— Может и так, — согласилась Амадис, — но если ты хочешь пользоваться ими и дальше, тебе придётся заплатить мне получше. Я отказываюсь быть купленной за цену меньшую, чем эта укравшая трон потаскуха.
Гараэл хлопнул в ладоши.
— Вот мы и дошли до торгов. Прекрасно! Какова твоя цена?
— Я хочу грифона, — сказала она.
От неожиданности Гараэл онемел. Его глаза расширились, и он так сильно откинулся на своём стуле, что ему пришлось упереться рукой в стену, чтобы не упасть.
— Грифона? — через мгновение выдавил он полузадушенно. — Ты же ничего о них не знаешь.
— Я живу рядом с грифонами и их наездниками уже почти десять лет, — ядовито ответила Амадис. — В весьма непосредственной близости, как ты мог заметить. Полагаю, кое-что я всё-таки узнала.
— Да, ладно, ты права… Но ты не Серый Страж.
— Я знаю, — сказала она. — Вот почему я хочу этого. Я буду единственным не-Стражем вне Вейсхаупта, у которого есть грифон. Он будет символом невероятной силы и престижа. Этого хватит, чтобы Рубиновые Драконы отправились за тобой в Вольную Марку, даже если вместо платы они опять получат обещания. Грифон продемонстрирует им твою добрую волю, а ещё даст им повод задирать носы перед другими наёмничьими кампаниями, которые тоже могут захотеть присоединиться, в надежде получить собственных грифонов.
— Ну, может и так, — Гараэл поправил свою рубашку, задравшуюся, когда он чуть не упал на стуле.
— А может и нет. Это моя цена. Я хочу грифона. Самку, способную к размножению.
— Ты хочешь начать разводить собственных грифонов? — спросил эльф, недоверчиво подняв брови.
— Возможно, — Амадис допила своё вино, отставила бокал и сложила ладони на колене. — Думаю, и вам это пригодится. Сколько грифонов осталось на сегодня? Несколько тысяч? Половина из них сражается; вы многих потеряете, прежде чем закончится Мор. А сколько из оставшихся слишком стары и слабы, чтобы размножаться? Скольких птенцов вы потеряете от болезней и уродств, потому что они родятся под сенью Мора? Вам понадобится помощь в восстановлении численности грифонов, Гараэл. И я смогу это сделать. Вне Старкхэвена, может, в Виммаркских горах, если грифонам нравится такая местность. У моей семьи есть там владения. Вам будет нужна ещё одна колония.
Помедлив, он кивнул:
— Да, ты права.
— Конечно, я права, — Амадис встала и лениво пошла к двери, улыбнувшись через плечо. — Мы можем поговорить о моём грифоне чуть позже. А сейчас тебе лучше вздремнуть — тебе нужно будет хорошо выглядеть перед королевой.
* * *
И он выглядел хорошо.
Гараэл появился на пиру королевы Мэривен в камзоле и бриджах из зелёной и золотой парчи, тщательно подобранных, чтобы подчеркнуть глубокий цвет глаз эльфа и золото его волос. Его короткий бархатный плащ был оторочен мехом, достаточно походившим на горностая, чтобы выглядеть благородно и никого не оскорблять претенциозностью. Но кроме меховой отделки он не надел ничего серого. Все и так знали, кто он.
И хотя Иссенья не одобряла всего этого, она не могла не признать, что Гараэл выглядел более чем впечатляюще в мерцающем свете свечей. Её брат приложил все усилия, чтобы завоевать расположение королевы Мэривен, и когда он вошёл в праздничный зал, собравшиеся дворяне и капитаны наёмников притихли.
Он красив, подумала Иссенья, ковыряясь вилкой в тарелке. Она гадала, будет ли это иметь значение. Обещания, вроде данного королевой, редко сдерживаются после того, как страсть, породившая их, удовлетворялась.
— Ваше Величество, — кланяясь сказал Гараэл, остановившись перед высоким центральным столом, где сидела королева в окружении приближённых к ней дам. Иссеньи, как и Амадис, среди них не было. Серый Страж находилась за столом, стоящим справа от королевы, вместе с Калиеном, Лисме и другими магами и Стражами, отличившимися в боях.
