Последний Полет 14 страница

- Если мы будем смотреть в оба, у нас будет больше шансов.

- Если, если, - Кэронел пронзительно посмотрел на неё своими голубыми с золотыми крапинками глазами. Он набросил мантию из овчины на тунику и наглухо застегнул её у горла, затем направился закрывать окна, через которые в тренировочную комнату проникал холодный зимний ветер. - Почему ты так жаждешь пойти туда? Там ничего нет, Валья. Лишь кости, древние страдания и демоны, что слетаются ко всему этому. Теперь их даже больше, чем раньше. Что бы ты не искала там, оно того не стоит.

- Я верю, что стоит, - сказала эльфийка. - Я думаю, что в Могиле Красной Невесты есть нечто, что может изменить ход истории Тедаса.

- О, ну если так, то дай мне собрать вещи, и мы пойдем прямо сегодня. Думаю, в твоих планах нет пункта, где ты рассказываешь мне, что же это такое?

Валья с горечью покачала головой. Из всех Серых Стражей в Вейсхаупте Кэронел был единственным, кого она действительно могла считать другом. Другие Стражи держались подальше от рекрутов. Может, они не хотели становиться друзьями с теми, кто, возможно, погибнет или никогда не переживёт Посвящения, или же они были слишком заняты своими делами. Они никогда не были к ней недобры, не совсем… но среди Стражей словно существовало какое-то родство, которое совершенно не допускало чужаков. Читая дневник Иссеи, Валья пыталась понять, что же их всё-таки связывает, но это всё равно оставалось вне её понимания.

Валья и Кэронел были друзьями, да, но всё же ордену он был предан больше. Возможно, на его месте она бы чувствовала тоже самое. И она не хотела рисковать изгнанием из Серых Стражей, раскрывая тайну Иссеи в одиночку.

- Я расскажу тебе после того, как мы отправимся, - пообещала Валья. Её голос прозвучал по-детски, но не дрогнул. - Я просто не могу рассказать тебе, пока мы в Вейсхаупте. Но как только мы уйдем, я даю тебе слово, я всё расскажу. Если ты посчитаешь, что это не стоит того, чтобы так рисковать в Могиле Красной Невесты, мы вернёмся обратно. Я не буду жаловаться. Обещаю.

- Так значит, это секрет для всех Серых Стражей, кроме меня, - сказал Кэронел. Он привязал остальные ставни и, наконец, повернулся к ней. Он уже был не так угрюм; воспоминания о былой боли снова затаились где-то в глубине. Она даже почти поверила, что он пришёл в себя. Почти.

- Не совсем, - сказала Валья. – Мне просто хотелось бы убедиться, что я права насчёт этого, прежде чем я всё им расскажу.

- И почему же, хотел бы я знать?

- Отведи меня в Могилу Красной Невесты, - сказала она, - и ты все поймешь.

21.Глава

5:24 Священного века

Это началось после Старкхевена. У Иссеи стали выпадать волосы.

Сражения за Вольную Марку проходили для неё словно в тумане. Союзники и новые рекруты появлялись и исчезали быстрее, чем она могла запомнить их имена. Некоторых унесла лихорадка, другие поддались безумству скверны порождений тьмы, большинство пало от вражеских мечей и стрел. И лишь немногие смогли выжить и продержаться достаточно долго, чтобы услышать Зов и ответить на него. Серые Стражи и их братья по оружию отбивали Вольную Марку, город за городом, деревню за деревней, но каждая пядь земли давалась им большой кровью.

Амадис говорила, что они побеждают, то же говорил и Гараэл. Другие с ними не соглашались: несмотря на все те земли, отвоеванные в Вольной Марке, они теряли позиции в Орлее и Андерфелсе, а может даже и в Тевинтерской Империи.

Иссея не знала, кому верить, да и ей было не до этого все эти дни. Она давно уже забыла вкус победы.

