Его университеты

Школа

Из воспоминаний Владимира Семеновича:

Первый класс. Первый звонок Букет гладиолусов в руках, школьный мундирчик, чёлочка на бок. Начало новой эры в нашей жизни.

1 сентября 1975 г. Игорь звонит мне на работу. Смотрю на часы - время школьных занятий. Спрашиваю:

- Откуда звонишь?

- Из учительской, папа.

- А что там никого нет?

- Да нет, есть, один директор.

Учеба, требования усидчивости, терпения, времени - всего этого Игорю и не хватало. За восемь лет учёбы в школе он ни разу не записал домашнего задания, но зато у него была девочка, которая всегда прилежно это делала за него. Она у нас и была справочным бюро. «Гранит наук», который надо было грызть, Игорь умело обходил. Учёба не приносила радости ни ему, ни нам, ни тем более среде народного образования.

По шкале успеваемости он был предпоследним.

Школа Игорю просто была неинтересна, и это приносило нам немало огорчений, попросту выводило из себя. Но за пределами школы он был, что называется, птицей в полёте. Выдумщик, игрок, спортсмен, занимался дзюдо и плаванием. Любил ненавязчивое просвещение: телевизор, театр, музеи и музыку. Мы с ним просмотрели и прослушали все спектакли в детском музыкальном театре Caц.

Светлым пятном в школьной жизни Игоря было участие в съёмках фильма В. Говорухина «Приключения Тома Сойера». Попал он туда можно сказать случайно. Я выписывал для него газету «Пионерская правда», которую сам, правда и читал. Однажды, увидев объявление о наборе мальчиков на кинопробы на роль главного героя фильма, я выслал фотографию Игоря. Неожиданно мы были приглашены на отборочный тур. Игорёк, со своей хитрой рожицей, с улыбкой до ушей, легко прошел тестирование и фотопробы. Завершающим этапом тура было актёрское мастерство. С будущей Бэти - Машей Мироновой - Игорь блестяще сыграл сценку из школьной жизни Tома и был окончательно утверждён на главную роль. Радости нашей не было границ. Через пару дней мы прилетели на Одесскую Киностудию, чтобы познакомится со всеми актёрами и приступить к съёмкам. Но не всё бывает как в сказках. Здесь нас ждал сюрприз. Мы – наивные люди, далёкие от нашего искусства, тогда ещё не знали, что оно на деньгах и связях, талант как-то здесь не причём. Нам бы усвоить этот урок навсегда, но, увы!

А что же произошло на студии? А вот что! Оказывается в то время, когда шел отбор в Москве, в Одессе уже было всё решено. На студию к В. Говорухину пришел Н. Михалков и привёл Федю Стукова, который у него отснялся в роли девочки в фильме «Родня». Он то и был взят на роль Тома Сойера, наверное, в знак дружбы. Игорь страшно переживал такую несправедливость. Это был первый удар по его самолюбию, и чтобы доказать всем, что он может больше, чем Федька, Игорь спрыгнул со второго этажа одного из зданий студии. Помощник режиссера была в шоке. Успокаивая Игорька, она поклялась ему, что специально для него придумала роль, и он обязательно попадёт в титры. Она убедила его и в том, что участие в фильме, даже в маленькой роли, занятие чрезвычайно интересное и может многому научить будущего актёра. На что Игорь, скрепя сердце, согласился.

Но когда мы вернулись в Москву, он попросил никому не рассказывать о том, что снимается в фильме. А в школе уже все знали, и Игорь получил кличку «Сойер». По своей роли Игорёк должен был носить длинные волосы, что в то строгое время было не допустимо. Но на этот случай ему была дана охранная грамота, подписанная директором фильма. За эти волосы его дёргали все кому не лень.

Съёмки фильма прибавили много хлопот и внесли в нашу жизнь живую струю. Мы стали жить на чемоданах, так как не знали, когда ждать вызова на съёмки, на сколько дней и куда лететь, ехать, идти. Были даже такие курьёзы. Вечером из Одессы звонок: «Завтра утром у вас съёмка, билет заказан, мы вас ждём». Провожаю своих артистов за порог, а вечером неожиданно они вдруг являются с пучком редьки с одесского привоза. Спрашиваю: «Что случилось?». – «Да, ничего, решили эту сцену не снимать. Через несколько дней опять вызовут!».

