Последний Полет 9 страница

Лисме устало и нерешительно улыбнулась.

- Я скажу ему, - сказала она, подавая Охотнику сигнал ко взлету.

13.Глава

5:19 Священного века

- Ты можешь как-нибудь ему помочь? - спросил Данаро. Его голос был тих и лишён надежды. Когда он говорил, он неосознанно крутил угол грубого одеяла, укрывающего его израненные ноги. Ткань испачкалась и помялась от подобного обращения за прошедшие день и ночь.

Через день-другой он достаточно поправится, чтобы покинуть хоссбергский госпиталь. Лекари уже исцелили большинство его ран; они оставили его под присмотром, только чтобы убедиться, что поражённая ядом нога не даст осложнений. Самого мага это никак не волновало. Он беспокоился о Шрайке.

- Я не хочу, чтобы мой грифон умер из-за того, что спас меня, - сказал он. - Должно быть что-то, что можно сделать. Он не может стать... не может стать вурдалаком.

- Не станет, - пообещала Иссенья. Её сердце разрывалось от сочувствия Данаро. Все наездники боялись, что их грифоны могут пасть в бою, как это случилось со Странником... Но как бы эта смерть не была ужасна, она хотя бы была быстрой. Медленные страдания же от превращения в вурдалака были гораздо ужаснее.

- Я слышал о цветах, растущих в Ферелдене... - начал Данаро, но замолк и покачал головой, не закончив мысль. - Детские сказки. Дожил, ищу надежды в детских сказках. Даже если такая магия и существует, то что с ней сейчас? После семи лет Мора? Все эти цветы уже давным-давно бы вырвали с корнем и использовали. С тем же успехом я мог бы пожелать, чтобы сюда через окно влетела добрая фея и спасла его взмахом своей волшебной палочки.

- Есть одна вещь, которую мы можем попробовать, - сказал Иссенья. Она колебалась, с сомнением глядя сверху вниз на Данаро, стоя перед его постелью. – Если ты готов рискнуть.

- Посвящение? - Данаро едва не вздрогнул, произнеся это слово. Большим пальцем он потёр родинку у себя на носу. - Ты знаешь, что это уже пробовали. Оно не работает на грифонах. Попытки привели к таким ужасным последствиям, что об этом даже мыслей не было последние пятьдесят лет. Даже если бы хоть один эксперимент оказался удачным... уверен, уже умирающему от скверны грифону это не поможет.

- Вполне возможно, - согласилась Иссенья. - Но это единственное, что я смогла придумать. Первый ритуал был проведён, чтобы предотвратить распространение скверны в людях, которых ожидала та же судьба, что и Шрайка. Что ты теряешь?

- Многое на самом деле, - Данаро попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривой. Он оставил в покое родинку и вновь принялся за одеяло, теребя его ткань немного быстрее, чем раньше. - Шрайка. Тебя. Может, нескольких своих друзей. Ты же помнишь истории, которые нам рассказывали, о попытках провести грифонов через Посвящение.

- Помню, - последняя такая попытка была предпринята пятьдесят лет назад, но предупреждения об опасности до сих пор были свежи и ясны в памяти Стражей.

Боевые гончие мабари могли проходить Посвящение с такими же негативными последствиями, как и люди. Кто-то умирал, что-то выживал и получал тот же иммунитет и умение чувствовать порождений, как и Серые Стражи. Считалось, что если они проживали достаточно долго, такие гончие могли услышать Зов, но если кто из псов прожил так долго, Иссенья об этом никогда не слышала. Жизнь собак была коротка, а уж боевых псов тем более.

С грифонами, однако, всё было иначе. Величественные звери впадали в бешеную, неконтролируемую ярость, когда проходили через Посвящение. Их вспыльчивая жестокость была смертельна не только для окружающих, но и для них самих. Ненависть, которую грифоны испытывали к порождениям тьмы, переносилась на скверну в их собственной крови, и благородные существа сами рвали себя на части в приступах отвращения. Ужас и трагедия первых экспериментов убедили Серых Стражей держаться подальше от этого пути.

