Э. А. ЖЕЛУБОВСКАЯ (ответственный редактор), 30 страница

Во время итальянской войны, как и во время Крымской, европейская дипломатия вновь обнаружила свою враждебность интересам народов. Прослеживая в своих статьях, в памфлете «Господин Фогт» позицию европейских держав — в том числе нейтралистскую позицию Пруссии, помешавшую вступлению в войну против Второй империи государств Германского союза, что должно было привести к изменению характера войны, к превращению ее в революционную войну за подлинное объеди­нение как Италии, так и Германии ¹⁶⁸,— Маркс раскрывал связь между контрреволюционным внутренним курсом правящих кругов европейских государств и их внешнеполитическими акциями, проникнутыми тем же духом. Это еще больше убеждало его в том, что задачи революционной борьбы народных масс, рабочего класса против существующих режи­мов должны предусматривать н сокрушительный удар по преступным целям и коварным методам дипломатии господствующих классов.

МАСТЕР ИСТОРИЧЕСКОГО ПОРТРЕТА

Здесь уместно остановиться еще на одной черте Маркса — историка, проявившейся в его публицистике. Занимался ли он вопросами внут­ренней или внешней политики, его восприятие исторического процес­са всегда сочетало в себе понимание общих социальных тенденций

¹⁶⁵ К. Μ а р к с и Ф.Энгельс. Соч., т. 13, стр. 181.

¹⁶⁶ Там же, стр. 505.

¹⁶⁷ См. там же, стр. 435—445.

¹⁶⁸ См. об этом статьи Маркса: «Перспективы войны в Пруссии», «Шпрее и Минчо» и др.— Там же, стр. 293—296, 406—409.

с постижением живой действительности как таковой, с ее драматиче­скими, а порой и комическими сторонами, с реальными действующими лицами, выступающими на исторической арене. Маркс и в этом смысле обладал острой наблюдательностью, способностью раскрывать подлин­ную роль той или другой исторической личности, воспроизводить облик того или иного исторического деятеля, давать ему меткую и точную ха­рактеристику. Им была создана целая портретная галерея своих совре­менников, иногда в форме беглых, но впечатляющих зарисовок, нередко и в виде целых красочных полотен.

Сам Маркс относился к созданию исторических портретов как к за­даче, аналогичной или близкой художественному творчеству. Он реши­тельно выступал против идеализации, за реалистическое изображение исторических деятелей, за то, чтобы их образы рисовались «суровыми рембрандтовскими красками во всей своей жизненной правде» ¹⁶⁹. Стремление к исторической истине присуще ему всегда, даже в тех случаях, когда в обличительных целях он придает своим характеристи­кам памфлетную форму. Нарисованные им портреты монархов, санов­ников, министров, дипломатов, военных и т. д. поэтому воспринимаются, несмотря на нередкую сатирическую заостренность, как реальное, глу­бокое отображение определенных социальных кругов и их политических нравов. Поднимаясь до больших исторических обобщений, Маркс пока­зывает и в личных качествах того или иного деятеля черты эпохи, характерные стороны соответствующей классовой среды. Даже там, где внешне историк уступает место сатирику-обличителю, как, например, в памфлете «Господин Фогт», клеймящем клеветников, агентов реакции, заклятых врагов рабочего движения, обнаруживается удивительно точ­ная картина типичных явлений политической жизни того времени.

Из-под пера Маркса вышли характеристики современных ему дея­телей многих стран: ведущих английских политических лидеров Паль­мерстона, Рассела, Абердина, Кларендона, Гладстона, Дизраэли, Брайта и др.; Наполеона III и его окружения; прусских королей, министров, полицейских, в частности знаменитого Штибера; царских дипломатов; президентов и политиков США; наконец, участников оппозиционного и революционного движения. Привести здесь даже беглый каталог не представляется возможности. Приходится ограничиться отдельными примерами.

