Опорной осью олигархического режима, подчеркивал Маркс, была двухпартийная система. Маркс дал классическую характеристику как правящим партиям, так и всему механизму попеременного перехода власти то к одной, то к другой из них, сохранившему свою силу и в последующие времена, хотя классовый состав и характер обеих партий в ходе истории и подвергся значительным изменениям. В статьях «Выборы в Англии.— Тори и виги», «Избирательная коррупция», «Результаты выборов», «Политические последствия торгового процветания», «Политические партии и перспективы», «Партии и клики» и многих других он показал, что наличие двух официальных партий — тори, прямых выразителей интересов земельной аристократии, «ревностных приверженцев одной лишь земельной ренты», и вигов, являвшихся «аристократическими представителями буржуазии» 73,— позволяло буржуазно-аристократической правящей верхушке умело маневрировать в интересах сохранения своего господства. Двухпартийная система давала ей возможность широко пользоваться политической демагогией, обманывать массы видимостью свободного соревнования политических сил. Обе партии при том, что их интересы имели известные различия — «от других буржуа тори отличаются в той же мере, в какой земельная рента отличается от торговой и промышленной прибыли» 74,— в равной степени стояли на страже олигархического режима. Разница в их платформе и избирательных лозунгах во многом была показной. Их общей чертой, указывал Маркс, являлись широковещательные обещания и критика правительства в период пребывания в оппозиции и проведение по существу той же политики во время нахождения у власти.
70 Там же, стр. 100.
71 См. там же, стр. 97.
72 К. Μ а ρ к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 8, стр. 508.
73 Там же, стр. 354, 356; см. также стр. 369—381, 392—396, 401—404; т. 11, стр. 43—45.
74 К. Μ а ρ к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 8, стр. 354.
Олигархический строй накладывал оковы на развитие страны, служил преградой для подлинных демократических преобразований. Сами представители олигархии в лице лидера вигов Джона Рассела еще в 1833 г. заявили, что с реформой 1832 г. Англия достигла предельной точки своего конституционного развития,— заявление, от которого ведет свое происхождение ироническое прозвище Рассела — «Джон Предельная точка» («Finality John») 75. Законодательная деятельность парламента в 50-х — начале 60-х годов, подчеркивал Маркс, была сведена к мелочным, паллиативным мерам. Особенно наглядно показал это Маркс в статьях, посвященных бюджету коалиционного кабинета Абердина (1852—1855 гг.) 76. Английское правительство и законодатели, констатировал он в статье «Фунты, шиллинги, пенсы, или классовый бюджет и кому он идет на пользу», всегда остерегались преступить ту грань, «за которой начинаются выгоды для рабочих и убытки для аристократии и буржуазии» 77. Налоговые и финансовые мероприятия Гладстона, канцлера казначейства в коалиционном кабинете, «бюджет буржуазии, написанный пером аристократа» 78, Маркс оценивал как образец законодательного крохоборчества, политики сведения необходимых реформ к ничтожным, едва уловимым уступкам духу времени.
Олигархии, отмечал Маркс, в известной мере противостояли фритредеры — представители буржуазной оппозиции, добивавшиеся «неограниченного, ничем не замаскированного господства буржуазии» 79. Ближайшей целью этой группировки была избирательная реформа, которая передала бы парламент в руки промышленной буржуазии. Однако политика фритредеров, указывал Маркс, отличалась духом соглашательства, боязнью роста самостоятельного пролетарского движения. Они, писал Маркс, «предпочитают вступить в сделку с умирающим противником, нежели усиливать не показными, а реальными уступками растущего врага, которому принадлежит будущее» 80. Такой антиреволюционной позицией фритредерской буржуазии объяснялась живучесть олигархического режима, медленность его эволюции в сторону приспособления к интересам капиталистического развития страны.
И тем не менее, подчеркивал Маркс, устаревший олигархический режим в ходе развития капитализма должен был подвергнуться трансформации. Неизбежно было расширение его социальной базы, промышленная буржуазия должна была получить все большее влияние и в политической области. Сближение интересов земельной аристократии и финансовой буржуазии с интересами промышленных магнатов, слияние этих различных слоев господствующего класса неизбежно вело к перестройке старых буржуазно-аристократических партий. Тори превращались в партию крупной буржуазии — консерваторов, вокруг вигов стали группироваться слои средней и мелкой буржуазии, образовавшие либеральную партию, в которую в качестве ее левого крыла влились и фритредеры. Все эти процессы начались в 40-е годы и заверши-
75 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 11, стр. 412.