Съёмки длились больше года, и сюрпризов у нас было очень много. То, нас вызывали на неделю, а снимались месяц или два, то наоборот. Мы ездили с Игорем по очереди, то я, то папа. Конечно, были проблемы и с работой, и со школой, но как-то все понимали ситуацию, и нам всё прощалось. За это весёлое время мы побывали в Сухуми, и на Днепре, и конечно, в Одессе. Дети из команды Тома Сойера сдружились и жили одной семьей. Для них это была настоящая работа. Haравне с взрослыми ребятня находилась на съёмочной площадке по 8-10 часов в костюмах и в гриме. Игорёк получал зарплату актера, и она была больше моей. Он очень этим гордился. С именитыми актёрами Игорь держался на равных. Особенно сдружился с Роланом Быковым и часто крутился возле него. По ходу фильма Игорьку приходилось не только играть свою маленькую роль, но и быть дублёром Феди Стукова, это он за него придумывал и исполнял всякие трюки. И часто его снимали со спины вместо Федьки. С Машей Мироновой у Игоря зародилась очень трогательная дружба, а может это была первая детская любовь. Он часто играл с Машей и находился на съёмочной площадке даже тогда, когда не был задействован в кадре. А если надо было рассмешить Машу, Игоря ставили перед камерой, и тогда он строил ей такие рожицы, что остановить её от смеха было невозможно. Порой наши дети отрывались по полной программе, и найти их, а затем привести в рабочее состояние ни каких сил не было. Помню, как-то актёрам задержали зарплату, растратились они подчистую, и все сидели на голодном пайке. Выручили дети. Они стали втихую от нас совершать налёты на колхозные сады и огороды. Приносили нам полные сумки помидоров, баклажан, огурцов, кабачков. И мы всё это тушили в большом котле и таким образом подкармливали труппу.

После окончания съёмок фильма «Том Сойер» Игорь был приглашён на озвучивание детского фильма «Приключения Петрова и Васечкина». В актёрской среде он всегда чувствовал себя, как рыба в воде. Это был его мир фантазий, приключений и сказок, свободного общения со взрослыми. Там была его основная жизнь.

Ну, а школа? Школа - это совсем другое, там существовали рамки, а Игорь стремился всегда выйти за них. Школа была у него на втором плане. Родительские собрания мы покидали с горечью и стыдом. Он почему-то всегда спорил с преподавателями, вечно искал правду и боролся за справедливость, отстаивая своих друзей. А их было огромное количество и настолько разных по характеру, манерам, словарному запасу, что голова шла кругом. Но я как-то нашла чудесный педагогический прием. Для всех его друзей у нас были открыты двери. Мы знали их семьи, интересы. Они все пребывали у нас, хорошие и плохие. Эту традицию мы храним до сих пор. Все, кто знал Игоря по школе, по техническому училищу, по Гнессинке, по творческому актерскому коллективу, приходят к нам, и всех мы встречаем не только, как друзей Игоря, но и как наших личных давних знакомых. Они приходят к нам, и сейчас с ними нам теплее. Мы не забыты, и он не забыт, и нам все кажется, что Игорь как всегда запоздал и вот-вот появится на пороге. И в этой книге eгo друзья имеют свое слово.

Из воспоминаний Гоши Бранца, друга детства, нашего соседа, ныне живущего в США:

Игорь... Судьбой было назначено так, что мы жили в одном доме, на одном этаже, в одном холле и наши квартиры были напротив: его - 55, моя - 54. Жили мы там с самого рождения, поэтому всегда были вместе: вместе гуляли, вместе играли, вместе ходили в детский сад. В детском саду он совал мне за шиворот ольховые серёжки, которых я боялся, принимая за гусениц. А Игорь просто хотел избавить меня от этого страха, а когда я начинал плакать, то всегда утешал меня, объяснял, что это совсем и не гусеницы, а только ольховые серёжки.

В школу мы тоже пошли вместе. Попали в один класс - 1 «В" - и проучились вместе пять лет (за исключением полутора лет, которые я провёл с родителями в Монголии). Мы обычно ходили вместе в школу и из школы. Я заходил за ним перед школой, так как он всегда опаздывал. В 3-М классе мы договорились, что если мы пришли домой порознь, то чтобы не трезвонить друг другу в двери (телефоны мы использовали редко), мы будем свистеть в коридоре, чтобы другой, если он дома, мог зайти в гости. Как-то раз Игорю пришла в голову идея, что вместо свиста мы можем петь известную тогда песню:

"Пора-пора-порадуемся...» из «Трех мушкетеров». Я любил эту песню и, не чувствуя подвоха, согласился. На следующий день, зная, что Игорь дома, я вышел в коридор и запел. Пел я довольно долго, но Игорь не открывал. Потом, позднее, он пришёл ко мне и рассказал, как он и его мама покатывались со смеxy, слушая, как я фальшивлю.

Такого рода шутки водились за Игорем, и я был первой его мишенью, так как больше всех с ним общался. На протяжении нескольких лет, он называл меня «Японцем», считая, что глаза у меня узкие, как у японца... На его шутки я часто обижался и, если он был у меня дома, всеми силами пытался его выгнать. Но сделать это было нелегко, потому что мне самому хотелось смеяться над его шутками, и я с трудом сдерживал себя. Когда я хотел его выгнать, я брал его тапочки, которые он оставлял где попало и выбрасывал их в коридор. Игорь делал вид, что ему это безразлично, но, подобрав удобный момент, выбегал всё-таки подобрать их, вот тогда я быстро захлопывал дверь.