К числу шедевров данного жанра относится, бесспорно, серия статей Маркса «Лорд Пальмерстон» (1853 г.). В них перед читателем встает фигура одного из крупнейших государственных деятелей буржуазно-аристократической Англии, человека, направлявшего в течение десяти лет ее внешнюю политику. Маркс не только ярко живописует портрет Пальмерстона, но показывает ту среду, ту атмосферу, в которой форми­ровались присущие ему черты как политика. Типичный представитель аристократической олигархии, Пальмерстон, подчеркивает Маркс, обла­дал незаурядной политической ловкостью, парламентским красноречи­ем, поистине актерскими способностями разыгрывать нужную в той или другой ситуации роль, необходимыми в условиях английской двухпар­тийной системы и постоянных петушиных боев между представителями

¹⁶³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 280.

правящей партии и оппозиции в парламенте. Напускной либерализм служил ему, как и многим его коллегам, прикрытием для защиты свое­корыстных интересов привилегированных аристократических групп. Подлинная политическая доктрина таких деятелей, как Пальмерстон, отмечал Маркс, сводилась к заботе о том, чтобы никакие тучи не омра­чили «безоблачный небосвод земельных и денежных магнатов» ¹⁷⁰.

Двоедушие, притворство, склонность к демагогии, либерализм на словах, политический цинизм и готовность к полицейским действиям на деле — этим прежде всего отличался Пальмерстон — государственный деятель и дипломат. «Он умеет сочетать демократическую фразеологию с олигархическими воззрениями, прикрывать политику спекулирующей на мире буржуазии кичливыми тирадами старой аристократической Англии; он умеет казаться нападающим, когда на самом деле потвор­ствует, и защитником, когда на самом деле предает» ¹⁷¹. Отражая в своей внешней политике контрреволюционные и агрессивные устремления буржуазно-аристократических кругов (в других статьях Маркс подчер­кивал его инициативу в признании бонапартистского государственного переворота, его роль в развязывании колониальных войн), Пальмерстон постоянно принимал позу попечителя национального достоинства Анг­лии, «истинно английского министра». На деле, указывал Маркс, его политика была глубоко чужда интересам английского народа.

Рельефнее всего выразилась контрреволюционная роль Англии на международной арене в позиции Пальмерстона по отношению к италь­янскому, венгерскому и польскому национально-освободительным дви­жениям. Маркс показал, что «истинно английский министр» пользовал­ся фальшивой игрой в сочувствие борцам за независимость, чтобы фак­тически заманивать их в западню. Виртуоз в деле провокаций и дипло­матических каверз, Пальмерстон всякий раз выдавал их на расправу деспотическим державам, фарисейски изображая при этом глубокое со­жаление. «Если угнетатели всегда могли рассчитывать на его действен­ную помощь, то угнетенных он щедро одаривал своим ораторским вели­кодушием. Подавление поляков, итальянцев, венгров, немцев всегда совпадало с его пребыванием у власти, но расправлявшиеся с ними дес­поты всегда подозревали его в тайных сношениях с жертвами, которых они преследовали с его же соизволения» ¹⁷².

Характеристика Пальмерстона — в цитированном памфлете и во многих других статьях, в которых, в частности, отмечались, как уже было сказано в другой связи, его диктаторско-бонапартистские замаш­ки,—давалась Марксом на фоне всей английской политической жизни и дополнялась оценками других английских политических деятелей. Одному из них, Расселу, был также посвящен специальный памфлет — «Лорд Джон Рассел» (1855 г.). Маркс считал Рассела «классическим представителем современного вигизма» ¹⁷³. В его политике отразились все специфические черты этой партии, ее антидемократизм, ее стремле­ние — особенно после реформы 1832 г.— свести все законодательство к мелочным, крохоборческим мерам, бросающееся в глаза противоречие

¹⁷⁰ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 9, стр. 366.

¹⁷¹ Там же, стр. 361.

¹⁷² Там же, стр. 362.

¹⁷³ К. Μ а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 11, стр. 411.

между ее критикой консерватизма тори и собственным стремлением сохранить аристократические привилегии, показным характером пред­лагаемых реформ. «Может показаться удивительным, как общественный деятель сумел пережить такое множество мертворожденных мероприя­тий, потерпевших крушение проектов и недоношенных схем. Но подобно полипу, который разрастается после отсечения, лорд Джон Рассел толь­ко процветает от этих недоносков» ¹⁷⁴.