Они шагали через опустевшие русла рек, мёртвые леса и равнины, покрытые грязью и жалкими клочками жёсткой травы. Пыль мрачной неисчезающей дымкой окутывала тронутые мором земли, а свинцовые распухшие облака над их головами грозили разразиться сильнейшим ливнем, который так никогда и не шёл.

К ним прибывали союзники. Некоторые из них были беженцами, готовыми сражаться в обмен на еду и безопасный ночлег. Другие были солдатами, которых присылали благодарные принцы или честолюбивые капитаны; страны, ещё не охваченные Мором, предлагали помощь, чтобы отбросить орду от своих границ.

Хотя, в большинстве своём, это был просто сброд.

У Гараэла был талант находить помощь там, где её меньше всего можно было ожидать. Он собрал наземных и неприкасаемых гномов под знаменем расколотой горы. Они называли себя Ублюдками Камня и сражались за то, чтобы однажды их кости вернули в Орзаммар, и они снова могли вернуться к Камню после своей смерти. Он заручился преданностью мятежных эльфов, которые сбежали из Тевинтерской Империи, убив своих хозяев, навстречу Мору; они назвали себя Непокорными, предлагая поддержку всякому, кто был готов обеспечить их оружием. И, наконец, Гараэл завербовал Разорванный Круг, группу отступников, юркнувших под крыло Серых Стражей, чтобы сбежать от преследующих их храмовников.

Они не присягали на верность ни одному из человеческих государств, даже во имя победы над Мором; они были преданы Гараэлу и никому больше. Снова и снова, молча стоя неподалёку, Иссея заворожённо наблюдала за особой магией своего брата.

Он вдохновлял их. Это было так легко, и невыносимо сложно. Эльф, забытый ребёнок безымянных родителей, выросший в грязи и нищете эльфинажа… Он был героем, который спас Хоссберг, помог жителям Кирквола и Камберленда найти приют в Убежище, привёл объединённую армию неожиданных союзников и выдворил порождений тьмы из Старкхевена.

Кое-что из этого было заслугой Иссеи. Изначально. Но она не колеблясь приписала всё брату: Гараэл, в отличие от неё, мог найти более достойное применение своей славе. Тем более сейчас, когда скверна порождений тьмы медленно, но верно превращала её в монстра.

Им нужны были союзники. У них было слишком много врагов, чтобы биться в одиночку.

С каждым днём казалось, что сражений становится всё больше. Гарлоки, генлоки, огры. Сборища отчаявшихся, умирающих от голода людей, которые превратились в бандитов и каннибалов, цепляясь за жизнь в моровых землях. Берескарны, оскверненные пауки, иногда жалкие вурдалаки. Все они смешались в памяти Иссеи, превращаясь в сплошной кровавый ковёр, костьми устилающий след идущих по Вольной Марке Серых Стражей.

Иссея не помнила лиц врагов не только из-за того, что эта жестокость превратилась в часть монотонной каждодневной рутины. Каждое утро скверна всё больше и больше затуманивала её мысли. Когда-то она вела детальную хронику, каждый день записывая свои мысли в дневник; теперь же он пустовал неделями, а то и месяцами. Она теряла рассудок.

Конечно, не она одна. Различать реальность и ночные кошмары о Море становилось всё сложнее. Иногда она даже не могла разобрать, где заканчивается одно и начинается другое. Эльфийка даже научилась распознавать замешательство, иногда проскальзывающее на лицах старших стражей. Они тоже слышали песнь Архидемона, эхом раздающуюся в их головах, громче и громче с каждой ночью. Они тоже боролись с ней, старательно скрывая проступающие признаки скверны от своих товарищей - ведь однажды они все ответят на Зов. Но война против Мора была в самом разгаре, так что с этим делом придётся повременить.

Ревас была маяком, связывающим Иссею с реальностью. Чёрная грифона старела, на ней сказывались прежние раны. При обычных обстоятельствах, она бы ушла на пенсию год или два назад. Но в условиях Мора никому не давали поблажек, ни Стражам, ни их грифонам; к тому же, Иссея нуждалась в ней. Без своего грифона она будет потеряна.