Амадис сидела в мёртвом молчании за столом, расположенным по левую руку от королевы, окружённая своими лейтенантами и другими предводителями наёмников. Она была одета в куртку из тёмно-красной кожи, отделанную бронзой, чтобы подчеркнуть её сходство с доспехом, вместо роскошного платья, которыми щеголяли другие дамы. Её гладкие чёрные волосы были так же обрезаны, как и при их первой встрече в Антиве, и эта угловатая причёска подчёркивала суровые прямые линии ее лица. Капитан "Рубиновых Драконов" отличалась от дам из свиты королевы Мэривен, как только это было возможно, и она хотела, чтобы Гараэл знал об этом.
И он, несомненно, знал это, но хорошо скрывал. Ничего, кроме абсолютной преданности, не отражалось на его лице, когда он разогнулся из своего поклона.
— Полевой командор Серых Стражей Гараэл, — сказала Мэривен с неподдельным восхищением. Она сияла как никогда и, казалось, была единственным человеком, которого не затронул Мор и долгая осада. Её сине-фиолетовые глаза были искусно оттенены румянами и пудрой, богатое фиолетовое платье низко сидело на плечах, открывая глазам весьма скандальный вид на молочно-белую кожу. Дворяне вокруг неё могли быть истощены и опустошены семью годами осады, их одежда могла быть побита молью и лет десять как выйти из моды, но красота королевы была безупречна.
— Для нас честь принимать Вас, — сказала она. — Весь Андерфелс благодарен Вам за героизм, проявленный при прорыве долгой и страшной осады Хоссберга. Мы просим Вас принять это скромное угощение в знак нашей благодарности.
— Вы слишком щедры, Ваше Величество, — ответил Гараэл. — Я лишь исполнял свой долг, как должно нам всем в это нелёгкое время.
— Конечно. Но ваш долг тяжелее, чем у многих.
— Это так. Я не смог бы выполнить его в одиночку. Не смог бы и мой орден. Серые Стражи в долгу у народа Андерфелса за проявленные им мужество и свирепость в сражениях с порождениями тьмы, — он сделал паузу и посмотрел в глаза каждому, кто сидел за тремя высокими столами. — Нам и дальше будет нужно это мужество, когда мы двинемся в Вольную Марку. Без вашей помощи у нас нет и надежды на завершение Мора. Но вместе, я верю, мы сможем повергнуть Архидемона и наконец-то обезопасить наши дома.
Тишина последовала за его словами. Затем капитаны наёмников принялись стучать кружками по резному дереву стола, поддерживая Стража. Другие солдаты тоже огласили зал одобрительными выкриками, и, в конце концов, свита королевы тоже присоединилась к ним, хотя и менее восторженно.
— Мы, люди Андерфелса, придём на помощь, — пообещала королева Мэривен, встав. Изящная золотая корона в её волосах сверкала, как диадема из светлячков, в свете факелов праздничного зала. — Мы всегда были непримиримыми врагами порождений тьмы. Нам известно опустошение, от которого страдают наши друзья в Вольной Марке. Мы не найдём покоя, пока не нанесём последний удар Архидемону — и, несомненно, наши доблестные солдаты будут на передовой, — она сложила руки перед собой и с победной улыбкой слегка кивнула Гараэлу. — Но сегодня ночью, любезный Страж, позвольте нам отпраздновать те победы, что мы уже одержали.
Гараэл согласился, ещё раз поклонившись, и занял своё почётное место по правую руку от Мэривен. Он получил, что хотел — публичное обещание военной поддержки — и Иссенья заметила едва уловимое выражение удовлетворения в позе своего брата. Что бы ни случилось сегодня ночью в более приватной обстановке, королева приняла на себя обязательства перед предводителями и генералами Хоссберга.
— Надеюсь, она сдержит слово, — пробормотала Иссенья в свой бокал.
Она не хотела, чтобы её услышали, но Калиен всё равно фыркнул:
— Ты сомневаешься?