С беспощадным сарказмом характеризует Маркс карьеризм вигских деятелей типа Рассела: «Лорд Джон, казалось, всю свою жизнь только и делал, что охотился за постами» ¹⁷⁵. Он отмечает склонность Рассела к мелочным интригам, готовность подставлять политические подножки своим соперникам, фальшь, пронизывающую все его действие. На всей его деятельности, подчеркивал Маркс, лежит печать посредственности. «Поставленный рождением, связями, случайностями общественной конъюнктуры на огромный пьедестал, он всегда оставался все тем же гомункулом, карликом, танцующим на вершине пирамиды. Вряд ли история когда-либо еще показала человека столь великим в своем ничто­жестве» ¹⁷⁶.

В статьях Маркса о бонапартистской Франции даны портреты мно­гих столпов бонапартистского режима — самого главы государства На­полеона III, его ближайших помощников: министров внутренних дел Морни, Персиньи, руководителей полиции Moпa, Пьетри, представите­лей военщины Сент-Арно, Пелисье, Канробера, Эспинаса, Маньяна, фи­нансовых воротил братьев Перейра, Фульда, наконец, главного вдохно­вителя социальных мероприятий Второй империи принца Жозефа (Же­рома) Бонапарта (Плон-Плона). Темное прошлое, безудержный карьеризм, продажность, жажда обогащения, бесцеремонное залезание в государственную казну, зверская жестокость в подавлении революци­онного движения — все это часто в сочетании с профессиональной без­дарностью (Маркс то и дело отмечал беспомощность наполеоновских маршалов и генералов на полях сражений и нелестно отзывался о дип­ломатах Наполеона III) — таковы были доминирующие черты деятелей Второй империи. Особенно наглядно показывает Маркс это на примере биографии маршала Сент-Арно, главнокомандующего союзной армии в Крыму. В статье «Реорганизация английского военного ведомства.— Австрийские требования.— Экономическое положение Англии.— Сент-Арно» (1854 г.) прослежена карьера этого наглого и бесцеремонного представителя «подонков парижской богемы» ¹⁷⁷, запутавшегося в дол­гах и запятнавшего себя не одним бесчестным поступком, включая пря­мую кражу, политическое отступничество и тайную шпионско-полицей­скую службу. Подобному авантюристу, «гению, созревшему в игорных домах» и предстояло стать одним из оплотов Второй империи, на кото­рого в период Крымской войны западными правительствами было воз­ложено «спасение цивилизации» ¹⁷⁸.

¹⁷⁴ К. Mаркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 11, стр. 405.

¹⁷⁵ Там же, стр. 403. ¹⁷⁶ Там же, стр. 426.

¹⁷⁷ К. Mарк с и Ф. Энгельс. Соч., т. 10, стр.265.

¹⁷⁸ Там же, стр. 266, 265.

Из портретных характеристик либеральных политических деятелей наиболее удалась Марксу характеристика испанского генерала Эспар­теро. В одноименной статье он воспроизводит образ этого лидера партии прогрессистов, главы испанского государства в 40-е и 50-е годы во время двух буржуазных революций. Эспартеро — выходец из народных низов: сын ремесленника, ставший регентом королевства (1841—1843 гг.), простой солдат, дослужившийся до высшего воинского звания. Но нити происхождения, связывавшие его с народом, оборвались. В политике Эспартеро — типичный представитель золотой середины, либеральной половинчатости, лавирования между правыми и левыми силами. Маркс писал, что «если он и символизирует единство великой либеральной пар­тии, то, пожалуй, лишь как посредственность, в которой нейтрализуются все крайности» ¹⁷⁹. Уже в 40-е годы все усилия Эспартеро были направ­лены на то, чтобы удержать революционное движение в умеренных рамках, что и привело это движение к поражению. «Каким же образом Эспартеро мог снова стать спасителем страны и «мечом революции», как его называют?» — ставит вопрос Маркс по поводу передачи власти в 1854 г. в руки этого по существу обанкротившегося политика, что имело роковые последствия и для новой революции, как и предвидел Маркс. И он сам дает на это очень важный для понимания не только испанской истории ответ: «Длительные периоды жестокой реакции име­ют изумительное свойство восстанавливать престиж павших вождей, по­терпевших неудачу в революции» ¹⁸⁰.