Обычно наши ссоры продолжались не больше часа.

Мы мирились и шли гулять вместе или играли в коридоре: брали брызгалки, одевались в плащи, сапоги и обливали друг друга. А иногда брали пинг-понговые ракетки с шариком; Игорь становился в дверях холла, я с противоположной стороны, и нам надо было ударить по шарику так, чтобы он ударился в стену или в дверь.

Бабушка Игоря, которая жила в соседней квартире, не была уверена в большой пользе нашей дружбы. Она считала, что мы мешаем друг другу учиться (мы лично считали по другому, так как Игорь регулярно списывал у меня задания по математике, платя за это карманными календариками, которые мы оба собирали. Поскольку кормить Игоря обедом было её обязанностью, то когда она приходила, Игорь прятал меня в стенной шкаф в коридоре. Я сидел там, затаив дыхание, зажав рот от смеха, так как Игорь начинал шутить, провоцируя меня. Когда он слышал, как я прыскаю в шкафу, он шутил ещё сильнее, с использованием шумовых эффектов, чтобы бабушка не могла меня услышать. Это было так смешно, что я еле дожидался, когда она уйдёт, чтобы уже, наконец, вывалиться из шкафа и вдоволь отсмеяться.

Я был не так наделён чувством юмора, как Игорь, но тоже пытался не отстать от него. Как-то раз, когда на обед у меня были креветки, я повыковыривал у них глаза, намaзал хлеб маслом, положил эти глаза сверху, вышел в коридор и позвонил Игорю в дверь, старательно обкусывая бутерброд вокруг. Игорь, увидев «чёрную икру», разумеется, попросил у меня откусить, я щедро отдал ему всё, что осталось. Не разобравшись с первого укуса, Игорь заявил, что икра, вероятно, давно протухла, и когда я, не выдержав, начал смеяться, он сообразил, что здесь что-то не так.

Но чёрная икра у Игоря водилась много чаще, чем у меня. Иногда он угощал меня, иногда- нет. На моё счастье мама купила мне появившийся тогда в Москве порошковый напиток. Назывался он «Цедевита» и нравился нам обоим, но купить его Игорю не удалось. Поэтому мы менялись: я ему - стакан «Цедевиты», он мне бутерброд с икрой. «Цедевита» была без сахара, поэтому сахар добавлялся по вкусу. Однажды, поленившись лезть за ложкой, я вытащил её из солонки, стоявшей на столе. Ложка выглядела вполне чисто, и я решил, что Игорь ничего не заметит, если сахар я ему насыплю этой ложкой. Однако Игорь заметил, что «Цедевита» в этот раз почему-то солёная и я, не таясь, признался ему, но другой стакан не налил. Но Игорь не особенно и настаивал. Затем мы пошли к нему за бутербродом с икрой. Игорь намазывал хлеб, икрой пытаясь половину слизать, но вдруг икра соскользнула у него с ножа и плюхнулась на пол. Кот Игоря решил, что это угощение для него и набросился на икру. Игорь отогнал его, собрал икру с пола и, ничуть не смутившись, домазал мой бутерброд. В ответ на мои протесты он заявил, что солёная «Цедевита» как раз стоит икры с пола.

Игорь всегда был очень самостоятельным парнем. Он сам покупал хлеб, молоко, даже яйца. Я завидовал ему. Меня не отпускали дальше двора, а он уже ездил по всей Москве. Однажды он вконец удивил меня, сказав, что голоден и собирается при готовить яичницу. Я тогда понятия не имел, как это делается. Игорь же со знанием дела принялся кулинарить.

Он действительно сварганил настояшую яичницу (по крайней мере, на вид), но когда мы втроём (с нами была наша подружка Ольга Уман, жившая этажом выше), принялись за еду, то заметили, что яичница почему-то кислая. Не растерявшись, Игорь сообщил нам, что, похоже, он перепутал соль с лимонной кислотой и предложил, есть «что дают».

По окончании восьми классов наши дороги немного разошлись, но мы продолжали дружить и общаться, а в 1982 г. я уехал с родителями в США. Но мы никогда не теряли связь, часто перезванивались. И когда я приезжал в Россию, то всегда заходил к нему.

Каждый раз, когда я думаю о нем, мне становится нестерпимо больно, ведь ушёл не просто мой друг детства, а ушла часть меня самого, с ним ушло наше прошлое.

Я до сих пор, иногда сам того не замечая, говорю его словами, шучу его шутками. Наверное, так будет до конца... Мне всегда светло с ним.

