Улитка на склоне

Говорили в тесном кружке об экологии и наступлении зеленых джунглей. Органиста по ночам беспокоит куница — топает по чердаку. У нас во дворе, как известно, лисы попрошайничают. Ванин профессор жалуется, что олени забираются в палисадник и объедают розы (оказалось, нужно помочиться у калитки; после того как территория помечена сильным самцом, они не приближаются). У певицы Н. Пшеничниковой в городской черте Берлина садик перерыли кабаны, а соседа укусил бобёр.

Прогулочное

Я так долго ждал европейских каникул мамы, что беспокоился, наверное, сильнее её самой. Мама давно не летала, не путешествовала. А тут страхи оказались напрасными. Ей хочется как можно больше посмотреть. Мы выпиваем в день на рождественских рынках по несколько пуншей-глинтвейнов, лопаем жареные каштаны, суши и прочую ерунду. А во Франции баловались крепами. И немаловажно: дружба со второй мамой — порой они могут заболтаться за полночь. Вчера вместе гуляли по музеям Кёльна.

В Париже мамы свободно общались с персоналом отеля, продавцами и сотрудниками музеев — русская мама по-русски, немецкая по-немецки. А вот мою международную лексику не всегда и не везде понимают.

***

Как Ваня проник в Лувр. Перепрыгивая извилистые ограждения (и опережая остальных туристов) с сырным багетом в руке/в зубах и реактивным шлейфом крошек. Ваня был так целеустремлеён, что его даже не проверили на предмет бомбы.

Семейные ценности

В музейном туалете ко мне приблизился симпатичный парень арабской наружности и показал, что у него стоит. Мы потоптались рядом, я тоже показал хуй. Он предложил уединиться в кабине. Но я всё же решил не углублять знакомство. В другое время не упустил бы шанса (и Ваню, конечно, позвал). Но нас ждали родители, было как-то нелепо. Только потом вспомнил, что подобный эпизод был в «Queer as Folk», горькой книге гей-жизни.

Дела

На рабочем столе регулярно собирается стопка желтой и развлекательной прессы. В ней часто попадаются вкладки с наклейками — обычно их откладывают себе попсовые девочки и сентиментальные старушки — бабочки и котики, Санта-Клаусы, звездочки, ленточки и т. п. Ну и я тоже собираю.

Когда я пишу деловое письмо (бывает, выписываю лицензии или счета), обязательно наклеиваю какую-нибудь ерунду, хотя бы в уголок. Пока коллеги/партнеры не жаловались. Но замечать тоже упорно не хотят.

Про баню

В сауне нашего спорткомплекса есть не слишком горячая турецкая парная. Из-за ограниченной видимости это самое подходящее место для петтинга. Сексом, как таковым, занимаются в солярии или одной из душевых, но я до сих пор не верил, что это практикуют и смешанные пары. Мужчинам вообще до некоторой степени просто.

Вчера было много красивых людей и витало эротическое напряжение. Я уже раз кончил в душе, но было мало. Когда в клубах пара изчезли двое симпатичных парней, я шагнул за ними. Глаза привыкли к полумраку. Я увидел красивые, ухоженные ноги, полусогнутые в коленях. Их обладатель, должно быть, лежал на спине. Меня, судя по всему, тоже заметили и оценили. Лежащий стал поглаживать себя. А вскоре совсем демонстративно ласкать — да, да, именно там, между.

Я передвинулся поближе, чтобы разглядеть, какой у него хуй. Ну и свой стояк показать. Но тень колена скрывала от меня самое интересное. Тогда я передвинулся практически вплотную и провел по коленке ладонью.

Коленка отклонилась в сторону. Пар немного развеялся. Хуя не было. Зато чуть дальше наличествовала женская грудь. Её обладательница теперь теребила пальцами сосок. Лица я все ещё не мог разглядеть, но это был крепкий и немного мужеподобный экземпляр человеческой самки. А не хрупкий и чуть женоподобный самец.

Транссиб-2

Ваня рассказал по телефону из Нюрнберга, что рисует какой-то девушке схему, как лучше делать массаж простаты её другу. Поздно вечером мне было не избежать встречи с нашим общим андрогинным любовником — мальчиком способным и добрым, если бы он только не совал в себя всё подряд и не терроризировал звонками. Но, к счастью, я вспомнил, что у нашей новой подруги Марины новоселье и спрятаться от анальной секс-машины можно там. Что сказать, Марина прекрасна. Новое жильё в Шанце, недалеко от «Красной флоры», — тоже.

Друг Марины усаживал меня на коленки. Говорил, что нисколечки не бисексуал и не зоофил, только курнул.

Я как-то уже делился, что на каждой немецкой вечеринке обязательно будет кто-то с мечтой проехать по Транссибу «из Китая в Москву». Матрица на этот раз дала сбой. Со мной заговорил человек, уже осуществивший подобный проект.

Природа за окном вагона оказалась однообразной, но зато он кое-как, на смеси швабского, славянского и языка жестов, всю дорогу общался с попутчиками. В знак доверия они показали ему, что перевозят в подошвах ботинок китайскую анашу. Носки и ботинки при этом надо неделями не снимать, чтобы даже обученным собакам не хотелось приближаться.