Но те Стражи не были магами крови. Иссенья верила, что в учениях Калиена, должен быть ключ к тому, как заставить грифона принять скверну. Если бы ей удалось пересилить их волю, чуть-чуть увести их мысли в другую сторону... не полное управление, а лишь вынужденное принятие... тогда они смогли бы преодолеть слепую ненависть и сосуществовать со скверной.

Может быть. Это была весьма далёкая перспектива, и при обычных обстоятельствах она бы даже не подумала об этом. Но если это единственное, что может спасти Шрайка от смерти или превращения в вурдалака? Преданность грифона не заслуживает такой жестокой награды, как любая из этих двух судеб.

Данаро наконец поднял голову и испытующе уставился на неё. У мага было простое крестьянское лицо, широкое, открытое и честное, и он не мог скрыть горечь своей надежды. Он хотел верить, что Иссенья может помочь его любимому грифону, но не верил. По крайней мере, не верил по-настоящему.

- Попытайся, - сказал он.

- Попытаюсь, - ответила она и ушла искать своего брата.

Гараэл был в комнате замка, служившей командным центром. Он беседовал с Амадис и ещё десятком человек: ветеранами Серых Стражей, капитанами ополчения и лидерами наёмников, которые вели наспех сколоченную Армию Андерфелса. Иссенья знала, что они планировали использовать потерю порождениями своих подкреплений, чтобы прорвать осаду Хоссберга, пока была такая возможность.

Уваша, Леди-Командор Королевской армии Андерфелса, тоже была здесь, как и вечно чем-то недовольная королева-регент Мэривен, которая правила Хоссбергом с тех пор, как её муж, король Эно, закончил своё короткое правление с проломанной огром грудной клеткой. Эно оставил сына, но трёхлетний король Гриво не мог править из своей детской.

Его мать, что не удивительно, была рада принять в свои руки бразды правления государством. И, пожалуй, самым страшным обвинением царствования Мэривен, которое Иссенья услышала среди тихого бормотания в залах королевы, были разговоры о том, что лучше бы Мору оставаться в Андерфелсе, поскольку пока идёт война, вся полнота власти принадлежит не Мэривен, а Леди-Командору Уваше. В то время как королева была весьма легкомысленна и флиртовала с каждым симпатичным наёмником, Уваша спокойно и безустанно работала, чтобы сделать то, что должно.

Сейчас Уваша, Гараэл и Амадис сгрудились с одной стороны стола с картой. Когда Иссенья приблизилась, она разглядела и маркеры, которые они перемещали по карте. Фигурки из белого мрамора представляли Стражей, грифонов и различные отряды наёмников, расположенные вокруг Хоссберга. Камушки для игры в го обозначали Королевскую армию Андерфелса. А куча сухих мёртвых тараканов, собранных слугами по одному из чудаковатых приказов Гараэла, заменяла порождений тьмы.

Они обсуждали, как лучше расположить "поля смерти" вдоль реки Латенфласс и как заманить порождений тьмы в эту ловушку. Даже когда ими управлял архидемон, порождения не думали и не сражались, как обычная армия. Они не заботились о защите линий снабжения или об уменьшении потерь; их вела безрассудная, всепоглощающая ярость, что заставляла их бросаться вперёд тогда, когда гномы или люди проявили бы осторожность.

Иногда. Но бывало и так, что хитрость архидемона спасала их и обращала план их врагов против них самих. И эта непредсказуемость создавала большие трудности.

Но это была не её проблема. Во всяком случае не сегодня. Иссенья проскользнула за их спины и легонько постучала Гараэлу по плечу:

- Мне нужны твои материалы для Посвящения.

Брат раздражённо посмотрел на неё:

- Сейчас?

