­лачком... Потом занималась на курсах счетоводов и работала счетоводом. А в школе я тоже работала лет 5 - учила детишек шить и вышивать (и мо­литве). Я в Бога все время верила и детям иконки дарила и молитвы читала. В 23 года я почувствовала, что Бог меня призывает молитвой Своей, и стала сама молиться сильно и понимать, что мне открывается».

Блаженная схимонахиня Мария всю жизнь прожила без паспорта и других документов. Пенсию не получала, прописки нигде не имела. Но и без удостоверений личности её называли человеком Божиим. Вся жизнь ее настолько слилась с жизнью Церкви, что государству ничего не осталось, как просто «не замечать» блаженную, совершенно не нуждавшуюся в его опеке.[1]

Паспорт появился у нее только за год до смерти. Стараниями ее келейницы, монахини Евгении, от­ношения с государством были установлены. Но старица на это не обратила внимания. Ей, готовя­щейся к «переезду» в Небесный Иерусалим, было не до прописок... Во всяком случае, в деле восста­новления документов старица инициативы не про­являла, впрочем, она дала своей келейнице благо­словение на эти хлопоты, которые увенчались ус­пехом, и в результате блаженная схимонахиня Мария получила возможность побывать в 1999 году на Святой Земле — завершить круг земных странствий. Во всяком случае ни я, ни многие дру­гие близкие к матушке люди никакого желания «быть замеченной» государством у матушки Ма­рии не обнаруживали. Даже контакты с врачами скорее были лишь только терпимы ей — по снис­хождению к опекавшим ее близким людям. Она все­цело принадлежала лишь только одной «Организа­ции» — Телу Христову, Святой Матери Церкви...

И все же в последние годы появилось в жизни ма­тушки и нечто «официальное». Решив принять схи­му, старица не могла не вступить в определенный контакт с «церковной бюрократией». Вот на этот-то шаг она пошла вполне сознательно. Ибо в жизни Цер­кви все пронизано духовным смыслом и даже «бю­рократия». Ее носит совершенно иной, чем принято думать, характер.[2]

Никто и не мог, наверное, не пред­положить, что старица Мария, по слову преподобного Серафима, «стяжавшая дух мирен» вдруг захочет уехать в монастырь и как-то «легализовать» свой подвиг. Но она этого захотела. Зачем, почему? Ведь, например, блаженная Любушка Петербургская, по словам близко знавшей ее игумений Феодоры, реши­ла «смириться до зела» — остаться навсегда лишь блаженной, юродивой. От пострига отказалась. И в этом проявилось великое смирение подвижницы. Но Мария Ивановна — и тоже из смиренного послуша­ния воле Божией — пошла на этот шаг. Предпочла путь преподобной — «наставницы монахов и собе­седницы ангелов». Нам она объяснила свое решение тем, что схима — это как бы смерть для мира и пото­му она отодвигает дату физической смерти. Стари­ца «обещала» жить после пострига еще лет 10-12. А мы привыкли ей верить...

Больше о ее прошлом мы ничего не узнали бы, если бы последняя келейница старицы- монахиня Евгения Мавринская – не подняла архивы. Ее поиски дали поразительные результаты. Оказалось, что даже на нее, блаженную, не имевшую где главу подклонить, жившую, как говорится, на стогнах града, в архивах хранилась целая бухгалтерия! У монахини Евгении хранятся десятки документов, вполне официальных, с печатями, подписями, по которым прежняя жизнь матушки читается ясно и определенно. Это была, на первый взгляд, обычная жизнь обычного советского человека. Мелкой служащей большого города. Но это только на первый взгляд. В «Свидетельстве о рождении» за № 151,выданном Самарским Гор-ЗАГСом 22 мая 1932 года, указано, что Матукасова Мария Ивановна родилась 28 марта 1908 года в Самаре. Жила в частном доме, водила мать в Покровский собор. Мать ослепла. Слепую мать Мария Ивановна водила в Покровс­кий собор десять лет. После смерти матери она каким-то образом лишилась квартиры.[1]