Микстюте

Покупаешь у продавца на углу пакетик или box с кусочками картошки, рыбы, креветок — всё жирное, из фритюра, ещё и залито майонезом, но поддеваешь на ходу руками, обжигаешься, пачкаешься, роняешь — на набережной среди ноябрьской сырости. Радость.

Будни

Сравнительным страноведением и репортажами могут заниматься только те, кто провел в новой стране или городе меньше двух-трёх лет. (Голованов добровольно прекратил писать про космические старты — когда обвыкся.) Утром я выбираю маршрут, чтобы подольше пройти пешком у воды, и пытаюсь вспомнить, на что обращал внимание раньше. Чем хотелось делиться — звонить по нескольку раз в день родным и друзьям в Россию. Вот единственная кондитерская, в которой бывают францбрётхен с яблоками, фундуком, красной смородиной — и ещё несколько вариантов, хотя жанр обязывает только корицу и сахар. Раньше я бы добавил к описанию справку о том, что французские булки изобрели в 1812 году именно в Гамбурге, пытаясь воспроизвести французские (по происхождению, правда, венские) круассаны. А теперь мне почему-то лень. Да и запахи кофе, кондитерских, сдобы стали обычными.

На набережной Альстера стройка нового метро. Рабочий разматывает какой-то кабель. Очки в стильной оправе, аккуратно уложенные волосы. Наверняка завтракал в той самой кондитерской, читая газету о выборах.

Из средней руки виллы — таких в Ротербауме, где я работаю, немало — выходит пожилая женщина в мехах. Садится на старенький велосипед и катит по своим делам. Подобные моменты. Поменялась перспектива, их почти не замечаешь.

Банк прислал мне совсем новую пластиковую карту вместо выданной всего за пару недель до этого. Я заподозрил преступный умысел и позвонил клерку. Тот сразу содержательно отреагировал: «Ах, получили новую карту? Разрежьте её ножницами и выбросьте».

Жизнь духа

Возвращались на велосипедах домой по темноте. Ваня увлеченно говорил о Кашине и Башакове. Выехал на встречную. Я закричал: бери правее... Кое-как разминулся с встречным автомобилем.

Выезжаем на угол Тальштрассе и Шмукштрассе — место печальное и тёмное. Перед кофейней стоят трое альмодоварского вида трансов. Ваня продолжает свой монолог, не переводя взгляда от кафе: «А вот у трансух, мне кажется, не жизнь, а просто жизнь духа... Девочки мои!..» Я не успеваю ответить, потому что Ванин велосипед в этот момент вписывается в ограждение (тип «труба железная») между тротуаром и проезжей частью.

Руль, тормоза, переключение передач — сильно всмятку, но телесных повреждений, слава богу, никаких.

Юность мира

За считаные минуты договорился в чате о встрече с турецким парнем. Тот сказал, что футфетишист и прямо сейчас хочет. Ваня был не против, потому что любит массаж ног. Мы только поспорили, стоит ли перед встречей принимать душ или ему будет приятнее так.

Турок сразу объяснил, что, вообще-то, не гей, поэтому его нельзя касаться и целовать. Тогда мы просто сели на диван и вытянули пятки. Сначала он трогал и нюхал носки, потом снял их.

Только я сказал: «Ваня, это не очень эротично, и я щекотки боюсь», — как меня укусили за большой палец ноги. Я подскочил и начал нервно хихикать.

Сошлись на том, что парень будет нас облизывать по крайней мере раздевшись. С паршивой овцы, как говорится... Я приготовился, правда, к дальнейшим укусам и щекотке, но стоило на турка поставить голые пятки, как он сразу забился в конвульсиях оргазма.

«Бывают же настоящие извращенцы. А что из него ещё вырастет?» — укоризненно произнес я, когда за гостем захлопнулась дверь. Между прочим, гостю было восемнадцать лет и три месяца, я проверил на входе документы.

Имбирь

Что так огорчает в иных приятельствах и дружбах, что я физически начинаю болеть, — когда делят людей или пытаются выстроить табель о рангах окружающих. «Я более близкий друг, зачем ты сегодня встречаешься с N», «почему две недели не звонил, мы же друзья» и подобные — цитаты неточные и никакой персональной конкретики, всё это автоматически отодвигает «от», а не приближает «к», верно? Собственно, меня начинает тревожить, даже если кто-то часто и с большим пафосом перебирает производные слова «дружба» — жди какой-то беды, подсказывает опыт.

Дух вроде бы дышит где хочет. Но мне недавно всерьез сказали, что дружба (теперь цитата точная) устанавливается по договоренности и по договоренности же прерывается. Видимо, мои взгляды устарели.

Нужно бы в общих словах написать об эмоциональных горках и ямках, а потом перейти к настоящему биографическому материалу — вроде того, что вчера я смотрел, как на мелководье играли морские свиньи, мелкие северные дельфины, но лучше разнести темы. Вообще, грех жаловаться на межличностное: на голову сваливаются замечательные люди. И старые друзья с их теплотой здесь, и, с позволения сказать, среднесрочные. А Ваня придумал от легкой простуды чай с шиповником, имбирем и тмином.

