12 страница. - Насчет сплюшек, - подала голос Эмили

- Насчет сплюшек, - подала голос Эмили. – Их привлекает багрянец, они в моем понимании как бабочки, которые суют свой хоботок в нектарник, с одной стороны облизывая сладкое, с другой стороны опыляя цветок…

- Аналогия с опылением цветка – нечто большее, чем просто аналогия, Эмили, - перебил её он. Со временем, когда люди разберутся, что к чему, сплюшки будут отнесены к полезнейшим для человека живым существам.

- Не хочешь рассказать подробнее? - жадно спросила Маша, но он отрицательно покачал головой.

- А кристалл? На его запах и вкус кто-нибудь припрется?

- Господи, конечно же:) Разве есть в природе что-то хорошее, на что никто бы не слетался? Даже на навоз есть полно желающих… Вы обязательно встретитесь с ними. Я их называю «странниками». Ты сразу узнаешь о том, что странник появился рядом с тобой. Никогда не ошибешься, не сомневайся, увидишь сама.

- А кристаллы красивые? – продолжала Маша, с мечтательной улыбкой представляя себе, видимо, свои морионы и хризопразы.

- Кристаллы разные… как цветы. Все разные, всегда. Это… очень красиво, если умеешь видеть. – Его взгляд ушел куда-то в себя, словно вовнутрь, и на минуту он задумался о чем-то своем. – Кристаллы имеют хаотическое ядро. Оно само по себе красиво своим хаосом. Ведь ты заранее никогда не можешь как-то спланировать, какие озаренные восприятия ты будешь испытывать чаще и глубже, поэтому ядро создается всегда хаотически. Потом, с опытом, ты можешь просто для удовольствия вносить какую-то упорядоченность в более высокие слои. Если тебе одинаково доступны несколько озаренных восприятий, почему мы в эту неделю не положить тонкий слой чувства тайны, а потом – слой безмятежности? Это как игра, как своего рода творчество. И потом даже слои, выложенные одним и тем же озаренным восприятием, тоже всегда разные, у них разные оттенки. Пронзительность дает один оттенок, а всеохватность, другой. А ведь можно еще положить слой аккорда из двух-трех восприятий – такие слои обладают особыми качествами…

- И говоря, что мы пустые, ты имел в виду, что ни у кого из нас нет кристаллов?

- Да.

- И ведь обратно дороги нет, так?

- Обратной дороги? – Удивился он. – Обратной дороги конечно нет для того, кто зашел слишком далеко, но только ты в этот вопрос вкладываешь какой-то другой смысл. Обратной дороги для меня, например, нет, но не потому, что я не могу вернуться в первобытное состояние пещерного человека, а просто потому, что никогда этого не захочу…

Он замолчал, и, похоже, это было все, что он хотел нам сказать. Встав с кресла, он молча прошел к выходу, обулся, открыл дверь... и прикрыл ее снова.

