Вы узнаете это от меня и ни от кого больше!

Объявился некий, ужасный, праздношатающийся по Дублину, до смерти замораживающий людей очень гадкий Невидимый. Вы вряд ли успеете заметить хоть какие-то признаки предшествующие его появлению в вашем пространстве. Оно уже поразило церкви, пабы, фитнес-центры, склады, фермы, и некоторые объекты прямо посреди улицы. Оно может появиться в любом месте! Соблюдайте осторожность. Заметить его крайне сложно. В лучшем случае, что удастся разглядеть, это своего рода, мерцание в пространстве, потом словно открывшуюся щель, изрыгающую клубы тумана, а затем и самого монстра. При подобном раскладе он всего за пару секунд замораживает все на своем пути, и МГНОВЕННО УБИВ ВСЕ – исчезает.

Залягте на дно и не высовывайтесь! Дублин, буду держать тебя в курсе.

И да, если наткнетесь на замороженный очаг, держитесь от него подальше – они взрываются!

– Они того не стоят.

Я едва не выскакиваю из собственной шкуры – как зубная паста из сдавленного тюбика. Я ожидала, что первым меня найдет Риодан.

И метнулась в стоп-кадре.

Чтобы вмазаться прямо в Кристиана.

– Я теперь полностью обрел способность просеиваться, девушка. Тебе больше никогда от меня сбежать. То, что тебе удавалось проделывать это раньше, просто доводило меня до кипения. Но впредь такого не будет. – Его руки смыкаются на моей талии, и я пытаюсь вырваться из их кольца, но хватка подобна стальным тискам, впивающимся прямо в плоть, вдавливая ее в кости. Я поднимаю на него взгляд. Неясные очертания торка проявляются люминесцентным свечением на его шее. Его глаза полны радужного огня. Если безумие имеет цвет, то он именно такой, как водоворот красок в его глазах.

– Люди, – холодно говорит он, и лицо его словно высечено изо льда. Бледное под полночными волосами. Переливающиеся татуировки обвивают его шею, охватывая скулы и сбегая обратно, вниз по его телу, калейдоскопическим штормом вихрясь под его кожей. – Жалкие. Глупые. Трясущиеся от собственной тени. Почему ты с ними? Зачем тратишь свое время? Ты ст о ишь больше всех их вместе взятых.

– Чувак. Вообще-то я одна из них. Отдай мне мой чертов меч. Он не твой.

– Нет, ты не одна из них. Ты абсолютно не человек. Интересно, к какой же расе ты принадлежишь. – Он наклоняется вперед, вдыхает запах моих волос, и выдыхает: – Твой запах перебивает смрад этого хуева Риодана. Черт, как же я ненавижу, когда от тебя им несет. От этого выворачивает все кишки.

Я лихорадочно напрягаю извилины, выискивая способ свалить от него. Желательно – со своим мечом. Интересно, он где-нибудь припрятан на нем? Я пробегаюсь глазами вниз по его телу. Только бы не спалиться. Его нигде не видать. Джинсы и походные ботинки, кремовый рыбацкий свитер, плотно обтягивающий его плечи, ставшие заметно шире с последнего раза. Потому что уже полностью сформировались его крылья? Он что, сожалеет о том, кем стал? Вот почему он оделся таким образом? Никаких видимых признаков оружия, но потом он так далеко зашел в своем превращении, что вряд ли теперь нуждается в нем. Он сам оружие. Кстати, его свитер весь в крови. Я даже не желаю знать, почему.

– Ты тоже человек, не забыл? – Очевидно, какой-то частью своего мозга он еще осознает себя человеком. Невидимые Принцы редко носят одежду.

– Больше нет моя милая, Дэни. Знаешь, почему я так в этом уверен? Потому что чертов детектор лжи. И когда я сказал: «Я – человек», то услышал свою собственную ложь. – Он смеется, и в этом смехе слышится безумие.

– Ты сам делаешь выбор, кем тебе быть, – говорю я.

И вдруг я не могу дышать, потому что его руки так сильно сдавливают мои ребра, что мне кажется – их вот-вот раздавит.

– Я бы НИКОГДА, мать твою, не выбрал быть таким!

– Ого! Отрегулируй громкость, Кристиан! И ты делаешь мне больно!

Он мгновенно берет себя в руки.

– Девушка, ты в порядке? У тебя кровь из ушей. У женщины, которую я видел в последний раз, тоже кровоточили уши. Нос. И ее… ну, не важно.

– Отпусти. У меня полно дел.

– Нет.

– Слушай, если собрался попытать счастье меня убить, так давай уже с этим покончим. – Я сжимаю руки в кулаки и выставляю их перед лицом. – Устроим махач!