Печать долгой осады и грядущей битвы лежала на нём, так же как на Амадис и Уваше. Все трое сильно осунулись, и на всех троих усталость оставила свои следы, вокруг глаз и рта. Светло-русые волосы Уваши давно не мылись и потемнели, а одежда Амадис была мятой, так как хозяйка в ней и спала.

Лучшее, что она могла сделать, это поскорее оставить их в покое. Иссенья кивнула и протянула руку. Семь лет назад она была гладкая и изящная. Теперь, когда эльфийка стояла посреди командного центра на кануне прорыва осады Хоссберга, рука была покрыта рубцами от боевых ран и заклинаний эмиссаров.

- Сейчас.

- Это может подождать? Мы тут немного заняты.

- Я не прошу тебя сделать это. Просто дай мне бутылку, а об остальном я позабочусь сама.

Гараэл всё ещё колебался, хотя в его крапчато-зелёных глазах было уже любопытство, а не раздражение:

- Раньше ты никогда не хотела принимать кого-либо в Стражи.

- Раньше мне это никогда не было нужно. Бутылку, Гараэл. Сейчас у тебя есть другие заботы.

- Хорошо, - он сунул руку в карман и отстегнул небольшое стальное кольцо. С него свешивался один-единственный ключ. Он был из простого серебра, посеревшего от времени и грязи, и был настолько мал, что подходил только для коробочки с драгоценностями. - Она в ящике моего стола. Когда закончишь, верни на место.

- Конечно, - Иссенья взяла ключ, извинилась, слегка кивнув Амадис и Уваше, и пошла к дверям.

Но прежде чем она смогла покинуть комнату, Мэривен перехватила её. Королева положила мягкую, напудренную руку на предплечье Иссеньи. Каждый из её пальцев был украшен драгоценным кольцом, а ногти покрыты свежим лаком. Но это лёгкое прикосновение пригвоздило эльфийку к месту, как стальной прут бабочку.

- Расскажи мне о своём брате, - прошептала королева Мэривен, заговорщически наклонившись к ней и широко распахнув сине-фиолетовые глаза. Мерцание жемчужной пыли оживляло её веки, а тёмный карандаш акцентировал внимание на её длинных ресницах. Аромат роз и поздних слив цеплялся за её чёрные локоны и неуловимо доносился из низкого декольте голубого бархатного платья.

Семь лет осады, похоже, не коснулись ни внешности, ни мыслей королевы, и Иссенья обнаружила, что это сильно её раздражает. Она попыталась убрать это раздражение со своего лица, но особых усилий к этому не приложила.

- О моём брате? Вы знаете его несколько лет. Что вам нужно, чтобы я рассказала?

- О, должно быть, я оговорилась, - сладкий голосок королевы звучал крайне невинно. - Возможно, на самом деле я хотела попросить, чтобы вы рассказали ему обо мне. Полевой командор Гараэл столь занят, что, похоже, у него совсем нет на меня времени. Его можно понять, конечно. Он озабочен мерзкими тварями за стенами. Но ведь осада скоро будет прорвана, так?

- Мы надеемся, - осторожно ответила Иссенья, высвобождая руку из хватки королевы.

- Я не сомневаюсь, что Серые Стражи одержат верх. Вы все столь восхитительно храбры. И с прекрасным и галантным полевым командором Гараэлом во главе. Такие, как он, редкость. Я огромная поклонница.

- Уверена, Гараэл очень польщён, - сказала Иссенья.

- Я не знаю, - Мэривен нервно улыбнулась. - Конечно, я пыталась ему сказать, но, опять же, у него совсем нет времени. Я только лишь надеюсь, что ситуация изменится с прорывом осады. Когда эта ужасная война закончится и Уваша сможет вернуться к более обыденным вопросам... возможно, тогда он наконец-то сможет позволить себе роскошь насладиться благосклонностью королевы.