Не следует, однако, думать, что в палитре Маркса были одни лишь темные краски. Он рисовал своих героев в соответствии с их объектив­ной ролью в истории, отмечая выдающиеся качества, если они дейст­вительно были, даже у контрреволюционных деятелей. Не отрицал он, например, политической ловкости и ума у Пальмерстона, Дизраэли и др., тем более это относится к его характеристикам революционных и прогрессивных деятелей, хотя и здесь он не проходил мимо проявле­ний классовой ограниченности и неустойчивости. В качестве примера можно сослаться на биографический очерк Маркса о видном участнике революции 1848 г. в Германии, одном из лидеров левой франкфурт­ского парламента, Роберте Блюме. Этот очерк был написан для «Новой американской энциклопедии» в 1857 г., через девять лет после трагиче­ской гибели Блюма, расстрелянного австрийской военщиной во время подавления октябрьского восстания в Вене. Блюм, отмечал Маркс, ко­лоритная и в то же время противоречивая фигура. Плебейские симпа­тии, подлинно народное красноречие сочетались у этого сына бондаря, самоучки, прошедшего суровую трудовую жизненную школу, с либе­ральными и религиозными иллюзиями (он был одним из идеологов дви­жения «немецкого католицизма»), республиканизм — с преклонением перед историческими традициями, со стремлением сохранить в будущем политическом устройстве Германии «традиционные королевства, гер­цогства и т. п.» ¹⁸¹. Однако в решающие моменты борьбы у отважного немецкого демократа революционное чувство брало верх. Он мужест­венно выполнил свой революционный долг в восставшей Вене.

¹⁷⁹ Там же, стр. 373.

¹⁸⁰ Там же, стр. 376.

¹⁸¹ К. M арк с и Ф. Энгельс. Соч., т. 14, стр. 119

Исключительный интерес представляет собой характеристика, кото­рую дал Маркс президенту США Линкольну в сравнительно недавно обнаруженной статье (из венской газеты «Die Presse») «К событиям в Северной Америке» (октябрь 1862 г.). Он отлично видел буржуазную природу своего выдающегося американского современника: «Линкольн не является порождением народной революции» ¹⁸². От Маркса не укры­лись колебания правительства северных штатов в первый период вой­ны, но в переломный момент Линкольн оказался с народными массами, отразив в своей политике их революционные настроения.

Марксу весьма импонировало отсутствие позерства, ложного пафоса, помпезности в действиях Линкольна. По поводу его исторической про­кламации об освобождении рабов мятежных плантаторов Маркс писал, что самым значительным из своих актов «он всегда придает наиболее заурядную форму» ¹⁸³. Лишенный особого интеллектуального блеска, мало чем отличавшийся от рядового американца, этот плебей, «проде­лавший путь от каменотеса до сенатора из Иллинойса», был подлинным сыном своего народа, «средним человеком доброй воли». И в этом Маркс увидел не недостаток Линкольна, а его преимущество и силу. Именно это, в глазах Маркса, позволило ему в американских условиях осущест­вить историческую миссию, равную той, которая была выполнена Ва­шингтоном, взять на себя задачи, «для решения которых Старому свету понадобились бы герои!» ¹⁸⁴

НОВЫЙ ПОДХОД К ИСТОРИИ КОЛОНИАЛЬНЫХ СТРАН

В творчестве Маркса — историка в 50-е годы появился новый важ­ный момент: всесторонний интерес к историческим судьбам колониаль­ных народов. Если раньше колониальными проблемами Маркс занимал­ся в общетеоретическом плане, выясняя общие закономерности развития капитализма и то место, которое занимала в нем колониальная эксплуа­тация ¹⁸⁵, то в 50-е годы он значительную часть своего времени посвятил конкретному, глубокому изучению истории колоний и зависимых стран, колониальной политики, методов и последствий колониального господ­ства. Результаты своих исследований Маркс широко использовал в своей публицистике. В задачу разоблачения капиталистического строя Маркс все больше включал и страстное обличение его колониальной системы. Все статьи Маркса на эту тему были проникнуты духом пролетарского интернационализма, идеей солидарности рабочего класса с угнетенными народами колоний.

Революционный подход Маркса к колониальному вопросу позволил ему по-новому осмыслить самую историю народов угнетенных стран,

¹⁸² К. Μ а ρ к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 15, стр. 570.

¹⁸³ Там же.

¹⁸⁴ Там же, стр. 571.

