- Могу я увидеть аббата Эрани? – спросил Пьер.
Человек у стены насторожился и неопределённо повёл головой.
Пьер повторил свой вопрос.
- Ааааа… - протянул человек у стены и переменился в лице.
- Здесь живёт аббат Эрани?
- Подождите, я предупрежу его, - сказал человек и скрылся в правом коридоре. Прошло минут десять. Вскоре худой человек вышел из левого коридора и нетерпеливо обратился к Пьеру:
- Вас не могут принять…
- Почему?
- Сегодня это невозможно, - тихо сказал человек и опустил глаза.
- Хорошо, я приду завтра, - промолвил Пьер и вышел из квадратного дома.
Пройдя несколько десятков шагов по оврагу. Пьер услышал за спиной чей-то крик и резко обернулся. Человек, который только что с ним говорил, бежал за ним, махая тонкими длинными руками. Пьер заметил, что на нём был сиреневый камзол, который в полумраке квадратного дома был незаметен.
- И завтра не надо приходить! – громко и взволнованно крикнул человек в сиреневом камзоле. – Не приходите сюда больше!
Пьер поспешил прочь.
* * * *
Шут бесследно исчез. О нём не было никаких вестей. Вернувшись на постоялый двор, Пьер вдруг обнаружил, что у него пропали деньги. Не зная, что и подумать, Пьер решил впредь быть осмотрительным и осторожным.
Прошёл месяц. Пьер завёл несколько поверхностных знакомств и старался забыть всё то, что произошло в Оризо. Но чёрные и тревожные воспоминания не давали ему покоя. Он стал искать человека, который мог бы ему помочь. Постепенно Пьер пришёл к мысли о том, что этот человек должен быть необычен и странен, что к тому, кто мог бы понять Пьера и мог бы ему помочь, нельзя прилагать общих и обыденных мерок. Оглядываясь по сторонам, Пьер не находил его. Везде и повсюду его окружали люди, жизнь, мысли и характер которых без труда можно было прочитать по их лицам, - Пьер чувствовал свою отстранённость от них и часто ловил себя на мысли о том, что ему не следует обращаться к ним со своим вопросом.
Исключение составлял один человек.
Пьер услышал о нём случайно. Сидя в трактире с тёмными грязными стенами - сквозь звон кружек и пьяные голоса - ему удалось невольно подслушать обрывок чьего-то разговора, - с едкой злобой и раздражением говорили о каком-то странном человеке, который давно вызывал если не всеобщую ненависть, то всеобщую неприязнь. Впрочем, это негодование носило вздорный и отчасти комический характер. Пьер стал выспрашивать о нём, и разные люди - слуги на постоялом дворе, один пьяный фламандец, лысый цирюльник – рассказали Пьеру про этого человека много самых разных историй. Вслушиваясь во всё это, Пьер долго недоумевал и вскоре стал испытывать к этому человеку и его жизни неизъяснимое и болезненное любопытство. Слушая рассказы о нём, Пьер почувствовал новое зыбкое и неизведанное чувство, похожее на запах старинного яда или на беспокойные крики одинокой птицы. Пьер не знал, чему можно верить: рассказчики не внушали доверия, а их любопытство к этому человеку давно уже переросло в злую иронию и брезгливую насмешку, в которой тусклыми огнями светились ложь и вымысел.
Пьер стал часто думать об этом человеке, и вскоре перед его мысленным взором возникла очень странная, шаткая, двусмысленная и бредовая картина.
Говорили, что он появился в Фульде недавно. Утверждали, что раньше он бывал в столицах Европы и некогда принадлежал к высшему обществу. Рассказывали, что он не то созерцает мрак, не то исследует пустоту. Один горожанин сказал, что у него есть белая жаба; одна болтливая прачка, смеясь, говорила Пьеру о том, что этот человек пьёт кипящую кровь; что он двуполое существо; что, по слухам, у него есть какие-то линзы или зеркала, в которых он читает прошлое и будущее; что он колдует; что он исцелил одну смертельно больную крестьянку и вылечил многих людей. Говорили, что у него есть волшебные трубки, сквозь которые он смотрит на звёзды; что он философ; что он рыцарь круглого стола, изгнанный королём Артуром и вынужденный скитаться по миру; что он рад был бы умереть, да не может. Некоторые, крестясь, доходили даже до того, что он сын или ученик дьявола. Шептали, что у него есть синий ноготь на руке; что он прорицатель и чернокнижник. С возмущением говорилось о том, что он маг и что как его только терпят городские власти. Тут же добавляли о том, что он излечил дочь начальника стражи и поэтому его ещё не выгнали из нашей округи.