Следующий (по хронологии) документ датирован 13 июля 1936 года: «Настоящая справка выдана т. Матукасовой Марии Ивановне в том, что она за хорошо проведенную работу по переписи промоборудования в 1934 года была премирована путе­вкой в дом отдыха». Подпись: «Председатель местного комитета». В очередном докумен­те говорится, что с 6 по 20 апреля 1944 года Мария Ивановна Матукасова работала в конторе треста «Дубитель» «в должности счетовода и уволена вви­ду окончания временной работы». А15 октября 1948 года будущей Христа ради юродивой дана справка от администрации Еврейской сельхозартели «Нойлебен» «в том, что она действительно работала в колхозе Нойлебен Ключевского сельсовета Кинель-Черкасского района на уборке урожая с 4 июня и по настоящее время». Это — первое упоминание о Кинель-Черкассах в ее биографических документах. Датированная тем же 1948 годом справка, выдан­ная администрацией Куйбышевского комбикормо­вого завода, свидетельствует, что Мария Ивановна работала на этом заводе «в качестве работницы нижнего склада и уволена по собственному желанию». И таких справок, свидетельствующих о том, что гражданка Матукасова действительно трудилась, но потом почему-то уволилась, в архиве сохранилось множество. Ее, наверное, в те суровые годы называли «летуном». А «ле­тунов» тогда ох как не любили! Но дело, видимо, было не в неуживчивости характера будущей старицы. А в чем-то другом. Ее уже призывал Господь на тяжелое служение.

Человек редко враз начинает новую жизнь. Обычно люди духовные все делают с «пожданием». Постепенно, шаг за шагом, выпа­дают они из привычного мирского социума, мед­ленно разрубая нити земных привязанностей. Да и время стояло лютое: за «тунеядство», бродяжни­чество и прочее, с чем в мирском понимании не­пременно связан подвиг юродства, попросту го­воря, сажали.[2]

Дело объясняет один чудом уцелевший доку­мент за номером Л— 46-25: «Прокурору Ленинского района от гр. Матукасовой Марии Ивановны, проживающей в данном доме с 26 мая 1942 г. по Ворошиловской, д. 137, кв. 1. Заявление. С февраля 1944 г. по март 1945 г. я находилась в НТК № 9 в заключении, забранной милицией по указу. По отбытии срока меня жилец Винников не впускает в квартиру, прошу прокурора оказать содействие занять свои 3 куб./метра жилплоща­ди. 26 марта 1945 г. Матукасова».

На этот удивительный документ стоит взгля­нуть повнимательнее. Самое удивительное, как во­обще уцелел он и дождался своего исследователя. Видимо, была Божья воля на то, чтобы мы узнали нечто такое, о чем по своему смирению молчала матушка. Ведь этот документ свидетельствует о том, что она — исповедница Православия, пре­терпевшая за веру гонения от власть предержащих. Возможно, это не единственный матушкин «срок» ведь «указов» в те годы выходило немало. Что это был за указ — нам точно неизвестно. Может быть, имелся в виду очередной указ о борьбе с религией, возможно, это указ о борьбе с бродяжничеством, тунеядством. Да так ли уж важно нам точно знать, по какому именно указу держали в узилище Марию Ивановну? Важно другое — на путь исповедничества будущая старица встала еще в военные годы, когда ей было всего 37 лет. Поехала к старцу, и тот дал ей благословение на юродство

Однажды митрополит Мануил выходил из хра­ма, стояла большая толпа, и он увидел среди лю­дей невысокую оборванную женщину. Указал на нее и спросил: «Как твое имя?» — узрел в ней подвижницу. Тогда Мария Ивановна еще только начинала путь своего служения. Митрополит Мануил вспоминал:

«Было на ней много вещей. Люди из-за этого ей брезговали. А она им говорила: «Мои вещи на вас не перейдут...»

При­веденный выше документ уникален и как «иллюс­трация» того времени, в котором духовно возрас­тала будущая старица. В нем все знаково, от фа­милии соседа и до трех кубометров жилой пло­щади. Какая поразительная концентрация «духа времени» на крохотном клочке бумаги, чудом за­летевшем к нам из иной эпохи!

Так же известно, что с начала 60-х годов старица жила при Свято-Вознесенской Церкви в райцентре Кинель - Черкассы Самарской области.[1]

Дата добавления: 2015-07-10