- Еще кое-что. С высокой вероятностью у вас ничего не получится в ближайший год или два или десять. Не впадайте в чувство безысходности. Со временем все может измениться. Есть кое-что, что вам надо понимать. Задача, которую вы перед собой ставите, слишком абстрактна, понимаете? Нельзя быть живым человеком, не следуя своим желаниям, не руководствуясь предвкушением. Жизнь приходит к тому, кто радостно и с предвкушением хочет и стремится реализовывать свои желания. Вокруг нас столько всего, чтобы хотеть: секс, еда, путешествия, общение, книги, языки, альпинизм, дайвинг, науки… бесконечное разнообразие интересов и возможностей. Это очень предметно, это можно взять голыми руками и получить кучу удовольствия. Особенно для тех, чьи желания в детстве кастрировались и подавлялись, такой огромный мир, лежащий перед ним, является исключительно привлекательным. И на другой чаше весов вдруг появляется что? Накопление опыта испытывания озаренных восприятий? Накопление багрянца? Формирование кристалла? Это очень абстрактно, далеко, это не пощупать руками. И нельзя себя заставить, приказать, потому что только радостными желаниями достигаются цели в этой области. В состоянии мрачного самоизнасилования можно построить крепкий дом или решить уравнение, но нельзя достичь озаренных восприятий. Сами по себе озаренные восприятия разумеется переживаются во время активной, насыщенной жизни, но занятия по целенаправленному культивированию и исследованию их слишком оторваны от нашей предметной реальности, слишком абстрактны. Пройдет время, опыт озаренных восприятий накопится, эффекты, связанные с накоплением багрянца и даже с началом формирования кристалла укрепятся и станут минимально исследованы, и тогда все перевернется: то, что раньше было абстрактным, станет предельно конкретным и несущим в себе неисчислимое множество уникальных, предметных, конкретных возможностей, и в то же время то, что раньше казалось таким предметным, станет отвлеченным. Как бы это пояснить… сейчас для тебя может быть захватывающим и прикольным заработать миллион долларов, два, десять. А сильно ли ты будешь захвачен перспективой заработать одиннадцатый?.. Это долгий процесс постепенного, очень постепенного изменения баланса, когда то, что лежит на чаше «абстрактное» и почти ничего не весит, год за годом приобретает плоть и вес, а то, что раньше было плотным и весомым, теряет свою значимость. Человек «третьей эпохи» живет в абстрактном, как это видится человеку озаренному и уж тем более человеку разумному, но для него это абстрактное представляется бесконечно конкретным, и разнообразие и насыщенность его жизни не может идти ни в какое сравнение ни с чем, известным нам. Это все равно, что сравнить насыщенность вашей жизни и жизни гиббона, ищущего вшей у соседа. И поскольку то, что вы хотите сделать, является своего рода исключением из естественного хода человеческой эволюции, то я не стал бы называть это «эволюцией». Это нечто другое. Прорыв. Полет. Полет в абстрактное. Куда-то туда, куда обычно люди не имеют возможности заглянуть. Это все равно, что проникнуть за горизонт событий черной дыры – вот то, что вы хотите сделать со своей жизнью, и когда и если ваши крылья оторвут вас от земли, мы встретимся снова.

Глава 09.

*) Сейчас мне было бы трудно ответить на вопрос – зачем я делаю эти записи, поэтому я и не задаю себе этого вопроса. Хочется, и этого для меня достаточно. Наверное, это отчасти побочный продукт одиночества, которое, хоть и в неожиданной и непривычной форме, оказалось для меня неожиданным и малоприятным. Вообще не стоит, наверное, называть это «одиночеством», потому что это слово обычно означает тоску расставания, жалость к себе от отсутствия общения и тому подобное. То, с чем я столкнулся, отличается от этого очень сильно, так что стоит придумать другое слово. Отделенность, например. Оторванность.

Ну и еще хочется верить, что когда-то эти записи будет интересно прочесть и мне самому, и какому-то интересному мне человеку в будущем. Иногда, раньше, я начинал вести дневник, бросал, снова начинал, и некоторые записи сохранились. Когда, лет так десять спустя, я брался за их чтение, чаще всего возникало острое чувство стыда, и я бросал. Но потом до меня дошло, что стесняться тут совершенно нечего. Ну да, был глупым. Но ведь поумнел, и не останавливаюсь на достигнутом.

Когда-то давно я сформулировал критерий отсутствия застоя в развитии: если то, что написано год назад, кажется самоочевидным и даже отчасти наивным, то значит всё хорошо, застоя нет. Сейчас мне иногда даже записи месячной давности кажутся наивными, но в этом нет ничего удивительного, ведь сейчас я начал эксперимент. Само начало, правда, нельзя было назвать многообещающим, но этот перфекционизм я преодолел, ну его на хуй, я больше не попадусь на эту удочку, достаточно и той крови, которую эта зараза высосала из меня в предыдущие годы.

*) Представим себе, что люди прекратили тренировать свое тело. Перестали вообще бегать, прыгать, качаться, играть в теннис – эдакая нация рафинированных дистрофиков, в культуре которой анемичность, рахитичность и бледная немочь стали признаком элитарности и возвышенности. У Уэллса в «Машине времени» что-то такое было – элои. И эти элои так устроили свою жизнь, что вопиющая их физическая немочь никак им не мешала в обыденной жизни – мозгов хватило создать соответствующие технологии и соответствующую нравственность.

