Меры Революционного совета по национализации частной собственности

1 января 1963 г. правительство объявило о национа­лизации иностранной доли капитала в смешанной нефтя­ной компании «Бирма Ойл», 49% акций которой принадлежало [339] англичанам. Отныне вся нефтяная промышлен­ность Бирмы перешла в руки государства. Этот шаг правительства далеко выходил за пределы единичного факта национализации, поскольку Революционный совет уже не только на словах, но и на деле отвергал положе­ние о гарантиях от национализации, с помощью которых его предшественники пытались привлечь в Бирму иност­ранный капитал и добиться валютных вливаний в бир­манскую экономику. Национализация нефтяной компа­нии была совершена с выплатой компенсации, что, одна­ко, не уменьшало значения этого шага.

15 февраля генерал Не Вин выступил с речью, в ко­торой заявил, что «частный сектор несовместим с наши­ми целями». Председатель Революционного совета ска­зал, что все существующие частные промышленные пред­приятия будут в конце концов национализированы и но­вые инвестиции допускаться не будут. Было указано и на неизбежность национализации торговли. В речи была подчеркнута решимость правительства безжалостно пре­секать любую подрывную деятельность как местной, так и иностранной буржуазии.

Бирма была охвачена ожиданием: последуют ли но­вые меры по национализации. В отличие от предыдущих правительств Революционный совет предпочитал прово­дить подготовку к важным решениям без огласки, пола­гая, что это будет способствовать более успешному вы­полнению его программы социально-экономического и по­литического преобразования бирманского общества.

23 февраля ко всем банкам Бирмы (14 иностранным и 10 бирманским) подъехали грузовики с солдатами и вошедшие в банки офицеры наложили арест на банков­ские операции. Банки страны были национализированы и объявлены «народными банками». Государство вступи­ло во владение активами в 860 млн. чжа с намерением использовать их для финансирования своих начинаний в области экономики. Вскоре было объявлено о том, что в течение 1963 г. будут национализированы закупка, распределение и экспорт риса, а также лесозаготови­тельная и лесообрабатывающая промышленность. 14 ию­ня была национализирована «Англо-Бирма Тин К°», за­нимавшаяся добычей оловянной руды.

Все эти действия преследовали две цели: подрыв по­зиций иностранного капитала и усиление роли государства [340] в экономической жизни страны. Однако осуществле­ние правительственной программы уже на этом этапе столкнулось с рядом трудностей, как внешних, так и внутренних. К трудностям внешнего порядка относилось сопротивление буржуазии и связанных с ней политиков. К счастью для правительства, это сопротивление было относительно слабо организовано, ибо бирманская бур­жуазия так и не смогла стать крупной силой, а каж­дое новое правительственное мероприятие, ликвидируя экономическую основу той или иной части собственни­ков, вносило еще больший разброд в ряды оппозиции. Более опасной для политики и самого существования правительства оказалась деятельность оппозиции внутри армии, которая опиралась в основном на правое крыло высшего офицерства во главе с Аун Джи и рассчитывала отстранить генерала Не Вина от власти, используя его отъезд за границу на лечение. Наконец, дополнительные трудности создавались также субъективными факторами, проистекавшими из недостаточного опыта новых руково­дителей страны и игнорирования чисто экономической стороны дела: желание как можно скорее превратить Бирму в процветающее передовое государство приводило иногда к опрометчивым решениям, исправление которых требовало больших усилий, расходов и времени.

Противодействие принятию новых законов, а также саботаж в промышленности и со стороны части государ­ственных служащих не приостановили деятельности Революционного совета. Более того, 19 октября 1963 г. был принят закон, по которому правительство могло нацио­нализировать любое частное предприятие в стране. Ли­ца, препятствующие осуществлению этого закона, под­вергались тюремному заключению на срок до 5 лет. Вслед за тем был принят «Закон о защите социалистиче­ской экономики», по которому лица, «чинящие препят­ствия производству и транспортировке товаров, затрудняющие деятельность торгующих и банковских органи­заций, а также занимающиеся контрабандной торговлей», подлежали тюремному заключению.

Если в начале 1963 г. основной упор в национализа­ции был сделан на передачу государству иностранной собственности, то теперь правительство перешло к национализации бирманских предприятий. Одним из первых и важных шагов в этом направлении, имевшим одновременно [341] политический смысл, была национализация Кор­порации экономического развития, руководимой армей­скими офицерами под руководством Аун Джи, а также торговых заведений Института вооруженных сил. Корпорация к 1963 г. выросла в крупнейшую торгово-промыш­ленную силу в Бирме и, пользуясь своей автономией и влиянием, активно прибирала к рукам различные предприятия, торговые учреждения и средства транспорта. Уже после прихода к власти Революционного совета Корпорация заключила договор с японскими специали­стами на разведку железной руды и вела переговоры с банками ФРГ о получении валютного займа.

Ликвидация Корпорации была тесно связана с ликви­дацией внутриармейской оппозиции политике правитель­ства. Возглавлявший оппозицию бригадный генерал Аун Джи был уволен из армии с запрещением жить в Рангуне и заниматься политической деятельностью. Че­рез несколько месяцев, в начале 1964 г., из Революци­онного совета был выведен сторонник Аун Джи, министр развития и торговли полковник Чит Мьяин, который пытался проводить политику своего бывшего шефа, ори­ентируясь на капиталистические страны и препятствуя национализации торговли и промышленности. Изгнание правых из Революционного совета консолидировало его силы, решения отныне принимались более согласованно и, главное, развеялись надежды противников Револю­ционного правительства на изменение его политического курса.

