Вечный возлюбленный

Я слышу голос, взывающий ко мне: «Приди, воз­любленная, и следуй за мной. Я тот, кто живет в стране Непреходящих Ароматов, где стены из хрусталя».

По звуку этого голоса все шире раскидываются ветви Древа Любви во мне. Древа Любви, чьи цве­ты зажигаются музыкой, чьи листья покрыты золо­тыми узорами.

Я искала моего Возлюбленного уже давно, но я не находила его, даже эхо его голоса не доносил до меня ветер, и я удалилась в Долину Отчаяния.

И когда я шла по этой долине, от горы, возвы­шающейся на горизонте, явился всадник, чьи латы и копье блистали, и он поднял меня в седло и по­нес сквозь иллюзию этого мира туда, где пребывал алтарь, украшенный гирляндами чувств, а на углах его я заметила причудливо вырезанные головы ба­ранов.

Позади алтаря стоял Некто, увенчанный коро­ной, а над головой его светился нимб луны. Он про­стер руки, и помазал меня мирром, и протянул мне чашу, из которой вынул ожерелья из жемчугов, и сапфиров, и изумрудов, и я воздела их к смеющему­ся солнцу, и я услышала голос моего Возлюбленно­го, повелевший мне сесть у Источника Утерянной Памяти.

Воды источника стали прозрачны, но каждый раз, когда я опускала в них руку, я вынимала дра­гоценные камни, и у каждого из них был свой соб­ственный аромат, а из-за кустов и живых изгородей ко мне вышли фавны и эльфы, друзья моих детских игр давно ушедших времен, и они украсили меня драгоценностями, распевая песни, подобные не­жному журчанию струй фонтана, и они указали мне дорогу, которой ушел мой Возлюбленный.

Подобно выпущенной на волю птице, высоко взметнулось во мне счастье, а ум успокоился, и словно сеть, которую колышет море вдоль лунной дорожки, я соскользнула в волны сна.

На просторах сна я увидела моего Возлюбленно­го стоящим у сторожевой башни моей души, и он воззвал ко мне, говоря: «Будь готова отправиться в путь, ибо я приду к тебе с новым телом, и с новым умом, и со шкатулкой драгоценного мирра, и с ча­шей луны.

Пастбище мозга твоего станет тучным, а у ног твоих будет простерта сеть слов, чтобы ты могла уловлять воображение других умов.

Я не зачат отцом, я не вскормлен матерью. Я символ времени и защитник справедливости, я стою безмятежно там, где покоится безмолвие.

Я хрустальная стена, воздвигнутая вокруг сада Природы, на гребне ее пребывают хранилища по­нимания.

Из моих пределов исходит песнь, и смех, и ритм танца. Мои вестники проносятся быстрее мысли, лишь порыв ветра доносит шелест их крыльев.

Я сеял и жал, следуя за тобой в полях вчерашних. В Аркадии я напоил твой ум Зарей, ибо я вечный возлюбленный, пред которым все иные меркнут. Каждый предложит тебе лишь одну мою грань и по­тому не утолит твой голод, не напоит твою жажду.

Вавилон я знал. Ты поклонялась мне в храме Иш- тар. Огнепоклонники слышали звук моего голоса, однако я оставался невидим для них. Египет снял по­кров с моего лица, Греция бросила свои сокровища к моим ногам и слушала мои песни.

Из глаз многих возлюбленных я глядел на тебя, приоткрывая завесу через магию цвета, и аромата, и звука.

Восход солнца следовал за закатом, и это были лишь звенья одной цепи, что приковывают тебя ко мне, ибо я Тот, кто утешал тебя в муках рождения и окутывал тебя дарящими покой крылами смерти. Твоя вечная звезда».

В ответ моему Возлюбленному вестник устремил­ся к сторожевой башне моей души, он коснулся мо­его лба, и ум мой был вознесен к высшим Небесам.

Там был огромный круглый двор, разделенный на двенадцать частей, в каждую из которых был по­мещен знак Зодиака, и из каждого знака винтовые лестницы вели вверх на балконы, где сыны солнца прогуливались с дочерьми луны.

В центре двора бил фонтан, и струи его вздыма­лись выше стен, его окружавших. И звуки этих струй, казалось, были источником всей музыки на свете, а высоко над ними, сливаясь с сокровенны­ми небесами, изгибалась радуга, то бледнея, то раз­гораясь, когда струи то вздымались, то опадали.