Но где-то бродят морлоки – грубые, атлетически сложенные люди, которым в силу этого глубоко наплевать и на достижения технологии, обслуживающие немощь, и на мораль. Среди элоев считается крайне аморальным запустить в соседа яблоком или толкнуть его на диван – ведь последствия для здоровья могут быть плачевными. Для морлоков же простые физические игры, борьба, тусня всякая с игривыми пиханиями, атлетические состязания являются нормой.

Представим себе, что раса морлоков столкнется с расой элоев, и что будет? Или хуже того – что если морлоки живут прямо тут, посреди элоев?

Фактически, эта ситуация уже реализована прямо сейчас, причем каждый является элоем и морлоком одновременно, что приводит к каким-то совершенно психопатическим явлениям, заполонившим мир.

Представим себе, что старая бабка идет по улице и толкнула проходящую мимо молодую девушку. Та оборачивается и презрительно цедит сквозь зубы «старая карга». Бабка при этом испытывает чудовищный всплеск негативных эмоций от зашкаливающей жалости к себе до зашкаливающей же ненависти, желания изничтожить эту девку. Приходя домой, бабка презрительно обсирает свою внучку, выговаривает ей, доводя до слез – тут роли меняются, и уже бабка со злорадством гнобит девочку, а девочка выступает в роли жертвы.

И никому не приходит в голову, что это ведь полный кретинизм – быть вот таким «элоем» в ситуации, когда «морлок» тебя обсирает и унижает. Это ведь полный идиотизм, быть таким уязвимым для тупых бабок или злобных девок или просто для того, кто по глупости или невнимательности тебя задел. Надо быть самоубийцей и вообще не ценить свою жизнь, чтобы позволять каким-то внешним, более или менее целенаправленным силам, делать из твоей жизни отраву, находиться в позиции, когда в любой момент любой человек может превратить твою жизнь в кошмар. Достаточно кому-то на улице сказать тебе что-то такое, что идентифицируется как «гадость», и всё, ты в ауте, в нокауте, на час, несколько часов, день, а то и больше. Так для чего же создавать эти «технологии морали», которые делают тебя таким беспомощным?? Запрет на оскорбления – это именно тупейшие и деструктивнейшие технологии морали, просто потому, что никакими законами и никогда не удастся заставить всех выполнять эти моральные правила, и еще и потому, что и правила-то эти очень сильно варьируются от семьи к семье, от человека к человеку. Создать некую антиутопичную до предела культуру, в которой каждый жест, каждый взгляд и каждое слово подчинено единому своду моральных правил, невозможно – эта культура умрет, не народившись. И отсюда следует простой вывод: необходимо вообще отменить всякие местечковые моралишки. Необходимо разрешить полную свободу оскорблений, унижений, выражений презрения, клеветы и прочего и прочего, а детей с самого раннего детства учить относиться к этому похуистично, тренировать их адекватно относиться к этому.

Ну например: для ребенка создается тестовая ситуация: мимо него проходит человек и бросает ему «подонок гнусный, вор, убийца». Да и хуй бы с ним! - (подсказывает учитель) - это его мнение, которое он волен иметь и высказывать. Рядом стоит красивая девочка и слышит, как тот человек тебя обосрал. Она оборачивается, смотрит на тебя, изображая страх и отвращение, и уходит. И хуй бы с ней! – (подсказывает учитель) – если бы она была хоть сколько-нибудь умна, то подумала бы о том, что для таких обвинений нужны основания, и прежде чем создавать о тебе мнение, ей следовало бы узнать эти основания, взвесить их, задать тебе вопросы, если уж ей интересно разбираться. А если она этого не делает и тупо верит чьим-то словам, то либо она тупа до крайности, либо ты просто ей и так неприятен, так что она ищет любой повод, чтобы послать тебя. В любом случае, это не тот человек, с которым тебе интересно было бы общаться, который пошлет тебя подальше при первом удобном поводе.

Вот чему нужно учить детей, чему тренировать – быть совершенно спокойными к тому, что кто-то говорит в твой адрес какие-то слова. Быть совершенно равнодушным к клевете, потому что тебя окружают люди, от которых клевета отскакивает как горох от стены – другие люди просто давно уже отвалились, и хуй бы с ними, как можно общаться с теми, кто воспринимает клевету как истину, не требуя подтверждений, доказательств?