Во всех этих рассказах было много вздора. Впрочем, подумалось Пьеру, в каждой провинции были люди, вольно или невольно возбуждавшие о себе такие слухи.
Пьер захотел увидеть его и поговорить с ним.
Его звали Мендозо. Впрочем, говорили, что у него было много имён. Он жил на бывшей конюшне, которая когда-то сгорела, а теперь пустовала и в одиночестве стояла на равнине вдали от города. Пьер отправился туда пешком. Миновав пыльные городские улицы, которые резко обрывались, открывая объятия бескрайним полям, раскинувшимся среди хмурых и холодных долин, Пьер вступил на песчаную дорогу и медленной, но уверенной походкой двинулся по заросшей сухими сорняками почве. Повернув направо, дорога стала петлять вдоль пустынных полей, на которых росла редкая чуть пожелтевшая трава, тёмные кустарники и виднелись широкие полоски коричневой земли. Необъяснимое уныние охватило Пьера. Уходя всё дальше и дальше вглубь пустынных долин, Пьер всё больше чувствовал, что пропадает в холодной и страшной бездне, незаметно окутывавшей его своей сонной пеленой. В ней не было света, радости и звуков, - среди серого воздуха и оглохшей мёртвой тишины неслышно шевелилось что-то пасмурное, серое и безликое…
Пьер был единственный путник – вокруг не было ни души.
Вскоре он увидел, что дорога, пропадая среди тёмно-зелёных зарослей, устремлялась дальше и от неё влево вела небольшая тропинка. Смутно почувствовав, что бывшая конюшня находится именно там, Пьер свернул налево и пошёл вдоль высоких серых деревьев, растущих по обеим сторонам тропинки. Высокие старые липы молчаливо покачивались где-то в вышине, тонкие чёрные ветви, свиваясь полукругом, словно увядший купол, нависали сверху, и сквозь их тонкие руки тускло смотрели белые облака и выглядывал кислый туман. Подул холодный ветер. Стая чёрных птиц, разрезав хриплыми голосами тяжёлую тишину, пролетела над равниной. Пьер остановился и, сделав несколько шагов влево, посмотрел на небо. Сквозь пожелтевшие редкие листья и изломанные пальцы ветвей на него посмотрело маленькое солнечное пятнышко. Оно незаметно родилось среди белой небесной ваты и теперь, радуясь своему одиночеству, проворно выглянуло сквозь овальные ветви и бросило вниз осколки своей улыбки.
Впереди Пьер увидел длинные ряды коричневых ограждений, за которыми стоял старый покосившийся дом. Пьер смутно почувствовал, что это и была бывшая конюшня. Он подошёл к въезду и долго смотрел на тёмно-коричневые ворота. Холодная тишина, притаившись за коричневыми досками, внимательно и терпеливо наблюдала за одиноким гостем и, не решаясь нарушить свою беззвучную сухую ткань, делала вид, что спит. Через некоторое время ворота открылись сами. Пьера поразил до боли, до дрожи звук, с которым они открывались. Он вспомнил почему-то далёкое прошлое – то, что замерев в его душе, годами беззвучно и неслышно трепетало в его сердце, не выходя наружу. Пойдя сквозь ворота, он почувствовал, что перестал себя понимать. Пьер показался самому себе новым и неизведанным. Нервы его накалились до предела, но руки не дрожали. Всё-таки он был незваным гостем, гостем существа, которое, если верить слухам, пьёт кровь и колдует, одев чулки. Он вошёл в пустынный двухэтажный каменный дом и в полумраке пошёл вперёд. Вскоре он упёрся в стену. Повернув назад, он не нашёл выхода. Пьер нервозно рассмеялся.