Тогда тот, что вел меня, велел мне заглянуть в су­меречные города этого мира, и я увидела, что един­ственным светом, проникавшим на землю, был тот, что отражался от хрустальной стены, и, когда брыз­ги от фонтана попадали туда, они зажигали умы по­этов, окрашивали кисти художников, будили мечты в сердцах людей.

И пока я смотрела, со мной заговорил дух фон­тана и вопросил: «Кого ты ищешь?» — и я, приняв его голос за голос того, кого я искала, протянула руки и вскричала: «Возлюбленного моего, Возлюб­ленного, на лбу которого сияет вечная звезда!»

И немедля мучительный холод проник в мое сер­дце, ибо услышала я в ответ: «Уж далеко он отъехал отсюда. Ищи его в мире, воспользуйся вратами слу­жения». Фонтан умолк. Радуга застыла.

И я вышла через ворота во внешний двор, кото­рый видела смутно из-за слез, застилавших глаза. Я прижалась к колонне, и силы, казалось, покинули меня. Я ждала, и вот из тени появилась некая фи­гура, и я окликнула ее, поскольку подумала, будто узнала того, кого люблю, но, когда она поднялась ко мне по ступеням лоджии, я увидела, что это не смертный, но богиня Венера с одной из прислуж­ниц, и я бросилась к ней вне себя от радости.

Я ощутила округлость ее груди, все тело мое ох­ватило волшебство ее красоты, но лишь только я прикоснулась к ней, как она повернулась и, взгля­нув на меня глазами, полными страдания, издав крик боли, бросилась бежать.

Я наклонилась и подняла побег, что она урони­ла второпях, он, казалось, был только что сорван с Древа Молодости, и пчелы счастья следовали за ним, жужжа песню Весны.

* * *

Я вернулась в этот мир, по рукам и ногам ско­ванная нищетой, и Судьбой уготованы мне были странные пути. Я, которой от роду всегда служили, теперь нанималась в прислуги.

Я слышала рев джунглей, называемых коммер­цией, где царят механические законы. Я видела людей, чьи души настолько высохли, что стали подобны увядшим листьям. Я слышала гулкий смех богатых, когда тяжелой ногой они давили на пресс, выжимая вино богатства. Требуя все больше и боль­ше, но редко отдавая, в поисках счастья и удоволь­ствий они находили лишь бочку пустоты.

Я пребывала среди многих людей, настолько по­давленных лишениями и борьбой за существова­ние, что они почти забыли о том, что в мире есть красота. Им я давала цветок с ветви, которую несла, и, когда я срывала цветок, на его месте тут же на­бухала новая почка, и те, что держали или хотя бы видели эти хрупкие лепестки, чувствовали, как на­дежда оживает где-то в глубине их существа, что прекрасное поселяется в садах их ума, давая убежи­ще от этого мира.

И все же я была одинока и печальна. Нигде не было и тени того, кого я искала. Казалось, он пре­бывает далеко, подобно розе из дальних стран, что благоухает лишь в моих снах.

Однажды я шла по улице, как вдруг предо мною возникла фигура, и я последовала за ней. Мы шли узкими переулками и странным кружным путем до тех пор, пока не оказались под землей, и в алькове, за решеткой, мне представилось нечто колеблюще­еся. Пристально взглянув, я узнала Камень Вспо­минания, что подобно челноку путешествует сквозь пространство времени. Сквозь прутья решетки я протянула руки и дотронулась до Камня, и он дал мне силы взглянуть в прошлое и понять причину страданий.

* * *

Той ночью — спала я или нет? — мне было виде­ние: я видела моего Возлюбленного, и в одной руке он держал шкатулку, а в другой — чашу.

Я взяла шкатулку и открыла ее, но нашла в ней семь других шкатулок, и он сказал мне: «Открой третью шкатулку». И когда я открыла ее, я увидела в ней себя, забальзамированную и обернутую тон­ким полотном, и тогда он сказал: «Открой вторую шкатулку». Я подчинилась и нашла тело, подобное первому, но на лбу трупа блистала диадема из семи жемчужин.