— Я всегда сомневаюсь, — пожала плечами эльфийка. — Но мы ничего не можем сделать, так что нет смысла волноваться. Теперь всё зависит от Гараэла. И он скрепит этот договор сегодня ночью, если это вообще возможно.
— Он сделает всё, чтобы остановить Мор, да?
— А ты бы не сделал?
Слуги принялись подавать первые блюда, и Калиен замолчал при их приближении. Несмотря на долгие лишения осады, блюда на пиру были весьма похвальны: голубиный пирог, оленина в соусе из яблок, тушёных в коньяке, искусно плетёный хлеб, украшенный сверху мёдом и рублеными финиками. Повара растянули немногую оставшуюся в подвалах замка и привезённую грифонами Стражей роскошь на восемь блюд, и Иссенья не могла припомнить более сытного обеда в своей жизни.
В конце концов, когда прислуга удалилась и замковые менестрели затянули свою первую песню — что-то сочинённое на скорую руку, прославляющее героизм Гараэла и отвагу андерцев, кажущееся для слуха Иссеньи слишком приторным, но, очевидно, волнующее пьяных солдат и наёмников, которые радостно вопили и свистели при каждом куплете — Калиен наклонился к ней.
— Нет, — сказал маг крови. — Есть вещи, которые бы я делать не стал.
— О? И какие же?
Калиен отломил вилкой кусок от пирога с голубятиной, но не спешил положить его в рот. Спешно готовясь к королевскому пиру, повара не очень аккуратно ощипали птиц, и одинокое маленькое пёрышко торчало из начинки. Его пуховые бородки, мокрые и согнутые, были покрыты коркой от липких соков и вызывали неприятные воспоминания.
— Ты знаешь ответ на этот вопрос, — сказал Калиен, вытаскивая перо из своего пирога. — Или скоро узнаешь.
17.Глава
5:20 Священного века
— Она даст нам солдат, — сказал Гараэл на следующий день за завтраком. Он выглядел
усталым, что не удивляло Иссенью, и странно возбуждённым, что удивляло. — Больше, чем
я осмелился бы просить. Мы сможем отправиться как только будем готовы. Две недели,
может, три. Думаю, чем скорее, тем лучше. Не будем давать ей времени передумать.
— Ты сказал Амадис? — спросила она.
— Нет, — у него хватило такта изобразить смущение, и он подошёл к одной из полок,
опоясывающих стены её временного пристанища. Перед осадой на них стояло множество
религиозных побрякушек, многие из которых бережно передавались из одного поколения
королевской семьи Андерфелса в другое. Но за прошедшие годы все безделушки, на
которые можно было купить мешок муки, оказались распроданы. Все эти молитвенники с
золочёным обрезом и статуэтки Андрасте из драконьей кости теперь украшали особняк
какого-нибудь орлесианского купца, а на полках осталась только простая резьба да
серая пушистая пыль.
Пустота полок не дала Гараэлу ничего, что можно было бы нервно повертеть в руках, и
через мгновение он вновь повернулся к своей сестре, сцепив руки за спиной:
— Я не
знаю, как сказать ей.
— Не жди от меня совета. Я не эксперт в счастливых отношениях.
— Разве?
Коготки раздражения пробежали по спине Иссеньи. Она пожала плечами, резко бросив:
—
Да.
— В самом деле? — несмотря на собственные мысли, Гараэлу удалось правдоподобно
изобразить удивление. — А как же Калиен? Я думал, вы двое могли бы...
— Нет.
— Ты так боишься, что тебе разобьют сердце?
Иссенья нахмурилась:
— Ты сам видел, как быстро смерть находит нас на поле боя,
Гараэл. Кто хочет этого? Кому это нужно? Неужели наших потерь недостаточно и нужно
ещё больше боли? У меня уже есть за кого волноваться - это ты и Ревас. По крайней
мере, если Ревас падёт, я, скорее всего, умру вместе с ней. Хоть какое-то утешение.
Ни одна из нас не останется одна. Но последнее, что мне нужно, когда я иду в бой, это
бояться чего-нибудь ещё.