- Поднимись по лестнице! – донеслось сверху.
Пьер долго искал в темноте лестницу. Найдя её, он быстро поднялся по высоким ступеням и вошёл в просторную комнату. Он увидел за перегородками мерцание свечи и стал, напрягая зрение, всматриваться.
- Подойди ближе! – сказал голос, и Пьер увидел зыбкие очертания невысокой чёрной фигуры, сидевшей за столом.
- Меня зовут Пьер, Пьер Эрэ..
- Знаю, - промолвила чёрная фигура.
Пьер решил не медлить и, не дожидаясь, сразу сказать самое главное. Он стал торопливо и нервозно рассказывать о себе, о Юлии и о том, что произошло в Оризо. Его речь превратилась в исступлённый монолог, обращённый в тёмное пространство, где тихо трепетала догорающая свеча.
Прошло полчаса, а Пьер всё говорил и говорил.
-… так помоги мне. Я знаю, ты можешь! Кем бы ты ни был, помоги мне! Помоги… Я хочу знать, почему Юлия покончила с жизнью. Я хочу увидеть её жизнь, хочу понять, из-за чего всё так кончилось… И почему она отравилась? Почему именно отрава? И откуда у неё был яд? Как молодая девушка могла достать яд? И почему умерла Стелла? Почему именно так всё повернулось? Почему так и никак иначе?! А? Слышишь?... Я не знаю, чего во всём этом больше – горечи или боли… Но ты можешь мне помочь…. Понимаешь, если она убила себя, а затем её подруга, не пережив расставания с любимым существом, тоже решила наложить на себя руки, - если это так, то это страшно и бессмысленно… А если Стелла помогла умереть Юлии – то ведь это столь же страшно и столь же ужасно! Могло быть и так, что Юлию кто-то убил.. кто-то другой… Но, пойми, для меня всё это одинаково ужасно! У меня нет сил оставаться в Оризо и пытаться что-то выяснить… Я не могу там оставаться… Меня потрясает не это – не детали, меня разрывает другое -что я на фоне всего этого?!? Я не хочу видеть детали – я вижу итог! И этот итог страшен… Что бы там, в Оризо, ни произошло, я вижу итог!.. И он слишком жесток!.. Помоги мне!
Человек за столом молчал.
- Всё совершилось… И прошлого уже не вернуть, - продолжал Пьер. - Но я хочу знать, почему это коснулось меня! Почему я?! …Почему? Почему?.. Мне всё равно, что думает её отец, мне всё равно, что скажут и что подумают люди… Я пришёл к тебе, и ты можешь мне помочь.
Наступило молчание.
- Мне интересно всё это… Всё то, о чём ты сказал, - тихим голосом промолвил человек в чёрном.
- Я дам тебе денег, золота. Вот, на, возьми. Но только скажи мне о моей жизни...
Человек встал и сделал два шага в сторону. Он был с Пьером одного роста.
- Кадавэр!!! – пронзительно крикнул человек и поднял острый подбородок.
- Помоги мне! Мендозо!– тихо прошептал Пьер.
- Хорошо, я посмотрю твою жизнь. Жди меня здесь, - резко бросил человек с острым подбородком и быстро вышел в соседнюю комнату.
Прошёл час.
Из-за стены послышались проклятия и стоны. Вскоре тот, кого называли Мендозо, вернулся и громко крикнул Пьеру:
- Я ничего не понимаю! Тебя нет!
Пьер молчал. Человек в чёрном зажёг новую свечу, и тёмную комнату пронзили тусклые жёлтые лучи.
- Я посмотрел в зеркало на твою жизнь – там ничего нет! В зеркале тебя нет! Кто ты? – в голосе Мендозо тусклыми крыльями зашевелился холодный страх.
Пьер молчал.
- Уходи!... Уходи!... Не знаю тебя…- злобно крикнул человек в чёрном и отвернулся.