Он повелел мне открыть пятую шкатулку. Со страхом приступила я к ней, там лежало полуразложившееся тело, и, зная, что это происходит от злых моих мыслей, я отпрянула, содрогаясь от отвраще­ния, но Возлюбленный мой плеснул на тело из чаши, что была в его руке, превратив злобу его в мудрость опыта.

Затем послышался голос, и он доносился из седьмой шкатулки, которая от одного моего при­косновения отворилась, и в ней была веточка, ис­кусно сделанная из янтаря и перламутра, и я выну­ла ее оттуда и посадила в землю, полив ее своими слезами. Новая жизнь взметнула вверх янтарный побег, однако запах был резким, но сплетения ма­теринского перламутра напитали его, и тогда ян­тарь побледнел и стал подобен чайной розе, а потом приобрел окраску жемчуга.

Возлюбленный вскричал: «Готовься в путь, ибо я возвращаюсь к тебе!» И, нагнувшись ко мне, он запе­чатал мои уста. И все же сердце мое полнилось песней.

Затем, глянув на шкатулки, он повернулся и ска­зал во гневе: «Открой первую!» Я повиновалась, и увидела там мою душу воспламененную, и приняла ее послание. И тогда Возлюбленный мой осторож­но снял печать с моих уст.

Открыв четвертую шкатулку, он показал мне, что она пуста, и, когда я приблизилась, оттуда подня­лось облако благовоний, ароматов счастья, которое я дарила другим.

А в шестой шкатулке был хрустальный шар, и, посмотрев в него, я увидела простертую с небес Божью длань, и вниз по ней стремились колесницы и всадники — живые картины ушедших дней, и они проникли в мой ум и раскрыли передо мною уте­рянную красоту каждого из веков.

Нетронутая смертью, незапятнанная временем, стояла предо мною Любовь, и она протянула ко мне руки над шкатулками, обволакивая их розовым пла­менем, и вместе с моим Возлюбленным мы трое окунулись в славу восходящего солнца.

* * *

Но время свершения еще не пришло. Я осталась одна в стране одиночества, где покой кружил надо мной, раскинув хищные крылья и, казалось, отку­да-то из-под земли доносился приглушенный звон погребального колокола.

Я блуждала среди пустынного холода долин, на­прасно ища выход, но повсюду горы смыкались предо мной.

Лишившись надежды, я молилась, когда увиде­ла вдали людей, влачащих бесконечную веревку, которая, казалось, растянулась до самого начала времен.

Ведомая светом, я нашла свой путь, и когда я пришла на то место, то увидела этих людей: усталые и изможденные, они были бодры какой-то внутрен­ней силой, и над челом каждого из них светилось искристое пламя. Я узнала, что то была Цепь По­священных и что они несли бремя всего мира, и я попросила у них благословения. Тогда один из них повелел мне взяться за его руку, сжимавшую верев­ку, — словно электрический заряд, пронзила меня жестокость человеческая, горе и страдания людей. Подобно молнии они сокрушили мои чувства, но спасительная тьма поглотила меня.

Когда ко мне возвратилось сознание, я увидела, что нахожусь на вершине горы, а передо мной вьется тропа, ведущая по открытой местности. Я лежала там, глядя в небо, и, пока я лежала так, тучи разверзлись и с Небес явились руки, державшие чашу. Они окропили меня хрустально чистой вла­гой из чаши, и вот я встала, и предо мною возвы­силось дерево.

Это было Древо Любви, чьи цветы наполнены музыкой, чьи листья сверкают золотом, а вокруг расположились сильфы воздуха, фавны и дриады лесов и народец лугов.

В преддверии рассвета

Они обвили мою шею амарантовой гирляндой, а дети лунных лучей соткали мне блистающую одеж­ду и возложили на голову венец из звезд.

Через пашни Аркадии они повели меня к алта­рю, своим пением отвечая голосу Возлюбленного моего, и, подобно утреннему туману, застигнутому солнцем и пронизываемому солнечными лучами, я была зачарована красотой — этим Конкистадором Любви.

Глава 7

ПРИРОДА

Человечество цепляется за юбки Матуш­ки Природы до тех пор, пока, устав от него, она, покопавшись в своих волшебных сумках, не вынет и не подаст ему что-нибудь со сло­вами: «На-ка вот, поиграй новой игрушкой». Так она дала нам массу изобретений: теле­граф и телефону радио и телевидение, само­лет и так далее и тому подобное, лишь бы дети ее были счастливы в этом туманном и нелогичном мире.

