Возвращение У Ну и политический кризис 1961 — начала 1962 г.

Расходование значительной части бюджета на веде­ние военных действий против повстанцев, дальнейшее за­медление темпов экономического развития, солидарность части бирманского офицерства со «стабильной» Лигой и неспособность армии восстановить мир на своих услови­ях вызвали разочарование в стране. Некоторое снижение цен на предметы широкого потребления, ограничение деятельнссти частного сектора во внешней торговле, рас­ширение экономической деятельности армии, меры по благоустройству Рангуна и борьбе с преступностью были паллиативами, не могущими существенно улучшить со­стояние экономики. Принятый в 1959 г. «Закон об инве­стициях», по которому правительство обещало в течение 10 лет не проводить национализации иностранных пред­приятий и разрешало их владельцам переводить прибы­ли за границу в иностранной валюте, получение крупных займов от США на строительство стратегической доро­ги Рангун—Мандалай подтверждали подозрения о силь­ном влиянии правых социалистов на экономическую по­литику правительства. Наконец, внешне пока незаметное, накапливалось недовольство и в самой армии, где были сильны демократические традиции и сохранялись тесные связи с демократическими слоями деревни и города. В то время как правые социалисты продолжали оказы­вать влияние на офицерский корпус, большинство рядо­вых и среднего командного состава поддерживали «чис­тую» Лигу.

В предвыборной кампании, проходившей в конце [321] 1959 — начале 1960 г., У Ну предостерегал избирателей от поддержки социалистов, указывая, что их победа бу­дет означать приход фашизма в Бирму. Не обещая не­медленного мира с коммунистами, «чистая» Лига высту­пала за путь «демократии и свободы».

В феврале 1960 г., несмотря на то что победа над повстанцами все еще не была достигнута, были проведе­ны обещанные выборы в парламент. Избиратели долж­ны были решить, поддержать ли программу «стабильной» Лиги, направленную на военную победу над повстанца­ми и «жесткую» внутреннюю политику, или «чистую» Лигу с ее обещанием мира и демократии. Выборы также решали, какой должна стать политика самой армии, внешне дисциплинированной и сплоченной, внутри же разделенной на сторонников войны до победного конца и союза со «стабильной» Лигой и сторонников внутрен­него мира на демократической основе.

Рассчитывая на поддержку армии, лидеры «стабиль­ной» Лиги полагали, что победа на выборах им обеспе­чена, тем не более что по бирманской конституции в выборах могут принимать участие и военнослужащие, на голоса и влияние которых правые социалисты весь­ма рассчитывали. Но уже в первый день выборов обна­ружилось, что избиратели отрицательно относятся как к «стабильной» Лиге, так и к политике, проводившейся в течение полутора лет армейским правительством. Побе­да сторонников У Ну была ошеломляющей. «Чистая» Лига, переименованная в марте 1960 г. в Союзную пар­тию, победила во всех девяти избирательных округах Рангуна, причем таким большинством голосов, что ли­дерам социалистов не приходилось и надеяться на побе­ду в масштабе страны. На открывшейся в апреле 1960 г. первой сессии нового парламента Союзную партию пред­ставляли 160 депутатов от Бирмы и 12 — от националь­ных меньшинств. «Стабильная» Лига получила всего 44 места, причем ни один из ее лидеров в парламенте не был избран.

Неудачу потерпели и остатки Национального объеди­ненного фронта. Разброд, охвативший НОФ в первые ме­сяцы пребывания у власти временного правительства, и отсутствие четкой положительной программы лишили его многих избирателей. И все-таки во многих округах кандидатам Фронта удалось набрать больше голосов, [322] чем кандидатам «стабильной» Лиги, хотя ни один депу­тат от НОФ в парламент не вошел.

Важным фактором, сказавшимся на дальнейшей по­зиции армии, был результат голосования солдат и офи­церов. Из 10 тыс. военнослужащих и членов их семей, голосовавших в Рангунском округе, более половины от­дали голоса за «чистую» Лигу.