76 См. К. Μ а ρ к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 9, стр. 44—80. 77 Там же, стр. 67. 78 Там же, стр. 64.
79 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 8, стр. 359, 80 Там же, стр. 361.
лись в общих чертах к началу 70-х. Маркс отчетливо видел признаки разложения старых традиционных партий, отпадения от них отдельных группировок (например, отделение после 1846 г. от тори группы пилитов, расслоение вигов на различные группировки: расселитов, сторонников Пальмерстона и т. д.). «Старые парламентские партии, которые обладали монопольным правом на управление страной, существуют теперь лишь в виде клик»,— отмечал Маркс в 1855 г.81 Следствием этого распада старых партий была необходимость новых парламентских комбинаций, образование коалиционного кабинета во главе с пилитом Абердином, включившим почти все парламентские группировки, кроме тори. В блестящих статьях, посвященных этому правительству «всех талантов»,— упоминавшиеся уже корреспонденции «Отжившее правительство.— Перспективы коалиционного министерства», «Последнее английское правительство», «Свергнутое министерство» и др. 82 — Маркс показал, что самый факт создания подобных коалиций свидетельствовал, насколько трудно становится привилегированным кликам «придавать себе видимость национальных, или парламентских партий» 83.
Процесс ломки и перестройки старых партий и связанная с этим известная политическая неустойчивость породили тенденцию к усилению личной власти главы правительства, что-то вроде английского варианта бонапартизма, сочетавшего диктаторские поползновения премьера с внешним соблюдением принципа ответственности перед парламентом. Такие черты Маркс увидел в политике Пальмерстона, возглавлявшего английское правительство в 1855—1858 и 1859—1865 гг. В статье «Пальмерстон и английская олигархия» Маркс указывал на изворотливость этого политика, его стремление и умение лавировать между парламентскими группировками, добиваться такого состава кабинета, при котором в его руках оказываются все нити и сам кабинет таким образом «олицетворяет сильную диктатуру одного человека».
Суммируя свои взгляды на эволюцию английской политической системы, Маркс в статье «Политические партии в Англии.— Положение в Европе» (1858 г.) отметил характерные черты этой эволюции: вырождение старых партий в клики как неизбежное звено в процессе их трансформации, безуспешное стремление спасти олигархический режим посредством попыток ввести «сначала коалицию, а потом диктатуру». Отчетливо увидел Маркс и тот результат, к которому вело развитие, подчеркнув необходимость для старых аристократических партий вручить свою судьбу «в руки буржуазии», в частности для тори— «раствориться в рядах консерваторов» 84.
Таким образом, внутреннее развитие викторианской Англии отнюдь не представляло собой картину непрерывного социального и политического прогресса «между двумя биллями о реформе», как изображают буржуазные историки 85. Маркс показал, что хотя прогресс в разных облас-
81 К. Μ а ρ к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 11, стр. 44.
82 См. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 8, стр. S06—511; т. 11, стр. 21—27, 89—42.
83 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 8, стр. 507.
84 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 12, стр. 519.
85 См. Дж. Μ. Τ ρ е в о л ь я н. Социальная история Англии. М., 1959, стр. 512, 550.
тях действительно совершался — это была еще эпоха развития буржуазного общества по восходящей линии,— но отнюдь не плавно и не гладко. Он постоянно встречал сопротивление (особенно в политической сфере) со стороны правящей буржуазно-аристократической олигархии. Требованиям демократических кругов господствующие классы противопоставляли политику уловок, мелких показных реформ, отвлекающих общественное мнение от серьезных преобразований, тормозя и задерживая прогрессивное развитие страны.
Подлинными двигателями прогресса в Англии Маркс считал ее народные массы, прежде всего рабочий класс, дороживший демократическими традициями своей страны и стремившийся их расширить и углубить. Хотя подавляющая масса английского народа была лишена в то время избирательного права, опыт борьбы за реформу 1832 г., за отмену хлебных законов, опыт пролетарского чартистского движения показывал, что в стране имеются возможности народного нажима на парламент и правительство, знаменитого «давления извне» («pressure from without»), которое нередко заставляло правящие круги идти на уступки 86. В организации и сплочении трудящихся масс видел Маркс главное средство демократизации английского политического строя, открывающей путь и для пролетарской революции. Учитывая особенности тогдашней Англии: отсутствие развитого военно-бюрократического аппарата, существование демократических свобод, права коалиций, высокий удельный вес рабочего класса, составлявшего большинство населения,— Маркс считал, что эта революция может, в отличие от стран континента, произойти здесь мирным путем, хотя не исключена и возможность насильственного варианта. Для обеспечения господства рабочего класса, писал он в статье «Чартисты» (1852 г.), необходимо провести в жизнь чартистскую программу (всеобщее избирательное право, коренное преобразование всей избирательной и парламентской системы), повысить политическую сознательность рабочих масс, создать на базе Национальной чартистской ассоциации массовую пролетарскую партию 87.