— Тебе не нужна чья-то поддержка, что придала бы тебе сил?
"У меня был ты", — подумала она, но не сказала. С самого детства Гараэл был с ней:
защитник, когда родители исчезли и оставили их на сомнительную милость людей,
поводырь, когда впервые проявился её магический дар, надёжное плечо в холодных стенах
Круга. Он пошёл к Серым Стражам вместе с ней, или она вместе с ним — сейчас уже было
трудно сказать, как оно было, если вообще существовал точный ответ на этот вопрос.
А потом они отдалились друг от друга. Она не сердилась на него за это, по крайней
мере, не по-настоящему. Он заслуживал счастья, и ей нравилась Амадис.
Но она ненавидела боль от разлуки.
— У меня есть грифон, — Иссенья пересекла комнату, повернувшись спиной к брату. —
Ревас дает мне те силы, которые мне нужны. Но о тебе этого нельзя сказать, так что...
отведи её к гнёздам. Помоги Амадис выбрать себе грифона. Помоги ей подняться в небо.
Это даст тебе прощение.
— Это изначально была её идея, — проворчал Гараэл. — Она сказала, что я должен пойти
к королеве.
— Но привел ее в исполнение ты.
— Я прекрасно об этом знаю, — он вздохнул, и в этот в этот момент его беззащитности
Иссенья поняла, как же её брат постарел за эти десять лет войны. С расстояния
нескольких шагов он ещё выглядел безупречным эталоном героического Серого Стража, но
вблизи казался измождённым и усталым. Морщины, собравшиеся на лбу и в уголках рта,
словно принадлежали какому-то другому, более старому лицу. Хотя Гараэлу было едва за
тридцать, в его золотых волосах мелькали серые пряди.
— Отведи её к гнёздам, — вновь предложила Иссенья, уже более мягко. — Когда она
взлетит, она простит тебя. У нас достаточно свободных грифонов, чтобы предоставить ей
хороший выбор?
— Боюсь, более чем. Наши потери были велики.
— Тогда иди и извлеки немного радости из наших печалей, — сказала Иссенья.
* * *
Через час Иссенья поднялась, чтобы посмотреть на их полёт.
Она знала, что Амадис в воздухе, потому что Рубиновые Драконы приветствовали своего
командира так громко, что не знать этого было невозможно. Хоть эльфийка и
намеревалась провести день, изучая недавно открытые возможности магии крови, которые,
как она думала, могли бы помочь расправиться с порождениями тьмы, но вопли наёмников
совершенно не давали сконцентрироваться.
Фиалы с кровью и растворы лириума так и не смогли завладеть её мыслями. Она была сыта
по горло магией и страданиями. Куда больше хотелось почувствовать теплоту солнца и
ветер в волосах.
Ревас была рада ей. Грифон вскинула голову и пронзительно заклекотала, приветствуя
свою наездницу, а затем прижала уши и подставила их для почёсывания. Иссенья с
удовольствием приласкала её, отмечая, что некогда легкая седина вокруг клюва Ревас
превратилась в длинную белую полосу, идущую от шеи к груди.
Её грифон старела. Это была горькая и одновременно радостная мысль. Не многие боевые
грифоны Стражей жили так долго. Уже нет. И то, что Ревас выжила в самом горниле
войны, говорило о её мощи и решительности. И она всё ещё была сильной, стремительной
в воздухе и опасной в схватке.
Но сколько это ещё продлится? Возможно, стоит подумать о том, чтобы отправить Ревас в
безопасные гнёзда Вейсхаупта, прежде чем кулак огра или стрела гарлока примут решение
за Иссенью.
Страж закрыла глаза и зарылась лицом в жёсткую грифонью шерсть. Знакомый мускусный
запах животного — эта смесь львиного духа, пойманного солнца и крови от предыдущих
схваток — заполнил её ноздри. Ей не хотелось отпускать Ревас.
Но в конце концов ей пришлось это сделать. Когда она отошла, её глаза вдруг
наполнились слезами. Она сморгнула их, подняв голову к небесам, чтобы не дать им
упасть.