Глаза Иссеньи сузились, но она всё же коротко кивнула. Она гадала, что скажет её брат - и что может сделать Амадис - когда он услышит, что королева ставит дальнейшее сотрудничество с Андерфелсом в зависимость от своих желаний.

- Я передам сообщение.

- Я знала, что вы согласитесь, - королева Мэривен перекинула блестящие чёрные волосы через плечо и отвернулась, последний раз застенчиво хлопнув ресницами. - Народ Андерфелса благодарен вам за вашу службу.

- Очень приятно это слышать, - сказала Иссенья. Обменявшись взглядом, полным раздражения, с другим Стражем-ветераном, который слышал кое-что из их разговора, она выскользнула из комнаты.

Как только она оказалась снаружи, она сразу же почувствовала себя свободнее. Каким бы опасным и неприятным ни было то, что ей предстояло сделать, это было в тысячу раз лучше, чем иметь дело с мелкими прихотями королевы. Эльфийка сделала глубокий вдох и поспешила вверх по лестнице в комнату Гараэла.

Молодой Серый Страж нёс вахту возле дверей в покои её брата. Сквозь его бесстрастную маску проглядывала нервозность. Парень смущенно вытянулся, когда Иссенья вошла в холл и появилась в поле зрения.

- Сэр.

- Нет нужды в церемониях, - сказала она, отмахиваясь от его неуклюжего салюта. Она не могла вспомнить имени молодого Стража, но зато припомнила, что он прошёл Посвящение меньше месяца назад. Он был добровольцем, как и многие из андерцев. - Я здесь только для того, чтобы взять кое-что из вещей брата.

- Я могу чем-то помочь?

Иссенья дружелюбно покачала головой.

- Всё что мне нужно, это материалы для Посвящения.

- О, - сглотнул парень. Смесь надежды и страха отразилась на его лице. - Кого-то ещё берут в орден?

- Возможно, - она прошла мимо, толкнув дверь в комнату Гараэла.

Долго искать ящик, в котором лежали материалы для Посвящения, не пришлось. Комната Гараэла была весьма скромна: кроме нескольких военных карт и писем на столе, таза для стирки и незаправленной кровати, ничего места не занимало. За все эти годы он мог насобирать достаточно трофеев, чтобы обставить весь замок, но единственным украшением в комнате была одинокая ваза с маховыми перьями Крюкохвоста, которые её брат использовал для своих стрел. Одна из ночнушек Амадис и её тапочки лежали рядом с кроватью, и лёгкий аромат духов женщины задержался среди запахов полирующего состава и кожи.

Запертый ящик находился в левой части стола. Иссенья вставила ключ и открыла его.

Внутри была коробка из чёрного дерева, окованная тусклым серым металлом. На ней не было никаких предупреждающих знаков или надписей, но сама её суровая простота порождала ощущение плохого предчувствия. Иссенья вытащила её так осторожно, словно она была наполнена живыми скорпионами.

Её настоящее содержимое было, конечно, гораздо опаснее. Эльфийка подняла крышку одними кончиками пальцев.

Тусклая серебряная чаша, мешочек лириумной пыли и три бутылочки из дымчатого серого стекла находились внутри. Бархатные подушки, на которых они лежали, были так истёрты, что тёмный конский волос, которым они были набиты, выглядывал наружу. Две бутылочки были наполнены мутной чёрной жидкостью, в то время как третья – почти пуста. Осталось всего лишь несколько капель на дне пузырька, но Иссенья решила, что этого должно быть более, чем достаточно, для её нужд. Чтобы провести Посвящение требовалась всего одна капля крови архидемона.

Она закрыла коробку, сунула её под плащ и заперлала ящик. Молодой Страж снаружи снова отсалютовал, когда она вышла:

- Сэр.