¹⁸⁵ Этих вопросов Маркс касался в «Немецкой идеологии» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений (новая публикация первой главы «Немецкой идеологии»). М., 1966, стр. 73, 89), в «Манифесте Коммунистической партии» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 416—417, 428).

раскрыть ее сущность как важнейшего звена в общем широком истори­ческом процессе, выявить взаимную связь и взаимообусловленность ис­торического развития народов капиталистических и экономически от­сталых стран, метрополий и колоний. Этим был внесен и неоценимый вклад в само развитие исторической науки. Преодолевалась известная географическая узость буржуазной историографии, ограничивавшей, как правило, свои исследования историей Европы, а нередко и сочетавшей этот европоцентризм с расистским пренебрежением к неевропейским на­родам. Положив начало научно-материалистической разработке коло­ниальной истории, Маркс не только наносил удар всевозможным буржу­азным шовинистическим концепциям, в том числе пережиткам гегелев­ского деления народов на исторические и неисторические, но развивал и расширял основы научного понимания истории как подлинно всемир­но-исторического процесса.

Особенно много места в своих работах на колониальные темы Маркс уделил Индии. Положение и историю этой «великой и интересной стра­ны» ¹⁸⁶, попавшей под иго английского колониализма, Маркс рассмотрел в статьях «Британское владычество в Индии», «Ост-Индская компания, ее история и результаты ее деятельности», «Будущие результаты бри­танского владычества в Индии», в целом цикле корреспонденций об андийском восстании 1857—1859 гг., в серии статей «Сильное расстрой­ство финансов Индии» и в других работах ¹⁸⁷.

С глубоким вниманием следил Маркс и за событиями в другой круп­ной стране Азии — Китае. В статьях «Революция в Китае и в Европе», «Англо-китайский конфликт», «Английские жестокости в Китае», «Ис­тория торговли опиумом», «Новая китайская война» и др. Маркс разо­блачал захватническую политику колонизаторов на Дальнем Востоке ¹⁸⁸. Он дал характеристику внутреннего положения Китая, последствии колониального вмешательства держав во внутренние дела страны.

Касался Маркс и захватнических действий колониальных держав против других восточных стран — Ирана, Турции, Афганистана, Бир­мы (статьи «Война в Бирме.— Русский вопрос.— Любопытная дипло­матическая переписка», «Англо-персидская война», «Война против Пер­сии» ¹⁸⁹, упомянутые корреспонденции по восточному вопросу). В ста­тьях «Вопрос об Ионических островах», «Индийский вопрос.— Ирланд­ское арендное право», «Месть Ирландии», «Возбуждение в Ирлан­дии» ¹⁹⁰ Маркс освещает положение европейских колоний — Корфу и других Ионических островов, подчиненных с 1815 г. английскому про­текторату (до 1864 г.), и Ирландии, колонизация которой англичанами началась еще со второй половины XII в. В статьях «Аякучо» и «Боли­вар-и-Понте» («Новая американская энциклопедия») он затрагивает

¹⁸⁶ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 9, стр. 229.

¹⁸⁷ Перечень статей Маркса об Индии занял бы очень большое место. В основном они со­средоточены в 9 (особенно см. стр. 130—144, 151—160, 183—191, 203—207, 224—230), 12 (статьи о восстании) и 13 (стр. 306—314) томах второго издания Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.

¹⁸⁸ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 9, стр. 98—105; т. 12, стр. 105—110, 167—170,

564—571; Т. 13, стр. 531—548.

¹⁸⁹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 9, стр. 208—209; т. 12, стр. 73—75, 120—125.

¹⁹⁰ К. Μаρкс и Ф.Энгельс. Соч., т. 12, стр. 681—686; т. 9, стр. 161—167; т. 11, стр. 123—

125; т. 12, стр. 687—691. 285

проблемы истории освободительной войны Латиноамериканских стран против испанского владычества ¹⁹¹. Серия корреспонденции была им по­священа разоблачению интервенции европейских держав в Мексику ¹⁹².