Он смотрит на меня:

– И зачем бы мне это делать?

– Эй, Мистер-я-нафаршировал-свою-кровать-мертвой-женщиной!

– Я пытался тебе все объяснить. Но разве ты стала слушать? Нет, ты просто сбежала. Почему? Не я ли неустанно тебе твержу, что никогда не причиню тебе вреда?

– Ты убил ее?

– Нет.

Я одариваю его взглядом. Мне не нужно быть детектором лжи, чтобы узреть истину. Она и так там – в бегающих, скользких глазках.

– Попробуй еще раз.

– Ладно. О’кей. Это я. Но я не хотел. И не намеревался делать именно это.

– Ага, теперь все ясно. Ну, раз ты не хотел, тогда все путем.

– Я знал, что ты поймешь, – выдыхает он, как будто мой тон был не достаточно скептичен. Не уверена, что он все еще понимает тонкости человеческой речи. Думаю, он слишком далеко зашел.

– Я вся превратилась в слух.

Он пожимает плечами:

– Да особо-то и рассказывать не о чем. Мы занимались сексом – и все, вдруг она умерла.

– Вот так просто?

– Вот так просто. Это была какая-то чертова сверхъестественная херня. Я даже не знаю, что сделал.

– Твои руки не были на ее горле, или в них не было ножа или еще чего?

– Нет. Именно поэтому я и оставил ее. Я собирался ее осмотреть и выяснить, как это сделал, чтобы впредь такого больше не повторилось. Не собираюсь обходиться без секса до конца своих дней. Я едва могу продержаться несколько сраных часов. В один миг – она прекрасно, как и я, проводит время, издавая по-настоящему страстные звуки, когда я – прости, полагаю тебе неприятно слушать об этом. Я ни коим образом не пытаюсь тебя тем самым вывести на ревность, девушка – в следующий – она просто перестала шевелиться, и ты не представляешь, как это меня расстроило. Ну, по большей части. Не так, чтобы очень. Думаю, во мне пробудился Невидимый, которым я становлюсь, потому что стоило ей перестать извиваться, как вдруг…

– СМИ. Слишком много информации! Не могу тебя слушать!

Я начинаю напевать, чтобы его игнорировать. Ревную? О чем это он?

– Я растерялся и оставил ее на кровати, чтобы осмотреть позже, потом нашел тебя, истекающую кровью и принес к себе. Я не хотел, чтобы ты ее увидела и расстроилась. Я собирался выяснить, что с ней сделал после того, как ты уйдешь.

– Выяснил?

– По-прежнему ни какой зацепки. На ее теле нет ни следа. Я думал, что возможно был слишком груб и повредил ее изнутри, но если бы я это сделал, как думаешь, у нее проявились бы снаружи синяки или нет. Может, ты взглянешь на нее. Я подумываю о вскрытии, но не знаю ни одного гробовщика. А ты?

Так спрашивает, как будто это самый заурядный вопрос. Вроде человека, который расследует убийство, а не тот, кто его совершил.

– Нет. – Интересно, насколько он безумен. – Тебя беспокоит, что ты ее убил?

Он приходит в ужас:

– Разумеется беспокоит. Я не хочу никого убивать. Ну… вообще-то, это не совсем так. Кое-кого все же хочу. Многих. В последнее время особенно Риодана. На несколько часов мне удается погрузить себя в успокаивающую дымку своих мыслей, предвкушая убийство этого мудака.

– Кто бы спорил, – посочувствовала я.

– Но я никого не убивал. По крайней мере, до сих пор. И если мне так и не удастся сейчас разобраться, что сделал, то не смогу удержаться от убийств в будущем.

– Где мой меч. – Я произношу это как Риодан, без вопросительного знака на конце. Я начинаю понимать, почему он это делает. Это вкрадчивое требование, а не вопрос. Люди отвечают инстинктивно, вопреки их здравому смыслу. Таков уж Риодан, всегда играет с расчетом, выбивая нужные ему ответы.

Кристиан улыбается, и на секунду я вижу намек на того, кем он был. И сейчас, несмотря на то, что черты его лица завершили свой переход в Принца Невидимых, их выражение более читабельное. Наверное, мышцы просто не всегда борются, пытаясь сформировать образ. У него ослепительная улыбка, едва ли не убийственная, но не совсем. Это улыбка человека, который мог бы заполучить любую красотку в свою постель, ну может и попросту ее убить, пока она находится в ней.

– Признай, огнемет был чертовски гениальной идеей, правда? Я взрывал вещи прямо из сталагмитов и поджарил риодановских педиков. Им даже в голову это не пришло. Тупорылые. Если что-то хочешь, так пойди и возьми.