Избиратели ожидали от нового правительства уста­новления мира в стране и очевидного улучшения эконо­мического положения. Пора было выполнять предвыбор­ные обещания. Будущее Союзной партии и правительст­ва У Ну зависело от того, насколько быстро и энергично они смогут добиться перемен.

Правительство, созданное У Ну, состояло в основном из его старых соратников, занимавших посты и в преж­них кабинетах. Семь портфелей было сосредоточено в руках самого У Ну, Такин Тин стал министром финансов и министром национального планирования, У Рашид — министром шахт и труда. Состав кабинета не обещал кардинальных перемен в политике. С первых же дней правительство прибегло к маневрам. С одной стороны, оно заверяло, что гражданская война будет вестись до победы и о переговорах с коммунистами речи пока нет, с другой — заметно спала военная активность и ослаб контроль над политической деятельностью в стране. Это выразилось в роспуске созданных при военном прави­тельстве «Советов безопасности», в возобновлении выхо­да левых газет, в освобождении из тюрем ряда политиче­ских деятелей, в том числе некоторых руководителей компартии.

К моменту прихода к власти Союзной партии было ясно, что не только программа «Пидота», но и значи­тельно более умеренный первый четырехлетний план (1956/57—1959/60 гг.) не выполнены. В соответствии с планом площади под рисом должны были вырасти до 12 млн. акров, однако в 1960 г. они составляли всего 10,7 млн. Задания плана по расширению посевов техни­ческих культур были выполнены лишь на четверть. От­ставала и промышленность, в первую очередь горнодо­бывающая. Ввиду этого второй четырехлетний план, ут­вержденный в 1961 г., составлялся уже с учетом невы­полнения первого и во многих частях лишь дублировал его задания. [323]

Валовой отечественный продукт Бирмы превысил в 1958/59 г. довоенный уровеныи в 1961 г. превзошел его на 12%. Однако реальный доход на душу населения был ни­же довоенного, ибо население Бирмы увеличилось по сравнению с довоенным на треть, а производство важ­нейших сельскохозяйственных продуктов было ниже, чем до войны. В 1960/61 г. производство риса достигло лишь 91% довоенного уровня. Вместе с тем правительство Со­юзной партии не решалось продолжить в широких мас­штабах перераспределение земли, опасаясь восстановить против себя деревенскую верхушку, которая была одной из основных опор партии.

Значительного увеличения поступлений в казну от экспорта риса и других сельскохозяйственных продуктов не предвиделось, и правительство изыскивало дополни­тельные средства на финансирование экономики с таким расчетом, чтобы не испортить отношения с национальной буржуазией. В апреле 1960 г. У Ну выдвинул лозунг «передать в руки национального капитала контроль над всей торговой деятельностью страны». Одновременно шло относительное сокращение государственного секто­ра в пользу частного национального капитала. Лишь те промышленные предприятия и другие объекты, которые были близки к завершению, оставались в руках государ­ства, новые же предприятия было решено создавать ис­ключительно на основе частного предпринимательства. Государство продавало промышленное оборудование частным лицам в рассрочку, что открыло благоприятные возможности для национальных промышленников. Ши­рилась сеть национальных бирманских банков: если в колониальной Бирме был всего один бирманский банк, то в 1961 г. их было 10 (из 24). Расширение возможно­стей кредита способствовало росту мелких предприятий. В 1960 г. они составляли абсолютное большинство в стране и давали почти половину промышленной продук­ции. Наряду с этим быстро шел и процесс концентрации капитала. К 1962 г. в стране насчитывалось около 2 тыс. акционерных обществ, из них 266 были зарегистрирова­ны в 1962 г. Покровительство национальному частному капиталу отразилось и в изменении соотношения ино­странных и бирманских фирм в стране. Если накануне войны бирманцам принадлежало всего 40% предприя­тий обрабатывающей промышленности (преимущественно [324] мелких), то к 1960 г. лишь 5% предприятий тако­го рода оставались в руках иностранцев (в действитель­ности их число было большим, потому что часть ино­странных владельцев предпочитала выступать под бир­манской вывеской, используя подставных лиц).