Амадис кружила на восходящем воздушном потоке, Гараэл и Крюкохвост летели позади, но
совсем рядом. Иссенья едва могла разглядеть женщину, но зато быстро узнала грифона.
Она была молодая, маленькая, с особенным голубым отливом на пепельно-серой шерсти и
разбросанными тут и там чёрными полосами на крыльях. Грифон летела весьма уверенно,
несмотря на неопытного наездника на своей спине.
Её звали Дымка, и её первый наездник погиб от отравленного клинка порождения тьмы
месяц назад. Дымка только-только вошла в строй и у неё не было времени привязаться к
тому наезднику, погибшему в засаде. С тех пор молодая грифон использовалась для
курьерских поручений любым Стражем, которому требовалось добраться до какой-либо
другой крепости.
Это была не самая худшая жизнь, и во многом это было лучше, чем мчаться в самую гущу
схватки... но редкий грифон предпочёл бы курьерскую службу яростной круговерти боя
рядом с надёжным товарищем. Иссенью не удивило ни то, что Дымка выбрала Амадис, ни
то, что Амадис выбрала Дымку.
Она пожелала им удачи, а затем сама подняла Ревас в воздух, чтобы отправиться в свой
полёт.
Трепетное удовольствие от этого никогда не иссякнет: ветер в её волосах, остро-чистый
воздух в лёгких, свобода парения и освобождение ото всех земных забот и печалей.
Ничто во всём сотворённом Создателем мире не сравнится с этим. Ничто.
Она быстро пролетела над дымящимися полями сражений вокруг Хоссберга и кострами из
трупов порождений тьмы, отравляющими небо жирным чёрным дымом. Ей не хотелось
смотреть на эту мерзость.
Иссенья направила Ревас вдоль каменистых равнин и степей Андерфелса, подальше от тех
мест, где сражались и умирали их друзья. Внизу под ними Латтенфлюсс казалась
сверкающей серебряной нитью на широкой ленте насыщенного зелёно-коричневого цвета. С
этой высоты можно было представить, что река здорова, не смотря на обмелевшие берега,
что деревья, выстроившиеся вдоль неё в грязи, не такие уж и чахлые от недостатка
солнца и длящегося Мора. Она могла почти — почти — представить мир вновь нормальным.
Но он не был нормальным. Не совсем. И скоро им придётся лететь обратно сквозь грязную
вонь тех костров, возвращаясь к Хоссбергу, Мору и этой ужасной бесконечной войне.
Но Иссенья хотела поддерживать эту иллюзию так долго, как только можно, и она
цеплялась за неё, даже когда они вернулись в замок.
Гараэл и Амадис вернулись раньше, чем она. Эльфийка увидела их грифонов во внутреннем
дворе, уже рассёдланных и вычищенных. Крюкохвост кокетливо наклонял голову, предлагая
Дымке куски свежей козлятины — похоже, его чувства к голубой самке отражали
привязанность его всадника к её.
Ревас фыркнула при виде этого зрелища, и Иссенья повторила за ней. Эльфийка
расседлала своего чёрного грифона и отправила Ревас есть её собственную козу, а сама
направилась в замок. Его тени окутали её плечи прохладной мантией.
Ей хотелось удержать эту иллюзию лучших дней, и поэтому она хотела избежать
разговоров с кем-либо, но судьба не пошла ей навстречу. Едва лишь Иссенья заглянула
на кухню в поисках хлеба и вина, появился Калиен.
— Ты слышала? — спросил маг. — Нас отправляют в крепость Эн.
— Крепость Эн? — тупо повторила Иссенья, доставая хлеб из одной из кухонных корзин.
Она никогда не слышала об этом месте.
— Это в Виммаркских горах. Глубоко в Виммаркских горах. Кишащие летучими мышами
руины. Раньше это место принадлежало лорду Норберту де ля Эн, запомнившемуся потомкам
неудачной любовью к маринованным миногам и провальной попыткой захватит власть в
Вольной Марке. Вороны убили его, и замок на протяжении жизни двух поколений стоял
пустым. Теперь Серые Стражи объявили его своей крепостью, и нас отправляют туда.