Такой человек имел бы в сто раз больше шансов быть счастливым. Вот представим себе парня. Его поцеловала красивая девочка, и он идет и тащится от нежности, сексуального предвкушения. Навстречу бабка – шипит что-то, «гавнюк малолетний», так и хуй бы с ней! В интернете какой-то уродец написал про него, что он подружек своих убивает и детей насилует. Так и хуй бы с ним! Собака лает, ветер носит, и если кто-то захочет употреблять это говно в пищу, так и хуй бы с ним! Разумеется, при этом неприкосновенность личности, имущества должна защищаться законом. Одно дело обругать, и другое дело напасть, создать физическую угрозу. Такой парень может хоть сутки напролет испытывать радость от поцелуя девочки, потому что он приучен к тому, что личные антипатии, оскорбления и прочая хуета – это частное дело других людей, а его это вообще никак не касается. Он натренирован не реагировать, не уязвляться. Его «эмоциональное» тело накаченное, здоровое, сильное, ему не причинить глубокую, сутками кровоточащую рану каким-то словом, которое принято считать «оскорбительным».

Вообще это смешно: сначала люди договариваются между собой, что вот такое-то слово является оскорбительным, а затем начинают исправно оскорбляться. Какое-то удивительное явление. Можно непрерывно испытывать изумление, когда думаешь об этом. И ведь слова, являясь вроде как лишь отражением отношения к тебе человека, уже давно перестали быть таковыми и превратились в самостоятельно режуще-травмирующий фактор. Если тебе на емэйл пришло письмо со словом «подонок, мразь», ты даже ни на секунду не задумаешься о том – кто написал это, зачем, почему. Может кто-то гнилой напился и рассылает это всем подряд, злорадно подхихикивая, представляя реакцию. Может какая-то выжившая из ума старуха, которая возненавидела тебя за то, что в своем блоге ты написал слово «хуй». Может у кого-то такое странное чувство юмора. Нет, обо всем этом ты думать не станешь – к твоей голове прильет кровь, ты испытаешь мощный всплеск ответной ненависти, и твой день, а то и неделя будут отравлены. Уму непостижимо. Как же люди могут жить вот в таком заведомо уязвимом положении, когда любая ядовитая гадина может буквально уничтожить огромный кусок твоей жизни!!

Чем больше я устраняю негативные эмоции, тем больше вот таких ясностей приходит в голову. Удивительно, что раньше не приходили.

*) А начало было бурным и прикольным:) Так как стало ясным, что необходимо удерживаться от оргазма на протяжении минимум нескольких месяцев, то можно догадаться, что первым делом сделали [ … этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200 … ] и Клэр. Разумеется, они обкончались, словно устроив между собой негласное соревнование. На протяжении трех или четырех дней Клэр кончала каждый раз, когда мы трахались, иногда по два-три раза, и каждый последующий оргазм был явно не слабее предыдущего. По её словам, это особое наслаждение – трахаться и вообще не заботиться о том, кончишь или нет. [ … этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200 … ]. Хотя термин «кончать попкой» вводит, в её случае, в заблуждение, поскольку она рассказывала, что оргазм, начинаясь в попке, захватывает и письку, и клитор, и живот, и даже ляжки, а иногда достигает груди и даже головы. Наслаждение, которое я мог бы локализовать внутри головы, мне в последнее время стало немного знакомым, но оно было еще слабое, едва заметное, и оставалось только завидовать [ … этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200 … ], которая могла испытывать его сильно. Интересно, как и что меняется в мозге, когда в нём испытывается наслаждение? Исходя из общих соображений можно предположить, что при этом происходит что-то очень клёвое, некое ускоренное развитие, эволюция.

[ … этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200 … ]. Попутно я узнал, что клитор – это отнюдь не пупышырек в верхнем внутреннем углу письковых губок. Точнее – не только он. Оказалось, к моему огромному удивлению, что клитор – это большой и сложно устроенный орган, охватывающий вход во влагалище с обеих сторон. И ещё сильнее меня удивило то, что, оказывается, науке вообще это оказалось известно только в последние годы. Ну ничего удивительного, что ученые удосужились только в двадцать первом веке рассмотреть – что же это такое – клитор, ведь девушки всё ещё остаются в значительной степени недочеловеками с точки зрения и мужчин и, увы, женщин.