Правительство У Ну, выражая в целом интересы на­циональной буржуазии, в ряде случаев не отказывалось от развития государственного капитализма. Была расши­рена государственная монополия на импортную торгов­лю, доля государства в англо-бирманской нефтяной ком­пании увеличилась с 33,8 до 51%. Одновременно с этим продолжалось привлечение в Бирму иностранного капи­тала, особенно в тех областях, где его появление не за­девало интересов национальной буржуазии (а зачастую и приветствовалось бирманской буржуазией, искавшей связей с внешним рынком и возможностей приобщиться к получению валюты). Попытки привлечь иностранный капитал были тем более настойчивыми, что зарубежные фирмы часто не доверяли бирманскому правительству, требуя возможности свободного перевода прибылей за границу и гарантий от национализации.

Принятый в 1959 г. закон об иностранных инвестици­ях, дававший освобождение от уплаты подоходного на­лога в течение первых трех лет и гарантии от национа­лизации в течение 10 лет, в 1961 г. был пересмотрен в ин­тересах иностранных компаний. Отныне в каждом отдель­ном случае этот срок определялся президентом Бирмы. Принятие этого закона и поправок к нему благоприятно отразилось на притоке иностранного капитала. Отлив частного капитала за границу сократился за год с 23 млн. до 2 млн. чжа.

Для налаживания связей с деловыми кругами капи­талистических стран был создан Инвестиционный коми­тет, и его председатель отправился в поездку по Англии, США и Канаде. За двухлетний срок пребывания у вла­сти правительства Союзной партии Инвестиционный ко­митет получил 60 заявок от заграничных фирм и 10 из них удовлетворил. Две американские компании, напри­мер, получили лицензии на разведку нефти, а одна — на создание смешанного нефтедобывающего предприя­тия.

Наибольшую активность в Бирме проявлял в 1960 — 1962 гг. японский капитал. В 1961 г. было подписано [325] предварительное соглашение о создании бирмано-японской компании по добыче редких металлов. Разрешение на разведку меди получил японский концерн «Мицуи». Японские автомобильные фирмы подписали соглашение о создании в Бирме автосборочного завода, а также предприятия по сборке транзисторных радиоприемни­ков.

Помимо подписанных соглашений к 1962 г. накопи­лось несколько десятков заявок самых различных фирм как в области добывающей, так и в области текстильной, цементной промышленности и т. д. Представители ино­странных фирм начали переговоры о передаче им в эксплуатацию уже существующих объектов и предприятий. Усиление иностранного проникновения в экономику страны и свертывание государственного сектора (во вто­ром четырехлетнем плане капиталовложения в частный сектор были вдвое больше, нежели в предыдущем) сви­детельствовали о том, что в экономической политике пра­вительство делает упор на развитие частного предпри­нимательства. В то время как богатели дельцы и тор­говцы, усиливалась эксплуатация рабочих на многочис­ленных мелких предприятиях, крестьяне ежегодно теря­ли за долги около 160 тыс. акров земли, а деятели пра­вящей партии продавались и покупались так интенсивно, что коррупция 50-х годов была многократно перекрыта. Ликвидация привилегий шанских князей — крупнейших феодалов страны, контролировавших значительную часть территории Бирманского Союза, — прошла в 1959 г. относительно спокойно. Однако в последующие го­ды слабость правительства способствовала объединению недовольных князей. Дело осложнилось тем, что входив­шие в правительство министр иностранных дел шанский князь Сао Кун Чо и председатель совета Шанского государства примкнули к недовольным. Идеи сепаратизма по­догревались князьями Кентунга и Ва, которые вели пар­тизанскую войну с правительством и поддерживали кон­такты с гоминьдановскими войсками.