Колониальную политику Маркс рассматривал как выражение самых отталкивающих и кровавых сторон капиталистического строя. «Глубо­кое лицемерие и присущее буржуазной цивилизации варварство пред­стают перед нашим взором в обнаженном виде,— писал он,— когда мы эту цивилизацию наблюдаем не у себя дома, где она принимает респек­табельные формы, а в колониях, где она выступает без всяких покро­вов» ¹⁹³. Характеризуя многие колониальные захваты и войны, в том числе те, которые происходили у него на глазах, Маркс приподнимал завесу над самыми мрачными страницами истории. Он с гневом говорил об этих войнах как о неприкрытом разбое, как о грубейшем попрании буржуазными правительствами ими же самими установленных норм международного права.

Европейские политики, писал Маркс по поводу организаторов воен­ной экспедиции в Мексику, которые «надоедали нам своей лицемерной болтовней о святости строгих норм международного права» ¹⁹⁴ забывают о самых элементарных международных правилах, когда речь заходит о колониальной авантюре против слабой в экономическом и военном от­ношении страны. Глубоко ненавистны были Марксу цинизм, с кото­рым совершались эти акты колониального насилия и произвола, выдви­гавшиеся при этом иезуитские предлоги, целью которых, как правило, было свалить вину на саму жертву. По меткому замечанию Маркса, ко­лониальная политика каждый раз давала подтверждение неизменности морали басни о волке и ягненке ¹⁹⁵.

Характерные черты политики колониальных захватов Маркс выявил на примере истории утверждения британского владычества в Индии. Он отмечал крупную роль, которую сыграла в установлении британского господства Ост-Индская компания «английских купцов-авантюристов, завоевавшая Индию для выколачивания из нее денег» ¹⁹⁶. В течение десятков лет она хищнически грабила народы Индостана, обогащая куч­ку торговых и финансовых магнатов — пайщиков и предоставляя от­прыскам английской земельной аристократии возможность наживаться в колониальной администрации и армии. Именно в годы ее хозяйнича­ния был усовершенствован древнеримский принцип divide et impera (разделяй и властвуй), который, подчеркивал Маркс, и в капиталисти­ческую эпоху служил главным политическим оружием колониальных завоеваний. Английские колонизаторы широко использовали политиче­скую раздробленность страны, ее религиозную и кастовую неоднород­ность, распри между местными правителями, пускали в ход подкуп и привлечение на свою сторону предателей из местной знати. Вражда

¹⁹¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 14, стр. 176—177, 226—240. Частично этих проблем. Маркс касается и в статьях об Испании (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 10, стр. 374, 463).

¹⁹² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 15, стр. 370—382, 484—489 и др. ¹⁹³ К. M ар к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 9, стр. 229.

¹⁹⁴ К. Μ а ρ к с и Ф.Энгельс. Соч., т. 15, стр. 489.

¹⁹⁵ К. M ар к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 73.

¹⁹⁶ К. Μ а ρ к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 9, стр. 185.

между различными расами, племенами, кастами, государствами, рели­гиями, писал Маркс,— «всегда оставалась жизненным принципом бри­танского владычества» ¹⁹⁷.

Коварство английской политики ярко проявилось и во взаимоотно­шениях Ост-Индской компании и туземных владетельных князей. Ком­пания умела превращать этих «независимых» князей в своих марионе­ток, приковывать их к себе системой «союзнических» отношений (опять-таки в древнеримском смысле), субсидиарных договоров и кабальных займов, открывавших путь к аннексии их владений. «Заманив в свои сети союзников по методу Древнего Рима, Ост-Индская компания рас­правлялась с ними уже по-современному, как это делают на Чейндж-ал­ли» (т. е. в центре ростовщических операций Лондона) ¹⁹⁸.

Вскрывая сущность и методы колониальной политики, Маркс в то же время своим анализом внутреннего положения Индии и других стран Востока выяснял причины замедленного характера их исторического развития в периоды, предшествовавшие завоеванию. В изолированности и замкнутости мелких сельских общин, в сосредоточении в руках дес­потических государств значительных средств производства, препятст­вовавших зарождению капиталистического уклада, и в других особен­ностях социального строя азиатских стран, в свое время достигших вы­сокого уровня цивилизации, видел Маркс источник их отсталости и сла­бости, в результате чего они стали добычей завоевателя.