Пьер долго стоял и смотрел на свечу. Затем он резко повернулся и бросился вниз по лестнице. Вскоре бывшая конюшня осталась позади. Вокруг были тонувшие в вечернем ветре коричневые просторы полей, тихо стрекотали кузнечики, и вдалеке слышался шум реки, а Пьер всё шёл и шёл…
* * * *
Вернувшись на постоялый двор, Пьер затворился у себя в комнате и долго слушал стон и завывания ветра, которые протяжно и жалобно тянулись за окном. Пьер не мог думать. Рассеянно глядя по сторонам, он силился припомнить, где он находится, но зыбкая пелена обхватила его своим бесцветным кольцом, и из этого кольца не было выхода. Пьер посмотрел на стол, стоящий у окна, и нахмурился. Его невидящий взгляд бесцельно бродил по комнате и, равнодушно скользя по поверхностям вещей, вскоре остановился на одном предмете. Это была дорожная сумка шута. Забытая, она валялась в углу. Пьер неторопливо открыл её и достал из неё пустую клетку для птицы, бутылку вина и три коробочки с тушью. Это, наверное, клетка его любимой птицы, которая умерла, - подумалось Пьеру. Он взял в руки бутылку и внимательно посмотрел на неё. Это была большая старинная бутылка с гнилой потемневшей пробкой. От времени она покрылась грязью и пылью, и по её диковинному виду можно было заключить, что в ней находится старое вино. Пьер медленно откупорил её и сделал из горлышка несколько глотков…
* * * *
Вверху и внизу была непроглядная тьма. Словно сжавшийся и нахмурившийся чёрный мозг, который тревожно вибрирует, завернувшись в тёмно-синие ткани широких волн; словно влажный холод, скрытый за пеленой тумана; словно тёмный шар, склонившийся над тоскливой бездной; словно дикая и бесформенная тень, искавшая и не нашедшая покоя и потому уснувшая в вышине; словно бесцветный ветер, который свернулся и закутался в ребристые складки ледяного шлейфа, - небесная тьма беззвучно застыла на недосягаемой высоте и, оцепенев, изредка разбрасывала вокруг себя осколки мрака.
Из глубин чёрных облаков свисала огромная ржавая цепь. Она тянулась сверху и, острой осью пронизывая мрак и бесцветную пустоту, пропадала в кромешной тьме изломанного и свистящего где-то внизу холодного ветра. Её верх скрывался за чёрными облаками, а низ исчезал в тёмных и влажных глубинах. Вверху, на её звеньях сидели три фигуры: зелёная, чёрная и бесцветная.
- О, холод и тёмный огонь! Близится смятение мрака! – воскликнула фигура в зелёном.
- Времена близятся! Возвысь дух до бездны! – крикнула чёрная фигура, сворачиваясь кольцами и вытянув смуглый палец..
На несколько мгновений вой ветра прекратился, и тьма задрожала.
Посветлело. Внизу показались похожие на извилины мозга бескрайние просторы коричневых и тёмно-зелёных вершин деревьев, - это, пропадая за горизонтами, во все стороны тянулись леса.
- Что нового среди извилин земного мозга? – спросил зелёный.
- Человеки погрязли и застряли в лабиринтах того, что они называют прямыми путями и полезными намерениями, - воскликнул чёрный, который висел на цепи ниже фигуры в зелёном.
- Времена близятся.
- Что было сделано? – спросил свившийся в кольца.
- Я лил на землю расплавленные капли,- протянул дух в зелёном.
- А я заражал холерой Скифию, - вставил бесцветный.
- Я смущал жителей Берга небесными явлениями, - вмешался чёрный. – Они до того сбесились, что сбежали из города. Потом я пустил по северной Европе живые деньги. Они заражают людские руки новой и неслыханной чумой, лекарств от которой нет.
- Я пустил в Антверпене через цирюльника Карла весть о том, что Земля сбилась со своей оси и несётся навстречу комете, которая опалит её своим холодом.
- Я валил на Рейне деревья. На головы путникам…
- Как-то это всё мелко, братья, - недовольно промолвил дух в зелёном. – Нужны более решительные действия…
- В самом деле.
- Я обратил внимание на одного человека, - проскрипел чёрный. – Его зовут Пьер. Он какой-то обедневший граф. С ним приключилось что-то несусветное: придя в замок к своей невесте, он обнаружил там её труп.
- Ну?