В июне 1961 г. в Таунджи была проведена Всебирманская конференция по вопросам федерализма, на кото­рой шанские лидеры потребовали введения в Бирме федеральной системы, при которой собственно Бирма бы­ла бы одним из федеральных государств. Государства, входившие в федерацию, имели бы право выйти из нее. [326] Несмотря на то что большинство участников конферен­ции не поддержало этот проект, обнаружилось, что у не­го мвого сторонников, в первую очередь среди шанов, каренов, чинов и качинов. У Ну, к этому времени уже те­рявший контроль над страной и Союзной партией, огра­ничился тем, что призвал участников конференции к ре­шению вопросов демократическим путем. В это время им владела идея, которая должна была укрепить его авто­ритет в собственно Бирме. Этой идеей было объявление буддизма государственной религией — план, не только не выполнявший возложенных на него надежд, но и уско­ривший падение правительства.

Намерение У Ну сплотить Бирму на основе буддизма объяснялось не только политическими соображениями. У Ну находился во власти заблуждения о возможности разрешить с помощью буддизма проблемы, стоящие в се­редине XX в. перед многонациональным государством, где даже бирманцы зачастую воспринимали религию лишь как часть традиционного уклада, далеко не всегда определяющего нормы морали, и где сама буддийская сангха давно уже потеряла реальную власть над умами бирманцев и переживала классовые и социальные схват­ки, отражавшие политическую борьбу в стране. Однако упорные попытки У Ну возродить буддизм лишь подорва­ли авторитет премьер-министра среди политиков Бирмы, из которых мало кто был связан с буддизмом, и вызвали острую реакцию национальных меньшинств, видевших в пробуддийской политике У Ну дискриминацию по отно­шению к каренам, шанам, чинам и араканцам независи­мо от их религиозной принадлежности. Возможно, в другой политической обстановке кампания за превра­щение буддизма в государственную религию не вызвала бы такого недовольства на национальных окраинах, од­нако в 1961 г., когда сепаратизм стал знаменем правых сил национальных окраин, решение У Ну оказалось по­дарком и для сепаратистских лидеров и для политичес­кой оппозиции.

Закон об изменении конституции с целью объявления Бирмы первой в мире буддийской республикой был ут­вержден парламентом 26 августа 1961 г., тотчас после завершения работы конференции по федерализму в Таунд­жи. Несмотря на подавляющее большинство, которым обладала в парламенте Союзная партия, дебаты по законопроекту [327] продолжались 14 часов. Правительство оцепи­ло здание парламента войсками, и шумная кампания за поправку к конституции, раздувавшаяся сторонниками У Ну и фаиатичными монахами, продолжалась и во вре­мя дебатов. Несмотря на то что лишь 30 членов парла­мента голосовали против поправки к конституции, оппо­зиция ей, даже в самой Союзной партии, была значитель­ной. Через месяц правительство под давлением массового недовольства внесло на рассмотрение парламента до­полнение к закону, которое должно было защитить права национальных меньшинств. Характерно, что, несмотря на давление, оказываемое частью фанатичной сангхи, до­полнение было принято единогласно.

Обязательство государства поддерживать и разви­вать буддизм дало в руки сепаратистов выгодный пропа­гандистский козырь: угрозой бирманского буддизма пользовались и шанские и качинские князья, изображав­шие себя защитниками национальных меньшинств. В то же время закон не сплотил бирманцев под знаменем буддизма и не привел к сплочению сангхи, так как мо­нахи еще более разделились на секты и враждующие фракции, стремящиеся использовать блага, обещанные правительством.