Когда мы узнаем, как перебросить мост через пропасть и войти в нашу вторичную систему, мы бессознательно приобретаем навык постоянной свя­зи с атомным разумом, тем самым получая доступ к любому периоду времени, в который хотели бы за­глянуть. Мы обнаруживаем также, что эта нить атом­ного тока имеет обратную связь, и порой нас вызы­вают и дают некие указания, поражающие вообра­жение, мы узнаем, что все, происходящее у нас, известно и записано наблюдателями этих центров.

Постигая, какие силы вложены в нас Природой, мы научаемся их ценить и не применять бездумно, хотя вначале не знаем всей тонкости их в деталях. Один из законов Природы гласит, что никто не должен их использовать в ущерб другому, незави­симо от того, насколько невежествен или просве­щен он может быть.

Ученик тщится действовать прежде, чем выучит законы, управляющие проявлением этих сил. Буду­чи человеком, он желает показать свою силу, но когда обжигает пальцы, то понимает, что нельзя де­монстрировать силы, не став их частью. Достигшие этого осознания не будут указывать путь к нему тем, кто не стремится к постижению, ибо простое явление порой бывает намного значительнее в сво­их последствиях, чем поначалу представляется.

Законы Природы подчиняются общему усилию собственной мудрости человека, не более того, и хотя посредством магических ритуалов и церемо­ний мы можем вызывать еще большие силы, но это непозволительно. Такова была причина гибели Ат­лантиды.

Возможно иметь разум, который способен уве­личивать или уменьшать длину волны своего поля. Это как раз то, что умеет делать знающий йог: он сливается с атмосферными оболочками, окружаю­щими его тело, и пытается настроить свой ум так, чтобы он вибрировал в гармонии с каждой из обо­лочек. В своей высшей оболочке он может распоз­нать свою личность, действующую в унисон с атом­ным разумом, но в самых нижних пределах он не найдет такой гармонии, ибо здесь пребывают ато­мы его прошлого — того, что он отринул по мере развития, — и они связаны с его низшими оболоч­ками, и среди их мрака и убожества он не сможет выявить вибрации, чтобы настроиться на них.

Нас часто спрашивают: «Что означает стремле­ние?» Ответ прост: «Быть единым с Сокровенным и ему подчиняться».

Истинное применение символов начинается, ко­гда мы входим в свою вторичную систему. Мы не сможем достичь неведомых стран на разных планах сознания, если их не применим. Символы — это две­ри, ведущие в области, управляемые Сокровенным. Каждое подразделение представлено символом, а в своей вторичной системе мы часто получаем символ как объект медитации. Символы также применяют­ся как кратчайший путь, когда нам требуется срочно связаться с элементальной сферой.

Сегодня, как и в прошлом, иерархические пото­ки — каждый состоит из трех сил — представлены такими знаками. Каждая великая цивилизация обладала тремя символами, каждый из них пред­ставлял одно направление этих сил, и они, если пользоваться ими правильно, снова могут погру­зить ученика в свою цивилизацию, ныне не суще­ствующую. Это — один из видов искусства, утерян­ный и забытый сегодня. Древние Посвященные художники порой составляли эти три символа в одну композицию.

Оставленные нам мудрецами прошлых эпох, сим­волы эти постоянно повторяются в наших умах, ко­гда мы концентрируемся на них. Повторение дает им жизнь, поскольку притягивает атомы подобной при­роды. Человек мало осознает всю необъятность все­ленной творческого разума, заключенной в его ат­мосфере, и еще менее ее использует.

Сосредоточившись на символе, мы становимся творцами, мы выявляем его так же, как приведение проявляет себя в полуразвитой сущности. Только мы выявляем не сущность, но элементальное со­знание, которое облагораживаем атмосферой псев­додуши. Таким образом мы создаем вестников и отсылаем их в те сферы, где представлены такие творения. Символ будет принят, мысли, отлитые в форму творения, подвергнутся анализу и возвра­тятся к нам в виде сигнала из сферы, в которую были посланы. Таким способом мы связываемся с разумом сфер прошлого.