– Ты повредил мой меч? Погодь! – До меня начинает кое-что доходить, и не могу поверить, что мне потребовалось столько времени, чтобы догнать. – Ты не заставляешь меня чувствовать, будто я превращаюсь в При-йю!

– Я понял, как это отключается. Столь же легко и обратное. Все, что мне нужно сделать – это.

В меня врезается похоть, и я слышу, как начинаю издавать жуть какие неприличные звуки, от которых хочется умереть от стада.

Он удерживает меня от падения, обвив руками за талию.

– Девушка, не стоит на меня так смотреть. А хотя, смотри. Да. Да. Именно так. Принцесса, ты убиваешь меня.

– Выключи это, Кристиан! Я сама хочу выбрать мой первый раз!

Я грохаюсь наземь, ошеломленно моргая.

Кристиан исчез.

Без поддержки его рук я сложилась, как мокрая картонная коробка. Пытаясь прочистить голову, я сижу там и озираюсь по сторонам, но никого не вижу. Либо он вообще исчез, либо снова приглушил себя. Зато последствия не исчезли.

Его голос выплывает откуда-то со стропил над моей головой:

– Первый раз? Значит, я не ошибся, девушка, но мне нравится слышать это от тебя. Я подожду. Я тоже хочу, чтобы ты сама выбрала свой первый раз. Будут шоколад и розы. Музыка и сладкие поцелуи. Все о чем мечтают девушки. Хочу, чтобы для тебя первый раз стал идеальным.

Я становлюсь красная как свекла. Никто, ну просто никто не смеет решать учесть моей девственности, кроме меня!

– Не суйся в мои планы о потере девственности! Они тебя не касаются.

– Касаются, и только меня. Но нам не обязательно сейчас о них говорить. Пока.

Такое чувство, будто мне только что размозжили голову раскаленной сковородой. Он, что издевается? Неужели Кристиан решил своим полубезумным умом Темного Принца, что станет, типа, моим бой-френдом и первым мужчиной? Ёлы-палы, мне четырнадцать, а он Принц Невидимых! И он, типа, на десять лет меня старше! Я открываю рот, чтобы устроить ему взбучку и прояснить между нами кое-какие вопросы, как в голову приходит, что в целом, возможно, неплохо иметь при себе втюренного Принца Невидимых, и захлопываю варежку. Возможно, в обращении он сложнее любого оружия, даже первоклассного оружия, но Кристиан на поводке – это абсолютное оружие. Особенно в борьбе против Риодана.

Вопрос в том: удастся ли мне удержать его на поводке? И если удастся, то смогу ли я крепко ухватить его за ошейник, когда придет время?

Я осторожно подбираю слова. Принц, да в придачу еще и детектор лжи. Если удастся захомутать этот чувака, то удастся и все остальное! Это все равно, что отплясывать на минном поле. Такая перспектива приводит меня в восторг. Какой замечательный тест проверить себя.

– Спасибо за понимание, Кристиан, – говорю я.

– Без проблем. Ну, не совсем. Но я справлюсь. Пока.

– Другие Принцы Невидимых пугают меня.

– И должны. Они ходячие ночные кошмары. Ты даже не представляешь, какими грязными извращениями они занимаются.

Ирония сказанного только что, ускользнула от него, но не от меня. В один момент он приписывает себя к Принцам Невидимых, а уже в следующий – вдет себя так, будто это вообще никаким боком к нему не относится. Я не говорю: «Вообще-то представляю, потому что, чувак, ты такой же крезанутый на всю голову, как и они». Ставить все под сомнение – не принесет мне ни одного очка.

– Я чувствую себя такой уязвимой без своего меча.

Я искоса бросаю взгляды в сторону потолка. До реконструкции здание «Бартлетт» было складом. Они оставили открытыми стальные балки и опоры, когда въехали. И все равно не вижу там Кристиана.

Вот он передо мной, согнулся в низком официальном поклоне.

– Ваш меч, миледи. Я бы сравнял небо с землей, лишь бы вернуть его вам.

Он держит его двумя руками, протягивая мне. Он смотрит на меня, я с прямой спиной смотрю на него, оценивая безумие в его глазах. Чувствую давление влаги в уголках глаз, как будто они вот-вот начнут кровоточить. Мне сильно сдавливает переносицу. Не могу перестать на него смотреть. Создается такое ощущение, будто его глаза состоят из расплавленного серебра с примесью всех оттенков радуги по краям, подобно калейдоскопу татуировок, несущихся под его кожей словно река, в которую я падаю и иду ко дну. Я чувствую головокружение.