Я тоже кончил три раза. [ … этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200 … ]. После трех месяцев некончания это почти никак не повлияло на моё состояние, разве что немедленно выскочил герпес на губе и начался насморк. Тем не менее, ещё кончать я поостерёгся и решил на этом остановиться. Хотя… что значит «почти не повлияло»… озаренных восприятий явно стало меньше. Ну, значит вот такая у нас будет стартовая позиция.

*) Прошел месяц, и становится ясно, что позиция в основном остаётся всё той же «стартовой». Информатор был прав: задача оказалась для нас слишком абстрактной. Уловить ускользающее внимание оказалось крайне сложно, когда есть столько разнообразных интересов, которые несравнимо более предметны, ощутимы, обещают и дают немедленные результаты.

*) Мы приняли решение разделиться. Я и Клэр решили упереться рогом и попытаться продавить эту стену. Не из принципа, а потому что есть азарт, предвкушение борьбы. Маша после мучительных колебаний решила взять паузу, и я считаю, что она поступила верно. Целый ворох радостных желаний и интересов у человека, который по сути только начал жить. Как в таких условиях отдавать большую часть внимания довольно абстрактной задаче, радикальное решение которой не обещает на данный момент ничего столь же определенного и захватывающего? Местный, терапевтический эффект достигается и небольшими усилиями по устранению негативных эмоций, а заниматься тщательной полировкой, выкусыванием и выщипыванием даже малейших их побегов, увлечься культивированием редких и слабых в основном озаренных восприятий… для неё это оказалось на данный момент не тем, что может захватить. Ну и кстати, если говорить об объеме озаренных восприятий в целом, то их у Маши было довольно-таки дофига: предвкушение и удовольствие от процесса реализации своих проектов, нежность и влюбленность плюс то, что естественным образом само навешивается на всё это.

Она продолжала, конечно, жить и тусоваться с нами, но в некотором, очень важном смысле, расстояние между нами стало больше, хотя я бы не сказал, чтобы это заметно сказалось на нашем чувстве близости, влюбленности друг в друга. Во-первых, остались все другие общие интересы, а во-вторых, насколько я понял, для чувства близости вообще нет необходимости иметь именно общие интересы. Достаточно того, чтобы эти интересы были вообще, чтобы жизнь была насыщенной, и чтобы была вот эта сама по себе близость, симпатия, нежность, открытость друг к другу. Так что Маша по-прежнему прискакивала ко мне и к Клэр, рассказывая о своих делах, стройках, проектах, и мы по-прежнему [ … этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200 … ]. К моему счастью, [ … этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200 … ] Клэр были совершенно ненасытными девочками и в смысле ласк и секса, и в смысле желания жить.

*) Мы пересмотрели свой подход к делу. Мы обнаружили, что потеря внимания к контролю за негативными эмоциями и к выслеживанию, приманиванию озаренных восприятий может затягиваться на слишком долгое время. И мы долго ходили вокруг этой проблемы, не понимая, как вообще к ней подступиться. То, насколько мое внимание устремлено на некий вопрос, обусловлено моим интересом к этой теме. Увеличить этот интерес… это вообще как? Никак. Он есть такой, какой есть, он развивается сам. Заставить себя следовать графикам и планам – это тупиковый путь, ведущий как раз в обратном направлении, в направлении уменьшения интереса, это мы все проходили ещё в школе… Но при этом есть желание, чтобы интерес становился сильнее, и чтобы внимание меньше отвлекалось на что-то другое. Есть интерес и есть желание, чтобы этот интерес становился сильнее. Нам потребовалось время, чтобы разделить эти две вещи и понять, что это разные, сосуществующие восприятия. После этого возникло и понимание того, что возможно причина в том, что существуют чисто механические препятствия для проявления интереса. Если представить себе некий «интерес в вакууме», то есть интерес, проявленный в условиях, когда нет обременения механическими омертвляющими привычками, то он и проявлялся бы в полную силу, и не было бы этого разрыва, который как раз и пытается заполниться с помощью желания усилить интерес. Интерес, проявленный в полной мере, давал бы очень высокую насыщенность, и сейчас конечно трудно сказать – осталось бы в этих условиях «желание усилить интерес» как самостоятельное восприятие, или растворилось бы, но даже если бы и осталось, оно скорее всего было бы приятным дополнением. Сейчас это желание проявляется несколько обостренно, и нехватка интенсивности интереса переживается несколько болезненно, что ли… нет, болезненности тут нет. Просто есть некое чувство негармоничности, и это вносит элемент дискомфорта.