- Страж, - сказала она официальным тоном, повторяя жест парня. Это не была обычная форма обращения; при всей их истории и славе, Серые Стражи не ударялись в церемонии, особенно на поле боя. Но мальчишка, похоже, находил некоторое утешение в ритуалах, и Иссенья не видела ничего плохого в том, чтобы немного подыграть ему. Жаль, что она не может найти бальзам от собственных страхов столь же просто.

Похоже, Создатель не собирался идти ей в этом навстречу, так что, кивнув последний раз караульному у двери в комнату Гараэла, она вышла из замка и отправилась искать Шрайка в лазарете для грифонов.

Грифон забился в самый угол своего стойла. Иссенье потребовалась несколько минут, чтобы найти его, так как даже раненые и больные грифоны редко подолгу оставались внутри. Они предпочитали свежий воздух и проводили дни на крыше помещения лазарета, расправив крылья и ловя те лучи солнца, что пробивались сквозь нагнанные Мором тучи.

Однако Шрайк свернулся клубком, пребывая во тьме своего уныния. Он не поднял голову, когда Иссенья вошла; вместо этого он только ещё глубже спрятал её под крыло. Его шерсть слиплась от грязи там, где он лежал в собственных отходах, нисколько не заботясь об этом.

Иссенье было больно видеть грифона, столь отрекшегося от своей гордости. Они были благородными созданиями, повелителями небес, и обычно держались с достоинством, подобающим тому благоговению, которое они вселяли.

Она опустилась на колени в солому за пределами его стойла и выложила на пол все инструменты, которые принесла. Помимо коробки Гараэла, она положила нож и бутылку с кровью гарлока, которую собрала прошлым днём. Она была черно-красной, но не имела такого абсолютного цвета и не была такой вязкой, как содержимое древних пузырьков в коробке Гараэла. В них была кровь Тота, архидемона Третьего Мора, который был повержен в Хантер Фелле практически две сотни лет назад.

Шрайк не повернулся, чтобы посмотреть на инструменты, которые Иссенья разложила перед ним. Она отсыпала немного искрящейся голубой лириумной пыли в чашу, а затем заливала её кровью гарлока до тех пор, пока порошок не растворился. Потом она добавила в вихрящуюся смесь одну каплю крови архидемона. Холодный чёрный пар повалил из чаши, неся с собой мерзкий, чужой запах скверны порождений.

Иссенья застыла, вдыхая этот пар. Её охватил ужас её собственного Посвящения, парализовав на месте. Тогда несколько новобранцев умерли, захлёбываясь пеной, страхом и кровью, и она чуть не оказалась среди них. Ощущение чего-то неправильного, скользящего в её теле и проникающего в кости... оно полностью извратило её ощущение своего «я», и в некотором смысле Иссенья так и не оправилась от этого. Не смогла. Никто не мог. Посвящение делало их одновременно чем-то большим и меньшим по сравнению с тем, чем они были раньше, и эти изменения были необратимыми.

Но она выжила. И она верила, что нашла способ выжить и для Шрайка.

Открыв себя Тени, Иссенья поймала прядь магии и бережно направила её в чашу. Крутящаяся водоворотом жидкость завращалась её быстрее, и на её волнующейся поверхности она увидела тени несуществующих тварей, растянутых и искажённых вихрем.

Она отставила чашу, продолжая поддерживать в ней магию, и подошла к Шрайку с ножом в руке.

Грифон не смотрел на неё, пока она не подошла к нему достаточно близко, чтобы коснуться его. Только тогда он, наконец, поднял голову.

Его щёки посерели и впали, перья на мягкой шкуре были сухи и бесцветны. Чёрно-красные пятна покрывали его клюв изнутри, вылезая наружу через трещины, паутиной охватившие его нижнюю челюсть. Черноватый гной застил его глаза словно тонкая маслянистая плёнка.

Прошёл всего день с тех пор, как Шрайк глотнул крови порождений, но скверна быстро брала над ним верх. Он позволил взять Иссенье его лапу, не проявив никакого интереса. Его уши оставались поникшими, а чёрные слезящиеся глаза безучастно смотрели на стену позади эльфийки.