Таковы были программа и цели, которые великий пролетарский ученый намечал для английских трудящихся масс и в осуществлении которых он видел путь к подлинному прогрессу для английского и других народов.
Из стран Европейского континента главное внимание Маркс уделял Франции. Высоко ценя революционные традиции французского народа и особенно героического пролетариата этой страны, он продолжал надеяться, что сигнал к новым крупным революционным событиям во всей Европе вновь, как и в феврале 1848 г., будет подан с берегов Сены.
В настоящее издание включена специальная статья о взглядах Маркса на бонапартистский режим 88. Поэтому здесь целесообразно ограничиться лишь самой беглой характеристикой оценок Маркса бонапартистской Второй империи и ее внутреннего развития, разумеется, далеко не пропорциональной тому месту, которое эти оценки занимают в его публицистике. Однако затронуть этот сюжет необходимо, ибо в статьях
86 См. Η. Μ а ρ к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 11, стр. ОТ. 87 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 8, стр. 361—362
88 См. статью Э. А. Желубовской в данном издании.
Маркса на эту тему — «Франция Бонапарта Малого», «Французский Crédit Mobilier», «Покушение на Бонапарта», «Правление преторианцев», «Положение Луи-Наполеона», «Положение во Франции», «Мосье Фульд» и др. 89 — выявлены самые типичные черты тогдашнего буржуазного общества и государства, показаны с художественной выразительностью его облик, его нравы. Почти каждая статья Маркса о Второй империи — подлинный публицистический шедевр и в то же время новая страница, вписанная в изучение истории современной автору эпохи.
Режим Наполеона III, подчеркивал Маркс, держался теми же методами, которыми он был установлен: грубым военно-полицейским деспотизмом, постоянным обращением к «обнаженной сабле» в сочетании с разнузданной демагогией, лавированием между разными классами. Глава империи стремился играть роль и покровителя сельской Франции, и чего-то вроде «социалистического провидения в отношении городского пролетариата» и «спасителя собственности» в глазах французской буржуазии 90.
Государство в форме бонапартистской диктатуры приобрело известную самостоятельность, как бы стало над обществом. В статье «Франция разоружается» (1859 г.) Маркс указывал на постоянную внутреннюю борьбу «между гражданским обществом и coup d'état», т. е. бонапартистским государством, как на характерную черту режима 91. В то же время Маркс показал, что его надклассовая внешность иллюзорна. Опорой Второй империи являлись наиболее авантюристические и спекулятивные слои французской буржуазии, в том числе и «герои из мира haute finance» типа Фульда 92. Режим открыл крупным финансовым и промышленным воротилам широкие просторы для хищнической наживы за счет народных масс Франции. Огромных масштабов достигли учредительная горячка, биржевой ажиотаж, спекуляции, в которых принимали участие и сам «коронованный шулер» 93, его приближенные, сановники и министры. Биржевая спекуляция стала «жизненным принципом» Второй империи 94. В спекулятивной деятельности Crédit Mobilier и подобных акционерных компаний, расплодившихся под эгидой бонапартистской диктатуры, ярко проявлялся свойственный всему режиму авантюризм, пренебрежение экономическими законами. Печать разложения лежала на всей экономической и политической жизни французского буржуазного общества, на его нравах. Коррупция и расхищение государственных средств, отмечал Маркс, охватили все сферы государственного аппарата, в том числе военное ведомство.
Раздувание экономических «успехов» Империи, парадная пышность двора, перестройка столицы, одной из целей которой было облегчение расправы с восставшими «на случай взрывов недовольства в самом городе» 95,— все это, по мнению Маркса, служило лишь прикрытием внут-
89 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 11, стр. 627—632; т. 12, стр. 21—37, 209—217, 300—
303, 401—406, 412—413; т. 13, стр. 184—188; Т. 15, стр. 1—5, 383—385. 90 К. M ар к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 665.