Именно поэтому Ревас не прошла Посвящения, в отличие от остальных грифонов её возраста.

Сначала Иссея провела ритуал только на некоторых животных из Крепости Энн. Но другие Стражи видели изменённых грифонов, видели их силу и ярость во время эвакуации Камберленда, Кирквола и других городов Вольной Марки.

После этого потребность в таких грифонах была ограничена, но неуклонна и неумолима. Когда Серые Стражи поняли, что грифон в расцвете сил всё же лучше посвящённого, затянувшаяся битва с Мором подкосила многих зверей, оставив их не в лучшем состоянии. Большинство из них были старыми, страдавшими от недоедания, раненными, обессиленными годами тяжёлой работы. Для таких грифонов преимущества в виде повышенной скорости и силы, полученной от магии крови, перевешивали потерю разума и свободы воли или же ужасный кашель с красной пеной у рта во время трансформации.

Так, приказы подвергнуть ритуалу того или иного грифона, чтобы вернуть его в строй, стали поступать от разных полевых командиров, а иногда даже лично от Первого Стража. Для каждого посвящённого грифона приходилось обращать ещё троих или четверых, иначе они не могли терпеть его присутствия и могли разорвать друг друга на куски.

Каждый раз, если со стороны всадника возражений не было, Иссея выполняла приказ и проводила Посвящение. У неё не было выбора. Сначала она пыталась возражать, но её попытки не увенчались успехом. А потом она смирилась. Она не могла возражать вечно, тем более когда это было откровенно бесполезно. Отчаяние заставило скверну в её собственной крови распространяться быстрее, может быть это зависело и от магии крови тоже. Ко времени битвы при Старкхевене, она выглядела так, будто была Серым Стражем лет на двадцать дольше своего брата.

Но она забыла, что ей было не всё равно, или почему. Погрязнув в бесконечной борьбе с Мором, конца которому было не видно, сражаясь изо дня в день, она не видела причин, почему это было важно. Какая разница, были ли грифоны свободны или их разум был осквернён? Какая разница, если узы магии крови и одержимость были необходимы для контроля над их непреодолимой яростью? Все Стражи пожертвовали тем же. Все они были приговорены к смерти.

Иногда Стражи всё же возражали против обращения свих грифонов, и Иссея почти вспоминала проблески того, за что она боролась… но они меркли прежде, чем она успевала это осознать, погружаясь в болото замешательства, скверной затуманивающего её разум.

Единственное, что она помнила – слова, которые она повторяла каждую ночь как молитву – это цена, которую мы должны заплатить, чтобы покончить с Мором. Чтобы отбросить порождений тьмы подальше от Вольной Марки. Чтобы заткнуть треклятую песнь Архидемона. Невероятная цена, да… но всё же, это было обещанием. Обещанием того, что если её заплатить, то этот кошмар закончится. Когда-нибудь.

Она отчаянно цеплялась за эту надежду. Её волосы выпадали целыми клочьями, пока скверна пурпурно-чёрными пятнами подобно синякам растекалась по её телу через кровь.

Этого было достаточно, до поры до времени.

- У нас есть шанс покончить с этим, - сказал однажды Гараэл, сидя в своём шатре. Они с Амадис собрали небольшую группу опытных Стражей и военачальников на частное совещание. Вокруг них суетился его оруженосец, зажигая жаровни с душистыми дровами. Иссее казалось, что аромат отдает легкомыслием, но Амадис настаивала на своей маленькой роскоши. Она говорила, что напоминать о былой красоте разрушенного мира необходимо, к тому же это был и шатёр Гараэла тоже.