Мне пришла в голову идея. Раз существуют некие механические, обусловленные сложившимися стереотипами препятствия для проявления интереса к контролю за восприятиями, то можно как-то уменьшить их влияние, изменив саму среду, в которой эти препятствия существуют. В новой среде старым привычкам придется ассимилироваться, а я как раз могу им этого и не позволять делать. Под «изменением среды» я понимал какие-то значимые изменения, но опыт показал, что это совершенно необязательно. Идея оказалась очень плодотворной.

Например, мне пришла в голову простая идея, связанная с отношением ко времени как к таковому. Что такое для нас время? Как мы его измеряем? Месяцы имеют свое наименование, дни недели тоже? А часы? Нет. Почему? Да потому, что обычному человеку из породы homo sapiens это попросту незачем. Этот человек раз в год садится за стол в какой-нибудь праздник и подводит итог прожитому за год. Чаще в его жизни ничего и не меняется. Мы подводим какой-то итог раз в день, но разве для нашей задачи это приемлемо? Мне захотелось разбить время в течении дня на куски по одному часу, и в конце каждого часа давать себе пусть самый краткий, пусть устный отчет в том, как этот час прошел. Наличие полутора десятков точек отсчета там, где раньше был только один, может существенно изменить то самое залипание в приятных отвлечениях, которое и стало таким тормозом в деле контроля восприятий.

И так и произошло, так что я бросился втягивать в эту затею всех остальных, и в результате получил ото всех положительные отклики.

Мы с Клэр решили, для облегчения этой задачи, дать каждому часу какое-то наименование, чтобы придать им, пусть формально, какую-то индивидуальность, чтобы они не были такими безликими и одинаковыми. Это тем более имело смысл, что с точки зрения человека разные часы и в самом деле имеют разную индивидуальность в силу его привычек, образа жизни. Мы решили дать им названия в соответствии с теми ассоциациями и воспоминаниями, которые у нас остались в тот день, когда мы спускались из Гокио в Намче. Правда, получилось почему-то в обратном порядке, но это пофиг:)

С 12.00 до 13.00 – «желтый рододендрон». В районе Доле вокруг тропы и везде по склонам растет множество рододендронов, в основном белых, розовых и смешанных. Реже встречаются красные. И в одном месте нам запомнилась группа очень ярких, сочных желтых. Мы стояли и пялились на них.

С 13.00 до 14.00 – «ирис». Вдоль тропы, особенно в районе Санасы-Намче, растет множество фиолетовых цветов очень красивой трёх-лепестковой формы. Сначала повсюду выползают сочные зеленые стручки, в точности похожие на зеленый лук, а уже затем начинают появляться и цветы. Мы решили, что это ирис, хотя хрен его знает, так ли это.

С 14.00 до 15.00 – «ворона в тумане». Когда кругом наползает густой туман, так что видимость не превышает десятков метров, вороны очень красиво носятся в нём – словно из ниоткуда возникают и исчезают в никуда, проносясь с резким шелестом крыльев.

С 15.00 до 16.00 – «полярный медведь». Иногда в этом густом тумане становится очень влажно и холодно, особенно если еще и задувает ветер. Туристы натягивают пуховки и шерстяные шапки, ну а нам достаточно ветровки и бейсболки.

С 16.00 до 17.00 – «хрустальный водопад». Водопадов там много по обе стороны ущелья, ведущего в Гокио, но самые зрелищные – чуть ниже Доле. Каскадами они падают по скалам, и ранней весной внизу образуются сосульки и глыбы натечного льда самой причудливой формы, от которого отражаются мириадами искр солнечные лучи. Розовые березы, скалы, ниспадающие ручьи, лёд, солнце – это очень красиво.

С 17.00 до 18.00 – «цитрин». Заходящее солнце окрашивает всё в оранжевый цвет, близкий к цвету этого минерала. Розово-оранжевые стволы гималайских берёз приобретают особенно сочный, нежный оттенок.