Нами созданные символы представляют собой низшие отображения высших аналогов, и те, что остаются на земле, также имеют своих высших двойников, и, если мы их приняли, мы знаем, что символы, созданные нами, достигли своего источ­ника.

Приведем пример. Если визуализировать Соло­монову печать и создать вестника, наделенного ею, а затем страж соответствующей ему сферы вернет его обратно, то это станет для нас знаком, что его приняли. Нам тогда будет дан высший ключевой символ, чтобы отпереть двери храма, где нас ожи­дают инструкции и наставления. Этот метод обуче­ния считается у масонов необходимым.

Но это всего лишь один из аспектов изучения символов. Крест также имеет высший аналог и, бу­дучи верно использован, может принести ученику удивительные результаты. Посвященные Креста на­зывают этот аналог так: «Разум, прославленный своим Творцом». Те, кому это дано, погружаются в его истину и сознание и делают открытие, что прит­чи раскрывают великую тайну, недоступную пони­манию большинства людей.

Изречения Иисуса следует читать таким обра­зом. Крест представляет собой не просто крест, на котором распят человек, но нечто, на что нисходит слава. Крест — это символ человека распятого, а затем возрожденного в Сокровенном, но не орудие пытки, причиняющее боль. Распятие символизиру­ет того, кто покорил свою низменную природу и очистился в своем сознании перед Сокровенным.

Атомы Стремления скапливаются вокруг симво­лов, которые мы создаем, и преображают их в обра­зы, представляющие наши мысли и чаяния. Уходя в глубины внутреннего мира, они формируют след, который и соединяет нас с источником символа, какой бы природы — высшей или низшей — он ни был.

В прошлом эта наука была известна всем Посвя­щенным, многие оккультные общества оставили после себя символы своих Орденов, подобно ма­сонским знакам, оставленным в разных странах и легко читаемым теми, кто умеет их прочесть.

Есть и символы зла — те, что могут принести беду и разрушение, и многие из них, хорошо изве­стные, используются в коммерческих целях. Если бы открылось их подлинное значение, то они были бы немедленно отвергнуты. Некоторые религиоз­ные ассоциации приняли символы, которые, если на них сосредоточиться, перенесут сознание в низ­шие сферы зла. Такое невежество в использовании символов неприемлемо. Символы — это активная вещь и не надо обманываться насчет этого.

Якорь, часто используемый моряками, символи­зирует давний период, намного предшествовавший нашей эволюции. Китайские Посвященные также имеют глубокое знание об этом искусстве и науке, и когда-нибудь мы это сможем по достоинству оце­нить. Если Запад отнесется к ним с пониманием, они смогут открыть многие утерянные оккультные искусства, что очень нам поможет.

У них есть метод благословения соответствую­щими символами. Они украшают эти символы и посылают ученикам в годовщины посвящения в их тайные общества. Если западный ученик удостоит­ся чести получить такой символ, он долго будет ощущать атмосферу благополучия и удачи и этот аромат наполнит все вокруг.

Трудно описать, как работает символ, ибо немно­гие достигли глубины восприятия, необходимой для такой работы. Атмосфера этого мира восстает против любого знания, приходящего как извне, так и изнут­ри. Она противится и тому, чтобы мы формировали символы и отсылали их во внутренний мир.

В своем Серебряном Щите мы часто находим символы, используемые Атомом-Мастером, кото­рый создает их для нашего блага и показывает, как ими пользоваться во вторичной системе.

Мы полагаем, что символ нового иерархического излияния Зари станет одним из открытий нашей эпохи. Тем, кто войдет во вторичную систему, будет дано пользоваться им для развития своих сил и по­стижения изобилия и величия этой новой энергии.

Это тайный символ, и его тайна должна хранить­ся теми, кому он будет открыт, никто не может вы­дать его без получения на то согласия разума, его направляющего.

Законы Природы станут гражданскими законами тогда, когда будут поняты и когда мы посмотрим на­зад из тех периодов, что считаются будущим челове­ка, и увидим, что происходит в настоящем, тогда мы почувствуем давление сопротивления и зла — как будто огромная туча окутала человека, отгородив его от реального мира разума и справедливости. Пусть этот новый символ вернет человека на надлежащее место и план в сознании Природы.

Глава 8

Дата добавления: 2015-11-03