- Шанс, - подчеркнула Амадис, развалившись в раскладном стуле, укрытом мягкими чёрными овчинными шкурами. Волосы капитана наёмников эбонитовым шёлковым водопадом спадали до самой талии, соскальзывая с меховых шкур каждый раз, когда она тянулась за кубком с пряным вином, которое на подносах разносил оруженосец. – Если будем действовать решительно. Мы практически сотрём порождений с лица земли, и они это знают. Это наш шанс одержать окончательную победу.

- И что ты предлагаешь? – спросила Иссея. Остальные лишь косо на неё посмотрели, впрочем, как и всегда, когда она пыталась заговорить все эти дни. На ней был свободный серый плащ с капюшоном, который она натянула как можно ниже, чтобы скрыть поражение скверной; однако свой голос она скрыть не могла. Он был хриплым и потерянным, слова вырывались с бульканьем и искажались. Она знала, что это смущало людей, поэтому старалась не разговаривать, тем самым ещё больше заостряя на себе внимание, когда она всё-таки решалась что-то сказать. Двое новеньких наёмников и орлесианский шевалье даже суеверно перекрестились, наивно полагая, что она этого не заметит.

Однако Гараэл оставался абсолютно спокойным. – Удар по Антиве, - ответил он. – Мы достаточно близко к нему, чтобы представлять угрозу. Мы вызовем на бой Архидемона прямо в сердце его собственных владений.

- Вы думаете, что тварь любезно ответит Вам, если Вы бросите ему перчатку? – с издёвкой спросил шевалье. Он смотрелся гораздо величественнее Серых Стражей в их потрепанной и поцарапанной броне, изо всех сил стараясь преподнести себя соответствующим образом. Его кираса была чудно расписана позолотой по сверкающей стали. Выгравированные из серебра розы были тщательно отполированы, вплоть до каждого лепестка, и словно зеркала венчали его наплечники. – Думаете, у него есть честь, которую бы Вы могли оскорбить?

Иссея знала его имя, тщетно пытаясь восстановить его в памяти. Мон… Монт… Монфорт, кажется? Он был в Крепости Энн, пришёл незадолго до того, как она ушла. Храбрый человек, смутно припоминала она. И не глупый, несмотря на все его попытки таковым казаться.

- На самом деле да, - ответил Гараэл. – Может, не совсем честь. Гордыня, более вероятно. В любом случае, это сыграет нам на руку. Архидемон ответит, и битва разразится у самого его порога.

- А почему бы и нет? - согласилась Амадис. - Мы и так отбросили его достаточно далеко, он не может проигнорировать этот факт. Нет, он не упустит шанс насладиться своей победой над нами, прежде чем его войска вообще до нас доберутся, - она теребила свой браслет, сотни верхних клыков огра, которых она убила собственными руками, нанизанных на плетеный кожанный шнурок. «Тук, тук, тук», - постукивали они, задевая края её кубка и отсчитывая секунды, словно мелкой рябью расходившиеся по кроваво-красной жидкости в нём.

- Если мы доберемся до него, тогда будет ваш выход, - сказал Гараэл. - Всадники на грифонах возглавят атаку. Больше никто не сможет так далеко забраться в Антиву, чтобы выманить Архидемона. Но нам понадобится помощь.

- Я пойду, - тут же добавил Монфор, делая шаг вперёд, чтобы отвесить вежливый поклон. - Позвольте мне возглавить кавалерию в резерве, окажите такую честь, - его броня ослепительно сверкала в свете ламп шатра. Несколько Стражей довольно переглянулись за его спиной.

Однако Гараэл принял его предложение на полном серьёзе. - Благодарю. Ваша отвага не осталась незамеченной.

- Конечно, у вас ещё будут Рубиновые Драконы, - сказала Амадис. После этого другие отряды наёмников будут соперничать за право быть следующими, хвалясь своей отвагой и умениями друг перед другом. Гараэл всегда выслушивал их хвастовство с каменным лицом, а потом просто выбирал тех, кого хотел. Маги, лучники и Ублюдки Камня обеспечивали им прикрытие. Практически всех он выбрал из своих отрядов изгоев.