- Она покончила с жизнью! – взвизгнул чёрный, покачиваясь на ржавой цепи.
- Интересно, - отозвался зелёный голос.
- Там был и ещё один труп – её подруги. Она бросилась из окна и тоже погибла.
- И что потом? – нетерпеливо спросил бесцветный, который висел на цепи ниже своих собеседников и потому изгибался, стараясь быть к ним ближе..
- Пьер впал в помешательство…
- Мне это нравится! – крикнул зелёный, щёлкнув от удовольствия скользким щупальцем и сладко потянувшись.
- Послушайте! – сказала фигура в бесцветном одеянии. – Пережив такое, человек становится способен на многое. Этот Пьер может нам пригодиться!
- Истинная правда! - прибавил чёрный. – Мы вышлем ему помощь…
- Надо попробовать. Но прежде нужно посмотреть на него и найти с ним язык, - вкрадчиво прохрипел зелёный и бросил тревожный взгляд на тёмные облака.
Подул чёрный ветер, и пошёл град. Три фигуры, висевшие на ржавой цепи, быстро и неслышно разлетелись…
* * * *
Из тёплого чёрного пара, скопившегося в углах комнаты, незаметно появилась усатая фигура в тёмно-зелёном испанском плаще. Это был высокий мужчина в большой широкой шляпе, на потемневших краях которой виднелось длинное изогнутое гусиное перо. Постепенно пар, окружавший продолговатое лицо, рассеялся, и острые усы, червями свисавшие вдоль загорелых щёк, заполнили комнату.
Повисла тяжёлая пауза, - лишь ветер, чуть слышно колыхая страницы лежавшей на окне книги, мягким и холодным шёпотом нарушал тишину комнаты и порывисто вздрагивал бесцветными дуновениями. Пробили часы.
- Ты выпил моё вино, - сказал мужчина в плаще.
Пьер с удивлением посмотрел на незнакомца. Стало холодно, и в комнате заиграли тёмные огни. Откуда-то снизу повеяло сыростью, запахло сухой древесиной, и вдоль стен послышался тихий шорох.
- Вот три чаши, - мрачно протянул гость и поставил на зелёный перламутровый стол три золотых кубка.
- Зачем они мне? – нерешительно промолвил Пьер.
- В один из них я наливаю красное гранатовое вино, в другой кладу алмаз, а в этот наливаю молоко.
Словно фокусник, незнакомец быстро достал из-за спины две бутылки с тонкими прозрачными горлышками и, вынув проворными пальцами светло-серые пробки, налил в один кубок красную жидкость, а в другой белую. Пьер не успевал следить за отточенными и быстрыми движениями его рук и, согнувшись в кресле, изумлённо глядел на три золотых кубка, стоявшие на столе. Гость тем временем вынул из перстня на своей руке большой пятиугольный алмаз и, пристально посмотрев в глаза Пьеру, бросил алмаз в пустую чашу.
- Выбирай, - отрывисто сказал он.
Три золотые чаши напряжённо улыбнулись Пьеру.
- Зачем? – спросил Пьер.
- Здесь, в этих кубках, три пути. Не мешкай – выбирай. Потом будет поздно.
Пьер с ещё большим удивлением посмотрел в лицо своему собеседнику. От человека в плаще веяло какой-то необъяснимой тревогой. Пьер заметил, что он был одет в старомодную одежду: ветхость сквозила и в потемневшей от времени шляпе, на широких полях которой лежала пыль, и в высоком ребристом и торчавшем из-под плаща белом воротнике, и в самом этом плаще, на потёртых и засаленных краях которого виднелась грязь и заплаты. Ветхость наложила свой отпечаток и на самого незнакомца: его острый нос с горбинкой и смуглое продолговатое лицо не могли скрыть тяжёлых тёмно-красных морщин, лежавших сетью на лбу, щеках и шее. Это был старик, но старик, в измождённых чертах которого проглядывала молодая несгибаемая сила, - сила, которая, казалось, лишь для вида приняла облик дряхлой слабости и, шутя, окружила себя оболочкой старческой немощи.
Пьера удивило и озадачило предложение незнакомца. Но, посмотрев на три кубка и на тройное отражение своего лица, мерцающее на их золотых краях, Пьер внезапно почувствовал необъяснимую радость и весёлое облегчение.