- Я делаю это, чтобы помочь тебе, - сказала Иссенья подавленному грифону. Она не думала, что тот понимает её, по крайней мере, не по-настоящему. Невероятно умные для зверей, они всё же оставались зверьми, и человеческая речь по большей части была вне переделов их понимания.

Но она хотела это сказать, пусть даже слова предназначались для неё самой.

- Я не могу позволить тебе умереть за спасение Данаро. И я не позволю.

Грифон положил голову обратно на грязную солому. Он едва вздрогнул, когда она уколола один из его пальцев ножом и выдавила кровь. Когда алая струйка потекла по шерсти Шрайка, Иссенья присоединила силу этой крови к своему незаконченному заклинанию. Она направила своё сознание по каналу крови в живое сознание Шрайка, как Калиен показывал ей, и там принялась формировать дикие грифоньи мысли так, как ей сейчас было нужно.

"Прими это", - мысленно велела она, и Шрайк открыл клюв. Его глаза были стеклянными и невидящими, но внутри его мысли заметались в панике.

"Нет, нет, нет, нет, нет!" – раскаты грома заполнили череп испуганного Шрайка. Он отчаянно и тщетно боролся с её вмешательством, словно пойманная в паутину стрекоза. - "Нет!"

"Прими это", - повторила Иссенья, и мягко, но твёрдо надавила на сознание грифона, расширяя его.

Она потянулась назад, чтобы взять чашу, и осторожно влила её содержимое в клюв Шрайка. И пока смесь очищенного лириума и крови лилась в его горло, она несколько раз приказала грифону проглотить ее. Паника Шрайка всё нарастала, и Иссенья боялась, что он может вырваться из-под контроля. Она усилила хватку, проникая глубже в его эмоции и память, пока не достигла самой сущности грифона.

Там она переплела мысли, что нашла, отрезая нити одних чувств и воспоминаний и наслаивая их на другие. Она ослабила ненависть Шрайка к порождениям тьмы и оттолкнула прочь чувство омерзения от того, чем он стал, коснувшись их скверны. Вместо этих чувств она переплела вместе принятие и забытье, размывая детали того, кем он стал, и изменяя взгляды грифона, чтобы его будущее не казалось ему столь ужасным. Она замаскировала чувство чужеродной болезни в нём, изогнув мысли грифона так, чтобы он поверил, что это была лишь простуда, кашель, временное заболевание, которое заставило его некоторое время чувствовать себя не совсем собой.

Это была трудная, утомительная работа, выходящая за пределы того, что Калиен показывал ей. Но она думала, что это сработало. И сработало это дольно хорошо.

Медленно, она освободилась, отпуская разум Шрайка по изменённым путям. Помутневшее зрение прояснилось. Она стояла коленями на соломе, пустая чаша лежала рядом с ней.

Дыхание Шрайка выровнялось, и серость щёк сменилась более здоровым оттенком. Его глаза были почти закрыты, но Иссенья видела их чистый янтарный оттенок, избавившийся от чёрной пелены.

Он снова выглядел собой. Но был ли он собой, она сказать не могла. Грифон провалился в тяжёлый сон, как только она остановила магию крови, сковавшую его разум. Но его грудь мирно вздымалась и опускалась, а крылья не были распластаны в наплевательстве депрессии и были прижаты к телу так, как обычно у спящих грифонов. Он один раз закашлял, как будто прочищая горло, а потом окончательно успокоился. Иссенья подумала, это может означать, что её попытка Посвящения удалась. Она надеялась на это.

Иссенья тихо подняла упавшую чашу, протёрла её изнутри уголком плаща и убрала её обратно в коробку, положив рядом с мешочком лириума. Она также взяла пустую бутылочку из-под крови гарлока и сунула её в карман. Наконец она обтёрла алые пятна на ноже и осторожно покинула лазарет.