«Те, кому необходимо стать героями, - подумала Иссея, - те, кому нечего терять и нечего возвращать в мирное время».

Она не удивилась, когда он отпустил почти всех стражей вместе с наёмниками в конце собрания. Опять же, те, кого он попросил остаться, не имели ничего за душой вне военного времени. Некоторые из них, как и сама Иссея, были глубоко поражены скверной и в мирное время должны будут отправиться навстречу Зову.

- Ты думаешь, что мы не выживем, - сказал один из Стражей, когда остальные покинули шатёр. Это был хмурый, несгибаемый андерец, с загорелым лицом, покрытым морщинами. Ритуальные шрамы вертикальными белыми линиями пересекали его щёки. Кажется, его звали Леор, хотя Иссея не была в этом уверена.

Отвисшие багровые мешки затеняли крошечные глаза андерца, но все Серые Стражи знали, что это не усталость оставила след на его лице. Они могли не упоминать об этом при своих союзниках, но Стражи понимали - близится его Зов. И он настолько близок, что практически взял над ним контроль.

- Я никогда не думал, что кто-нибудь из нас вообще выживет, - с наигранным легкомыслием сказал Гараэл, - но на самом деле, в этот раз удача может оказаться не на нашей стороне. Если вас это беспокоит, вы всегда можете остаться.

- Я не останусь, - презрительно бросил андерец. - Я не бегу от битвы.

- Хорошо. Значит, с этим мы определились, - эльф расхаживал по палатке, проводя пальцем линию по стратегической карте на его раскладном столе. Она начиналась с отметки месторасположения их лагеря, а затем вела прямо к нарисованному замку, представляющему Антиву. - Мы пойдем по этому маршруту. Прямо через основные части его армии, потому что мы хотим, чтобы они нас заметили. Амадис возглавит наши наземные силы и поведет их к Кургану Арвауда; он даст нам некоторое преимущество перед порождениями. Они будут нас там поджидать, так как мы попытаемся перехватить Архидемона в ограниченном пространстве.

- Это будет долгая битва, - сказал Леор, подойдя к Гараэлу и посмотрев через его плечо на карту. - Возможно, слишком долгая, чтобы лететь на полной скорости.

- Именно поэтому мы возьмем самых выносливых грифонов, - ответил Гараэл. Он посмотрел на темный угол, в котором затаилась Иссея. - Тех, которые не устают.

Леор нахмурился, несколько других Серых Стражей обменялись тревожными шепотками. - Ты хочешь, чтобы мы летели на посвящённых грифонах?

- Только если твой грифон недостаточно силен и быстр, чтобы выполнить это задание, да.

- Они безумны, - прямо сказал Леор, положив руку ладонью на стол, - ими нельзя управлять. Их переполняет ярость. Они сходят с ума, на грани с порождениями тьмы. Они рвутся в бой, их нельзя отозвать. Лететь на такой твари сражаться с Архидемоном... это самоубийство. Ничего хорошего из этого не выйдет.

- Если бы я так думал, я бы их не использовал, - сказал Гараэл, - но я доверяю своей сестре, и я верю, что с ними у нас больше шансов. У нас может не получиться выманить Архидемона к нашим союзникам. Если он не пустится в погоню, у нас должно хватить сил победить его в воздухе. Это значит, нам понадобятся грифоны, которые смогут и будут сражаться при любых обстоятельствах и при любых ранениях.

Все обернулись и посмотрели на Иссею. Даже под своим капюшоном она съежилась от их взглядов. Она видела сомнение и недоверие в глазах Стражей, в них не было той сияющей надежды, которую излучали их лица, когда они смотрели на Гараэла. «Я для них монстр».

Она не могла их винить. От той эльфийки, которой она была когда-то, практически ничего не осталось.

«Но этого хватит, чтобы увидеть эту битву своими глазами», - думала она. Чтобы сыграть свою роль в свержении Архидемона. Ещё один бой, и она сможет окончательно попрощаться с этой нескончаемой вереницей горя и жертв. Ещё один, и она сможет переложить этот довлеющий груз самоотверженности на чужие плечи.