- Я выбираю этот, - сказал Пьер и, взяв кубок с красным вином, сделал из него несколько глотков…
* * * *
Пьер очнулся на мраморном полу. Осмотревшись по сторонам, он увидел, что находится в большом белом зале с овальными окнами. На стенах висели гладкие чистые зеркала, а в середине зала стоял большой трёхъярусный фонтан. Сверху виднелся прозрачный купол, сквозь который мягко струилась синева и нетерпеливо улыбалось прохладное солнце. Справа появилась фигура - обнажённая темноволосая девушка, которая неспешно шла вдоль мраморной стены и, отражаясь в зеркале, печально смотрела большими чёрными глазами на фонтан. Тонкой смуглой рукой она придерживала красно-коричневый кувшин, который, покачиваясь, стоял у неё на голове, а другой рукой, словно лаская кого-то, она мягко чертила в воздухе невидимые линии.
Алмазные струи поднялись со дна и тихо затрепетали среди тёмно-синего шороха и белизны холодного мрамора.
Из овальных окон повеяло весной, воздух согрелся, задрожав невидимыми горькими слезами, и где-то далеко-далеко запел свою печальную песнь соловей.
Нагота незнакомки с кувшином сеяла вокруг себя тонкие и пьянящие ароматы, - сплетаясь и переплетаясь, они ластились и тонули в нежном воздухе, который, оглохнув, то становился ватным и беззвучным, то, озаряясь жемчужным блеском, лихорадочно метался из стороны в сторону.
От её влажной смуглой груди веяло утренней прохладой и спелым папоротником. В воздухе витал вкус горького винограда, - он пенился звонкими струями, оглушал и пробуждал в недрах опьянённой души сладкую и зыбкую тревогу, которая тихо дрожала и смутно томилась в ожидании чего-то яростного и неизведанного.
Её обнажённое смуглое тело, сверкая на солнце своими изгибами, острыми уколами будило огненную бездну, на дне которой тревожно плескалась и закипала шипящая лава и беззвучно грохотали приливы необузданной страсти, - вздымаясь, сметая всё на своём пути и прорываясь сквозь все преграды, она изнутри наполняла нестерпимым светом то, что раньше казалось бесцветным, серым и унылым, и, неистово пламенея, утопала в мерцаниях воспалённой лазури…
Сладкий яд поднялся со дна души и, опьянев, закружился в диком безумном танце. Холодные искры яркого света, сверкая и переливаясь на солнце, сплелись между собой и, разбрасывая вокруг серебристые огни, затрепетали от неопределённого и тревожного чувства. Острая и ядовитая игла незаметно пронзила воспалённую душу и резко пульсировала, осыпая Пьера предчувствием неизведанной сладости и горькой остроты. Всё прошлое в одно мгновение показалось ему бесцветным и потухшим, всё минувшее и пережитое – нелепым и не стоящим ни гроша, а жизнь, словно длинный грязный колпак, давившая и окружавшая Пьера прежде, представилась ему чем-то ненужным, унылым и бесформенным. Он почувствовал себя большим старым деревом, которое, засыхая, когда-то одиноко стояло на холме, затем было срублено, а теперь, лёжа в овраге, вслушивалось в завывания ветра и бережно вдыхало запахи сырой почвы, стараясь услышать нежные и стыдливые голоса насекомых. И вдруг сухая измождённая кора отяжелевшего и срубленного дерева почувствовала внутри себя нечто странное и непонятное - сквозь морщины мёртвого древесного покрова стали пробиваться тёплые и воспалённые соки жизни: это лазурная капля наполнила чёрную кору новыми ароматами, пробудив в ней зыбкое и тревожное удивление. Они весело трепетали на солнце, улыбающемся объятому пьянящими дуновениями дереву, и изнутри жгли древесную кору неизведанными и дикими огнями. Красно-оранжевая капля отравила кору горечью сладкого яда и, до боли лаская, будоражила неподатливое сухое платье, в складки которого завернулось умирающее дерево. Постепенно, шаг за шагом, разрастаясь и нарастая, огненная капля превратилась в красный пылающий шар, воспалённое томление и в безудержно рвущееся ввысь кипение лавы…
Вскоре на мраморном полу возле фонтана появились ещё три девушки. Они скинули с себя лёгкие белые одежды и подставили свои нагие тела под тонкие струи фонтана. Глядя на эти четыре обнажённых тела, могло показаться, что юные вакханки, воспылав страстью и опьянев от холодного виноградного вина, решили освежить свои гибкие смуглые тела в прозрачных живительных водах дикой и бурлящей горной реки. Сплетая руки, они радостно бросились навстречу солнечному дождю и, смеясь, стали плескаться в пенящихся и искрящихся тканях фонтана. Целуя друг друга в тонкие губы, они взялись за руки и стали в исступлении водить вокруг фонтана хоровод. Увидев Пьера, они громко закричали и протянули к нему свои смуглые руки.