Первым делом она пошла к Данаро. Маг лежал на кровати так же, как когда она оставила его. Та же книга мистических историй лежала на маленьком столе рядом с его кроватью, вероятно, открытая на той же непрочитанной странице.

Он поднял полные невольной надежды глаза, когда она вошла.

- Сработало? Ты спасала его?

- Я не знаю, - ответила Иссенья, - но думаю, что-то я сделала.

14.Глава

5:19 Священного века

– Они идут, – объявил Лисме, левым глазом глядя в окованную латунью подзорную трубу. – Они уже возле "поджигателей небес".

Маг-андрогин не только щеголял шрамами, полученными в битве на Глубинных Тропах, но и сделал их частью своего сегодняшнего костюма. Он оделся так, чтобы походить на мужчину с длинными чёрными волосами до плеч и усами такой же длины. И волосы, и усы были аккуратно подстрижены там, где виднелись полоски розовой блестящей кожи шрамов через всю левую сторону его головы, оставшихся от его едва заживших ран.

– Как много? – напряжённо спросила Иссенья. Брат оставил ей небольшой отряд всадников на грифонах из магов и лучников. Все Стражи под её командованием были опытными ветеранами, но их было не так много. Их роль в этой битве была вторичной – важной, но маленькой. Если порождений тьмы будет больше, чем они ожидали, их задача может оказаться невыполнимой.

Их долгом было уничтожить всех порождений тьмы в развилке реки Латенфласс к югу от Хоссберга. Большая часть союзных сил под предводительством Гараэла была сосредоточена на северо-западе от города, где они должны были встретить основные силы орды.

Южный фронт был относительно тихим... Но эта тишина была обманчива. Открытое пространство давало отличную возможность для внезапной атаки с тыла, чем и воспользовалась немалая часть орды порождений тьмы. И теперь Стражам предстояло уничтожить их, полагаясь в большей степени на хитрость и магию, чем на стрелы и мечи.

– Похоже... сотни две, может, две с половиной, – ответил Лисме после некоторой паузы. Он опустил подзорную трубу и повернулся к Иссенье. Ветер трепал его волосы словно знамя из чёрного шёлка. – Большей частью гарлоки, немного крикунов. Ещё я видел трёх огров.

– И никаких признаков архидемона? – спросила Иссенья.

– Никаких, – подтвердил Лисме, и это никого не удивило. Архидемона не видели в Андерфелсе уже несколько недель. Последний раз его точно видели шесть дней назад над руинами Антива Сити.

То, что архидемон не появится в этой битве, было и облегчением и разочарованием. Если бы он появился, у них была бы возможность покончить с Мором – но шансы потерпеть поражение были еще выше. После семи лет изнурительной осады гарнизон Хоссберга не был готов к встрече с таким сильным противником.

Лисме вновь уставился в свою трубу, наблюдая за приближением порождений. Иссенья едва могла их разглядеть, отсюда они казались движущейся полосой тьмы, прошивающей горизонт. Блестящая лента реки Латенфласс, обмелевшей за годы моровой засухи настолько, что берега поднимались над уровнем воды на двенадцать, а то и тринадцать ярдов, тихо вилась за неровным краем орды.

Впереди, на полпути до засады Стражей и их грифонов, их ждали "поджигатели небес".

Основанные на ловушках, которые были созданы гномами для сражений с порождениями тьмы на Глубинных Тропах, "поджигатели небес" представляли собой большие закопанные в землю глиняные сосуды, наполненные обломками брони, острыми камнями и другой шрапнелью. В середине каждого из них лежало несколько специальных камней с лириумными рунами, которые взрывались, как уверяли гномы её брата, если их правильно установить. И хотя они считались неустойчивыми и даже опасными в обращении, они обещали стать действенным оружием против порождений тьмы.