Тем временем в правящей партии назревал новый раскол. Превращение «чистой» Лиги в Союзную партию мыслилось У Ну как одновременная перестройка ее из коалиционной организации с коллективным членством в партию с индивидуальным членством. Однако добить­ся этого ему не удалось, так как другие лидеры партии, контролировавшие крупные общественные организации, опасались потерять над ними контроль. В результате членство в Союзной партии было как индивидуальным, так и коллективным. В числе организаций, вступивших в партию, были Всебирманская крестьянская организа­ция и Организация труда Бирманского Союза, возглав­лявшиеся лидерами «необразованных» социалистов Такин Тином и Такин Чжо Дуном, которые называли себя и своих сторонников в партии «такинами», а также Федера­ция торговых организаций Бирмы, возглавлявшаяся группировкой «У — Бо», названной по имени ее вождей — У Вина, бывшего посла в США, и Бо Хму Ауна. Эти по­литики, присоединившиеся к У Ну позже, чем «необразо­ванные» социалисты, и не игравшие главных ролей в период [328] раскола 1958 г., представляли правое крыло Союз­ной партии.

Отношения между двумя группировками были далеки от мирных. Положение осложнялось и тем, что в пра­вящую партию вошли многие организации и политики, примыкавшие до того к «стабильной» Лиге либо бывшие независимыми. Политические воззрения «новичков» бы­ли весьма разнообразны.

Группа «У — Бо» ратовала за более широкое привле­чение иностранного капитала, более жесткую политику по отношению к повстанцам, обеспечение интересов круп­ной буржуазии. «Такины» выступали за большее внима­ние к нуждам крестьянства, за прекращение граждан­ской войны путем переговоров. Отражая интересы поочередно то одной, то другой группы, правительство У Ну то выступало с антикоммунистическими заявления­ми и призывами вести борьбу до победы, то начинало пе­реговоры с повстанцами через старейшего деятеля на­ционально-освободительного движения Такин Кодо Хмайина, который уже в течение нескольких лет высту­пал в качестве посредника между правительством и ком­мунистами; то правительство приглашало в страну иностранные компании и отказывалось от развития государ­ственного сектора, то решало монополизировать импорт­ную торговлю. Последнее привело к своеобразной забас­товке импортеров Бирмы, закрывших в феврале 1962 г. все свои конторы и магазины.

Политическая аморфность Союзной партии вела к тому, что любое решение правительства встречалось в штыки внутри самой партии и приводило к длительным дебатам, тормозившим и без того робкие действия госу­дарственных органов.

К началу 1962 г. правящая партия созрела для оче­редного раскола. Бой между фракциями разгорелся во время выборов делегатов на Всебирманскую конферен­цию Союзной партии, начавшихся 27 января. «Такины», более опытные и популярные политики, пользовались поддержкой не только в рабочих и крестьянских органи­зациях страны, но и со стороны левых партий. На конфе­ренции Союзной партии «такины» оказались в большин­стве и оттеснили группу «У — Бо» с руководящих постов в партии и правительстве. Победа эта, однако, не была окончательной, так как группа «У — Бо» пользовалась [329] поддержкой бирманских деловых кругов и не намерева­лась складывать оружия.

Перед лицом очередного раскола У Ну, как бы выра­жая общие настроения избирателей, выступил с речью, в которой осудил фракционные склоки членов партии заявив, что народ ненавидит обе стороны в схватке. Не­смотря на лризывы разрешить противоречия демократи­ческим путем и ие мстить политическим противникам, не­смотря на уверения в том, что он «никогда не позволит чтобы Союзная партия погибла», речь У Ну в целом про­изводила удручающее впечатление. Оно усугубилось по­следующим заявлением премьер-министра о том, что он отказывается от поста президента Союзной партии. Это решение рассматривалось многими не только как поли­тический шаг, но и как признание неудачи олицетворяе­мого им внутриполитического курса.