- Иди к нам! Юноша! – звонким солнечным голосом выкрикнула темноволосая девушка с кувшином. Горящие угли её глаз наполнили мраморный зал знойным и сладострастным сиянием, солнце замерло, разбившись в тысячах отражений, а белый блестящий пол стал невидимым.
- Выпей! – крикнула она, протягивая Пьеру кувшин.
- Иди сюда! – протянула руки её светловолосая подруга с синими глазами, обращаясь к Пьеру.
Пьер молчал.
Четыре обнажённых тела устремились ему навстречу и обхватили его со всех сторон влажными тонкими руками. Пьер бросился в открытую дверь, но дверь оказалась зеркалом, и он ударился лбом о гладкую поверхность. Четыре девушки засмеялись громкими лучистыми голосами и приложили руки к обнажённым животам. Пьер кинулся в другую дверь и выбежал в узкую красную гостиную в индийском стиле. На изогнутых чёрных столах он увидел статуэтку Индры, пустые коричневые мешочки, куски влажной пищи и многорукого мраморного слона, который встал на задние лапы и, подняв кверху хобот, беззвучно о чём-то кричал. Рядом лежали пёстрые коробочки и шахматная доска, на которой в луже вина плавало, барахтаясь зелёными лапками, беспокойное насекомое. Пахло халвой и чем-то кислым. Пьер не сразу заметил, что рядом с ним, возле висевших с потолка красных тканей, стоит человек. Это был загорелый и совершенно обнажённый индийский юноша. У него было настолько странное лицо, что можно было подумать о том, что этот человек прячется от самого себя или не хочет, чтобы другие видели то, как он себе безразличен и чужд. В руках он держал длинный, похожий на коричневую змею, курительный прибор.
- Ты хочешь уйти в жаркую пустоту?!?!! – воскликнул он, и было непонятно, чего в этих словах больше, вопрошания или утверждения.
Пьер с удивлением посмотрел на нагого юношу.
- Там кривые линии, выпрямляясь, идут вспять!..
Пьер недоумённо выслушал эти слова и, посмотрев на красный занавес и тёмно-красную ширму, стоявшую возле окна, медленно потупил взор. На его лицо склонилась тревожная тень.
- Там только лезвия ножей и ничего другого! Ты пробежишь по лезвиям, по самым остриям!..
- Не понимаю, - промолвил Пьер.
Стало жарко.
- Мрак породит пустоту, а пустота – свет.
- О чём ты?
- Я вижу в твоём взоре печаль…
- Кто ты? Что тебе нужно? – громко воскликнул Пьер, глядя в лицо индийскому юноше.
- Я Андха-Кара, я сын истины.
- А что такое истина?
Юноша протянул Пьеру курительный прибор.
- Попробуй. Ты испытаешь воспарение… Ты вдохнёшь то, ради чего мы живём, - ради чего всё. Этот порошок вознесёт тебя прямо на ладонь истины. Там нет времени и боли. Там ты не узнаешь себя. Там только свет и чёрное сияние.
- Не понимаю тебя…
- Попробуй это – ты проверишь самого себя, - нагой юноша протянул Пьеру похожую на коричневую змею длинную курительную трубку. – Ты взойдёшь туда, где тебя никто не ждёт. Там, в книге жизни, тебя нет, а сама эта книга почернела от лучей солнца, и её письмена бесследно пропали…
Пьер молчал.