Иссенья добавила четверть жареного цыплёнка и бутылку вина к своей ноше. Бутылка была
полна только наполовину, причём кислым красным вином, которое раньше бы и для готовки
не сошло... Но сейчас, во время Мора, любой виноград, доживший до того, чтобы достичь
бочки, считался сокровищем.
— Почему?
Калиен провёл рукой по волосам:
— Потому что Вольная Марка скоро будет опустошена. Мы
получили три сообщения сегодня, и ни в одном нет хороших новостей. Над Камберлендом и
Киркволлом нависла серьёзная угроза. Старкхевен, как оттуда сообщают, вот-вот падёт.
Их единственный шанс выжить — объединиться, и ни один из городов не желает оставлять
своих жителей на милость порождений тьмы. Гараэл сказал им, что ты сделала при
Викоме. Первый Страж хочет, используя крепость Эн, подготовить форт в горах,
достаточно большой, чтобы вместить беженцев из Вольной Марки, если будет нужно.
— Гараэл подписал нас на это? — Иссенья намеревалась сказать пару ласковых брату,
если это его затея. Совсем не нужно заботливо прятать её подальше от линии фронта.
Но Калиен покачал головой:
— Страж-Командор Алсиана потребовала именно тебя. Нужно
подготовить крепость Эн к принятию большого количества беженцев, и всем прекрасно
известно, что ты с помощью магии можешь сделать то, что остальным не под силу. Та
штука с аравелями, которую ты провернула при эвакуации Викома... Возможно, это
пригодится и для отправки беженцев в Убежище.
— Вот как они ее называют? Убежище? Звучит зловеще и обречённо.
— Марчане уже и безо всяких названий знают, что они в беде, — сухо заметил Калиен. —
Гараэл утверждает, что мы должны не терять надежды, и он делает всё возможное, чтобы
продолжать борьбу. У него есть армия королевы Мэривен, и весть о победе под
Хоссбергом должна разнестись по всему Андерфелсу. Подаренный им грифон не только
купил Рубиновых Драконов, но ещё привлёк около дюжины различных наёмничьих компаний,
чьи командиры мечтают о собственном крылатом скакуне. Командир Львиной Компании уже
хвастался, что будет собирать скальпы огров на седло для своего грифона, — вздохнул
он. — Твой брат — чудотворец, Иссенья. Если кто-либо и может спасти Вольную Марку,
так это он. Он отправляется в Орлей, чтобы выбить всю возможную поддержку от этих
щеголей в масках. Но ему так же нужны жители Марки, и если они разрознены, пытаясь
поодиночке защитить свои дома и семьи...
— Мы потеряем всё. Да, я понимаю.
— Хорошо, — он указал на бутылку вина. — Тебе не понадобится помощь с этим? Может
быть неразумно выпить всё в одиночку. Гараэл хочет, чтобы мы отправились до заката.
Иссенья посмотрела в окно. На внутреннем дворе лежали длинные и косые тени, окрашивая
открытое кухонное окно в синий цвет. Она провела целый день, летая с Ревас, и уже
оставалось совсем немного до назначенного часа.
Она широким движением предложила ему бутылку:
— Конечно. Выпьем на дорожку.
* * *
Крепость Эн действительно была в Создателем забытой глуши.
Расположенные в отдалённых западных отрогах Виммаркских гор, замок и прилегающие к
нему земли остались относительно нетронутыми Мором. Леса по-прежнему были густы и
зелены, реки, текущие в скалистых берегах, быстры и полноводны. Виверны, охраняющие
свою территорию, воинственно зарычали, когда Ревас спустилась ближе к крепости;
очевидно, в родных дебрях эти звери считали себя грозными противниками, раз у них
хватало смелости, чтобы бросить вызов кавалькаде из пяти грифонов с десятью
наездниками.