Погребальные пирамиды из камней были украшены оружием павших, как это было принято в Орлее и в некоторых частях Тевинтерской империи. Далеко не все цивилизованные нации Тедаса предпочитали хоронить своих умерших – риск того, что демоны или злые духи захватят кости был слишком велик – так что вместо этого трупы сжигали, а их оружие использовали вместо памятника.

Однако в Андерфелсе жизнь была суровей, и оружие было слишком дорогой роскошью, чтобы оставлять его мёртвым. Если бы порождения тьмы что-нибудь понимали в людских обычаях, их бы посетили подозрения относительно брошенных на каирнах ценных алебард и пик.

Но Гараэл не думал, что порождениям тьмы были известны такие тонкости; он считал, что они не смогут упустить шанс разжиться хорошим оружием своих жертв. Гарлоки и генлоки не имели таланта к кузнечному делу: им приходилось полагаться на умения служащих им вурдалаков, которые не отличались особым изяществом у кузнечного горна. Так что он рассчитывал, что порождения тьмы сцепятся между собой за оружие, оставленное на этих четырёх каирнах, и что они точно не пройдут мимо такого подарка.

И как только порождения тьмы возьмут эти пики, алебарды и окованные железом посохи, они умрут. От оружия к закопанным "поджигателям небес" шли растяжки. После небольшой задержки, необходимой для активации лириумных рун, "поджигатели небес" оправдают своё имя. Только бы больше тварей успели в нее попасть.

Иссенья с нетерпением ждала, наблюдая за ними. Она всегда любила пиротехнику, а эти сделанные гномами огромные бомбы должны быть просто отличными. Стражи никогда прежде их не использовали; они и получили-то всего несколько штук пару месяцев назад, благодаря титаническим усилиям Гараэла в поисках новых союзников. Гномы не хотели посылать много своих воинов, но отправили Стражам двух сестёр из касты шахтёров и несколько вагонов материалов.

– Почти на месте, – пробормотал Лисме. – Приготовьтесь.

Иссенья кивнула и отошла назад, где ждали остальные. Через некоторое время Лисме последовал за ней, пригнувшись к земле и всё ещё отслеживая перемещения порождений тьмы через подзорную трубу.

В их отряде было всего двадцать три Серых Стража и дюжина грифонов. Они прятались на дне оврага, который инженеры Хоссберга разрыли до безводного рва. Несколько лет тому назад Латенфасс заполняла этот ров, но когда пришёл Мор, река настолько обмелела, что дно оврага теперь покрывала только липкая грязь. К сожалению, даже этой сырости комарам было достаточно, чтобы досаждать Стражам, пока те ждали.

Отмахиваясь от тучи комаров, Иссенья взобралась в седло Ревас. Калиен уже сидел в пассажирском седле, и остальная часть отряда тоже уже была верхом. Каждый из грифонов нёс по два всадника, за исключением Шрайка Данаро, который стал настолько раздражителен после своего Посвящения, что не терпел никого, кроме своего хозяина.

Шрайк сидел отдельно от остальных грифонов, мрачный и задумчивый. Он быстро оправился после ритуала Иссеньи, но, казалось, злился по этому поводу. Грифон стал вспыльчивым, когда вышел из депрессии, и остальные грифоны отвечали ему такой же враждебностью. Он даже сцепился с двумя грифонами, которые подошли достаточно близко для смертельного удара, и сильно разодрал руку конюху, который замешкался после того, как принёс ему козу на обед. Только Данаро мог подойти к своему грифону, не получив при этом в ответ шипения и гневного взгляда или чего похуже.

Не было и речи о том, чтобы посадить на Шрайка второго всадника. Иссенья только надеялась, что он не нападёт на своих.

Вдалеке на севере она могла слышать тысячи военных барабанов и латунных труб, сигналящих о наступлении. Битва за Хоссберг вот-вот должна была начаться.

Дата добавления: 2015-08-28