- Они будут управляемыми, - сказала она.

Пока Гараэл излагал свой план, на их лагерь опустилась ночь.

К тому времени, когда он закончил, солнце давно скрылось за горизонтом, и Иссея возвращалась в свою палатку уже под покровом тьмы. Вокруг неё в лагере полыхали черно-синие огоньки костров, словно островки света и тепла в океане одиночества. Беспокойное сопенье лошадей, храп солдат, вздохи и случайные стоны людей, нашедших утешение друг в друге, проплывали мимо неё, знакомые словно песни ночных сверчков из прошлой жизни.

В её палатке царила тишина. Ревас не нравилось спать среди толпы, она всегда находила себе ночлег вдали от их лагеря, а Иссея больше никого не могла к себе пригласить. Тем более, когда скверна расползалась в её крови. Было гораздо безопаснее и удобнее оставаться одной.

Однако, сегодня ночью она чувствовала беспокойство. Почти бессознательно она вышла из палатки, бесцельно проходя сквозь лес парусины и кольев, мимо гаснущих костров, пока не набрела на знакомую картину: палатка Калиена, склеенная из ярких зелёных и золотистых лоскутов. Он говорил, цвета отгоняют Мор от его сновидений. Ткань выцвела с годами, ночь иссушила почти всю оставшуюся яркость, но она всё равно выделялась среди остальных серых куполов.

Иссея остановилась. «Если там нет света, - сказала она себе, - я просто пройду мимо».

Но он был. Вход в палатку освещай золотой жар костра, мягкий, но отчётливо видимый.

Откинув капюшон, Иссея подошла и постучала в дверь. Стук был едва различим, её костяшки почти неслышно касались ткани, но Калиен ответил.

- Входите.

- Я не хотела тебя беспокоить, - сказала Иссея, наклоняя голову, чтобы зайти.

- Ты и не беспокоишь, - ответил Калиен. Он был помятым и небритым, тёмные круги светились под глазами, но он умудрился устало улыбнуться и бросил Иссее подушку из конской кожи. Эльфийка положила её на пол и неловко уселась возле керосиновой лампы, единственного источника света, освещавшего скромное пространство палатки.

Возле колена мага лежала открытая книга. Иссея кивнула, указав на неё.

- Время вечернего чтения?

- Не могу уснуть. Ты думаешь, что к этому времени я уже должен был понять, как важно отдохнуть перед битвой… но почему-то мысль о том, что мы полетим навстречу Архидемону, не даёт мне покоя, - Калиен иронично пожал плечами. – Я думал, небольшое религиозное чтиво успокоит нервишки. Ну или я засну от скуки.

- Это религиозная книга? Не похоже на тебя. Я думала, мы несколько лет назад договорились, что ты миновал период молитв.

- Договорились. Но не все об этом знают.

- О, так это подарок? – Иссея вновь посмотрела на книгу с любопытством. – Кто мог подарить тебе молитвенник? Он, должно быть, плохо тебя знает.

- Нет, не совсем, - Калиен закрыл книгу и засунул её под одеяло, подальше от глаз.

Иссея уловила ноту приглушённой боли в его голосе. Она подняла руку, извиняясь. – Я не хотела…

- Я знаю. На самом деле, это не важно. Я не обиделся. И да, ты права. Она плохо меня знает.

- Кто дал тебе книгу? – спросила Иссея.

- Мать одной и моих жертв, - ответил он. Заметив её удивление, Калиен криво улыбнулся и откинулся на свой укрытый одеялом дорожный сундук. – Она этого не знала. Она даже не нала, что он был убит; она думала, что на него упала плитка, сброшенная порывом ветра с разрушенной крыши, а я - просто сострадающий незнакомец, который поддержал её в момент скорби.

- Почему?