– Не смотри мне в глаза, девушка. Перестань! – Он легонько встряхивает меня за подбородок, прерывая зрительный контакт. Проводит пальцами по моей щеке, и когда отнимает руку – на ней кровь, которую он тут же слизывает. – Никогда не смотри в мои глаза слишком долго. Это ранит людей. – Затем он улыбается: – Заметила, что я могу касаться святыни? Я боялся, что не способен на это.

Я смотрю на Реликвию Светлых в его руках – одну из четырех Эльфийских талисманов, которой могут коснуться лишь люди и Видимые Светлого Двора. Я могу взять меч, загнать лезвие в его сердце и навсегда от него отвязаться.

Я тянусь к своему мечу.

Он тянет его обратно.

– Немного благодарности не помешало бы.

– Кристиан, ты тот еще Говнюк^[72], – восклицаю я. – Сначала, спасаешь мою шкуру, а теперь еще и меч возвращаешь, когда никто другой не смог.

– Членоголовый точно не смог.

– Он – точно нет, – соглашаюсь я и снова тянусь за моим мечом. – Никто не заботится обо мне так, как ты.

– Ох, девушка, ты ни хрена так не думаешь, – говорит он почти шепотом. – Я вижу тебя насквозь.

– Можно, наконец, я уже его получу? – Я так сильно этого хочу, аж руки зудят.

Он поднимает голову и смотрит на меня, затем его голова поворачивается, прям как у Принцев Невидимых – словно его череп и шея не соединены между собой как положено. Меня передергивает.

– Ты же не думала меня им тут же убить, девушка.

– Не спорю, порывы были. Но не собираюсь. – Во всяком случае, пока.

Его улыбка ослепляет.

– Хорошо, потому что у меня для тебя приготовлен еще один подарок. Я знаю, как тебе нравится спасать людей, поэтому собираюсь с этим помочь. Можешь считать это одним из многочисленных предсвадебных даров.

Я моргаю. Э-э?? Походу, мне удалось срыть свое потрясение, или он просто не замечает выражения моего лица, потому что продолжает говорить:

– Невидимые Принцы знают, что появилось через щель на складе. Они называли это Гх'лак-ра д'Ж'ай.

– А по-нашенский? – Итак, предсвадебные дары? Он окончательно съехал с катушек?

– Трудно перевести. Невидимые имеют в своем языке сорок девять слов для определения льда, и есть один нюанс – д'Ж'ай, в значении которого я не совсем уверен, что понимаю правильно. В свободном переводе я бы назвал его Королем Морозного Инея.

– Король Морозного Инея, – повторяю я эхом за ним. – Что это? Как его убить? Этим мечом? – Предполагая, что кто-либо вообще способен подобраться к нему достаточно близко, и при этом до смерти не замерзнуть.

– Не знаю. Но зато знаю место, где мы могли бы это узнать. Если и можно найти где-то ответы, то только там. Бери меч, девушка, мне не нравится, когда ты такая уязвимая. Понятное дело, тебя не обрадует, если я постоянно буду висеть у тебя на хвосте. И не виню за это, потому что сам знаю, каким чудовищем я становлюсь.

Я тянусь обеими руками, почти не в силах сдержаться. И так вся и вибрирую от волнения.

Он наклоняется и вкладывает меч в мои ладони.

Я блаженно закрываю глаза и восторженно выдыхаю. Тяжесть холодной стали в моих руках… ну, это лучше, чем, как мне кажется, должен быть секс! Это все равно, что вам ампутировать обе руки, и вы уже думаете, как теперь обходиться без них, как вдруг получаете их обратно на свое законное место, совершенно целехонькими. Обожаю свой меч. С ним я непобедима. Мне не ведом страх с этой штукой в своих руках. Глубоко внутри моя кровь бежит немного иначе, чем у других, перестраиваясь и возвращаясь в идеальное русло. Я едина со своим мечом. Я – цельна.

– Ох, какой женщиной ты станешь однажды, – шепчет Кристиан. – Твоей страсти хватит управиться с целой армией. Не то, что одним мной. Так или иначе.

Я была бы не прочь иметь на поводке Принца Невидимых, но лучше сразу прояснить одну простую деталь.

– Я никогда не выйду замуж

– А кто говорит о замужестве?

– Чувак, ранние предсвадебные дары.

Он смотрит на меня, будто я чокнутая:

– Разве сейчас речь идет о предсвадебных дарах?

– И я не хочу управлять армий Невидимых.

– Армией? Дэни, мой милый блуждающий огонечек, о чем ты? Я имел в виду Короля Морозного Инея. Так ты идешь или как? Сегодня такая прекрасная ночь, чтобы радоваться жизни. Мы отправляемся ловить чудовище. – Он заговорчески подмигивает мне: – И речь сегодня не обо мне.

«Чувак». Иногда это – все, что ты можешь сказать.

Дата добавления: 2015-07-10