С 18.00 до 19.00 – «морион». Наступают сумерки и воздух порой приобретает окраску этого красивого минерала, разновидности кварца.

С 19.00 до 20.00 – «кабарга» или «мускусный олень». Они иногда встречаются тут и днём, но легче встретить этого красивого невысокого оленя, если прогуляться поздним вечером в темноте в районе Санасы, Кхумджунга, Тамэ.

С 20.00 до 21.00 – «удав». Сонливость начинает подкрадываться и утягивать в сон. Вообще получилось так, что после Гокио, где ложишься спать в девять, максимум в десять, мы решили сохранить этот режим сна и бодрствования, и это нам понравилось. Просыпаешься при этом в пять-шесть утра выспавшимся и свежим, но при этом выспанность «мягкая», то есть иногда хочется немного поваляться в полусне, потискаться или даже потрахаться.

С 21.00 до 22.00 – «летучая мышь». В это время в долинах в предгорьях их полно.

С 5.00 до 6.00 – «горный хрусталь», с которым ассоциируется утреннее чувство свежести.

С 6.00 до 7.00 – «голубое безмолвие». В это время обычно очень тихо, и безоблачное небо пронзительно голубое.

С 7.00 до 8.00 – «жующая бегемотина». Понятно почему:)

С 8.00 до 9.00 – «снегирь». В это время в районе Гокио начинает носиться, кувыркаться и щебетать множество разнообразных птиц, в том числе одна с красным животиком. Я назвал её «снегирь», хотя с таким же успехом она может оказаться синицей и кем угодно вообще.

С 9.00 до 10.00 – «бобрятина». Прилив энергии, неуёмное желание начать что-то делать, строить, исследовать.

С 10.00 до 11.00 – «королевский пингвин». Животное красивое, а ничего другого не придумали.

С 11.00 до 12.00 – «горное озеро». Уже не помню, почему так назвали именно этот час – наверное потому, что в это время обычно нам хотелось сделать перерыв в своих занятиях и прогуляться вдоль озер или сбегать на Гокио-ри, откуда третье озеро кажется особенно красивым.

*) Приходится фактически расщепляться на две части. Одна «половина» внимания обращена на дела, словно смотрит вовне, а другая в это время наблюдает за своими восприятиями, словно обращена вовнутрь. Фактически это достигается с помощью очень быстрого переключения внимания. К счастью, мы все изначально умеем это делать.

*) Раньше я думал, что неплохо представляю себе картину своего внутреннего мира, что вполне внимателен к своим восприятиям. Какая чудовищная наивность!

*) Ёб твою мать, сколько же мусора!

*) Негативных эмоций дофига. И даже больше. Мелкие, мельчайшие, совершенно мелюзговые, но почти по любому поводу. Какой-то вирусный дождь. Остаётся только удивляться, что раньше я этого не замечал. Только если есть достаточно плотный озаренный фон, они не возникают, точнее не так – они всё равно словно пытаются проявиться но сами быстро затухают. В этом случае всё равно приятно самому их различить и прихлопнуть.

*) Информатор был прав. Да что толку каждый раз говорить, что он был прав. Он, очевидно, во всём был прав. И он очень точно обозначил открывающийся мир как нечто, что лежит за «горизонтом событий» чёрной дыры. То, что происходит там, настолько оторвано, отделено от жизни обыкновенного современного человека, что трудно и выразить. Соответственно возникает и чувство отделенности от этих людей, даже от близких. Особенно ясно это сейчас чувствуется в отношении Маши – она по-прежнему очень близкая и любимая девочка, и всё равно есть чувство отделённости. Что-то похожее возникает при расставании с ней или Клэр – у всех появляется тягучее чувство разлуки, в котором хоть и нет болезненности, но есть вот эта тяга, влечение, и если не очищать её от негативных примесей, которые нередко пытаются налипнуть, то вполне может появиться и болезненность. Эта тяга, это чувство разлуки – не грусть, хотя под влиянием болезненных примесей она вполне может замениться и грустью. Маша пока что остаётся в этом мире, мире низких энергий, в то время как я уже вставил ногу в проём двери, ведущей в другой мир. И чувство разделённости возникает более отчетливое, чем при обычном расставании.

Дата добавления: 2015-10-28