Мумия

Темнеет, на улице играют дети лет семи, пара белокурых, пара мулатов с дредлоками. Прохожу мимо — прячутся в кусты, оттуда зловеееещим голосом раздается мне вслед: «Wer traut sich einen Toten auszugraben?» — «Кто... решится... раскопать... мертвецаааа?»

Это откуда цитата?

У нас с Ваней деликатные соседи. Недавно на лестнице меня остановил Инго и спросил, почему мы так часто пользуемся кофемолкой — и утром, и вечером, и ночью? Меня это удивило, поскольку, да, кофе мы пьем много, но машина у нас тихая. А кофемолка ручная, для особенных случаев. Ваня предположил, что Инго хотел обратить внимание на что-то другое. Сегодня я сам на всякий случай спросил другую соседку, фрау Бооле, не слышит ли она чего. Соседка посмотрела куда-то вниз и сказала, что слышит, хотя, наверное, не кофеварку; но нас это совсем не должно смущать.

Зоология

Ваня на неделю уехал в Тверь. В самовоспитательных целях — если на кухне немытая посуда — беру себе нелюбимую кружку со свиньёй (правда, других чистых и не остаётся, момент преодоления скромный).

Вспомнил, что во времена школьного выпуска одна одноклассница растолстела. Родная мать стала называть её не иначе как «коровушкой». Девочке было обидно, но она терпела. Тогда мама стала приносить в квартиру всевозможных коров — плюшевых, пластмассовых, керамических. Больше того — вырезать из журналов и книжек картинки буренок и расклеивать по стенам и потолку. Девочка сначала хотела уйти из дома, но потом просто похудела, как-то у неё само собой получилось.

Ужасаюсь и восхищаюсь личностью матери.

Автобусы

Ни одна народность не ведет себя в чужой стране так, как русские-постсоветские. Я имею в виду не то, что они харкают и бросают бумажки, а отношение к соседям. Мусульмане или темнокожие, не говоря о других, чувствуют себя в Европе гостями — это, разумеется, лишь мой личный опыт, фрагментарный и поверхностный. Русские чувствуют себя, по умолчанию, хозяевами дома.

Навеяно эпизодом поездки Кёльн — Брюссель. Садимся в автобус — представляете себе, как это: дешево и сердито, иностранцы, студенты, разговоры о жизни, — почти все места заняты, двойных не осталось. Но на самом заднем плане — мужчина и женщина, у них вольно, разложили сумки, вытянули ноги — вдвоём на целый ряд из пяти кресел. Женщина держит русскую газету. Спрашиваем, едут ли они одни (да, больше никого), и садимся рядом. Автобус трогается. Я кладу руку Ване на плечо — жест совершенно невинный, — и тут мужик, так себе мужик, в растянутых на коленях брюках, открывает пасть: «Пацаны, вы чо, педики?» — «У вас какие-то проблемы?» — Ваня резко подскакивает, я пытаюсь смягчить реплику: «Мы вам чем-то помешали?»

Мужик тычет пальцами и дышит вонью: «Мы были раньше и заняли места. Вы пришли, сели сюда и непотребством занимаетесь, у меня жена смотреть не может... Идите к водителю!»

Тут мы с Ваней срываемся. Я повышаю голос и прошу показать резервацию на весь ряд, если им действительно принадлежат пять мест. Ваня интересуется, почему жене соотечественника можно разуться и разлечься на два места. В ход идут слова покрепче. Мужик гнёт пальцы и отбрыкивается, но начинает нервничать. В общем, мы не только остаемся на своих местах (другие варианты и не рассматривались), но пара ещё и отодвигается от нас, освобождая буферную зону. На выходе мужик даже промямлил что-то вроде извинения: мол, устали с женой и перенервничали.

Исход довольно прогрессивный, но я не строю иллюзий, что мы «победили» лишь потому, что были сильней. И вокруг были нормальные, неозлобленные люди — среди которых и поляки, и африканцы, не говоря о немцах-бельгийцах.

Этот эпизод далеко не первый. И если бы дело ограничивалось банальной гомофобией! Наш соотечественник прекрасно осведомлён, как обустроить Россию, Грузию, Германию, кто с кем должен спать, что носить, сколько платить и т. д. И чем больше знаний, тем чаще похож на жирного скота с гнилыми зубами. Простите, вырвалось.

Московские голубые

У нас снова были гости. Московский стиль — это постоянно говорить о деньгах & марках одежды. Причём покровительственные советы «надо учиться зарабатывать» и сочувственные реплики «как вы тут может жить на эти гроши» органически сочетаются с уверенностью, что в кафе за ужин заплатит другая сторона.

Хотя это ладно, можно списать на вредную среду обитания. Но вот когда мы проплываем на пароме возле доков, в которых красят сухогруз — уже стемнело, зрелище совершенно фантастическое и по масштабу, и в каждой детали, — а гости города уткнулись в свои коммуникаторы и не смотрят по сторонам... Вот это — в моих глазах — разочаровывает куда сильнее.

Не подумайте, что я на кого-то лично обижен. Антропологически было интересно, развлекло.

Справедливости ради надо сказать, что у меня есть прекрасные московские друзья, о которых я могу рассказать (и рассказываю) только приятное.

Первое лицо

На тему самооценки. Читаю заметки друга, вернувшегося из Гамбурга. Глаза выхватывают первые строки: «Об этом я ещё буду рассказывать своим внукам...» Как лестно, думаю я сразу. Не иначе, будет рассказывать внукам о нас с Ваней. Чего ждать в следующем абзаце? Новые Марк Шагал и Уинстон Оден?..

Но, конечно, я рано задрал нос. Друг написал, что ходил в Гамбурге на концерт великой Кайли Миноуг.

Их нравы

У нас всё-таки невероятно прогрессивный бассейн. Вчера в душевой спортивного сложения парень с легким вызовом публике (и полуэрекцией) намыливал и брил яйца. Я мыл волосы и не очень внимательно смотрел. Смыл шампунь, открыл глаза — ещё у двоих стояло. Наверное, у них этим не окончилось.

Реплика

«Только не надо в меня ничего совать, я просто так прилёг!»

Статистика

До конца лета у нас в общей сложности 15 — 20 дней (>50% времени) квартируются разные гости. За месяц дома в среднем выпивается тридцать бутылок красного, десять пива (скромно), две рома (коктейли, пунш), одна водки.

Голод

Ночью Ваня, как это уже бывало, встал порисовать и, наверное, почитать форумы kidpix и all_drawings. Утром я обнаружил на столе в открытом состоянии: бутылку белого вина, мёд натуральный, оливы с чесноком. Ещё я уверен, что он съел из холодильника копчёную рыбу, но мне не хватает доказательств.

К слову, немцы так любят Фридриха Шиллера и его романтическую причёску, что называют «локонами Шиллера» брюшки колючей акулы, катрана — они при копчении завиваются светлыми кудряшками.

Вечер и утро

Вчера в душевой после спорта со мной и Ваней мылся лысый качок с вытатуированными на ляжках кружевными чулками. Мне подумалось, что вот он, современный вариант подвига веригоношения.

По пути домой нас накрыла гроза, но под козырьком дома на углу Шанце её получилось переждать — в тесном обществе ещё дюжины трогательно растрепанных велосипедистов. Кроме того, через десять метров ливня в пластиковом кафе ещё не кончились кофе и торты с печёными яблоками. В помещение не хотелось, было так красиво сидеть на земле перед завесой дождя и смотреть, как небо расщепляется молниями по контуру телебашни. Это была самая вкусная выпечка за последнее время.

Постфактум утренний секс обычно проклинаю я. Но сегодня ещё и Ваня. Он опоздал на электричку в Киль и пропускает важный семинар.

Независимо от того, завтракал ли я уже дома, на работе меня первым делом тянет на кухню за кружкой кофе, сваренного фрау Бурмайстер. Иначе всё валится из рук.

Exegi monumentum

А как вы складываете и сортируете носки? Я у кого-то позаимствовал упрощённый вариант, один наполовину в другой. Ваня с его склонностью к крайностям раньше либо не складывал совсем, либо трудоёмко совмещал каждую пару так, чтобы можно было вывернуть верхний и получить идеальный пирожок.

«Ты заслужил памятник за этот метод», — признаётся Ваня после стирки. «Тогда уж человек, который меня этому научил!» — «Кто был он?» — «Любовник какой-то, не помню...» — «Памятник неизвестному любовнику!»

Решили воздвигнуть. За инновации, полезные привычки и вообще жизненный опыт.

Пляж-2

Озёрное: 5 мая в Боберге, ровно через год и на том же месте, мне снова явился Густав Ашенбах. Вечно молодой, говорящий парадоксами.

Морское: собирал и относил в воду выброшенных на берег морских звёзд. Но убедился, что для спасательной акции в темноте на десять километров берега моих сил не хватит. Странные существа: рот, он же животик, с извивающимися ручками.

Археологическое: обнаружил в полях круговой вал германской крепости времён кесаря Августа. О нём знают даже не все местные. Место дивное. Хорошо видно на спутниковых картах.

Эротика: мы с Ваней набегались у кромки воды и отправились гулять в дюны. Там на нас поглядывал хорошо сохранившийся мужчина («консерва» говорят сейчас про таких, имея в виду, что возраст уже к сорока, но старение каким-то образом приостановлено). Мы немного пообщались о пустяках, причём мужчина стоял на коленках почти в муравейнике. Сегодня проверил в Сети, знаменитый актёр.

Я люблю Ваню. Однажды он спросил, что бы я делал без него, — и сам же ответил: то же самое, лишь без него. И ведь вот, с ним всё становится гораздо лучше. А без него какая-то фигня.

Эволюция

Пару лет назад мальчики встречали меня в каждый приезд на родину практически у трапа самолета. Календарь встреч был жёстко расписан. Встречающие интересовались моим творчеством, щедро одаривали комплиментами внешность и без промедления шли на сексуальный контакт.

Но с тех пор, как я перестал быть завидным женихом, всё поменялось. Последним гвоздем в коллективный гроб юношей, видимо, стало известие о том, что у нас с Ваней есть идеальный любовник. То есть даже эта роль уже занята.

Эх, а я думал, что они действительно интересовались моими стихами. Дурацкие, значит, у меня стихи были.

Дамба

Утром несколько раз строились и менялись планы, в час дня было принято решение, а в два с велосипедом и рюкзаком я сидел в поезде. Завтра сюда из Киля подтянется Ваня. Мы уже пили чай в саду с хозяином острова.

Ездить на Сильт-Зильт стоило бы хотя бы ради дороги. Поезд пересекает светящиеся поля рапса, над которыми крутятся белые и голубые ветряки. А потом слева и справа оказывается вода, море. Наступает что-то вроде невесомости. Десять минут поезд идёт по дамбе Гинденбурга. До 1927 года на остров можно было попасть только на корабле. Здесь мелководье, но проект и без того оказался почти неподъёмным. (Вот почему рухнула Веймарская республика.) Полторы тысячи рабочих потратили на сооружение насыпи четыре года. И по ней проложена лишь эта железнодорожная ветка.

Мы оказались в вагоне вдвоём, я и велосипед. И меня ещё никогда не посещало ощущение, что вокруг мультфильм Миядзаки.

Привычки

Девушка лет двадцати, в мятой ярко-зелёной куртке — перед прилавком в кондитерской рассеянно обращается к продавщице:

— Мне не удалось сопоставить (zuordnen!), к какой разновидности торта относится вывешенный на передней стороне прилавка ценник... — Далее несколько придаточных, которые я от удивления прослушал (...) — Но я бы, пожалуй, не отказала себе в (...) —Собственно, заказ.

Продавщица с интонацией заботливой бабушки отвечает после заминки что-то вроде: «Ну... вы спрашивайте, спрашивайте у нас, если чего непонятно, мы, чай, не звери лютые».

В немецком языке помимо чудовищного бюрократического наречия (и разговорной лайт-версии) существует такое прекрасное явление, как «эстетендойч». Узнать его можно по повествовательным и сослагательным глагольным формам. Девушки, говорящие на эстетендойч, вызывают у меня симпатию, граничащую с преклонением. Такова Лиза Керхер.

***

В привыкании к чему-то одному есть не только переход на автоматизм восприятия. Возвращаясь в полюбившийся город, я селюсь в том же отеле, что и раньше.

Ужинать несколько раз на неделе или заказывать еду в одном и том же заведении Альтоны, регулярно и несколько монотонно заниматься спортом, да, наконец, вести дневник — всё это создаёт дополнительные рёбра прочности. Закон лёгкости не противоречит закону трудности. Смешное: я размышлял об этом вчера, когда на автопилоте повернул велосипед в ту улицу, по которой часто ездил раньше, а не туда, куда мне было нужно. Гамбург с его проездами, парками, каналами, велосипедными дорожками я знаю лучше своего родного города, и на его карте есть несколько силовых линий. Направляющих или магнитных, к которым «липнешь», когда ноги сами привычно несут тебя.

Калокагатия

До двадцати лет можно ровным счётом ничего не делать, лишь немного направлять рост: много гулять, например. Ну а если к этому добавить чуть-чуть спорта, то получаем на выходе практически совершенного совершеннолетнего человека.

До двадцати пяти окончательно закладывается фигура. Если в это время много сидеть на месте, пить пиво или жрать сладкое, у мужчины появляются животик и сутулая спина. А также пористая кожа, запах изо рта и комплекс несостоявшегося мачо. Большинство русских мужчин, простите обобщение, не справляются с этим переходом и в двадцать пять выглядят уже так, как будто прошли земную жизнь до половины. Да так оно и есть, если верить расчётам ожидаемой продолжительности жизни.

С двадцати пяти уже нужно последовательно напрягать себя, если не тренировками, то, по возможности, активным образом жизни. Что-то рациональное есть в совете моего тренера: не присаживаться, если можно постоять, — в транспорте, дома, везде... Как минимум, пять часов в неделю физической активности. Хотя бы ходить по лестнице. Есть, правда, фракция, которая утверждает, что достаточно лишь правильно питаться и поддерживать душевную гармонию. Отчасти они правы, но и мужчины и женщины, поддерживающие такой образ жизни после двадцати пяти, постепенно становятся мягкими и дряблыми. И в итоге, не справляются с последующей трансформацией.

В тридцать и у обывателей и у порнозвёзд изчезает мальчишеская свежесть. Если вы ещё верите в вечную юность, отыщите непостановочные фотографии какой-нибудь звезды, хотя бы Орландо Блюма. Но у мужчины, который морально приготовился к решительному этапу, появляется прекрасная возможность задержаться десять-пятнадцать лет на плато зрелости. Начиная с тридцати требуется: а) высыпаться; б) не жрать жирного; в) умерить вредные привычки; г) не нервничать; д) как минимум, три-четыре раза в неделю по-настоящему заниматься спортом; е) следить в оставшееся время за осанкой. Но всё это, по большому счёту, не настолько сложно. А наградой герою (помимо всяких социальных бонусов) становится невообразимый раньше — качественно и количественно — секс.

Мне пока не хватает эмпирических знаний о том, что начинается после сорока, сорока пяти... Но это дело наживное. Прошу не принимать выкладки серьёзно. Я лишь выписал пару моментов недавней дружеской болтовни.

Акцент

Мы, русские (или русскоговорящие), довольно нетерпимы к тому, что кто-то живёт среди нас и что-то неправильно выговаривает или, скажем, перевирает падежи. Половина шуток в нашем кинематографе основана на высмеивании — то добродушном, то желчном — кавказского акцента и украинских диалектизмов. Даже уважаемая Татьяна Толстая — дело было пару лет назад — на встрече с читателями в Гамбурге прошлась катком по слависту, задавшему ей вполне понятный вопрос, но не безупречно выговаривавшему русские «(в)ы» и прочие трудные звуки.

То есть доходит до того, что мы отталкиваем тех, кто полюбил наш язык. Или просто по каким-то корыстным причинам хочет им владеть. Я вспомнил о встрече с Толстой, потому что у нас на работе только что провёл замечательный семинар по ПО специалист курдско-иранских кровей. У него богатый и бойкий немецкий, только произношение с экзотической горчинкой.

Славянский акцент, кстати, — один из самых едких и узнаваемых.

Подъём

Ваня ходит на фотокурс, проявляет плёнки и разбирает старые фотоаппараты. Сегодня проснулся в шесть утра и вытащил меня фотографировать вниз, к реке. Я старался не зевать в объектив. Замёрзли и зашли позавтракать в новооткрытое кафе. Мимо нас проплыла в док какая-то круизная «Аида», метров триста длиной. Кофе оказался монументальным, а в бублике (или бейгле?) помимо предполагавшихся речных креветок обнаружились ещё и два вида салата, ростки бамбука, авокадо, паприка, жгучий перец, сыр и творог.

После этого я стал замечать то, чего не видел раньше. Например, что на прогулке с собакой сосед грызёт яблоко и запивает его кока-колой.

Долго и занудно про это

Ночной секс довольно груб и безыскусен. Проснулись и начали тыкаться друг в друга. Или двигались сквозь дрёму — и забыли наутро, что произошло. Просыпаешься после восьми часов сна как после четырех, на смятой постели: распухшие губы, молочная кислота в мышцах. И только догадываешься, что это было. Ночной секс прекрасен как очищенная от примесей похоть. Случайные мужчины шепчут, распаляясь ночью, то, чего никогда не скажут днём. Заслуженный only top трясётся от возбуждения и просит, чтобы его грубо отымели. Но, конечно, как и в любое время суток, лучше всего секс с любимым человеком. Тела влюблённых живут по ночам независимо от их душ, вольно сплетаются, сближаются и отталкиваются в магнитном поле влечения.

Утро — это секс light, самый одухотворённый и доверительный, вопреки несобранности и несвежести. Или именно благодаря им: только ранним утром, перед походом в душ, мужчины пахнут по-настоящему. Утренний секс может растянуться на несколько часов — и ради этого иногда стоит опаздывать на работу. Связки и мышцы тел утром натянуты до предела. И только утренний секс в постели с чужим человеком — измена. Наверное, понятно почему.

Днём, когда голова безнадежно занята тысячей мыслей и дел, сексу не получается отдаться полностью. Но поскольку организм работает на самых высоких оборотах, секс получается качественный, классический по всем параметрам. Положения тел в пространстве и относительно друг друга управляются скорее рассудком, нежели вдохновением. Секс днем — это подпитка в пути. А секс вечером — растрата сил. Но любой отдых, вопреки убеждению, состоит не в том, чтобы копить силы, а в том, чтобы разбрасываться и рассеивать своё тепло в окружающий космос. Если меня навскидку спросить, я отвечу, что лучше всего для секса подходит вечер. Первый заход — перед ужином, чтобы усилить аппетит, и второй — на сон, чтобы лучше спалось. Пока в три ночи снова не начнется: горячее дыхание, возня, сопротивление.

§1 — 2

1. Вот как в нашем сообществе прошёл слух о Ваниной исключительности. Знакомый рассказывал в чате о своём друге, что он, мол, 24*7. Оказывается, это такое новое явление в русском языке (например: работать 24 часа в сутки 7 дней в неделю). Однако в тот момент я был не очень уверен, что понял правильно. И поинтересовался на всякий случай небрежно: «Что, и у твоего тоже?» Ну а потом эта (изначально не вполне достоверная, прошу обратить внимание!) информация обросла клюквой.

2. В течении дня нужно несколько раз помянуть добрым словом в разных документах фрау по имени Mariella Ahrens. Каждый раз допускаю какую-нибудь ошибку. Обнаруживаю, распечатывая письмо или отправляя мейл. Кто-то наслал порчу, не иначе. Но, положа руку на сердце, нужно менять в немецком языке систему. Потому что когда в наличии четыре знакомых Штефана, не считая звезды спорта Штефана Эффенберга, и пишутся они так: Stephan, Steffen, Stefan, Stephen, причём все обидчивые, — жизнь становится каждодневным экзаменом. Но эта жалоба вообще-то лишь для того, чтобы в тень ушёл предыдущий абзац про члены: запоминается последнее.

Пропал мальчик

Пропал мальчик, зовут Мэтт. Если до него дозвониться, говорит, что мы с Ваней суки (аршлохи) и он больше не хочет нас видеть. Правда, нежно очень говорит. И добавляет: «Ну, может быть, через выходные».

Предположение по многим признакам подтвердилось: Лучшая Подруга промыла мальчику мозги. Мы с Ваней — распущенные старые козлы (даром что сама подруга будет постарше нас), пользующиеся Мэттом. Поэтому не надо с нами ходить в кино, бассейн и на выставку Макса Эрнста. Лучше уделять больше времени самой Лучшей Подруге, которая не подведёт, не обидит, поймёт. А тут ещё и красивую куртку подарила.

В одном из отсмотренных на гей-кинофестивале фильмов действие разыгрывается в швейцарской глубинке. Юный механик Юлиан любит машины, горы и аккордеон. «Открывается» он лишь своей лучшей подруге. Из сочувствия или по другим причинам та подстраивает ему встречу с карикатурным пидорасом из города. Дело доходит до постели, но у Юлиана ничего не получается. В спальню врывается подруга. Во время разбора полетов она заявляет, что уверена: Юлиан — не голубой.

Дорогие геи, приобретая на птичьем рынке Лучшую Подругу, убедитесь, что у неё нет клыков и желез для распрыскивания серной кислоты. Дорогие лесбиянки, и вы берегитесь Лучших Друзей.

Потребительская корзина

Ваня не даст соврать, что всё так и было. Утром по магазину метался бородатый мужик и спрашивал каждого покупателя, где ему найти картофельный салат. Наконец, его перенаправили к сотруднику, который с серьёзнейшим видом указал, как пройти к нужной полке.

Снова встретились в очереди перед кассой. Мужик пританцовывал от нетерпения с банкой желанного салата — традиционное немецкое блюдо из плохо отваренной картошки и майонеза, ещё и в самом несъедобном варианте — с кусочками сала, — и (!) бутылкой какого-то напитка, за которую ему, видимо, не терпелось приняться. Очередь не двигалась. Тогда он открыл бутылку и жадно отхлебнул... Все увидели, что он пьёт из горла. Самый что ни на есть настоящий ирландский ликёр «Бейлис». Если бы очередь не тронулась с места, он бы и салатом закусил.

Канал

Занятно, что я практически никогда не выпиваю лишнего, исключений два — домашнее вино с чебоксарской родней и шипучка на Альстере во время бала прессы. На этот раз отправился домой пешком, проветриться, по каналу. Было безлюдно. Изрядно прошёл, встал на парапет и стал ссать в воду. И тут совсем рядом раздалось робкое: «Извините?..» На протяжении необитаемой набережной между ратушей и Эльбой я нашёл единственный пятачок, на котором сидело двое рыбаков. Встал к ним вплотную и ещё помочился на поплавки. Чем руководствовался мой внутренний навигатор — загадка.

Вода

Ваня в командировке, я плавал вчера и позавчера поздно вечером. Почти никого не было, ночь тиха, над открытым бассейном клубится пар. Никто не мешает, но и красивых мужчин маловато. Недавно мы с Ваней раскрутили парня прямо в общей душевой. Правда, окончательно отстреляться уединились в кабины для переодевания.

По спорткомплексу дефилировал дедушка, лет семидесяти, в женском купальнике с накладками на месте бюста. В руках он держал сумочку с блёстками. Я подумал, что это глюк, но позже мы ещё раз пересеклись в раздевалке. Дедушка натягивал леопардовые лосины и сапоги на высоком каблуке.

Это — специфика нашей части города.

Ваня позвонил с автобана и сказал, что на автозаправке ему отсосал дальнобойщик. Я сразу вспомнил портовую стоянку грузовиков, запах дизеля и пота, нетерпеливые руки, — мой случайный знакомый перевозбудился и кончил тогда, едва разобравшись с презервативом. Но на моей памяти ещё не случалось, чтобы суровые мужики сами предлагали отсосать или чтобы я их выебал в жопу.

Ваня мой герой.

Чтобы не гадать в будущем, было ли, например, в год солнечной активности 300 или 500 спартанцев, заведён реестр. Веду я его, по понятным соображениям, на чувашском языке, но стенографическим шрифтом. Поэтому вероятность потери информации минимальна.

Должен сказать, что мы с Ваней живём, вопреки слухам, удивительно целомудренно. У нас набирается всего дюжина общих любовников. (И лишь один из них идеален — не сексуальный партнёр, а скорее инцестуальный брат.) Видимо, всё объясняется неосознанным стремлением к красивым числам.