Да, все друзья Игоря - это мои дети, мои сыновья. Они всегда мне звонят, я в курсе всех их дел. Гоша, тоже в своей Атланте рассказывает об Игоре своим новым друзьям, гордится дружбой с ним! И распространяет сборники стихов Игорька.

Из воспоминаний Василия Смирнова, друга детства, художника:

Игоря я знал ещё с детства, но близко мы с ним сошлись в школе, где-то классе в шестом. Фантазия наша била ключом. Мы с ним часто прогуливали уроки, забираясь бог знает куда. Основная наша деятельность заключалась в исследовании близлежащих окрестностей. В районе, где мы жили, было множество каких-то маленьких фабрик, комбинатов, но главный - это АЗЛК (автомобильныЙ завод). Нас почему-то магнитом тянуло за его заборы. Однажды нам удалось все-таки проникнуть туда. Зрелище перед нами открылось удивительное. У нас даже дух захватило. До самого горизонта простиралась свалка. Огромные трубы, которые бог знает, откуда выходили и неизвестно куда входили, загадочные пузырящиеся водоёмы, отстойники, фантастические горы не

понятно из чего. И многое-многое другое, которое не поддаётся описанию. Позже мы всё это увидели в фильме «Сталкер» Тарковского. Но тогда в детстве увиденное вызвало у нас дикий восторг. Для Игоря это было продолжение фильма «Приключения Тома Сойера», где он был уже в главной роли. Сколотив маленький плот, мы плыли по каким-то грязным и вонючим рекам, исследуя всё вокруг. Особенно нас привлекали огромные красные горы помидоров. Мы забирались напротив друг друга и начинали обстрел. Можно себе представить, какими мы приходили домой. Но к приходу родителей всё это стиралось, и, как всё нормальные дети, мы играли вокруг дома. А на следующий день повторялось всё сначала. За лето мы обследовали свою «планету» вдоль и поперёк. В этом нам никто не мешал. Мы никого не посвящали в свою тайну. Почему-то именно в тех диких местах нас посещало чувство «что мы не зря существуем».

Да, в школе Игорь был самой заметной фигурой, увидев его один раз, невозможно было спутать ни с кем. Он был всегда в центре внимания, душой любой компании, автором всех школьных затей плохих и хороших, ему часто приписывали даже то, что он не делал. Мы его любили, и он ни на кого из нас не мог оказать отрицательного влияния, так как, пребывал всегда в ореоле благодушия, Игорёк мог позволить себе многое: увести с урока целый класс, спорить с учителем, отстаивать и защищать чьи-то интересы, шутить на уроке так, что проводить его дальше было не возможно.

Мне помнится такой эпизод: как-то раз его поставили в угол, но стоять столбом он конечно не мог. Игорь потихоньку открыл учительский шкафчик, надел туфли на каблуках и стал копировать движения учительницы. Мы умирали от хохота, а когда она повернулась к нему, то от неожиданности испугалась: Игорь стал на голову выше её. Потом она хохотала вместе с нами. Этот трюк Игорь повторил, будучи актером, в съёмках комических сценок передачи «Сам себе режиссёр».

В учителях Игорь ценил, прежде всего, духовность, любовь и уважение к детям. Его обожаемой учительницей была Галина Михайловна - преподавательница математики. Она была его щитом и заступницей перед всеми педагогами, и он был благодарен ей за это и платил чем мог; мыл класс, попросил отца расписать ей кабинет, навещал ее, когда она болела.

У Игоря было множество увлечений. Он собирал фантики от пивных бутылок, солдатиков, индейцев, У него жили и плодились все животные, даже белые мыши уживались с кошками. Он изобретал какие-то бочки из спичечной серы, серебрянки и клея. Были и просто экспериментальные увлечения типа сбрасывания с балкона яиц на голову прохожих. Дом его был всегда проходным двором. Сам он тоже очень любил ходить в гости. Порой позвонит: «Ждите, буду через 1О минут». Но приходил через 2 часа, но всё равно мы всегда ждали его и были рады видеть, потому что с ним было всегда интересно.

Детство пролетело быстро, но взрослеть Игорь как-то не собирался. В восьмом классе нам надо было думать, а что же дальше. Тогда в 70-х вводилось профессиональное образование. Школы должны были поставлять определенный процент ребят в профессиональные училища и таким образом пополнять ряды рабочего класса. Игорёк попал именно в эти проценты. Учителя, наконец, отыгрались на нём. Но он особо и не переживал. Ненавистная школа закончилась, и его ждал новый этап жизни. Ура! К новым горизонтам. Уходя из школы, Игорь заявил всем: «Вы обо мне ещё услышите!». Так оно и случилось.

Дата добавления: 2015-11-04