- Потому что у неё были такие же духи, как и у моей матери, - Калиен снова подобрал книжечку и пробежал глазами по обложке. Название было вытеснено в позолоте и поигрывало в свете лампы. Иссея поймала вспышку пламенного отблеска, но не могла разобрать слова. – Я её почти не помню. Ни лица, ни имени. Она ушла, когда я ещё совсем крохой был. Единственное, что осталось мне – это её запах… и я даже не знаю, что это. Что-то сладкое, как цветущий лимон, но это не совсем то.

- Годами я задавался этим вопросом, пытался представить его. Но потом я уловил его снова, когда преследовал свою жертву. В любом другом случае я бы даже внимания не обратил на его мать. Знатная орлесианская аристократка, жена могущественного человека и мать его детей. Полная противоположность моей матери; та не была ни богатой, ни, тем более, знатной. Но у них были одинаковые духи, и, каким-то образом, аристократка была примерно того же возраста... и в этом было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя полным идиотом.

- Я, конечно, выполнил заказ. Антиванские Вороны всегда следуют контракту, даже если цель – ребёнок, чья единственная вина – сложные вопросы наследства. Но когда я закончил, я задержался в городе дольше, чем должен был и договорился о встрече со скорбящей матерью, чтобы предложить хоть какое-нибудь утешение её горю. Потом завязалась переписка. Мы сблизились за эти годы. Она так никогда и не узнала правды, само собой. Она только знает, что с тех пор, как пала Антива, я сражаюсь вместе со Стражами.

- И за это она дала тебе молитвенник?

Калиен склонил голову. – Она прислала его из Орлея. Один и Серых Стражей принёс пару дней назад. Она надеялась, что Создатель услышит её молитвы, присмотрит за мной и целым и невредимым проведёт через ужасы Мора.

Иссея хотела подшутить над его сентиментальностью, но что-то в голосе мага заставило её передумать. Да, было что-то приторное в понятии о том, что Создатель сможет защитить их от надвигающейся опасности, и что-то ужасающее в том, что убийца предлагает утешение скорбящей матери после расправы над её сыном… но ещё в этом было что-то ужасно человеческое.

Она не могла обвинить Калиена в попытке найти связь с безликим призраком своей матери, как не могла она винить и женщину из Орлея за то, что та нашла замену своему сыну, чтобы унять боль потери. На самом деле, ни один из них не получил то, чего хотел, но взамен они получили любовь другого рода – и даже если она не была идеальной, это всё равно было больше, чем ничего.

- Она всё ещё жива? – спросила эльфийка.

- Да. Мор не представляет для неё угрозы. По крайней мере, не большую угрозу, чем волна преступности или поток беженцев с пустыми карманами, если те нахлынут в город, - Калиен беззвучно выдохнул. – Если на то будет воля Создателя, всё так и останется.

- Не нахлынут, - сказала Иссея. Она отбросила в сторону коричневую щетинистую подушку и направилась к выходу. – Спасибо.

- За что?

- За то, что напомнил, почему завтрашний день имеет значение, - ответила эльфийка и выскользнула обратно в ночь.

22.Глава

5:24 Священного века

Серые Стражи собрались на рассвете. Даже уставшему взгляду Иссеи это зрелище казалось великолепным: движущаяся процессия из пятидесяти всадников на грифонах, облачённых в отполированные до блеска доспехи и серо-голубые плащи. Белоснежные шелковые стяги развевались на высоко поднятых копьях. Рассветные лучи, пробивающиеся сквозь грозовые облака, отражались от вызывающе сверкающих в ярком свете нагрудников и наплечников. Грифоны, чувствуя волнение своих всадников, взбрыкивали и похрапывали. Даже звери, прошедшие Посвящение, казались более нетерпеливыми и менее злобными, чем обычно. Их кашель сменился шипением; многие слизывали кровавую пену с клювов, представляя, что это кровь их врагов.