91 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 13, стр. 468; см. также т. 12, стр. 413. 92 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 15, стр. 385.
93 К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 13, стр. 188.
94 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 216.
95 Там же, стр. 451.
ренней неустойчивости и надвигавшегося кризиса бонапартистского режима. Его заправилы искали «отдушину» во внешних авантюрах 96. И тем не менее, указывал Маркс, происходил неуклонный рост антибонапартистских сил, предвещавший падение Второй империи. В 1857 г. он писал, что во Франции «социальная поверхность уже колышется и вздымается под действием подземного огня» 97.
Обращаясь к Германии, Маркс, естественно, в первую очередь, интересовался главными государствами Германского союза — Пруссией и Австрией, от внутреннего развития которых зависело будущее решение вопроса о германском единстве: осуществится ли оно в результате новой революции, или Пруссии удастся, как говорилось в статье Маркса «Quid pro quo» (1859 г.), «когда-нибудь жульническим путем учесть свой вексель на гегемонию в Германии» 98. В статьях «Пруссия», «Умопомешательство прусского короля», «Регентство в Пруссии», «Положение в Пруссии», «Новое министерство» и многих других 99 Маркс раскрыл роль гогенцоллерновского государства как оплота реакции в Германии. Именно в его недрах, показывал Маркс, концентрировались основные социальные силы, от которых исходило будущее объединение страны контрреволюционным путем, опруссачивание Германии. Марксов анализ положения Пруссии периода регентства принца Вильгельма (позднее императора Германии) обнажил не только истоки конституционного конфликта начала 60-х годов, но и будущей политики «железного канцлера» Бисмарка. Этот анализ помогает понять и причины успехов этой политики.
Ярко нарисована Марксом картина Пруссии 50-х годов. Это — страна господства заносчивого, косного, заскорузлого юнкерства, пользующегося каждым поводом, чтобы в отместку за пережитые в 1848 г. тревоги «дать буржуазии почувствовать ее унижение» 100, страна полицейского чиновничьего произвола. «Каждый ваш шаг, даже просто передвижение, регламентируется действиями всемогущей бюрократии, этого второго провидения чисто прусского происхождения»,— писал Маркс 101. Прусская реакция стремилась выкорчевать все следы политических реформ периода 1848 г. Весь смысл многочисленных пересмотров октроированной конституции 1848 г. заключался в том, чтобы «стереть последние черты, напоминающие о революционном происхождении этого лоскутного творения» 102. «Духом верноподданничества» были проникнуты уже первоначальные проекты этой конституции, пересмотренные затем с еще более реакционных позиций 103. Конституция по существу была «номинальной», она связывала королевскую прерогативу «только на бумаге», к традиционному господству бюрократии она, в лице реакци-
96 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 468.
97 К. M ар к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 12, стр. 245.
98 К. M ар к с и Ф.Энгельс. Соч., т. 13, стр. 477. Публикуемая в данном издании статья
С. В. Оболенской о взглядах Маркса на историческое развитие Германии позволяет авто-
ру лишь бегло коснуться этой темы.
99 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 11, стр. 668—672; т. 12, стр. 609—613, 620—636, 647—
660, 666—670, 702—706.
100 К. Μ а ρ к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 11, стр. 671.
101 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 632.
102 Там же, стр. 631.
103 Там же, стр. 623.
оннейшей палаты господ, прибавила «политическое влияние аристократии» 104. Трехклассную систему выборов Маркс иронически сравнивал с архаическими избирательными порядками времен римского царя Сервия Тулия 105. Сама правящая династия с окружающей ее камарильей являлась воплощением господствовавшего духа реакционного пруссачества. «Комендант, более или менее предающийся излишествам, более или менее проникнутый богословскими идеями в византийском вкусе, более или менее заигрывающий со средневековым романтизмом, неизменно сменяется на троне другим типом, представляющим мрачное сочетание фельдфебеля, чиновника и школьного учителя» 106.
Фактическое восстановление абсолютизма в Пруссии Маркс считал результатом предательской трусости немецкой буржуазии. Буржуазная оппозиция не выходила за рамки верноподданнического либерализма. Все стремления немецких буржуа были направлены на увеличение прибылей. В Германии стали «модной страстью», писал Маркс, «бешеная погоня за богатством, стремление идти вперед, открывать новые рудники, строить новые заводы, сооружать новые железные дороги и в особенности помещать деньги в акционерные компании и спекулировать их акциями» 107. Буржуазия перестала интересоваться прогрессивной философией, «спекуляция в области идей уступила место спекуляции ценными бумагами» 108.