Жестокость и варварство колониальных захватчиков обнаружива­лись, подчеркивал Маркс, и в попытках закабалить Китай и другие эко­номически слаборазвитые страны. Так называемые опиумные войны ев­ропейских держав с Китаем (1839—1842, 1856—1858, 1860 гг.) Маркс прямо сравнивал с пиратскими набегами. «Насилование женщин, наса­живание детей на штыки, сжигание целых деревень — факты, зарегист­рированные не мандаринами, а самими же британскими офицерами» — таков был образ действий английской военщины уже в первой же из этих войн ¹⁹⁹. Грабительскими считал Маркс и неравноправные догово­ры, навязанные Китаю в результате этих войн. Он с негодованием писал о контрибуциях, вымогавшихся Англией у Китая «под чисто пи­ратскими предлогами» ²⁰⁰, и других кабальных условиях.

В своих работах Маркс дал классическую характеристику методов хозяйничания буржуазии развитых стран в своих колониальных владе­ниях. Он конкретизировал выводы, сделанные им еще в 40-е годы, о том, что создание мирового рынка и мирового капиталистического разделе­ния труда, обусловившее возникновение колониальной системы капи­тализма, осуществляется путем беспощадного угнетения капиталистиче­скими государствами народов отсталых стран, расхищения их экономи­ческих ресурсов, насильственного втягивания их в сферу буржуазных отношений. Маркс показал, что развитие колониальной системы про­исходило на основе самых отвратительных форм эксплуатации человека человеком, возрождавших давно изжитые и осужденные самим челове­чеством институты. Рабский труд на плантациях под плетью надсмотр-

¹⁹⁷ К. Μ а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 12, стр. 240. ¹⁹⁸ К. Μ α р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 9, стр. 204.

¹⁹⁹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 297 ²⁰⁰ Там же, стр. 584.

щика, «торговля человеческим мясом и кровью» ²⁰¹ и т. п.— все это вновь расцвело в колониях спустя тысячелетие после гибели античного раб­ства. Широко применялись и феодально-крепостнические методы прину­дительного изъятия у непосредственного производителя прибавочного, а часто и необходимого продукта в форме налогов, кабальной арендной платы и т. д. В Индии при взимании этих налогов применялась пытка. По словам Маркса, они давили «колоссальной тяжестью на массу индий­ского народа» ²⁰².

Налогово-земельная система, введенная англичанами в Индии, ука­зывал Маркс, по существу закрепляла докапиталистические отношения в индийской деревне, приспосабливая их к интересам колонизаторов. В Бенгальском президентстве английские власти ввели систему замин­дари, подчинив крестьян целой армии помещиков-заминдаров, земель­ных посредников между сельским населением и Ост-Индской компа­нией. На этих хищников и был возложен сбор земельного налога. В Мадрасском и Бомбейском президентствах крестьяне-райоты были превращены в непосредственных кабальных арендаторов компании (си­стема райотвари). Маркс называл первую систему карикатурой на английский лендлордизм, вторую — на французскую мелкую крестьян­скую собственность. Обе они были одинаково пагубны для индийского народа, введены «не в интересах народных масс, обрабатывающих зем­лю», а в интересах «правительства, облагающего ее налогом» ²⁰³. На этом примере Маркс выявил одну из характерных черт колониального господства — использование колонизаторами местных феодально-ростов­щических элементов как своего орудия. Указывал он и на сознательное консервирование англичанами в интересах своего господства средне­вековых кастовых и религиозных, часто изуверских, обычаев.

Докапиталистические формы эксплуатации процветали при колони­альном господстве и в других странах. Узаконенные англичанами вымо­гательства лендлордов у закабаленных ими ирландских арендаторов Маркс, например, образно сравнивал с отношением «между грабителем, извлекающим свой пистолет, и путешественником — свой кошелек» ²⁰⁴.

Огромным паразитическим наростом являлся колониальный адми­нистративный, судебный и военный аппарат, состоявший в Индии, отчасти и в Ирландии, как отмечал Маркс, в высших и средних звеньях из англичан, что еще больше подчеркивало бесправное и угнетенное положение местного населения. Английскую систему управления Ин­дией Маркс считал одним из уродливых порождений колониализма, отмечая ту роль, которую приобрела, вследствие создания этой системы, бюрократия в колониальной эксплуатации страны ²⁰⁵.

Дата добавления: 2015-08-27