Устранившись от внутренних дел, которыми теперь ведали «такины», У Ну основное внимание уделял внеш­ней политике Бирмы, стараясь расширить связи Бирмы с другими странами и одновременно укрепить свой меж­дународный авторитет. Он посетил арабские страны со­вершил поездку в Непал, где выступил с заявлением призывающим к ликвидации колониализма и разреше­нию мировых проблем путем переговоров. Посетив Дели У Ну поддержал позицию Индии в вопросе о Гоа. Наме­тилось оживление отношений Бирмы с социалистически­ми странами. В 1961 г. состоялась передача Бирме за­вершенных советских объектов, а в январе 1962 г. в СССР была направлена правительственная делегация подписавшая соглашение о строительстве ирригационно­го комплекса Чемолтау.

Развивались отношения Бирмы с КНР. В декабре 1961 г. была достигнута договоренность о технической помощи Китая в строительстве 12 промышленных объектов и помощи в развитии сельского хозяйства. Однако несмотря на то что КНР по объему экономических свя­зей с Бирмой постепенно выходила на первое место от­тесняя Японию и Индию, политические отношения осложнялись там, что Пекин оказывал все большее влия­ние на руководство бирманских повстанцев.

На фоне общего расширения связей Бирмы с внеш­ним миром было очевидно некоторое сокращение кон­тактов с крупнейшими капиталистическими странами. [330] Если развитие отношений с Японией тормозилось вновь возникшими спорами о сумме и характере японских ре­параций, то английские и американские фирмы сокраща­ли капиталовложения в Бирме, опасаясь слабости и не­устойчивости правительства и роста сепаратистских на­строений. В западной прессе появлялись сообщения о близких переменах в Бирме, о возвращении к власти ар­мии или правых социалистов. Сократилась помощь США Бирме и на государственном уровне, чему способствова­ла политика бирманского правительства в вопросе о Южном Вьетнаме и Лаосе (поддержанная подавляющим большинством бирманцев — даже социалисты были вы­нуждены одобрить выступления У Ну). Характерны в этом отношении были отказ бирманского правительства от услуг американского «корпуса мира» и не приведший к положительным результатам визит в Бирму замести­теля государственного секретаря США.

После отхода У Ну от руководства Союзной партией взаимные нападки ее лидеров, не сдерживаемые более авторитетом У Ну, становились все ожесточенней. Бир­ма жила в ожидании перемен, и этим пользовались как наиболее темные политические элементы, так и сепара­тисты. Национальный семинар по вопросам федерализма, открывшийся 25 февраля 1962 г., был как бы продолже­нием состоявшейся годом раньше конференции, на кото­рой планы феодалов встретили сопротивление большин­ства участников. На семинаре лидеры шанов, заручив­шиеся за год поддержкой националистов из других об­ластей, выступали уже куда более уверенно, чем раньше. В случае отказа правительства принять их требования они угрожали восстанием. Выступление У Ну, уговари­вавшего участников семинара решить разногласия «в се­мейном духе», было вялым и неубедительным. Никаких решений сам У Ну не предлагал.

1 марта, за день до окончания работы семинара и опубликования декларации феодалов, входило в силу по­становление правительства о национализации импортной торговли. Это постановление задевало жизненно важные интересы влиятельной группы национальной буржуазии. Бирма находилась на пороге нового острого кризиса.

В этой обстановке в ночь на 2 марта армейские части заняли все ключевые посты в стране и арестовали членов правительства, лидеров правящей Союзной партии, [331] премьер-министра У Ну, а также собравшихся в Рангу­не вождей-сепаратистов. Арестован был также сторонник У Ну, президент Бирмы У Вин Маун. Переворот был под­готовлен в тайне и осуществлен без заминки. В стране не нашлось сил, способных организовать сопротивление ар­мии ни во время переворота, ни после него. Казалось, вся страна ждала какого-то выхода из тупика, и военный пе­реворот стал этим выходом.

В 9 часов утра 2 марта было объявлено, что армия контролирует положение в стране и власть находится в руках Революционного совета во главе с генералом Не Вином. [332]

ГЛАВА X

Дата добавления: 2015-11-03