- Ты будешь маятником, пульсирующим в зелёном колодце. По стенам этого колодца будут бегать рыжие пауки – ты любишь рыжих пауков? – О! У них будут очень умные глаза, и они прочтут тебе надписи со стен египетских пирамид. Ты хочешь увидеть себя со стороны? Своими же глазами?
Пьер молчал.
- Всё то, что ты пережил, покажется тебе незначительным. Ты будешь смеяться. Да, ты будешь смеяться. И это будет королевский смех. Твоя боль покажется тебе смешной, ты посмеёшься над печалью, которая тебя гнетёт, и будешь смеяться над своим смехом.
- Зачем ты мне это говоришь? – спросил Пьер.
- Ты поймёшь, что твой мозг – это пустой ящик, в котором ничего нет, кроме напрасной боли, - ведь жизнь – это решето, через которое непрерывно утекают напрасные желания…
Пьер отвернулся в сторону.
- Я выкурил это и почувствовал себя табакеркой, в которой тихо поют мягкие жёлуди, напитанные водами Вечной реки, - продолжал смуглый юноша.
Пьер внимательно посмотрел на залитую вином шахматную доску. Насекомое куда-то улетело.
- Выкурив это, ты почувствуешь в себе семь врат, - продолжал юноша. – И эти врата откроются навстречу солнцу… Ты будешь бесцветным шаром, который забыл свои очертания. Тёмные ароматы красного солнца улыбнутся тебе. Ты забудешь горести и печали. Ты проснёшься в мире мягких углов и тихой радости…
Пьер резко повернулся и бросился в ту дверь, из которой он проник в красную гостиную. Не пройдя и двух шагов, он услышал доверительный шёпот, срывающийся на фальцет:
- Только не надо отказываться, мой милый! Всё готово.
Это был упитанный евнух средних лет. Покачивая большой седой головой, он улыбался Пьеру кислой и приторной улыбкой, в которой сквозило что-то нервозное и нетерпеливое.
- Всё готово. Нас ждут – сейчас начнётся.
- Что начнётся? – удивился Пьер.
- Сейчас мы спустимся вниз, в галереи, пройдём через будуар и окажемся в термах.
- Слушай, где я нахожусь? Как я сюда попал? – удивлённо спросил Пьер, оглядываясь по сторонам.
- Нам пора! – взвизгнул фальцетом евнух, не отвечая на вопрос Пьера.
- Куда ты меня ведёшь? Кто ты? Как я очутился в этих комнатах?
- Всё в твоих руках. Нас ждут высочайшие наслаждения, уготованные смертным…
С этими словами евнух схватил Пьера за руки и потащил в другую дверь. Они оказались в просторном готическом зале. Здесь происходили странные вещи. Сотни обнажённых девушек, свиваясь в кольца, целовали друг друга в нагие груди и исступлённо смеялись. Рядом возлежали юноши, которые пили из кувшинов красное вино и пели громкие песни на непонятном языке. Пьер не сразу увидел квадратный наполненный вином бассейн, который стоял на возвышении; в нём плавало несколько нагих фигур. Со всех сторон к Пьеру потянулись возбуждённые руки, и он увидел молодых женщин всех стран, которые на разных языках кричали о любви и о своей красоте. Тут были испанки, которые, жестикулируя смуглыми руками, показывали свою южную наготу; Пьер увидел трёх остриженных наголо цыганок, которые сладко и нетерпеливо улыбались ему белыми зубами; возле них кружилась в любовной агонии стая совсем юных гречанок, а позади них, томно улыбаясь, молчаливо замерли обнажённые мавританки. Одна девушка, что-то крича по-итальянски высоким солнечным голосом, быстро приблизилась и, схватив Пьера за воротник, пристально посмотрела в глаза и прикрепила ему на грудь белую розу. Воздух стал накаляться, тёмные готические стены побледнели и чуть наклонились. Огромная толстая женщина, подняв над лысой головой руки, сложила их в виде треугольника и, взвизгнув басом, стала пританцовывать ногами-тумбами и кричать по-английски…
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |