Немного истории . . . В этой истории 4 страница

После второй неудавшейся попытки вылететь в Советский Союз, Шмидке стал искать новую возможность. Она вскоре нашлась. Министр обороны марионеточного словацкого правительства генерал Ф.Чатлош вознамерился отправить советскому руководству свой план антифашистского выступления. Делегация воспользовалась его самолетом.

На «Фокв-Вульфе» она добралась до одного из аэродромов в полосе Ч-го Украинского фронта, и на следующий день была принята членом военного совета 1-го Украинского фронта генералом К. В.Крайнюковым, а 6 августа делегация убыла на советском самолете в Москву.

На следующий день после прилета посланцев Словакии принял начальник отдела внешних сношений ГШКА генерал-майор Н.Б.Славин. Работали они два дня. Результаты переговоров Славин отразил в докладной записке на имя Антонова 9 августа, а последний, на следующий день, направил ее Сталину. Вот, с частичными сокращениями, этот документ:

«По вашемуприказанию мною 7 и 8 августа были приняты прибывшие лица из СловакииШмидке Карол и Ферьенчик Микулаш. Шмидке заявил, что он яв­ляется руководителем компартии Словакии и одновременно членом Националь­ного совета и ВС Словакии. Весной прошлого года был командирован на ро­дину по линии товарища Димитрова. Работник аппарата Димитрова тов. Мо­розов имел встречу с ним и удостоверил его личность. Ферьенчик в Москве первый раз и является посланным делегатом вместе с Шмидке. На приеме Шмидке сообщил мне следующие вопросы, которые он должен разрешить в CCCР.

1. Как представитель ВС словацкой армии, он должен установить контакт с ГШКА для увязки вопросов о взаимодействии... и одновременно проинфор­мировать ГШКА о конкретной обстановке, сложившейся в Словакии в данное время. Кроме того, сообщить все сведения, которые он имеет о группировке немецких и венгерских армий и подготавливаемого ими контрудара против Красной Армии. Разъясняя этот вопрос, Шмидке сообщил:

а) В конце марта или начале апреля этого года Тисо с группой членов правительства был вызван в ставку Гитлера. В ходе беседы Гитлер сказал, что отход немецкой армии из России вызван не причинами тактических со­ображений, а тем, что наступление Красной Армии вынуждает их к отходу.

б) Далее сообщил, что помочь Словакии при создавшейся обстановке он, Гитлер, будет не в состоянии, и что Словакия должна рассчитывать на свои собственные силы. Тисо заверил Гитлера, что они примут все меры к тому, чтобы не допустить Красную Армию в Словакию и будут защищать свои границы....

Вооруженные силы Словакии: В настоящее время словацкая армия имеет укомплектованными полностью три дивизии численностью до 15 тысяч человек каждая. Из них две дислоцируются вдоль северо-восточной границы Словакии и одна в Центральной части Словакии, помимо этого, имеются специальные части и мелкие гарнизоны в Западной Словакии, примерно 20-25 тысяч человек. В целом они имеют возможность мобилизовать армию в 100-120 тыс. человек, и если к этому прибавить чис­ленность отзываемых с фронтов словацких дивизий (одна в Румынии, вторая в Италии), то общее количество будет 150 тысяч человек.

Армия обеспечена винтовками, легкими и тяжелыми пулеметами, минометами, имеет артиллерию легкую до 10 см и тяжелую до 15 см. Точное коли­чество вооружений передано с Корецким, который вылетел в Союз 2 августа. Боеприпасами обеспечена на один месяц, продовольствием - на два. Само­летов разного устройства конструкций около 30 штук. В армии нет танков, противотанковых ружей, боевой авиации, авиабомб.

Планы словаков: Основная задача состоит в той, чтобы сохранить стра­ну от немецкой оккупации путем внешних обязательств перед Германией и создания видимости подготовки к обороне против Красной Армии. Если же Германия попытается оккупировать Словакию всеми силами и средствами, дающимися в их распоряжении, оказать немецким войскам вооруженное соп­ротивление, используя также партизанские способы борьбы.

Если у советского командования будут намерения направить свои войска на юг против Венгрии, то они готовы обеспечить свободный проход и помощь КраснойАрмии по всей территории Словакии, а их войска готовы к совмес­тным действиям. Основной и главной задачей является - установление непосредственной связи с руководством Красном Армии с тем, чтобы сообщить о действительной обстановке, сложившейся в Словакии, и подучить указания о дальнейших действиях. Для выполнения этой задачи и прибыла эта делегация в СССР.

Помощь: Для ознакомления с действительной обстановкой в Словакии, установления непосредственной и практической помощи армии, в самой срочном порядке выделить советника, безопасность которого она гарантирует. Поставить перед словацкой армией конкретные боевые задачи. Для ускоренного захвата наиболее важных заводов, аэродромов - помочь им нашей авиацией. Они будут готовы к приему воздушно-десантных войск на любом аэродроме Словакии через два часа после извещения.

Никаких просьб о помощи им вооружением и другими видами военного имущества Шмидке не поднимал».[41]

После работы с военными Шмидке встретился с руководителями Заграничного бюро КПЧ, изложил план восстания и рассказал о беседах с генералом Славиным. В результате многодневной совместной работы была выработана директива, которая предусматривала: в случае, если Германия попытается оккупировать Словакию, дать ей решительный отпор, и вести борьбу до полного освобождения страны с помощью Красной Армией; в случае же вступ­ления Красной Армии на словацкую территорию - должно быть поднято вооруженное восстание. Предполагалось вести борьбу с привлечением словац­кой армии, партизанских отрядов, вооруженных групп рабочих и крестьян. Считалось, что важнейшим успехом восстания должна стать всесторонняя помощь со стороны Советского Союза.

Шмидке имел встречу с Г.Димитровым.

27 августа Шмидке приняли в чехословацком посольстве в Москве. О ре­зультатах знакомства с секретарем КПС и руководителем СНС Фирлингер проинформировал министра иностранных дел Чехословакии в Лондоне:

«Вчера вечером меня с согласия советских властей посетил делегат Словацкого национального совета. Согласие било дано через Пику, и я сам просил Пику присутствовать при беседе. Речь идет о лице, которое действует в Словакии уже год и представляет группу, лояльную по отношению к президенту и ЧСР.Эта группа, по-видимому, действительно, представительная, уже в марте сего года она направила Бенешу краткий отчет о своей деятельности. Мы имели продолжительную беседу. С учетом ее доверительного характера я представлю материал о ней только правительственному делегату. Речь идет не только о политической, но и военной акции, которая уже сейчас полностью созрела, подготовлена и будет осуществлена, особенно если произойдет немецкая оккупация, по договоренности с главным командованием Красной Армии и с согласия наших военных властей, которые информированы о ней».[42]

Плодотворную работу Шмидке и Ферьенчика в Москве по подготовке плана вооруженноговосстания и координации межпартийных и военных действий прервало... начавшееся в Словакии восстание. 4 сентября они выехали на родину, куда привезли радостную весть - Советский Союз окажет повстанцам всестороннюю помощь.

Кто же доставил посланцев СНС обратно в Словакии? В первых числах сентября начальник «Института- 100», организации по руководству специаль­ными заданиями ГВФ, направил командиру 10-й гв. авиадивизии гражданского воздушного флота генерал-майору Ш.Л. Чанкотадзе следующий документ:

«Просим направить самолет с пассажирами в количестве пяти человек, которых нужно сбросить на точку Пласа в 25 километрах от Ружомберок (Словакия). Сигнал с земли - световое «Е». Бросать на костры».[43]

Командование дивизии доверило это ответственное задание одному из выдающихся пилотов ГВФ, командиру 3-го авиаполка капитану Г.А. Тарану (с 5 ноября 1944 года – Герой Советского Союза). Для этого летчика нет невыполнимых заданий. В каждом из них он проявлял смекалку, хитрость и упорство. Выполнение данного задания – еще одно подтверждение этой характеристики.

3 сентября после обеда экипаж стартовал из Внуково с пятью пассажирами и грузом 370 кг. Через несколько часов сели на аэродром подскока Станислав (ныне Ивано-Франковск). Здесь уточнили все необходимые данные для полета и в 22 часа 6 минут взлетели в ночное небо. Однако сильная гроза заставила экипаж вернуться обратно.

Ровно через сутки Григорий Алексеевич вновь взлетел для выполнения задания. Шли на высоте 2500 м. Под крылом проплывали высокие горы, изрезанные глубокими ущельями. О том, какая обстановка сложилась в районе цели, рассказывает донесение, написанное командиром корабля после возвращения во Внуково.

«На подходе к первой запасной цели, где были выложены костры, нами была дана ракета, обозначающая «Я-свой». Костры были погашены. Ушли на основную цель, где сигналов не оказалось. Полет был продолжен до второй запасной цели. Подошли на высоте 2500 м, так как лежащие вокруг горы не давали возможности производить полет на меньшей высоте. Обнаружили сигнал, обозначающий аэродром. Снизились между двумя хребтами гор до высоты 300 м. Для детального ознакомления с аэродромом прошли бреющим полетом с зажженными фарами. Площадка вполне обеспечивала безопасную посадку: огнями обозначалась и полоса, и сам аэродром.

Самочувствие пассажиров, особенно главного, было плохим, и мы вынуждены были запросить разрешения произвести посадку, чтобы обеспечить безопасность доставки пассажиров. В течении тридцати минут ждали разрешения, но из-за сильных помех и непрохождения волн в горах ответа на борт не получали. Сели в 00.45 5 сентября.

Аэродром расположен в 125 км севернее города Будапешта и севернее города 3волена 8 км в ущелье гор. Ночной старт - линия огней через весь аэродром, ворота захода на посадку обозначались одним фонарем, расположенным в 100-120 метрах вправо от линии огней.

На аэродроме были встречены представителем СССР капитаном Егоровым. который ознакомился с нашим заданием и пассажирами. Экипаж командой аэродрома был встречен дружелюбно, гостеприимно и настоятельно просили поехать в Банска-Бистрицу для беседы с правительством Словакии. Но из-за малого запаса темного времени этого невозможно было сделать. Пассажиры горячо благодарили весь экипаж за благополучную доставку. После теплого прощания с пассажирами, командованием словацкой армии и партизанами, мы вылетели в 02.25, пробыв на земле один час сорок минут. Посадка на аэродроме Станислав в 04.10».[44]

Следует добавить, что 18 августа с копией письма Чатлоша неофициально в чехословацкую военную миссию в Москве прибыл Ферьенчик. Вместе с ним были члены экипажа самолета - майор Лисицкий и старший лейтенант Габриш. 21 августа заместитель Пики полковник Томан отправил эту копии в Лондон. Вот это письмо, правда не с очень добротным переводом.

«Словакия, находясь в зависимости от Германии, которая диктует ей линию внешней политики, была вынуждена объявить войну СССР и его союз­никам. В настоящее время сила немцев слабеет, и цепи зависимости, которыми Германия опутала Словакию, теряют свою прочность.

Малый народ, находясь в столь зависимом положении, вынужден прибег­ать к помощи своего могущественного соседа. Он счастлив, если имеет возможность обратиться за помощью к тому государству, которому симпатизируют. Сегодня наступил момент, когда свободу словацкого народа будет защищать не чужой народ, а его кровный брат. Наш народ должен занять выжидательную позицию, чтобы Словакию не постигла несчастная судьба Италии.

Задача Словакии и СССР состоят в том, чтобы не начинать преждевременных боев на словацкой территории, потому что в скором времени дело пойдет гораздо легче, без боев.

Недалеко от Кошаце венгры имеют важные стратегические резервы, которые они намерены использовать против советских войск на территории Восточной Словакии. Венгры укрепляет свои позиции и уже сейчас начинают забо­титься об обороне горных перевалов Люпков и Дюкла. Мы, словаки, не хотим допустить этого, а потому стараемся вселить в немцев и венгров убеждениe, что для обороны вполне достаточно наших собственных сил. В этом деле нам должен оказать помощь СССР в своих собственных интересах. Же­лательно, чтобы точно договорившись с нами заранее, советские войска перешли на этом участке в ложное наступление и сделали вид, что не могут преодолеть оборону словацких частей. Таким образом, у немцев и венгров не будет оснований для того, чтобы навязывать свою помощь словакам, которым они станут доверять.

Словакия будет осуществлять военное сотрудничество с СССР следующим образом. Советские войска должны оказать энергичное давление на горный перевал Ужок и южнее против Венгрии, чтобы там сковать возможно большее количество венгерских войск. Далее они должны наступать севернее Карпат по направление к Тарнуву и Кракову. Флангового удара со стороны словацких войск им не следует опасаться.... После того, как советские войска овладеют Краковом, они смогут организовать успешные наступательные операции против Венгрии и Германии с южных и западных границ Словакии, Словацкое войско обеспечит быстрый и беспрепятственный проход советских войск через словацкую территорию и само перейдет в наступление против Венгрии.

В решающий момент словацкое военное руководство совершит государственный переворот. Нежелательные элементы будут отстранены от руководства, а организации, созданные прежним режимом против воли народа, прекратят свое существование. Словацкая военная диктатура найдет понимание и поддержку во всех слоях общества. Войнa с СССР и его союзниками будет прекращена, и одновременно Словакия объявит войну Венгрии, вызовет положительные отклики в широких массах немедленно будут уничтожены немецкие группировки и военные организации на территории Словакии и советские войска получат возможность осуществлять крупные операции. Однако при этом необходимо, чтобы словацкая армия сохранила свою самостоятельность, действуя в тесном контакте с советскими войсками и сотрудничая с чешскими частями на принципах полного равноправия, в противном случае могут возникнуть трения с обеих сторон и крупные конфликты».[45]

Не анализируя некоторые явно нереальные места плана, хочу сказать: и этот буржуазный деятель дул в ту же дуду - военный переворот, военная диктатура. И ни слова о народных силах сопротивления.

По этому поводу Штеменко совершенно правильно писал «...В конце летa 1944 года появился еще один претендент на роль вершителя судеб Слова­кии. Это был генерал Чатлош - министр обороны в марионеточном профашис­тском правительстве тогдашней Словакии. Предвидя близкий крах третьего рейха, генерал Чатлош решил попытаться сепаратно установить связь с СССР и предложить нам совместные действия против немцев. Он задумал отправить самолетом личное секретное письмо в Советский Союз, явно рассчитывая оставить лондонских политиков, как говорится, с носом.

О намерений Чатлоша стало известно одновременно известно подпольному ЦК компартии Словакии и агентам лондонского правительства Бенеша. ЦК КПК решил использовать Чатлоша в интересах восстания как фигуру, обладавшей реальной военной властью. В те дни ЦК искал возможность такой связи с правительством СССР и советским верховным командованием, чтобы информи­ровать Москву о подготовке восстания в Словакии, состоянии СНС и КПС.

Агенты правительства Бенеша в Словакии всполошились. Они донесли о Чатлаше «наверх»... В Лондоне забили тревогу. В военную миссию в Москве полетела соответствующая телеграмма, и Пика сообщил о прибытии самолета советским военных органам, оговорив при этом, что самолет следует принять, авторитет Чатлоша использовать, чтобы легче было поднять восстание армии, а затем от Чатлаша отказаться.

Самолет словацкого военного министра вылетел в СССР 4 августа 1944 года. Но вместе с пилотом майором Лисицким, который должен был вести переговоры и вручить советскому командованию послание Чатлоша, ЦК КПС и Словацкому национальному совету удалось отправить и свою официальную делегацию в составе секретаря подпольного ЦК КПС К.Шмидке и представителя военного центра при Словацком национальном совете подполковника М.Ферьенчика.

О самолете Чатлоша доложили Сталину. Он приказал пропустить. Посад­ка произошла в районе Львова. ГШ получил документы Словацкого национального совета и информацию К.Шмидке, дававшую полное представление о делах в Словакии».[46]

На основании работы СНС и ВЦ по подготовке плана восстания, фактов, связанных с полетом их представителей в СССР для установления контакта с руководством Красной Армии, можно сделать, по крайней мере, два вы­вода. Вo-первых, как в чехословацком эмигрантском правительстве в Лон­доне, так и в военной части словацкого движения Сопротивления, до само­го конца оставалось стремление оттеснить от участия в нем широких народных масс. И, во-вторых, информация представителей борющейся Словакии о плане восстания для советского военного руководства была хотя и полез­ной, но несколько запоздалой. Оно не успело на него даже толком среа­гировать.

А тем временем события в Словакии нарастали, как снежный ком. 24 ав­густа немецкий посол в Братиславе Лудин сообщил в Берлин: «...возросла активность партизан в Словакии. Сейчас еще можно быстрым и энергичным вмешательством воспрепят­­ство­вать дальнейшему наступлению партизан. Словацкая армия и отделения безопасности сами с этим не справятся».[47]

В этот же день Зорин принял чехословацкого посла. В беседе Фирлингер сказал, что «... в Словакии дело, по его мнению, совершенно созрело и даже перезрело. Среди солдат словацкой армии и в широких массах населения почва вполне подготовлена для массового выступления против немцев за совместную с Красной Армией освободительную борьбу. Фирлингер попросил об этом его мнении довести до сведения товарища Вышинского».[48]

О нарастании сопротивления в стране говорилось в ежедневных донесенияx советских партизан, которые поступали в Киев, в УШПД. 19 августа Строкач представил Готвальду обобщенный доклад о ситуации в Словакии. В этом документе был сделан вывод о том, что сложились благоприятные условия для общенародного восстания.

Почувствовав возможность утраты важного стратегического плацдарма, Гитлер решил покончить с игрой в самостоятельность Словакии. 23 августа он двинул свои дивизии к границам этой страны. Скрытая оккупация была заменена открытой. Акцией ввода войск Гитлер намеревался обезопасить тыл сво­его фронта, создав прочный заслон на пути дальнейшего продвижения Крас­ной Армии.

Весть о готовящемся вторжении немецко-фашистских войск в Словакию вызвала гнев широких слоев населения. Опираясь на поддержку партизан­ских отрядов и антифашистские настроения солдат, местные национальные комитеты в ряде районов страны приступили к ликвидации органов тисовского правительства.

Узнав о вторжении германских войск в Словакию, партизаны спустились с гор и перешли в наступление. К ним целыми подразделениями вливались солдаты словацкой армии.

25 и 26 августа восставшими были заняты города Ружомберок, Попрад, Зволен, Врушки и др. На сторону восставших стали переходить некоторые отдельные гарнизоны, среди них Брезно, Турч, аэродром «Три Дуба». Разрозненные антифашистские выступления, сливаясь друг с другом, с каждым днем расширяли освобожденную территорию.

29 августа немецкая дивизия «Татра» перешла моравско-словацкую гра­ницу и вторглась в район Жилины. Именно здесь части повстанческих вой­ск и партизанские отряды вступили в первый открытый бой с немецкими войсками. В этот день местные антифашистские выступления в Словакии переросли в общенародное восстание. В ночь на 30 августа в Банска-Бистрицу вошло несколько партизанских бригад. К ним присоединились части местного гарнизона. В 11 часов заработала повстанческая радиостанция, которая возвестила мир о том, что в центре Европы, окруженная немцами и мадьярами, восстала Словакия, край мирных землепашцев и пастухов.

Медленно, очень медленно росло в Словакии дерево гнева. Его плоды созрели лишь к лету 1944 года, а в конце августа они упали на поруган­ную землю.

Весть о восстании быстро перешагнула границы Словакии. Она была об­щей, без приведенных выше деталей. А они, эти детали, крайне нужны были для государственных и военных органов Советского Союза. Что же фактиче­ски предприняло в Словакии немецко-фашистское командование? Ввело ли оно свои войска? Если да, то сколько? Что они из себя представляют? Орга­низовано ли сопротивление? Как повели себя воинские части?

На все эти вопроси и множество других, пока ответов не было. Готваль, до сих пор не имеющий связи с КПС, предпринял в эти дни еще одну попыт­ку ее наладить. В частности, 28 августа с Киевского аэродрома двумя самолетами авиагруппы ГВФ в Словакию готовилась к вылету очередная организаторская партизанская группа в 19 человек под руководством коман­дира Теодора Пола, комиссара Стефана Кащака и начальника штаба Всеволода Ивановича Клокова. Уже перед самым вылетом, совершенно неожиданно для десантников, Сланский привез на аэродром еще одного пассажира, представив его как Вацлава. Как позже стало известно, им оказался Арношт Крпец - профессиональный подпольщик.

По заданию Готвальда ему предстояло встретиться с Бацилеком, который еще в июле 1943 года десантировался со Шмидке в качестве, наряду с дру­гими функциями, радиста, и доставить ему рацию. Однако Вацлав призем­лился неудачно, его аппаратура тоже разбилась.

Первая более или менее объективная информация, позволяющая прояснить обстановку в восставшей Словакии, появилась утром 29 августа в штабе партизанского движения при Военном совете 1-го Украинского фронта от командира партизанского соединения В.И.Ягупова.

Дело обстояло так. В ночь на 15 августа в Словакию, как об этом уже говорилось, прибыла партизанская группа А.А.Мартынова. Приземлившись, она через местных партизану вошла в контакт с Ягуповым, а уже через него - с представителями словацкой армии, которые попросили Мартынова об установлении связи с Командованием Красной Армии.

Как только о просьбе стало известно в штабе партизанского движения фронта, в Словакию был снаряжен самолет. В ночь на 28 августа с аэрод­роме Рудна Велька вылетел По-2 под управ­лением летчика Михалевича и штурмана Баранова. На борту находилась ра­дистка Полтавец.

Перегруженный бедолага По-2 с трудом набрал высоту, необходимую для преодоления Карпат. Полет протекал без видимости земли, однако Иван

Баранов с трудной штурманской задачей справился и точно вывел самолет в район Петровце (17 км восточнее Прешова). Сразу же после посадки состоялся митинг, затем деловая беседа с руководством партизанского соединения и представителями командования словацкой армии, В ночь на 29 августа экипаж с Ягуповым перелетел на аэродром Рудна Велька, а оттуда во Львов, в штаб партизанского движения при Военном совете 1-го Украинского фронта.

Ягупов доложил о сложившееся обстановке в Словакии, проинформировал о численном составе восточно-словацкого корпуса. После доклада на самолете Михалевича 1 сентября он вернулся в свое соединение. С ним улетел представитель штаба партизанского движения фронта В.Н.Кокин.[49]

Итак, первая официальная информация о начавшемся в Словакии восста­нии пришла в штаб 1-го Украинского фронта 29 августа утром, то есть в день его начала. И хотя она носила локальный характер и полной картины хода событий не отражала, все же сведения о положении и численном составе восточно-словацкого корпуса у маршала Конева появились.

Утром 30 августа в штаб 4-го Украинского фронта от командира парти­занского отряда Мартынова, имеющего радиосвязь, поступила информация о том, что три словацких представителя хотят срочно установить контакт с руководством советских войск, и он, Мартынов, просит указать маршрут и место для посадки самолетов. Командование фронтом немедленно передало эту информацию Антонову, который поручил начальнику оперативного отдела ГШ Штеменко маршрут указать.

31 августа в 5 часов 30 минут на аэродроме Калинув в полосе 1-го Украинского фронта приземлились три самолета немецких марок с девятнад­цатью офицерами и солдатами словацкой армии. Они сообщили, что из Словакии должны вылететь еще более двадцати самолетов. Прилетевшие попро­сили встречи с командованием.

Вечером на КП штаба 1-го Украинского фронта, расположенного в скрытом лесом хуторке близ польского города Жешува, перед маршалом Советского Союза Коневым предстал заместитель командира восточно-словацкого корпуса полковник Вильям Тальский. Одновременно он являлся членом Военного центра.

Прилетевший сообщил о начале восстания, высказал мнение о том, что 1-я и 2-я дивизии корпуса готовы ударить по врагу с тыла и соединиться с советскими войсками.

Кроме того, Тальский дал подробную информацию о действиях партизанских отрядов и повстанческих групп. О полученных сведениях Конев по ВЧ немедленно проинформировал Сталина, предложив организовать операцию в помощь повстанцам. Верховный идею подержал и приказал доложить ее план в Ставку. После консультаций с Москвой, командующий фронтом продолжил переговоры с Тальским. Предва­рительный план предполагал, что дивизии восточно-словацкого корпуса захватят перевалы через Карпатский хребет и помогут советским войскам выйти на оперативный простор.

После встречи с Коневым Тальский убыл в Словакию. Доставил его туда на По-2 летчик Михалевич.

В 03 часа 20 минут 2 сентября Конев направил Сталину донесение, в котором, в частности, указывалось: «Полковник Тальский в беседе высказал соображение, что в случае наступления наших войск в западном направлена словацкие 1-я и 2-я дивизия могли бы наступать в восточном направлении с целью соединения с Красной Армией... Наш фронт в районе Кросно находится от словацкой границы в удалении 30-40 км. Для соединения со словацкими частями и партизанским движением Словакии, если будет ваше решение, целесообразно было бы провести совместную операцию левым флангом 1-го Украинского фронта и правым флангом 4-го Украинского фронта для выхода на словацкую территорию в районе Стропков, Медзилаборце. Для операции 1-й Украинский фронт может привлечь четыре стрелковые дивизии 38-й армии и 1-й гв. кавалерийский корпус. Направление удара: Кросно, Дукля, Тылява. На это же напра­вление желательно привлечь 1-й чехословацкий корпус. Операцию можно начать через семь дней. Прошу ваших указаний по этому вопросу».[50]

Частичная информация о начавшемся восстании пришла в Советский Союз и по такому каналу. В конце августа командование 5-го авиационного корпуса АДД, получило приказание перебазировать части соединения на Львовский аэроузел. Один из его аэродромов во Львове предназначался для 1-го авиаполка корпуса. В самом же городе предполагалось разместить штабы 53-й авиадивизии и самого соединения. Часть экипажей и передовые коман­ды штабов 30 августа прибыли на аэродром Львов.

Утро 31 августа было ясным и теплым, в голубом небе лебедиными ста­ями проплывали редкие облака, по аэродрому гулял легкий ветерок, между стоянками сновали машины, то там, то здесь мощным басом взрывались ави­ационные моторы. И вдруг, совершенно неожиданно, в этот разнообразный аэродромный шум ворвались звуки зенитной стрельбы, в начале рявкнули несколько стволов в западной части, а затем ощетинилась уже вся проти­вовоздушная оборона львовского аэродрома.

Когда бьют зенитки - надо смотреть в небо. Вряд ли кто в это время не поднял головы. Но там, кроме белых шапок редких облаков и серых ша­ров от разрывов зенитных снарядов, ничего не было. Однако взвившаяся с КП ракета, предупредила об опасности с воздуха. Что за чертовщина!? Люди рванули в укрытия. Через несколько секунд в звуковой концерт зе­ниток вписались новые, еле уловимые нотки, возникшие все в той же за­падной части аэродрома. Всe взоры туда. Там на голубом горизонте обоз­начились несколько темных точек. Они росли и ширились. Сомнений не было - это самолеты. Вот уже по посадочной полосе побежал первый. Да что же такое? Самолет с черными крестами! Это же «Юнкерс»! А пилот в форточку машет белым платком. Hу и ну! Все, бежавшие в укрытие, остановились и снова задрали головы кверху.

Над аэродромом проносилось еще несколько немецких марок, а по полосе уже катилась вторая севшая машина. Убавили пыл зенитки, их выстрелы стали редкими, потом совсем прекратились.

А налетевшая стая самолетов с крестами на борту, заполнив на разных высотах пространство над аэродромом, все кружила и кружила. Периодически наиболее проворный летчик, улучив момент, плюхался, не слишком за­ботясь о элегантности посадки, на полосу, гасил скорость и как можно быстрее сруливал в сторону.

Начальник штаба 53-й авиадивизии Николай Гаврилович Шевчук должен был улетать с аэродрома по срочному заданию командира корпуса. Прибыв туда с группой офицеров, он опешил. «Мы подумали,- писал он в своих вос­поминаниях,- что это нам привиделось после бессонной ночи. Нo, нет, это была реальность: прямо против командного пункта, в линейку, как на пара­де, уходя ровным рядом в глубь аэродрома выстроилось около двух десятков одномоторных самолетов с... фашистскими опознавательными зна­ками. Около них в иностранной военной форме стояли и прохаживались офицеры. Всё было необычно и непонятно: наш аэродром с тяжелыми бомбарди­ровщиками на стоянках и рядом фашистские самолеты и летчики.

Подошел к стоявшему вблизи офицеру и спросил его, что это за маска­рад. Отдав честь по всем правилам, он мне стал объяснять на языке, по­хожем на польский. Я этот язык знал, поэтому все из его рассказа понял. Оказалось, что это словаки. Немцы вчера оккупировали эту страну. Чтобы гитлеровцы не захватили их самолеты, группа летчиков решила перелететь на ближайший известный аэродром Красной Армии. Проверив у дежурного, доложено ли об этом необычном случае командованию, я с группой офицеров взлетел выполнять задание командира корпуса».

Дата добавления: 2015-10-28