Теперь оппозиция сказывалась в первую очередь в действиях торговцев, придерживавших дефицитные това­ры, поднимавших цены на предметы первой необходимо­сти и скупавших в государственных магазинах товары для перепродажи их на черном рынке. 19 марта 1964 г. было объявлено о национализации торговых заведений в Рангуне. Эта операция была проведена так же оператив­но, как и национализация банков. Несколько тысяч сол­дат заняли магазины, склады и конторы, группы военно­служащих обошли магазины, информируя владельцев о национализации. За 6 дней было национализировано бо­лее 3 тыс. магазинов и лавок, хозяевами которых были большей частью индийцы и китайцы. Учет товаров и ак­тивов торговых предприятий проводился с помощью доб­ровольцев. Убедившись в успехе операции в Рангуне, [342] правительство перенесло действия в другие города и рай­оны Бирмы. К 19 апреля в руки государства перешло более 8 тыс. магазинов, а в общей сложности по стране было национализировано 12 тыс. торговых пред­приятий.

Однако эта мера, как бы энергично она ни была проведена, не решила проблемы спекуляции, роста цен и черного рынка. Большое количество товаров, особенно в провинции, где торговцы успели подготовиться к нацио­нализации, было припрятано. К тому же правительство не имело ни достаточного числа честных работников, ко­торые могли бы занять места торговцев в магазинах, ни возможностей обеспечить исступление товаров в мага­зины после того, как частники были отстранены от дел.

Весной 1964 г. обнаружилось, что контроль лишь над имевшимися в продаже товарами и над банковскими де­позитами недостаточен. Бирманские дельцы, припрятавшие большие суммы денег, вывозили их из страны и сбы­вали ниже официального курса, а также скупали това­ры широкого потребления, прятали их и перепродавали по складывавшимся высоким ценам. Все это вело к ин­фляции, и остановить рост цен при нехватке товаров и саботаже торговцев не представлялось возможным. При­нятый еще в октябре 1963 г. новый закон о подоходном налоге, по которому не облагался налогом годовой доход до 4200 чжа, а далее ставки налога были прогрессивны­ми (88,3% при годовом доходе в 300 тыс. чжа, 95,8% при доходе в 1 млн. чжа), лишь усиливал саботаж торговцев и заставлял их свертывать операции и припрятывать на­личные деньги в ожидании лучшего будущего.

Чтобы нанести торговцам решительный удар, прави­тельство заявило об изъятии из обращения крупных де­нежных купюр и обмене их на новые по ставкам подо­ходного налога. Это решение правительства не должно было затронуть интересов трудящихся, так как сумма до 4200 чжа налогом не облагалась и деньги обменивались полностью. Из 1364 тыс. человек, сдавших деньги для обмена, только 27 тыс., или 2%, предъявили суммы более 4200 чжа, однако именно они сдали 43% всех денег и вы­платили государству в виде налога 132 млн. чжа. В два раза большая сумма из бывшей в обороте денежной массы не была предъявлена государству вообще.

В ходе ликвидации позиций крупных частных собственников [343] в 1963—11964 гг. была завершена национализа­ция внешней торговли, табачных фабрик и наконец в январе 1965 г. были национализированы последние сме­шанные англо-бирманокие компании. Национализация и экспроприация собственности крупных промышленни­ков и торговцев, уничтожавшая в первую очередь иност­ранные фирмы, привела к массовому отъезду из Бирмы иностранцев. С апреля 1963 по июль 1967 г. Бирму поки­нуло более 170 тыс. человек, главным образом индийцев. Характерно, что представители китайской буржуазии, многие из которых также попали в число «экономических повстанцев», предпочитали, в отличие от индийских кол­лег, оставаться в Бирме.

Национализация торговли и промышленности в Бирме приняла очень широкий характер. Решения правитель­ства, оказываясь недостаточными для достижения по­ставленных целей, влекли за собой новые действия, кото­рые должны были прикрыть лазейки, оставшиеся для дельцов. Недостаток опыта в области экономики и стремление покончить с противником одним ударом привели даже к ухудшению экономического положения: про­изводство сократилось, товаров не хватало, государствен­ные организации, укомплектованные молодыми офицера­ми, не справлялись со снабжением, цены продолжали расти. Понимая это, генерал Не Вин говорил на митинге в Рангуне 1 мая 1963 г.: «Мы полностью сознаем паши недостатки... Хотя мы руководствуемся своими убежде­ниями, мы в конце концов люди и не гарантированы от ошибок». Позднее, 10 декабря 1965 г., генерал Не Вин развил эту мысль, заявив: «В торговле у нас работают и офицеры и политические деятели, но они не экономисты... Определенные трудности вызвало также то, что нацио­нализация торговли не была должным образом сплани­рована... Мы оказались в положении человека, схватив­шего тигра за хвост. Мы не могли отпустить его».

Признав необходимым ослабить напряжение, создав­шееся в экономике страны, правительство пошло на ус­тупки мелким торговцам. В конце 1964 г. было денацио­нализировано более 3 тыс. тортовых предприятий (из 12 тыс. национализированных ранее). Тогда же было объявлено о расширении списка товаров, которыми раз­решили торговать розничным торговцам. Все эти меры отнюдь не означали, что правительство вообще отказывается [344] от национализации частного сектора. Позиции крупного частного капитала в Бирме были уже основа­тельно подорваны, и создавались благоприятные условия для развития государственного сектора. Ему предостав­лялось монопольное право закупки и распределения наи­более важных товаров, которые должны были реализо­ваться как через государственные магазины, так и через зарегистрированных частных торговцев.

Дата добавления: 2015-11-03