Их возглавлял Гараэл, облачённый в богатый синий плащ, с круглым сверкающим платиновым щитом, на котором был выбит герб Серых Стражей. Его доспехи были легче, чем у других Стражей, он отказался от тяжелой брони ради большей маневренности, предпочтя наручи и нагрудник из твердой кожи. Крючкохвост размахивал перед собравшимися солдатами своим растрепанным хвостом с белой кисточкой так бойко, будто они выехали рысцой на парад. Этот странный грифон не падал духом даже во время бесконечных сражений с Мором; он гарцевал на битву, и каждый раз, когда он высоко поднимал ногу, кривой кончик его левого уха подскакивал.

Иссея держалась позади. Она натянула капюшон как можно ниже, а покрытую пятнами голову и мертвенно-бледное лицо скрывал шарф. Во время полёта ветер мог сорвать с неё капюшон, но никто не должен был увидеть следов скверны.

Ревас под седлом была ужасно раздражена; она чесалась и прижимала уши каждый раз, когда кто-нибудь подходил слишком близко. Многие грифоны выглядели такими же возбуждёнными, и Иссее стало интересно, сколько напряжения передается через поводья от всадников к их зверям. Всем своим видом Серые Стражи воплощали стойкость духа, но она знала, что большинство из них чувствует страх.

Оскверненные же грифоны вели себя по-другому. В их мыслях были только кипящая ярость и жгущее желание обрушить эту ярость на своих врагов. Иссея держала их железной хваткой, чтобы не дать выпустить эту злость. Она контролировала восьмерых, а Калиен держал еще четырёх. Два других мага крови вместе удерживали еще полдюжины грифонов. Она не вдавалась в подробности, рассказывая им о Посвящении, - этот грех был только на ее душе, - но заручилась их поддержкой, чтобы контролировать оскверненных созданий.

Вместе с остальными Серыми Стражами они взмыли в багровые облака.

Они летели высоко над землёй, покрытой рубцами Мора, позволяя буре скрывать больную землю от их взоров. Порождений тьмы оттеснили обратно к Антиве, почти на самый берег, где находился павший город, и около часа Иссея не видела ничего, кроме мрачных следов их пути. Обломки сожжённых фермерских лачуг и руины стен мелькали внизу надгробиями безымянных городов. Реки пересекали мёртвые земли: одни, медленные, узкие и серые, струились меж широких насыпей, другие - взрывались белой грохочущей яростью над неровными камнями.

Затем, внезапно, появились порождения тьмы. Они ползли через растерзанный Айсли, словно шипастые чёрные личинки. Иссея не могла разглядеть их с такой высоты, кроме, пожалуй, огров с размашистыми рогами, тяжело бредущих среди остальных. Но даже они были всего лишь огромными фигурами, едва различимыми в безликой массе.

Впрочем, для неё этого было достаточно, чтобы прицелиться. Во главе отряда грифонов Гараэл поднял руку, держа развевающуюся на ветру ярко-красную шёлковую ленту. Увидев его сигнал, всадники нырнули вниз, разбившись на два клина, и понеслись прямиком на порождений тьмы.

На расстоянии выстрела из лука они выровнялись, и седоки на каждом грифоне начали высыпать содержимое мешков, выданных Гараэлом еще до выхода из лагеря. Десятки вытянутых утяжелённых глиняных шаров посыпались вниз на порождений тьмы градом серых осколков. Падая на мощёные городские улочки они взрывались, извергая клубы ядовитого дыма, едкого тумана и фонтанов земли, поднятых в воздух гномьей взрывчаткой. Пустующие магазины и дома рушились с грохотом ломающихся балок и падающей черепицы.

Какой бы впечатляющей не была эта атака, она не могла продолжаться долго. Гараэл упоминал цену этой стрельбы, когда они с Иссеей обсуждали стратегию, но всего лишь раз и мельком, однако она запомнила. С таким же успехом они могли осыпать порождений тьмы рубинами, покрытыми золотом.

Дата добавления: 2015-08-28