В этой характеристике по существу вскрыты корни будущей капитуляции немецкой либеральной буржуазии перед Бисмарком, которому она позднее предоставит осуществлять ее объединительную программу и защищать ее экономические интересы, а за это будет безропотно сносить политические пинки и унижения от юнкерского правительства. В этой связи Маркс — революционер призвал народные массы уничтожить такое реакционное государство, как Пруссия, и тем самым расчистить путь для подлинного прогресса немецкого народа и свободы соседних народов, в первую очередь поляков. Эту идею он проводил в рукописях своей незаконченной брошюры о Польше (1863 г.) 109. Он писал тогда Энгельсу: «Сие государство, Пруссию, надо стереть с лица земли» 110.
Другим столпом реакции в Германии и Европе была Австрийская империя. Это лоскутное многонациональное государство продолжало держаться на разжигании распрей между подвластными Габсбургам народами. «Секрет долговечности Австрийской империи именно и таится в этом провинциальном эгоизме, который заставляет каждый народ тешить себя иллюзией, будто он может завоевать себе свободу, пожертвовав независимостью другого народа»,— писал Маркс в 1854 г.111 И тем не менее, подчеркивал он в статьях «Банкротство Австрии», «Морская торговля Австрии», «Чрезвычайно важные известия из
104 Там же, стр. 622—623. 105 Там же, стр. 636.
106 Там же, стр. 626.
107 Там же, стр. 70S.
108 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 11, стр. 668.
109 См. К. Marx. Manuskripte über die polnische Frage. Leiden, 1961, S. 93—95.
110 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 30, стр. 273.
111 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 10, стр. 199. 267
Вены» 112, развитие истории подтачивало основы многовековой абсолютистской державы. Никакие бюрократическо-полицейские усилия не могли помешать росту центробежных сил, национально-освободительной борьбы. Консервативная, косная политика правительства, скованного традициями, усугубляла хронический финансовый кризис, усиливала рутину в государственном аппарате. Показывая слабость Австрии, Маркс пролил свет на причины того исхода борьбы за гегемонию в Германии между Австрией и Пруссией, который окончательно определился на полях сражений австро-прусской войны 1866 г.
Известную параллель Германии составляла Италия. И здесь насущной проблемой был вопрос, каким путем осуществится объединение страны. В своей публицистике Маркс раскрыл те социальные силы, которые призваны были склонить чашу весов в ту или другую сторону. В статье «Сардиния» (1856 г.) он указывал на неоднородность национального лагеря. Монархические дворянские круги и крупная буржуазия поддерживали династические планы «национальной» Савойской династии. Маркс писал, что «богатая буржуазия Ломбардии» надеялась добиться «национального освобождения или гражданской свободы, избежав необходимости перейти красное море революции» 113. В противовес ей радикальные круги буржуазии в своем стремлении изгнать австрийцев из Северной Италии, покончить с властью неаполитанских Бурбонов и мелких династов, уничтожить светскую власть папы, отмечал он, должны будут «искать опоры в народе и отождествлять национальное освобождение с социальным возрождением» 114. Маркс считал, что социальные сдвиги в стране, происшедшие после 1848 г.,— развитие капитализма в условиях сохранившихся, особенно на Юге, феодальных отношений,— подготовили почву «для нового и более мощного движения» 115. Какой горючий материал таится в народных массах Италии, Маркс показал на примере задавленных налоговым гнетом и кабальной арендой сицилийских крестьян (статья «Сицилия и сицилийцы» 116).
Шансы на революционное объединение, по мнению Маркса, в Италии были выше, чем в Германии. Пьемонтской монархии труднее было выполнить национальную миссию, на которую в Германии столь же рьяно претендовала Пруссия. Лавирование пьемонтских правящих кругов между двумя соперничающими реакционными державами — Францией и Австрией — таило для них самих большую опасность. «В случае серьезных трений между этими соседними империями Сардиния неизбежно станет сателлитом одной из них и театром военных действий для обеих»,—писал Маркс за три года до итальянской войны 1859 г., превратившей Пьемонт в фактического вассала Наполеона III. Последний стремился, по словам Маркса (статья «Вопрос об объединении Италии»), «заменить одно чужеземное иго другим, не менее тяжким» Более вероятным в Италии, чем в Германии, было и присоединение хотя бы части буржуазии к народу (антагонизм между нею и пролетариатом
112 К.Маркс и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 10, стр. 100—106; т. 12, стр. 91—97; т. 13, стр. 343—354.