Но на этом было всё. Деревня возле замка выглядела заброшенной. Поля заросли ежевикой
и сорняками, деревянные заборы вокруг окружённых соснами пастбищ обветшали, а дома
были заселены только летучими мышами и лисами. Люди лорда де ля Эна либо оставили
его, узнав о его предательстве, либо ушли отсюда после его смерти от рук Антиванских
Воронов.
— Нам придётся отстроить это всё заново, — сказала Иссенья, направляя Ревас к
внутреннему двору. Это была действительно огромная крепость. Её гордые стены были
по-прежнему высоки и крепки, а с башен открывался прекрасный вид на окрестности.
Поскольку крепость Эн пала из-за убийства, а не от осады, её защитные укрепления не
были повреждены ничем, кроме времени и запустения.
Серые Стражи уже начали избавляться от разросшихся декоративных садов, заменяя их
менее красивыми, зато более полезными целебными травами и овощами. Самые маленькие
сады были расчерчены стенами строящихся курятников и крольчатников.
— По крайней мере, на этот раз у нас достаточно материалов, — ответил Калиен. — Много
дерева, камня, чистой воды, пастбищ. Дичь и фураж в предгорьях. Сама крепость
выглядит крепкой. Нам приходилось работать и с меньшим.
— И делать меньше нам тоже приходилось, — сказала Иссенья. — Гараэл действительно
ждёт, что сюда поместятся все марчане?
— Не все. Но... значительная часть. Скажем, несколько тысяч?
— Несколько тысяч. И почти все — мирные жители, иначе это всё бессмысленно. Где мы их
поместим? Этот замок огромен, но не настолько же, — Иссенья покачала головой. Ревас
пролетела над стеной, ухватилась за один из зубцов и резко махнула крыльями,
прекращая движение. От такой внезапной остановки наездников сильно тряхнуло, хоть они
и наклонились, приготовившись к толчку.
Иссенья отстегнулась от седла и спрыгнула на стену. Калиен последовал за ней,
потирая шею и бросив раздражённый взгляд на Ревас, гордо сложившую крылья на своём
насесте. Остальные грифоны приземлились во внутреннем дворе, подняв такое облако
пыли, что оно скрыло их с глаз.
Пока оба мага спускались во двор, чтобы присоединиться к остальным, Иссенья
рассматривала укрепления замка. Крепость Эн пустовала на протяжении тридцати лет,
заброшенная после смерти предыдущего лорда, если записи, которые дали эльфийке, были
верны. Она пережила прошедшие десятилетия запустения очень даже неплохо, что Иссенье,
конечно, понравилось.
Ещё большее удовольствие вызвало то, что, выйдя из башни, она увидела знакомую,
татуированную фигуру, идущую им навстречу. Гномка-Страж Огоса из Орзаммара была
рождена лишённой касты. Считаясь бесполезной "не личностью" своими же соплеменниками,
Огоса недолго думала над присоединением к Серым Стражам, когда пришёл Мор и гномов
призвали помочь. Потеря Орзаммара стала ценным приобретением для союзников: Огоса
была умным, находчивым и неутомимым бойцом.
— Иссенья! — крикнула рыжая гномка, едва оба мага вышли на солнечный свет. Она
заключила эльфийку в сокрушительные объятия. — Я слышала, что тебя отправили сюда, но
не верила, пока не увидела твою чёрную птичку.
— Я тоже рада тебя видеть, — задыхаясь, сказала Иссенья. Она высвободилась из
дружеской хватки, пытаясь отдышаться. — Я думала, ты в Орлее.
Огоса скорчила рожицу:
— Я была. Выяснилось, что орлесианцы не очень-то слушаются
приказов лишённой касты гномки. Ещё выяснилось, что у меня нет большого желания
спорить с людьми, чтобы им помочь. В общем, когда я врезала одному не в меру
языкастому шевалье прямо в его тупую маску, Страж-Командор согласился, что мне там не
место и отправил меня сюда.
— Мне повезло, — сказала Иссенья. — Ну и что у нас есть?
— Сейчас где-то два десятка человек, — ответила Огоса. — Половина — Серые Стражи,
половина — фермеры и строители. Есть, конечно, и те, кто относится и к тем, и к
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |