Трудный сентябрь 8 страница

На 150 километров на самолёте ушло минут тридцать, а вот пешим порядком по лесисто-горным районам, да ещё на оккупированной территории ушло более десяти дней. Лишь 7 сентября приступили к выполнению задания. Базовую стоянку разбили в лесу в полутора километрах западнее села Суков, а НП выбрали на высотке в полукилометре восточнее этого же села. Наблюдение за шоссейной и железной дорогами вели попарно: Сухов – Карамышев и Фильчагин – Шваб. Радисты всё время находились на базе, исполняли свои прямые обязанности, несли охрану и занимались продовольственными проблемами.

Когда с этим делом стало очень туго, запросили помощи из Центра. Начальство пообещало помочь. В течение нескольких ночей, не жалея дров жгли костры. Самолёта не дождались, а вот себя демаскировали. 16 сентября в обусловленное место нагрянули немцы. Всё обошлось, но Центр приказал срочно сменить дислокацию. По его указанию группа переместилась в район села Вел. Кроп, где действовало партизанское соединение имени Чапаева. Здесь встретились с представителем штаба партизанского движения 1-го Украинского фронта майором Кокиным.

21 сентября группа перешла в район села Завады и встретилась с командиром партизанского отряда «За Родину» Куровым. По указанию Центра южнее села стали ожидать прилёта самолёта. Но он так и не прилетел. 8 октября в отряд имени Чапаева для группы «Юрий» десантировалась связник «Лиза» – Новосёлова Екатерина Васильевна.

В течение почти двух месяцев ожидания груза и связника, группа не прекращала разведывательной работы, организовывала нападение на одиночных солдат и офицеров противника, вела борьбу с предателями и шпионами. Всего разведчики убили и взяли в плен 26 солдат и офицеров противника и изменников Родины.

25 ноября 1944 года в Гуменне соединились с частями Красной Армии. РО фронта высоко оценил действия группы во вражеском тылу. При этом особо отмечалась дисциплинированность личного состава, стремление выполнить приказ командования во что бы то ни стало. Благодаря этого разведчики достигли своего места, преодолев по пересечённой местности 150 километров. Несмотря на то, что группа имела небольшой запас радиопитания, она сумела передать 20 радиотелеграмм, содержащих ценные и весьма ценные данные о противнике, которые были использованы при организации наступательной операции. За добросовестное выполнение задания А.А.Фильчагин и В.Г.Карамышев были представлены к правительственным наградам[126].

В ночь на 29 августа убыла на задание разведывательно-диверсионная группа «Оцеоло». Её возглавил Терещенко Андрей Андреевич. Родился в 1913 году в селе Ульяновка Минводского района Савропольского края. Русский, беспартийны, со средним образованием. К разведработе привлечён в декабре 1942 года. После окончания агентурной школы при РО Северо-Кавказского фронта находился в тылу противника в качестве резидента. Вышел 19 апреля 1944 года. Награждён орденом Красного Знамени.

Радистка Малюга Наталья Васильевна («Ванда»). 1925 года рождения, уроженка села Котовка Котовского района Днепропетровской области. Украинка, член ВЛКСМ, семь классов образования. В армии с октября 1943 года. Окончила школу радистов в Горьком. В РО 4-го Украинского фронтв с 20 августа.

Разведчик Турьянчик Фёдор Иванович («Юрий»). Закарпатский русин. Родился в Чехословакии в 1921 году (район Сволява, село Нижняя Гробовица). С 1941 года рядовой в венгерской армии. 19 мая 1944 года добровольно перешёл на советскую сторону.

Разведчик Марушинец Раковец («Гриц»), рядовой отдельной чехословацкой бригады в СССР, в июне 1944 года взят на разведработу.

Вот такая четвёрка поздно вечером 28 августа поднялась на борт самолёта Ли-2. И в этом полёте не обошлось без ошибки экипажа. Правда, она не составила 150 километров, но в тылу врага, при солидной нагрузке на спину и плечи, и 50 километров оказались серьёзным испытанием. Надо было десантироваться у хутора Стипа (10 км восточнее Ужгорода), а приземлились в районе села Липовец, северо-западнее Перчина. При этом приземлились на открытую местность, неподалеку от отдельных хат.

Собрались через 15 минут. Командир поручил «Юрию» и «Грицу» определить, как далеко они находятся от леса. Раведчики пошли в противоположные стороны. «Юрий» из разведки не вернулся, а «Гриц» еле добрался до места сбора группы. Оказывается, он получил сильный ушиб ноги при приземлении. Меры по розыску «Юрия» ничего не дали. Вышли на связь с Центром и получили приказ организовать базу в районе города Перечин, однако группа вынуждена была десять дней находится в лесу около хутора Полонина Руна, недалеко от места приземления, пока не поправился «Гриц».

11 сентября двинулись в район города Перечин. Через три дня прибыли на место. Организовали базу и наблюдательный пункт, из которого хорошо просматривалась дорога Перечин – Бел. Березни, Дубриничи – Черноголово.

Разведку личным наблюдением вели до октября, после чего в группу стали поступать сведения и от местных жителей. Словаки весьма сочувственно относились к советским разведчикам, которые представлялись как партизаны, и основательно информировали их о немецко-венгерских войсках, об агентурной обстановке в данном районе. А когда у разведчиков кончились продукты питания, то в их добывании большую помощь оказали жители села Семиряково Керлих и Василий.

8 октября Цнтр направил к «Оцеоло» группу связи: Дзюба Иван Нестерович («Отважный»), Грюнь Александр Моисеевич («Николай») и Шиман Василий Иванович («Верный»). Русский, еврей и чех. Группа «Отважный» приземлилась в лесу недалеко от базы «Оцеоло». На третий день «Отважный» и «Николай» встретились. В тот же день они пришли к лесничему Манзулич, у которого и проживали до момента занятия этого района Красной Армией, то есть до 28 октября. «Верный» пропал без вести. По сведениям, поступившим от местных жителей, он был пойман мадьярами и расстрелян.

Группа «Отважный» поставленную ей задачу не выполнила из-за трусости командира. По признанию самого «Отважного» он не предпринимал попыток пробраться на базу «Оцеоло», так как боялся попасть в руки мадьяр.

20 октября в группе «Оцеоло» иссякли последние запасы радиопитания. 25 октября командир направил в Центр разведчика «Гриц» за батареями. Через пять дней он благополучно прибыл в РО фронта. Возвращаться ему уже не понадобилось, так как «Оцеоло» и «Ванда» соединились с частями Красной Армии. Задание группа выполнила. За период пребывания в тылу врага она направила в РО фронта 42 радиограммы, из них 32 информационного характера. Все разведчики были представлены к наградам[127].

Вот такие забросы в тыл противника в полосе 1-го и 4-го Украинских фронтов произвели экипажи 5-го авиакорпуса накануне Словацкого национального восстания. К сожалению, нет возможности некоторые из них назвать поимённо.

В последних числах августа 1944 года, ещё не зная о предстоящей работе на Словакию, командир 5-го авиакорпуса получил из штаба АДД приказ на перебазирование ближе к далеко ушедшей на Запад линии фронта. Новым местом дислокации был избран львовский аэроузел. Перелетать предстояло не на слишком большое расстояние, однако смена дислокации – сродни пожару, хлопот больше, чем надо.

На львовском аэроузле 54-й авиадивизии командование авиакорпуса отвело три аэродрома: Строны Бабы (42 км северо-восточнее Львова) для 7-го авиаполка, Куровицы (28 км юго-восточнее Львова) для 29-го и Буск (32 км восточнее Львова) для 340-го авиаполков. Штаб авиадивизии разместился в местечке Глиняны (32 км восточнее Львова).

29 августа начальник штаба 29-го авиаполка Р.В.Андреев приказал пилоту По-2 Н.В.Тихонову готовиться к полёту в Куровицы. Через час с небольшим после взлёта приземлились на металлическую полосу аэродрома. Андреев попросил Тихонова прорулить по ней от торца до торца. Изучив состояние ВПП и объектов, начальник штаба повстречался с аэродромным начальством, поставил в известность о предстоящем перебазировании двух авиаполков. Договорились о расселении личного состава, размещении штабов, радиоузла и других служб.

28 августа группа офицеров 53-й авиадивизии на самолёте 1-го авиаполка под руководством командира эскадрильи Н.Ф.Москаленко вылетела во Львов с целью обследования аэродромов. Изучив их состояние и возможности, командир авиадивизии дал команду на подготовку к перелёту.

Штаб авиадивизии и 1-й авиаполк разместились непосредственно в Львове. 23-у авиаполку отвели место Черляны в пяти километрах от города Городок (30 км западнее Львова), а 336-у определили аэродром Цунюв. С 30 августа некоторые дивизионные и полковые службы авиакорпуса, части обслуживания, и отдельные экипажи начали перебазирование на новые места дислокации. Основная же масса боевых экипажей перелетела 5 сентября. В последние десять дней личный состав занимался рассредоточение самолётов, их маскировкой, устройством и приведением в порядок общежитий.

Надо сказать, что из всех частей авиакорпуса 1-й авиаполк устроился самым лучшим образом. Личному составу отвели коттеджи по улице Листопадной, в непосредственной близости от аэродрома. Часть из них пустовала, в некоторых хозяева потеснились, создав для лётчиков максимум удобств.

15 сентября части авиакорпуса, завершив обустройство, полностью восстановили свою боеготовность. Ещё никогда за всю войну соединение не располагалось так компактно, как на львовском аэроузле. Части 53-й авиадивизии расположились в Львове и к западу от него, а 54-й – к востоку. Сам же штаб авиакорпуса разместился в Львове.

К периоду работы на Словакию 53-й авиадивизией руководили командир генерал-майор авиации В.И.Лабудев, начальник политотдела полковник И.В.Сергеев, начальник штаба полковник Н.Г.Шевчук, старший штурман подполковник Г.К.Живчиков, старший инженер инженер-подполковник С.В.Лавриненко.

Руководство 54-й авиадивизии: командир генерал-майор авиации В.А.Щёлкин, начальник политотдела подполковник Д.Я.Моложин, начальник штаба полковник Г.М.Шейхов, старший штурман подполковник А.С.Ржепецкий, старший инженер подполковник В.В.Иванов.

Было далеко за полночь, когда на узле связи 5-го авиакорпуса заработал аппарат СТ. По бумажной ленте побежали буквы и цифры. Дежуривший у аппарата связист сразу же сообразил, что идёт информация из Москвы. Буквы складывались в слова: «Командиру авиакорпуса. Срочно. Командующий АДД приказал: с рассвета 14 сентября вылететь на аэродром Кросно к командующему первым Украинским фронтом маршалу Коневу для получения задачи на переброску чехословацкой бригады с посадкой в тылу на аэродроме «Три Дуба». Перминов»[128].

Связист оборвал ленту, быстро наклеил её на бланк и вручил дежурному по связи. Тот посмотрел на часы, было 3 часа 40 минут. Офицер знал, что командир авиакорпуса отдыхает, а начальник штаба ещё работает в своём кабинете.

В.К.Богданов, прочитав телеграмму, отпустил дежурного. «Надо готовить Си-47», подумал он и взял трубку телефона. После всех необходимых указаний пошёл будить командира.

Си-47 с командиром и начальником штаба сел в Кросно в девять часов утра. Вскоре сюда прибыл начальник оперативного отдела штаба АДД генерал-майор авиации П.П.Беличенко. Вместе с представителями штаба 2-й воздушной армии они изучили поставленную задачу и составили расчёт потребного количества специальных рейсов Ли-2 для переброски чехословацкой бригады, имущества и технического состава 1-го чиап. 15 сентября начальник штаба фронта генерал армии В.Д.Соколовский утвердил этот документ. Расчёты показывали: чтобы перебросить личный состав бригады с боевым имуществом, корпусу необходимо совершить 324 рейса.

Что же касается 1-го чиап, то для переброски штабных работников, технического состава, а также различного рода имущества (бензина Б-78 60 тонн, авиационного масла 4 тонны, снарядов для пушек ШВАК 24 тонны, запасных частей к самолётам и моторам, бомб АО-25, баллонов со сжатым воздухом и т.п.) необходимо 59 самолёторейсов[129].

Согласовав вопросы взаимодействия в предстоящей операции, Георгиев и Богданов вернулись во Львов.

После ужина в кабинете командира авиакорпуса собрались все его заместители и начальники служб. До поздней ночи шла работа по выработке плана предстоящей операции. Его основные положения легли в основу боевого приказа № 20 (документ № 65). Кроме этого, основные службы авиакорпуса разработали и свои указания.

Около 12 часов 15 сентября в штаб 53-й авиадивизии прибыл командир авиакорпуса. В коридоре он столкнулся с начальником штаба соединения.

- Здравствуй, Николай Гаврилович! Ты как раз мне и нужен. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Немедленно разыщи Чирскова и вместе с ним сейчас же в кабинет командира дивизии. Захватите с собой карту миллионку западного от Львова направления и полумиллионку района Словакии.

Б.Ф.Чирсков находился в своём кабинете. Через несколько минут он и Н.Г.Шевчук, прихватив с собой требуемые карты и блокноты, прибыли в кабинет генерала В.И.Лабудева.

- Как вы уже знаете, в Словакии против гитлеровцев началось восстание. – Георгиев придавил рукой непослушный угол карты. – Восставшие нуждаются в оружии, боеприпасах, кроме того, туда необходимо перебросить личный состав и имущество первого чехословацкого истребительного авиаполка и второй воздушно-десантной бригады в полном составе. Ставкой Верховного Главнокомандования выполнение этой задачи возложено на авиацию дальнего действия. С четвёртого сентября её уже выполняет 4-й авиакорпус, летает на сброс. Теперь должны подключиться и мы максимальным количеством самолётов. Наша задача состоит в следующем. Прошу к карте.

Разъяснив суть предстоящей воздушной операции, Георгиев продолжил:

- Для посадки наших самолётов выбран аэродром под названием «Три Дуба». Вот он здесь, севернее города Зволена, вдоль реки Грон. С трёх сторон его окружают возвышенности Малых Татр, они в пределах тысячи метров, но в двадцати шести километрах восточнее есть высота в 1459 метров. Расстояние от наших аэродромов – 430 километров, а от подскока Ясенка – 265 и от Кросно – 230 километров. Среднее время полёта составит два с половиной часа. Работа предстоит сложная. Без оперативной группы нам не обойтись. Я принял решение укомплектовать её полностью специалистами из вашей авиадивизии, начальником её назначаю вас, полковник Чирсков.

- Есть, товарищ генерал!

- Сидите! Подумайте, кто вам нужен. Туда надо перебросить минимум радиосредств. В вашу задачу, Борис Фёдорович, входит следующее: организация приёма самолётов, быстрая их разгрузка, а с учетом того, что необходимо будет увозить из Словакии раненых, я это предвижу, и быстрой их загрузки. В общем, всё руководство полётами – на вашу ответственность. Имейте ввиду, что наступила осень, вероятно, будут бомбёжки, но аэродром должен всё время находиться в постоянной готовности к приёму самолётов. Они будут прибывать группами по 15 - 20 единиц, а в течение ночи может приземляться восемьдесят и более самолётов. Оперативная группа должна убыть на самолёте Си-47 командира седьмого авиаполка, а радиооборудование и прислуга на Ли-2 от первого авиаполка. Вылет сегодня ночью. На подготовку приёма самолётов на месте даю вам сутки. Боевой приказ завтра утром будет в авиадивизии. Прошу вас серьёзно отнестись к весьма ответственной задаче. Мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы выполнить приказ Ставки по оказанию помощи восставшей Словакии.

Отпустив всех, Георгиев обратился к командиру авиадивизии:

- А теперь, Василий Иванович, давай решать, кто от Филина полетит вместе с командиром седьмого авиаполка.

Переговорив с Филиным по телефону, Лабудев доложил:

- Рекомендует Яблокова.

- Что ж, давай его после обеда в кабинет Филина. Меня накормишь?

- Какие разговоры, Иван Васильевич!

В первом авиаполку проводился технический день, весь личный состав до обеда работал на аэродроме. Посыльный из штаба нашёл командира корабля Юрия Яблокова в столовой.

- Товарищ лейтенант, вас срочно вызывают в штаб полка!

«К чему бы это? – подумал лётчик. – В такое время по хорошему делу не вызывают». В штабе Яблокова пригласили в кабинет командира авиаполка. Вошёл. Ба! За столом сидели Георгиев и Лабудев, слева от них стоял Филин. «Трибунал! – пронеслось в голове лётчика. Доложил по всей форме.

- Товарищ лейтенант, вам известно, что в Словакии восстание?

- Конечно, их лётчики садились на нашем аэродроме!

- Верно! Восставшим нужна помощь. Смогли бы вы сесть на том аэродроме, скажем, с которого они прилетели?

- Раз они сели у нас, товарищ генерал, то и я сяду у них. Иначе грош мне цена. Вот так, товарищ генерал!

- Но вылетать надо сегодня! – Георгиев не мог скрыть улыбки

- Раз надо, то значит, надо!

- Тогда готовьте экипаж, подробности у командира полка.

- Есть, товарищ генерал, готовить экипаж!

Отпустив Яблокова, командир авиакорпуса заметил:

- Нравятся мне такие лётчики, за словом в карман не лезут, не пасуют даже перед генералами. Этот задание выполнит!

- Вы знаете, Иван Васильевич, больше экипажа доверять ему нельзя, но летает, как бог. Его в полку называют королём посадки.

- А это в первом полёте как раз самое главное. Ладно, готовьте оперативную группу и экипажи к полёту. Я поехал к Щёлкину и прикажу, чтобы Езерский перелетел на ваш аэродром после ужина. Отправишь их на «Три Дуба» ты, Василий Иванович.

- Есть, товарищ генерал!

Концовку разговора в кабинете командира авиаполка хочу сопроводить уже послевоенными воспоминаниями штурмана из экипажа Яблокова К.П.Севастьянова: «Юрий Яблоков закончил войну с набором боевых орденов и медалей, но дальше должности командира корабля не пошёл. А летал он прекрасно. Не с лёгкой ли руки одного из командиров полков (Аграновского или Филина) или самого командира авиадивизии Лабудева, Юру назвали королём посадок? Я с Яблоковым сделал много вылетов: и на бомбометание, и на десантирование с выброской и посадкой, на фотографирование, на разведку погоды. Я могу сказать, что Юра не только король посадки, но и мастер взлёта с любых площадок, и большой мастер полётов по приборам в сложных условиях».

Войну Яблоков встретил лётчиком У-2 в 1-м авиаполку. Бывший начальник парашютно-десантной службы Западного фронта полковник И.Г.Старчак в своей книге «С неба в бой» рассказал о случае, который произошёл 4 октября 1941 года. Самолёты авиаполка возвращались с боевого задания, многие уже сели, когда к аэродрому стали неожиданно подходить танки противника. Поступила команда выйти из-под удара. Яблоков взлетел на своём У-2 последним, когда первые фашистские танки находились уже на границе аэродрома. На взлёте лётчик заметил в кювете перевёрнутую машину и лежащего рядом с ней человека в авиационной форме. Решение пришло мгновенно. Сделав самый малый круг, Яблоков мастерски сел на небольшую площадку, взял человека, а им оказался старшина из батальона аэродромного обслуживания, и на глазах ошеломлённых гитлеровцев вновь взлетел в воздух.

Так же прекрасно летал Яблоков и на ТБ-3, а затем на Ли-2. Авторитет в авиаполку был у него высокий.

Получив задание, Яблоков собрал экипаж. Готовились к полёту в кабинете штурмана авиаполка В.М.Чистякова, куда поочерёдно заходили командир, начальник штаба, почти все начальники служб. Что ни говори, а полёт предстоял ответственный. Перед ужином, когда подготовку уже завершили, в кабинет пришёл замполит П.Н.Морозов.

В авиаполку его уважали, между собой называли тёплым словом «батя». К тому имелось несколько причин. Во-первых, возраст. Он в авиаполку считался пожилым. «Пожилому», правда, исполнилось всего сорок лет, но среди полковой поросли молодняка, которая пришла, особенно в 1943 году, на смену выбитым войной кадрам, его возраст был почтенным. Во-вторых, он был инвалидом. В первом боевом вылете Морозова сбили. Выпрыгнуть не успел и рухнул на землю в горящем ТБ-3. Получил контузию, отбил ноги, повредил позвоночник, поломал рёбра. После госпитального «ремонта» лётчика с лётной работы списали. Об этом в авиаполку все знали. А уж что-что, а полученные в бою раны товарища, фронтовики ценили. И, наконец, в-третьих. Покинув небо, Павел Морозов не ушёл из авиации, не мотанул с фронта в тыл, а нашёл работу в родном авиаполку, став заместителем командира по политчасти. Беспокойный за всё и всех, чуткий и внимательный к людям, он на новом поприще укрепил свой авторитет.

Узнав от Филина, что Яблокову поручено лететь в Словакию, Морозов отодвинул свои многочисленные дела, явился в кабинет штурмана. Разговор, начатый у Чистякова, продолжили по дороге в столовую

После отъезда командира авиакорпуса дивизионное начальство немедленно приступило к подготовке оперативной группы. В её состав решением начальника штаба авиадивизии, помимо Чирскова, вошли заместитель командира эскадрильи 336-го авиаполка Г.С.Мигур, правый лётчик из 1-го авиаполка М.С.Пономарёв, а также помощник начальника связи авиадивизии С.С.Савинов, начальник радиостанции П.А.Копачёв, обслуживающий состав РСБ, посыльные и охрана. Всего двенадцать человек. Количественный состав группы Чирскова не устраивал, и он надеялся пополнить её на месте.

Борис Фёдорович Чирсков. К этому времени ему исполнилось 37 лет. В авиации с 1934 года. Прошёл финскую. Великая Отечественная застала в должности командира эскадрильи 1-го авиаполка. Как воевал? Будет достаточным сказать, что его боевая работа стала предметом внимания известного поэта Алексея Суркова, который в 1941 году написал очерк «Капитан Чирсков». Вот из него один фрагмент.

«Опасны ли ночные полёты? Ещё как! Наскочишь на колонну, или над аэродромом бомбы сбрасываешь, немцы тебя сейчас в прожектора, и из зениток начнут прочёсывать, только успевай поворачиваться. По мирному правилу над целью полагается не более 30 секунд быть, а мы и десять и двадцать минут иногда бродим. Бомб берём много, бросать их надо с толком. Вот, к примеру, летали мы бомбить один аэродром, Как запалили прожектора да ударили трассирующими…в правой плоскости снаряд разорвался, думали всей машине капут. Гофру изрешетил так, что сквозь неё прожекторные лучи, как белые нитки, протянулись. Ну, мы видим – мотор работает. Начали вниз из пулемётов дрозда давать. Видим, и прожектора погасли, и зенитки умолкли. Бомбовый груз сбросили спокойно, как на полигоне»[130].

Будучи командиром эскадрильи, Борис Чирсков совершил 89 боевых вылетов, Хорошие организаторские способности и активная боевая работа стали причиной повышения – уже в октябре 1941 года он принял авиаполк. Почти два года командовал им, вывел в гвардейские. Причём, как уже говорилось, высокого звания личный состав заслужил в АДД первым – 18 августа 1942 года. В июне 1943 года новое повышение – стал заместителем командира авиадивизии.

Вернувшись в кабинет, Чирсков сел, обхватил голову руками и задумался. Перед ним стояла сложная задача. Что он собой представляет, этот аэродром «Три Дуба»? В каком состоянии лётное поле? Его размеры, подходы? Есть ли там хоть какое оборудование, обеспечивающее нормальную посадку? Есть ли люди, из которых можно было бы составить полноценную аэродромную команду? Вопросы, вопросы. И ни одной хоть какой-либо толковой информации.

Одно ясно было Чирскову: аэродром находится на пятачке освобождённой территории и, без всякого сомнения, будет подвергаться штурмовке с воздуха, поэтому каждый лишний световой сигнал, подаваемый с земли, будет его демаскировать. Значить световое обозначение аэродрома должно быть минимальным. Вопросы, вопросы, вопросы. Через два часа после совещания у командира авиадивизии, продумав основные направления в деятельности оперативной группы, Чирсков собрал офицеров, которые вошли в её состав.

Назначая экипажи для переброски оперативной группы в Словакию, генерал Георгиев остановился на кандидатуре командира 7-го авиаполка не случайно. Как лётчик Б.Г.Езерский в 5-м авиакорпусе имел большой авторитет. За плечами тридцатичетырёхлетнего авиатора огромный лётный и боевой опыт. В финскую совершил 12 вылетов. Все ночью. Два из них с выброской десанта. Представляя командира отряда к ордену Красной Звезды, командование авиаполка отмечало: «28 января 1940 года произвёл боевой ночной вылет с задачей выброски парашютного десанта на западный берег озера Колтовеск и произвёл маскировочное бомбометание железнодорожной станции Антриа. Сброшено 1250 кг бомб. Цель поражена, десантировано шесть парашютистов. Задание выполнено отлично».

Командование авиационной бригады согласилось с определением награды боевому лётчику, а вот командующий ВВС Северо-Западного фронта комкор Е.С.Птухин решил, что этого мало, и в своём выводе написал: «Достоин награждения орденом Красного Знамени».

Великую Отечественную войну встретил в родном 7-м тбап. Вся тяжесть первых месяцев легла на тех, кто летал ночью, кто имел боевой опыт. Среди них был и Езерский.

В ночь на 30 октября 1941 года, когда фашистские бронетанковые клинья, прорвавшись у города Мценска, катили на Ясную Поляну, из всех взлетевших в эту ночь экипажей, только Езерский под проливным дождём на высоте 300 метров довел ТБ-3 до цели и поразил её. В ночь на 17 мая 1942 года в числе группы кораблей командир эскадрильи Езерский получил задание с посадкой в тылу врага. Необходимо было доставить войскам генерала П.А.Белова артиллерийское орудие. Не обнаружив на земле обусловленных сигналов, лётчики отвели корабль в сторону и стали ждать разрешения на приземление. Ослабив бдительность, прозевали атаку немецкого истребителя. Бомбардировщик охватило пламенем. Пытаясь посадить самолёт, командир корабля получил ожоги лица и рук. Однако спасти машину не удалось. Из десяти членов экипажа после приземления собралось трое обожжённых. В их числе был и Езерский. Пробиваясь к своим, встретились с разведчиками кавалерийского корпуса Белова. Сменив самолёт на коня, через несколько недель добрались до родного авиаполка.

В мае 1943 года Борис Езерский стал заместителем у А.Н.Артемьева, а через год, когда за упущения в службе последнего сняли, принял авиаполк. От рядового лётчика до командира в одном авиаполку! Редчайший случай в авиации дальнего действия.

Приказ на вылет в район Зволена Езерский получил по телефону от начальника штаба авиадивизии. Уяснив задачу, командир немедленно вызвал к себе штурмана авиаполка. М.Е.Терещенко явился немедленно

- Михаил Ефимович, получен приказ, сегодня ночью доставить на аэродром «Три Дуба», это в Словакии, оперативную группу во главе с заместителем командира авиадивизии. Задачу выполняем мы. Свяжись со штурманом соединения, уточни детали, так как я получил задачу в общем виде, собери экипаж и начинайте готовиться.

За час до ужина в кабинете командира авиаполка собрались штурман М.Е.Терещенко, правый лётчик Д.Г.Павлов, борттехник В.М.Сидоренко и радист В.А.Поздняков.

- Во Львов, а уже оттуда на задание полетим после ужина. Дело что ни на есть ответственное и почётное. Мы должны сесть у словаков первыми! Надо сработать чётко. Сообщаю последние сведения о месте нашей посадки, которые поступили из штаба АДД час назад. Края аэродрома обозначены линией ламп красного цвета. Они зажгутся по нашему требованию. Для этого надо будет дать три зелёные ракеты. У границы аэродрома находится светомаяк, дающий рефлектором сигналы азбукой Морзе. Голова маяка вращается, четырьмя пучками лучей освещается круг, площадью 440 метров. Имеется световое «Т». И ещё одно: в ночь нашей посадки на аэродром будут сбрасывать груз самолёты 4-го авиакорпуса[131].

Экипажи Езерского прилетел во Львов в 19.30. Регулировщик завёл машину на стоянку рядом с самолётом Яблокова. Связисты приступили к загрузке своего имущества. На Си-47 подняли 200 килограмм, на Ли-2 - 900.

В 20.00 к самолётам на машинах подъехали командир и начальник штаба авиадивизии, командир 1-го авиаполка. Шевчук вручил Чирскову радиоданные для связи с командным пунктом соединения, кодовую радиосигнальную таблицу, указания по развёртыванию и работе ПАР, списки экипажей и их позывные.

К вылету всё готово. Все построились у машины командира авиадивизии.

- Вам доверено установить воздушный мост СССР – Словакия. От того, как вы выполните задание, будет зависеть начало работы нашего авиакорпуса. От вас, Борис Фёдорович, жду донесения о готовности аэродрома к приёму самолётов. Полёт в режиме радиомолчания. Всё, по местам!

На борт самолёта Си-47 поднялись семь пассажиров, на Ли-2 - пять. Первым на старт вырулил Езерский, запросил разрешение на взлёт. Получив добро, дал полный газ моторам, отпустил тормоза. Машина легко побежала по взлётной полосе, плавно оторвалась от земли и потянулась в ночное небо. Штурман зафиксировал время взлёта – 21 час 30 минут. Натужено гудят моторы, поднимая машину всё выше и выше. Все члены экипажа заняты своими делами. В пассажирском салоне тоже идёт работа – каждый обдумывает свои действия в той новой обстановке, которая ждёт его через несколько часов. Езерский и Павлов, пробив облачность, подняли машину на 3500 метров. Миновали линию фронта. Терещенко вывел Си-47 на Премысль. Вскоре слева под крылом проплыл Санок. Внизу – Дукельский перевал. Это уже Чехословакия. Погода стала улучшаться. В кабину вошёл Чирсков, справился о полёте, постоял за спиной командира корабля.

- Скоро Герлаховка, хочу посмотреть на эту горку.

Внизу размытыми тёмными волнами бугрилась земля. Ни огонька, ни хоть какого-либо светлого пятна. Наконец блеснула ленточка реки. Это Ондава. Сориентировались, Терещенко дал лётчикам поправку в курс. И вновь под крылом тёмное безмолвие. Через 15 минут полёта справа на тёмном небосклоне стала прорезаться какая-то ещё более тёмная масса. С каждой минутой она ширилась, приобретала очертания.

- Да это же Герлаховка! – воскликнул Чирсков. – Вот ты какой великан, ростом в 2655 метров! Как здесь будет опасно при облачности в 3000 метров!

- Это верно, Борис Фёдорович! – ответил Езерский.

Дата добавления: 2015-10-28