113 К. Μ а ρ к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 20.
114 Там же.
115 Там же, стр. 595.
116 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 15, стр. 46—48. 117 К. Μ α ρ к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 13, стр. 172.
в Италии не был еще развит) в случае народного восстания. Как ни критически относился Маркс к заговорщической тактике идеолога итальянской буржуазной демократии Мадзини, к его неумению учитывать социальные интересы масс, он все же высоко ценил революционно-патриотическую энергию итальянского деятеля и его сторонников. В связи с разоблачением им пробонапартистской политики Кавура Маркс в статье «Манифест Мадзини» (1859 г.) подчеркивал, что «Европа признает его лучшим выразителем национальных чаяний своих соотечественников» 118. Иную характеристику Маркс давал колеблющимся немецким буржуазным радикалам и демократам. Последующие события в Италии во многом подтвердили его суждения и оценки.
Назревание крупных событий в различных странах побуждало Маркса обращаться к их истории, иногда углубляясь в прошлое. Так было и во время испанской буржуазной революции 1854—1856 гг., в связи с которой Маркс написал свою серию «Революционная Испания» (не была закончена; последние написанные Марксом статьи «Tribune» не поместила). В этой серии Маркс на основании обширных источников раскрыл существенные черты испанской истории, начиная с периода установления абсолютизма. Он отметил особенности революционного движения в Испании (влияние на него провинциальной и локальной обособленности, роль армии как выразительницы общенациональной оппозиции двору, выливавшейся нередко в пронунциаменто и т. д.). Яркими красками описал Маркс эпопею борьбы испанских народных масс против наполеоновского господства с ее «героическими эпизодами и незабываемым проявлением жизнеспособности у народа, считавшегося чуть ли не отжившим уже свой век» 119. Касаясь испанской буржуазной революции 1820—1823 гг., Маркс в наброске одной из не дошедших до нас статей этой серии вскрыл основную причину поражений как этой, так и других испанских революций (в частности революции 1834— 1843 гг.) — неумение руководящей буржуазной партии «связать интересы крестьянства с движением городов» 120.
Откликом Маркса на складывавшуюся в России перед крестьянской реформой 1861 г. революционную ситуацию были его статьи «Вопрос об отмене крепостного права в России», «Об освобождении крестьян в России» 121. Он рассмотрел в них в историческом аспекте «самый важный для России социальный вопрос» 122, выяснив внутренние и внешние обстоятельства, выдвигавшие проблему отмены крепостного права на передний план еще в период царствования Александра I и Николая I, а также причины, по которым она оставалась нерешенной (сопротивление дворянства, ретроградные тенденции у самого царского правительства и т. д.). Маркс показал, что положение, сложившееся после поражения в Крымской войне, атмосфера крестьянских волнений, которые с 1842 г. стали «эпидемическим явлением», заставили Александра II «серьезно приняться за освобождение крестьян» 123. Маркс отметил и ту
118 Там же, стр. 381.
119 К. Μ а ρ к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 10, стр. 434.
120 Там же, стр. 632.
121 К. M арк с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 12, стр. 605—608, 692—701 122 Там же, стр. 694. 123Там же, стр. 700, 701.
борьбу, которая развернулась вокруг первых мер царского правительства — сопротивление реформе реакционных помещиков-крепостников, стремление даже либеральной части дворянства свести ее «к простой фикции» 124. Анализируя проект, выработанный Главным комитетом по крестьянским делам и во многом предвосхитивший будущую реформу, Маркс отчетливо выявил ее крепостнические черты, стремление законодателей спасти, что можно, от крепостнического режима.
Была затронута и более широкая проблема: реформа и революция. Здесь Маркс как бы предвосхищает будущую классическую формулу В. И. Ленина — первая является побочным продуктом второй. Он указывает на примере разбитой Наполеоном I Пруссии 1807 и 1811 гг., а также на примере Австрии 1848 г., что «легитимные правительства Европы были в состоянии упразднить крепостное право только лишь под напором революции или в результате войны» 125. Подобную ситуацию Маркс усмотрел и в России конца 50-х годов с той лишь разницей, что назревавшая здесь крестьянская революция должна была, по его мнению, стать более мощной и глубокой. С тех пор Маркс был полон ожиданий «русского 1793 года», который явится «поворотным пунктом в истории России» 126.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |