Крылья над горам 14 страница

Мельничук использовал возможности Новотного в полной мере. Через не­сколько дней после знакомства с ним, он решил создать специальный отряд, выделив из десантной группы на должность командира и его заместителя двух бойцов – А.С.Оганесяна и М.Е.Игнатенко. Комиссаром стал Новотный. Так воз­никла отдельная группа отряда «Вперёд». Её главная задача – диверсии и добывание оружия.

Активно устанавливая контакты с местным населением, Мельничук старался как можно скорее наладить связь и с партизанскими отрядами, понимая, что их опыт и знание района окажут вперёдовцам большую помощь.

Уже через несколько дней после приземления командиру стали доносить о славных делах партизанского отряда «Ермак». Мельничук решил установить с ним контакт, В свою очередь до ермаковцев дошёл слух о том, что группа «Вперёд», недавно высадившаяся в этом районе, совершила успешный диверсионный акт в районе узловой станции Поличка. И Петровский решил найти этот отряд. Задание получил начальник штаба «Ермака» Михаил Тумаев.

8 апреля он с местным чехом отправился на поиски десанта «Вперёд». Было известно, что он находится где-то за лесом Девяти скал, в районе Полички, ближе к городу Гералец. Рейд оказался удачным. На хуторе у Гералеца встретились с группой вперёдовцев, возвращающейся с боевого задания. С ними и договорились о свидании командиров.

С каким нетерпением ожидал её Максим Петровский! Шёл седьмой месяц, как он покинул Родину и сражался здесь, в Чехословакии. Так хотелось погово­рить с людьми, которые недавно прибыли с Большой земли, более подробно узнать обо всех новостях. Ожидал этой встречи и Мельничук. Он слышал о Петровском ещё, когда партизанил в лесах львовщины, но лично с ним не встречался.

И вот они друг перед другом, крепко жмут руки. Лишь только после того, как переговорили о новостях с Большой земли, перешли к деловой части.

Мельничук и Петровский согласовали план совместных боевых действий, ре­шив сосредоточить общие усилия в сфере диверсионных действий на магистрали Пардубице – Поличка. Весной 1945 года этот участок железной дороги на Чешско-Моравской возвышенности был одним из интенсивных.

В ходе встречи обменялись любезностями: ермаковцы поделились с вперёдовцами продуктами и боеприпасами, а те, в свою очередь, выделили им из своих запасов свежие батареи для радиостанций.

Вскоре на отдельных участках железнодорожных магистралей Чешско-Моравской возвышенности загремели взрывы – диверсионные группы подрывников из отрядов «Ермак» и «Вперёд» приступили к совместной работе.

Вот выписка из журнала начальника железнодорожной станции Чахнов, находившейся в зоне диверсионной деятельности вперёдовцев и ермаковцев. «18 апре­ля 1945 года в 00 часов 45 минут на 32 километре перегона Чахнов - Пуста-Каменице высажен в воздух поезд… 20 апреля в 07 часов 35 минут на 38 километре пергона Чахнов - Пуста-Каменице подорвано полотно железной дороги. Нас лишили возможности отправить 10 эшелонов, главным образом, с боеприпа­сами. 2 мая 1945 года в 19 часов 12 минут на 36 километре перегона Чахнов - Кроуна подорван воинский эшелон, движение прервано на 48 часов».

Вперёдовцы оказали большую помощь танкистам 5-го гв. механизированного корпуса генерал-майора танковых войск И.П.Ермакова в разгроме группировки Шернера и его штаба. 7 мая отступавшие немецкие войска подошли к восставшему городу Свратка. Бойцы стали громить врага из засад, а когда гитлеровцы вступили с партизанами в переговоры, они их затянули, вызвали бомбардиро­вочную авиацию, которая серьёзно потрепала группировку Шернера с воздуха.

Коротким оказалось пребывание в тылу врага разведывательно-диверсионного отряда «Вперёд» под командованием Николая Мельничука, но сделали бойцы много, завершив свою деятельность 12 мая без потерь. К успеху десантников прямое отношение имел какой-то экипаж 1-го авиаполка. Но вот какой? Подольский архив этих сведений не хранит.

Продолжил работу с оперативного аэродрома экипаж Исаака Шпрехера: в период 24.00 - 00.20 сбросил двух пассажиров и 100 кг груза в тридцати ки­лометрах южнее Праги, а в 03.44 десантировал десять человек в пятнадцати километрах на юго-запад от Турнов. Эти сведения из Подольского архива. Если дату полёта этого экипажа «привязать» к дате заброса в тыл врага одной из групп, которая зафиксирована в архиве ГРУ, то получается, правда, с некоторыми расхождениями, следующая картина.

Помощником начальника 2-го отдела РО 4-го Украинского фронта И.Л.Рябовым была сформирована резидентура под кодовым названием «Новак». В неё вошли двое. Резидент, он же заместитель командира партизанского отряда по разведке Дмитрий Александрович Попюк и радист Михаил Михайлович Цанико («Дон»). Им предстояло действовать на базе партизанского отряда в районе Турнов (лес, 4 км восточнее села Яблкинец). Методом личных наблюдений и опросом местных жителей, установить наличие войск, штабов частей, аэродромов, складов, оборонительных сооружений. В общем, надо было вести разведку этого района, используя возможности партизанского отряда.

В ночь на 26 марта резиденты вместе с командиром и 12 бойцами партизанского отряда десантировались в районе села Либехов. 27 «Новак» встретился в лесу с командиром отряда Анышевым, с ним было только 8 партизан из 12. Не было и радиста «Дон». Пошли в Чехию, через два дня прибыли в район села Гостин. В двух километрах восточнее от него организовали базу и приступили к работе. Через несколько дней резидент Попюк узнал от местных жителей, что группа парашютистов-партизан, включая и «Дона», была при приземлении поймана гестаповцами, а затем расстреляна в городе Мельник. «Новак» работал в качестве заместителя командира партизанского отряда по разведке до 16 мая. Задание резидентура не выполнила, так как лишилась радиста[421].

В эту ночь произошла потеря ещё одного экипажа в 340-м авиаполку, выполняв­шего задание РО 4-го Украинского фронта. Его состав: командир корабля Артём Фёдорович Масляницин, штурман Михаил Петрович Колосов, лётчик Виктор Иванович Козлов, борттехник Анатолий Степанович Барзаков, радист Василий Николаевич Ойкин, стрелок Геннадий Андреевич Волостьев. На борту находился штурман-контролёр Ефрем Савельевич Вирченко.

В 21.45 командный пункт полка получил от радиста информацию о проходе линии фронта. Больше связи с экипажем не было. На цель № (45 км северо-западнее Брно) самолёт не пришёл. Командир корабля М.Я.Христофоров, вернувшись после выполнения задания, доложил, что в районе Славков близ Брно его эки­паж наблюдал на земле взрыв, перешедший в пожар[422].

Семь человек пропали без вести. Полк потерял, работая на Чехословакию, восьмой экипаж, жаль парней, не доживших до дня Победы месяц с небольшим, но особенно в авиаполку сочувствовали судьбе штурмана Вирченко. Это он в ночь 24 октября один-единственный из экипажа П.А.Панькина спасся после того, как их Ли-2 завалил немецкий истребитель. Почти сто дней его не было в полку, 5 февраля вернулся, возобновил боевую работу, и вот трагический конец.

В ночь на 28 марта авиакорпус продолжил полёты в Чехословакию. По заявке штаба партизанского движения две группы самолетов 250-го авиаполка доставляли боеприпасы.

Три корабля держали курс на цель № 1 (22 км южнее Ружомберок). Первым шёл Владимир Рабинович. Во второй половине маршрута погода резко ухудшилась и штурман Виктор Евграфов, лишившись наземных ориентиров, вместе с радис­том Владимиром Вазолиным полностью перешли на пеленгацию. Так с помощью секундомера и радиосредств, вывели бомбардировщик на три костра, выложен­ных треугольником. Семь ПДМ покинули бомболюк. Над этой же точкой освобо­дились от своего груза экипажи В.К.Задорожного и Ю.С.Филимонова.

Четыре корабля ушли на цель № 2 (16 км юго-восточнее Жилины). Первым в группе летел экипаж командира корабля Василия Котовича. Штурман Ниссон Соловей, недавно сменивший в экипаже Луку Аликина, полдороги черты­хался по поводу весенних паводков до неузнаваемости изменивших кон­фигурацию рек, озёр и прочих водоёмов. Успокоился он лишь тогда, когда эти, хоть никакие, но всё же ориентиры, исчезли, поглощённые сплошной облачнос­тью.

До цели добрались, нашли три костра в линию с севера на юг, а между ними два мигающих фонаря, и сбросили свои шесть ПДМ. Сюда же десантировали свой груз В.И. Адясов, С.А.Казаров и В.Н.Маянов.

В точном выходе на цель им помогал радист Котовича Василий Рощин. В представлении к ордену Отечественной войны второй степени командир авиаполка отмечал: «При выполнении боевого задания по выброске груза чехосло­вацким партизанам экипаж шёл в сложных условиях. Точка была закрыта мощно-кучевой облачностью. Умело помог штурману отыскать цель. Выполнив задание, экипаж стал работать приводом через самолётную рацию, помогая другим точно выйти на цель, благодаря чему они задание выполнили успешно».

Среди радистов полка Василий Рощин был наиболее подготовленным. После окончания техникума механизации сельского хозяйства и двухлетнего трудово­го стажа его призвали на действительную службу. Окончив полковую школу связи, попал в лётное истребительное училище. И тут война.

Лётчиков-инструкторов с самолётами отправили на фронт, а курсантов – в техническое училище, где и трудился почти два года. Так что знаний Рощин приобрёл достаточно. В один из дней мая 1943 года прибыл в 13-й авиаполк. После обеда узнал, что зачислен в экипаж Николая Авдошина. А вечером ушёл на боевое задание.

«Когда я поднялся в самолёт, – писал мне Василий Алексеевич, – подумал: кому же доверили мою жизнь, ведь командир корабля, штурман и правый летчик только окончил училище, даже лицо не успело обрасти пушком, к тому же не сделали ни одного боевого вылета. Но возрасту в экипаже я был старше всех – мне шёл двадцать четвёртый год. Но вскоре у меня было совершенно противоположное мнение».

Имея хорошие теоретические знания, Рощин быстро освоил премудрости ра­диодела бомбардировщика, и когда осенью 1944 года пришёл в экипаж Котовича, был уже классным специалистом.

Десятибалльная облачность оказалась не под силу двум экипажам – А.А.Валуеву и М.П.Кистенёву. Они вернулись с грузом. Всего семь самолётов доставили партизанам 48 ПДM общим весом 6000 кг.

В интересах РО 4-го Украинского фронта отработал один Ли-2. Его экипаж в 22.04 десантировал четверых пассажиров и 300 кг груза. Точка сброса в боевом донесении не указана. Зато она указана в оперативном деле резидентуры «Хито», подготовленной РО 4-го Украинского фронта. Несколько в ином составе эта группа в тылу врага на территории Словакии уже побывала. Это было в январе 1945 года. Задачу тогда не выполнили из-за того, что в районе действия через пять дней после приземления оказались части Красной Армии.

Из прежней группы в состав «Хито» вошло три человека – командир Майерчин Иосиф Александрович, радистка Бакланова Мария Кононовна и разведчик Цудрак Стефан Стефанович. К ним подключился словак Ярковский Ян Янович («Ярон»). Родился в 1919 году в селе Меретица (область Прешов). С 1940 по 1944 год служил в словацкой армии. После демобилизации работал в Прешове при дорожном отделе.

Группе путём личных наблюдений и захвата одиночных солдат, а также опроса местных жителей, предстояло освещать военные переброски по шоссе Часлов – Хрудим и выяснить наличие войск и штабов в этом районе.

По приказу группе предстояло работать в районе Часлов. А выброшена была в район города Колин. Ошибка была значительной. 1 апреля вышли на первую связь с Центром и доложили обстановку. РО фронта приказал переместиться в район Хвалетице и приступить к освещению перевозок по железной дороге на участке Колин – Пардубице. К концу апреля ведение разведки путём личных наблюдений на этом участке из-за большого скопления войск стало затруднительным. Резидент решил подключить к работе двух жителей города Пшелоуч – Адольфа Краль и Людвига Фиала. Выбор оказался удачным, патриоты давали ценные сведения. Связь с ними поддерживали через почтовый ящик. 5 мая в районе действия резидентуры войска СС и местные жандармы предприняли прочёсывание леса. Пришлось уходить от преследования. В целях конспирации прекратили связь с Центром. Оценивая работу группы в тылу, РО отмечал: «Задание выполнила хорошо. Резидент сумел организовать добычу ценных разведсведений. Радистка обеспечила бесперебойную связь, сохранила радиоаппаратуру»[423].

По заданию НКГБ Украины в полет ушло пять Ли-2 1-го авиаполка. Уже во вто­рой половине маршрута радисты стали доносить о тяжелой метеообстановке. Проанализировав их доклады, командир авиакорпуса приказал самолёты вернуть. К цели пробился лишь один: в 03.40 с высоты четырёхсот метров десантировали на точку в двенадцати километрах на юг от Добржиша одиннадцать человек с вооружением и мешок с боеприпасами в 130 кг.

В ночь на 30 марта задание в Чехословакию получил один экипаж 239-ro авиаполка командира корабля Д.М.Мещерякова (штурман А.А.Кисиль). Ему предстоя­ло вылететь с оперативного аэродрома Мадоча (30 км южнее Будапешта) и доставить на точку в двенадцати километрах восточнее Праги двух пассажиров с грузом. Задание давали два представителя РО 3-го Украинского фронта. Они же, что было редко, и определили маршрут – от аэродрома по прямой на северо-запад до восточной окраины Праги. Штурман Анатолий Кисиль предложил иной, более безопасный маршрут, в обход линии фронта. Однако ра­ботники разведотдела настояли на своём мнении.

Пассажиры оказались пассажирками. Одна из них небольшого роста, лет сорока, отличалась строгостью в одежде и какими-то аристократичными манерами. Вторая, совсем молоденькая, лет двадцати, была выше своей напарницы, стройна и подвижна.

Их подвезли к самолёту на машине без личного багажа, словно им предстояло лететь не в тыл врага, а совершить обычный пассажирский рейс. Мещеряков даже не выдержал и спросил у сопровождающего:

- Они, что, летят на свиданку?

- Да нет!

Через минуту всё стало ясно: из машины, на которой привезли пассажирок, извлекли их амуницию, и началась экипировка. После обвешивания и перепоясываний немедленно все поднялись в самолёт, так как ракета уже прочертила угасающий небосвод.

Летели при ясной погоде. До линии фронта набрали 2500 метров, пересекли Дунай, правый берег которого, более обрывистый, хорошо просматривался. Прошли Братиславу. Вот тут опасения Кисиля и оправдались – экипаж попал в ра­диолокационную зону ПВО противника. Пара «Me-110» обозначилась на фоне неба выше Ли-2 и стала заходить для атаки.

Мещеряков резко развернул машину в их сторону. Манёвр удался – истреби­тели проскочили. Все понимали, что противник, имея превосходство, этим не ограничится, и следили за воздухом в шесть пар глаз.

Новую атаку тоже заметили заблаговременно. Повторив прежний манёвр, не позволили немецким лётчикам даже открыть огня, несколько раз, взвинчивая нервы, бомбардировщик и истребители старались обмануть друг друга. «Игра» в кошки-мышки продолжалась минут тридцать, но не приносила сторонам никакого успеха: одна не имела возможности нанести прицельный удар, вторая – не могла оторваться от нападающих.

Когда истребители, вероятно израсходовав горючее, вдруг исчезли, стали восстанавливать курс. Пока Кисиль занимался этим делом, появилась вторая пара «Me-110» и началась новая карусель. Но и на этот раз, ловко разрушая замыс­лы врага, Мещеряков уберёг Ли-2 от поражения.

Прикинули остатки горючего, анализ показал, что оно на пределе. Дойти до Праги можно, а вот вернуться на аэродром – проблема. Да и кто гарантирует, что не придётся еще раз «вязать» в небе «заячьи петли». Решили возвра­щаться.

После посадки к самолёту подъехали представители разведотдела, выслуша­ли объяснения, и, явно недовольные, забрали пассажирок и уехали. Экипаж привёл Ли-2 в порядок и убыли на отдых. Кисиль жил во второй половине дома, при­надлежащего одной пожилой супружеской паре. Хозяйка встретила его испечённым с вечера рулетом из… голубиных птенцов. Поблагодарив за внимание, Анатолий Андреевич, лёг спать, но сон не шёл, сознание то и дело воспроизводило картинки ночного неба – чёрные силуэты нападающих истреби­телей, круговерть луны и звёзд, отрывистые команды Мещерякова, работу его рук и ног при уходе от атак. Нервы успокоили лишь под утро.

В последний день марта по заданиям разных ведомств в воздух поднялись 26 самолетов авиакорпуса и разошлись по разным точкам европейских стран, в том числе и в Чехословакию.

Но заявке чешских партизан четырнадцать Б-25 250-го авиаполка обслуживали три точки. Задание выполнили только шесть.

На цель № 3 у деревни Хлебске (2 км северо-восточнее Неджвиица) пришло два самолёта – И.П.Вагина и Л.Ф.Гриневича. Вот уже полгода, как штурман экипажа Льва Гриневича К.ФПоршнёв прибыл в авиаполк. Зарекомендовав себя с первых полётов надёжным специалистом, он старался поддерживать свой высокий авторитет и в дальнейшем. Это был его шестой полёт в Чехословакию, из почти тридцати, совершённых за это время.

Летать с Гриневичем было одно удовольствие. Лев Федорович – среднего роста, светловолосый, сухопарый – в авиаполку считался надёжным лётчиком. Вдум­чивый и спокойный, он всегда давал инициативу и на боевом курсе исполнял команды штурмана безропотно.

Вот и в эту ночь задание выполнили чётко: штурман точно вывел Б-25 с бортовым номером «двенадцать» в район сброса, опознали условный сигнал (пять костров, выложенных «конвертом») и сходу сбросили семь ПДМ. Вернулись в Мелец, и после доклада Виталию Гордиловскому, первыми появились в столовой.

- Машенька, кто там главный сегодня на кухне? – спросил Гриневич.

- Жена замполита.

- Будь добра, пригласи её к нам.

Жена Андрея Лаврентьевича Пашкевича работала в лётной столовой поваром, готовила вкусную и разнообразную пищу. Многие лётчики старались по поводу и без него «вытащить» её с кухонного «плацдарм» в общий зал. А причиной тому были не её несомненные кулинарные способности, а красота. Высокая, стройная, с чёрными глазами под пушистыми ресницами, она была предметом восхищения для многих.

- Евдокия Васильевна, мы первыми выполнили задание, может быть, нам по­ложено чего-либо повкуснее?

- Сейчас, ребятки, я вам приготовлю свежей свининки с жареной картошкой, это быстро!

- Это дело! Ждём, моя хорошая!

Обходительный и деликатный, Гриневич пользовался у женщин, в том числе и у Евдокии Васильевны, повышенным вниманием.

Весь груз, доставленный Вагиным и Гриневичем, получила разведывательно-диверсионная группа «Зарево» под руководством Фаустова («Фёдорова»). В первых числах октября она прилетела на аэродром «Три Дуба», совершила самый дли­тельный из всех аналогичных групп переход в Чехию и целых шесть месяцев успешно снабжала НКГБ Украины важной разведывательной информацией, совер­шала дерзкие диверсионные акты.

За это время заревцы, выполняя задание Центра, разыскали и установили связь с несколькими неудачно десантированными группами. Среди них были и остатки отряда «Яна Козина» под руководством Григория Мельника, которые нуждались в рациях, боеприпасах и пополнении. Да и «Зареву» необходима была взрывчатка.

За долгие полгода Фаустов несколько раз передавал на Большую землю настоятельные просьбы прислать самолёт, указывая выбранное им место для десан­тирования грузов и напоминая о том, что в отряде нет главного – боеприпасов и радиопитания. Позже, когда к «Зареву» примкнули остатки группы «Яна Козина», свои просьбы, используя рацию Фёдорова, стал отправлять в Киев и Григорий Мельник. В журнале, который вёл начальник штаба «Зарева» Владимир Кадлец, сохранились записи радиограмм и ответов на них. Вот некоторые на­иболее характерные.

4 февраля. «Ждите самолёт в ночь на 16 февраля и последующие ночи. Сиг­нал: четыре костра в одну линию. В случае изменения координат, срочно ра­дируйте. Возможно, будут выброшены люди. Антонов».

22 февраля. «Сегодня прежним условием вам посылаем самолёт с грузом. Обеспечьте приём. Антонов».

28 февраля. «Антонову. На днях встретил группу Мельника. Связи Центром не имеет, ожидает выброски радистов и врача на мою площадку. Договоритесь отправить совместно: Мельнику – людей, мне – груз, Фаустов».

28 февраля. «Антонову для Строкача. Два месяца тяжёлой обстановки ожи­даю от Бовкуна радистов, врача, комиссара. Прошу ускорить выброску площадку Фаустова. Мельник».

4 марта. «Груз вам и Мельнику выбрасываем на площадку два километра севернее Фришава и пять километров западнее села Немецкое. Антонов».

15 марта. «Антонову для Андреева. Нахожусь лесу четыре километра южнее села Гералец. Площадка для выброски: Жакова гора, высота 809. Сигналы приёма согласно радиограмме Бондарева. Прошу день отправки самолёта радиро­вать. В случае отклонения сборный пункт для людей ночью – Новая Гута. Фаустов».

21 марта. «Антонову. В районе дислокации отряда действует два мощных пе­ленгатора, которые не дают возможности держать систематическую связь с ва­ми. Несколько дней вели бои с превосходящими силами противника. Имеем тя­желораненых. Боеприпасы и радиопитание наисходе. Находимся в районе хутора Хлебске, пятнадцать километров северо-западнее Тишнов. В состоянии принять самолёт. Координаты и сигналы площадки прежние. Лопнуло терпение в ожидании самолёта. 22 марта ждём самолёт и грузы, просимые нами. Фаустов, Мельник».

30 марта. «Антонову. Мы крайне возмущены вашими обещаниями засылки са­молёта. Погода у нас исключительно хорошая. Интенсивность работы железных дорог требует тола, боеприпасов, которых здесь достать невозможно. Радио­связь вынуждены прекратить ввиду отсутствия питания. Просим сообщить окон­чательный срок выброски грузов, врача и радиста. В комиссаре и разведчи­ках не нуждаемся. Фаустов, Мельник».

Судя по тону радиограммы, терпение у Фаустова и Мельника действительно лопнуло. Трудное было это дело – принимать самолёты, когда вокруг враг. Место для десантирования выбирали, вполне естественно, подальше от основ­ной базы. Иногда в один конец приходилось топать до пятнадцати километров. И это по лесистым горам, когда снег по колено, в мороз и стужу, при полной боевой выкладке.

На приём груза и его доставку на базу отвлекалось значительное количество людей. Помимо того, что много сил и времени затрачивалось на заготовку горючего материала для костров, надо было обеспечивать и охрану площадки. Хорошо, если лётчики десантировали груз точно и кучно. А если с отклонением и разбросом? А если с зависанием на деревьях? Как его найти в условиях ночи?

В общем, проблем в этом деле было достаточно много. На них не об­ращали особого внимания лишь тогда, когда груз был сброшен, но когда в назначенное время самолёт над точкой не появлялся и, когда, прождав ещё несколько часов с надеждой на его прилёт, становилось ясно, что все усилия затрачены напрасно. Настроение у людей падало. Молча забрасывали снегом места от костров и уставшие, злые, холодные и голодные пускались в обрат­ный путь. После таких неудачных выходов и рождались сердитые радиограммы. Появилась она и после сброса грузов отряду Фаустова в ночь на I апреля.

31 марта. «Антонову, Андрееву, Бовкуну. 31 марта в районе дислокации кру­жили два самолёта. Наши костры горели два часа. Со слов населения груз и люди выброшены на гарнизон противника радиусом пятнадцать километров. Если сволочи-лётчики продолжают выброску, подобную моей группе, прошу привлечь к ответственности. Жду груз и людей. Мельник».

Это он обругал экипажи Вагина и Гриневича. Может быть и правильно. А может бвть, и нет. Документы подольского архива никаких отклонений при сбро­се грузов не зафиксировали, не зафиксировали они и доставку людей, о кото­рых упоминается в радиограмме. Но если Meлькик и не прав, то его можно и надо понять: он на всю жизнь запомнил высадку своего отряда 16 октября 1944 года на город Лоуны и трагические последствия этого десантирования.

Как бы там ни было, а груз заревцы получили. Впервые за шесть долгих месяцев пребывания в тылу врага!

Всего два экипажа сбросили 14 ПДМ (1750 кг) в которых находилось: ручных пулемётов МГ-34 – пять, автоматов ППШ – шесть, патронов к «ТГ» – 43330, к наганам «Маузер» – 10500, винтовочных – 15360 штук»[424].

Как все это бывало необходимо! Но мало. И Фаустов вновь начал отправлять радиограммы в Центр, требуя дальнейшей помощи.

На цель № 4 у села Вестинек (2 км юго-западнее Ровечне) груз сбросили четыре экипажа – А.Н.Лысова, В.Н.Котовича, Я.З.Якубсона и В.Н.Маянова. Корабль Лысова вышел на цель, штурман Иван Терентьев опознал сигнал – четыре костра в линию – и дал условленную ракету. Земля немедленно ответила миганием зелёного фонаря. Лысов по команде штурмана развернул самолёт влево. В 21.51 на высоте семисот метров Теренвьев нажал на кнопку прицела, и семь ПДМ покинули бомболюк.

Четыре самолёта доставили чехословацким партизанам: ручных пулеметов МГ-34 – шесть, 81630 патронов, 600 кг тола, 160 метров бикфордова шнура, 360 детонаторных капсюлей, 144 электродетонатора и 12 метров пенькового фитиля. Всего 3500 кг.

...Груз приняло одно из подразделений партизанского отряда «Ермак». Как ждали ермаковцы прилёта самолёта! В этот день исполнилось ровно полгода как десантная группа в пятнадцать человек, вылетев в ночь на I октября 1944 года на самолете ГВФ из Жешува, удачно приземлилась и приступила к разведке и диверсиям, и вот только первая помощь с Большой земли.

Отправляя отряд на задание, начальник штаба партизанского движения при Военном совете 1-го Украинского фронта Герой Советского Соза И.М.Бовкун напутствовал: «Мы забросим вашу группу в район северо-восточнее Брно, дей­ствовать придётся в горах и лесах. Запомните: ваша задача – не только раз­ведка, диверсии, передача по радио сведений о состоянии и силах противника. Главное – установить тесные связи с подпольными группами антифашистов и чешских партизан, помочь им поднять местных жителей, недовольных гитлеров­ским режимом...»[425].

С того времени прошло шесть месяцев. Сколько сделано за это время, в ка­ких только ситуациях не оказывались десантники буквально с первых дней сво­его пребывания в Моравии!

Приземлились у хутора Гранечлик, недалеко от крупного села Рупрехтов на… территории немецкого артиллерийского полигона, объявленного запретной зоной. Она простиралась на шестьдесят километров в длину и на пятнадцать в ширину. Командир Николай Дмитриев, комиссар Леонид Железняк и начальник штаба Максим Петровский решили немедленно покинуть опасный район. Радистка Дина Ша­повалова передала в Центр первое донесение о месте благополучного приземления и переходе в другой район.

К новому месту двигались, преследуемые карателями. 5 октября УШПД получил радиограмму: «Нахожусь двух километрах северо-восточнее села Студнице. Положение отряда критическое, немцы по доносу своего агента обнаружили нас, в двух километрах северо-западнее села Сулковец, преследуют группой жандармов, село занято немцами. Местных партизан нет»[426].

Нашёлся чех-патриот, который взялся вывести отряд в безопасное место. Лесными тропами, обходя жандармские посты, «Ермак» медленно двигался в глубь Драганского нагорья. Шли днём, к вечеру люди выбивались из сил, за­мертво валились под деревья и засыпали мертвецким сном. Утром – снова впе­рёд.

15 октября добрались до села Глухово. Здесь было относительно спокойно, Жители помогли с продуктами. Дмитриев радировал: «Вышли из окружения. Налаживаю связь с местным населением. Шлите оружие. Посадочная площадка в двух километрах западнее Глухова, между шоссейной и желез­ной дорогами. Сигнал: три костра в линию и мигание фонарём»[427]. Ждали всю ночь, но из-за непогоды самолёт так и не прилетел.

Через месяц «Ермак» «бросил якорь» в селе Горни Чепи и стал обрастать местными патриотами. Почти ежедневно приходилось принимать пополнение. Вскоре в отряде стало пять взводов. Сразу же возникли проблемы: одеть, накор­мить, вооружить. В Центр ушла радиограмма: «Шлите самолёт. Людей много. Требуется оружие». Но и на этот раз помощь не пришла, не позволила погода.

13 ноября Дмитриев создал три самостоятельных отряда, определив им свой район дислокации и боевых действий. «Ермак» стал контролировать обширную территорию от Оломоуца и Простеева до Немецкого Брода и от Брно до Свитавы и Литомержице.

В декабре в отряде насчитывалось уже более ста человек. Преблема из проблем – оружие и взрывчатка. Их доставке по-прежнему мешала нелётная погода. Но вот появилась надежда на её улучшение. Центр сообщил: «Место выгрузки – два километра юго-запад Годонина. Сигнал – три костра треугольником».

Кроме этого подготовили площадки ещё в трёх местах, а чтобы грузы не попали к карателям, расставили наблюдателей и обеспечили систему обороны. К приёму подготовились тщательнейшим образом. Но буквально накануне в Годонин прибыла рота полицаев, и партизаны зажечь костры не осмелились.

А Ли-2 пришёл в назначенное время, пророкотал на высоте и удалился. За­тем вновь побеспокоил ночную тишину. Вероятно, лётчики искали сигналы. Но партизаны только и смогли, задрав головы, послушать пение самолетных мото­ров.

Связь между подразделениями отряда командиры поддерживали письмами. В одном из них Дмитриев писал Петровскому 19 января 1945 года: «Самолёт вчера был, но я опоздал на 15 – 20 минут. По совести говоря, не ожидал его в такое время... Когда прилетел самолёт, в Годонине находились сорок солдат и две машины с гитлеровцами. Есть нечего, но как-нибудь обойдемся. С получением груза уйдем дальше на запад».

Дмитриев также сообщил, что он с комиссаром идёт в разведку с целью дать новую площадку для приёма самолёта.

26 февраля Дмитриев и Железняк должны были прибыть в дом лесника деревни Шеровицы на встречу с командиром боевой группы Петром Бирюковым. Но там их ждала засада карателей. В перестрелке оба были ранены и пленены. Через сутки Дмитриев умер, а Железняка немцы расстреляли. 16 апреля командиром отряда стал Максим Фёдорович Пет­ровский – «Орел».

Дата добавления: 2015-10-28