Числа

Немецкие числительные — это мрак, все, наверное, знают. Про себя я долго произносил все эти zweitausendsiebenhundertzweiundachtzig по-русски. В быту — первое, что приходит в голову — это касалось запоминания номеров телефонов. Только не спрашивайте, пожалуйста, в сотый раз, «на каком языке думаешь», — естессно, на котором в конкретной ситуации говорю. Лишь диктуя кому-то телефон или номер банковского счета, я до сих пор притормаживал: циферки мысленно записывались на мысленный лист бумаги, а уже с него зачитывались по-немецки. Так вот, на седьмом году жизни в Германии (что интересно — и гражданство теперь можно запрашивать) я стал вставлять в русскую речь немецкие цифры. Натыкаясь в тексте на 2782, долго соображаю, как это будет на родном языке.

Похоже, на переключении цифрового регистра в голове стоит какая-то очень тугая и залипающая кнопка.

Мойн

Вы замечали, что на приветствие чаще всего автоматически отвечают тем же приветствием, будь это «добрый вечер» рано утром? Уже скучно перепроверять, но местный репертуар довольно разнообразен:

Hi — позволительно всем до предпенсионного возраста, вносит неформальный элемент.

Hallo, привет — в нашей местности разрешается и малознакомым людям: сфера обслуживания, чиновники. Вносит оттенок радости неожиданной встречи. Hallöchen — «приветики», очень развязно.

Guten Morgen, Guten Tag, Guten Abend — длинные формы подчеркивают важность приветствия, поэтому звучат чуть формальнее/уважительнее.

Morgen, Abend — усеченные приветствия на ходу. Спросонья или засыпая — недовольные «na Morgen», «na Abend».

Tach! <тах, почти «тахь»> — универсальное панибратское приветствие в северной части Германии.

Mahlzeit <мальцайт> — приветствие в обед, совмещённое с пожеланием приятного аппетита, исторически от «благословенна трапеза». Несколько вульгарно.

Servus — говорю я при встрече коллеге, приехавшему из Австрии. Из уважения.

Grüß Gott — приветствие в бухгалтерии (главная из Баварии).

Ahoi! <ахой> — мне лично редко встречается, но распространено, особенно по Рейну и в преддверии карнавала. Вроде бы от сигнального английского «a hoy» на флоте. Множество версий произношения и написания.

Moin! — самая главная и самая радушная форма в Гамбурге, Гольштинии и у фризов (также на флоте) в любое время суток (moi не связано с утром, это лишь фризское и нижнемецкое «распрекрасный»). Изменяется по числу, чего часто не знают приезжие. Обращение к группе — Moinsen!

Moinsen — кстати, и более ласковая форма ответа. И, по обстоятельствам, ироническое приветствие (нашкодившему ребенку).

Moin-Moin (дважды) — чуть сильнее выдаёт близость к рабоче-крестьянскому классу. И чуть больше скороговоркой на ходу. Тоже в любое время суток, хотя здесь второй «мойн» скорее всего возник от фризского утра.

Ну и я всегда охотно рассказываю о типично гамбургском двойном или даже тройном приветствии Moin, Moin — Hummel, Hummel — Mors, Mors. Непроизвольно, т.е. без инсценировки участниками его не встречал, но история полезная. Вполне себе исторический водонос Иоганн Вильгельм Бенц (1787 — 1854) отличался скверным характером, к нему прилепилось прозвище Хуммель, шмель. Возникло оно не на совсем пустом месте: водонос поселился в каморке старого солдата Даниеля Хуммеля. Когда за нагруженным Иоганном, настоящее имя которого все давно забыли и называли просто Ханс Хуммель, бежали, дразнились и мешали дети, он орал: «Klei mi am Mors!» Самый адекватный русский перевод: "Пионеры, идите в жопу!" Это устоялось.

Appellatio

Идеальный любовник принадлежит не одному, а двоим. Все сочетания возможны с ним, вдвоём и втроём. Благо, природа позаботилась о том, что и двое и трое мужчин могут образовывать самые красивые формы и формулы. По мере усложнения молекулы соединение, как известно, теряет стабильность. Но из трех элементов ещё можно создать нечто auf Dauer. Да, первыми производными опытов неизбежно будут щелочи или кислоты. Но искусные пчеловоды не боятся трудностей.

Идеальный любовник всегда готов уступить, сделать шаг назад, в тень. Но именно эта его способность, помноженная на тактичность и уважение к чувствам другого, и делает подобный шаг лишним. В такие минуты хочется его заласкать, положить посередине. Просто любовник — кукла, которую можно гладить или брать в руки. А идеальный берёт сам — и это получается, как будто так и должно быть. Если вы любите заниматься сексом перед камерой или зеркалом, то можете себе представить обострённое чувство присутствия и телесности. С идеальным любовником оно многократно усиливается — при условии, разумеется, что репрезентативная система настроена на визуальный канал и/или кинестетику.

«Это начало конца» — знакомый написал мне полное предостережений письмо, апеллируя среди прочего к таким категориям, как мораль, верность, семья. Я ответил, что moralapostel из него хреновый и эта чушь прежде всего не подтверждена ни его личным, ни книжным опытом. После этого он поинтересовался, не хотим ли мы, если дело обстоит так, выебать этим вечером его. С моей/нашей стороны последовал отказ, потому что теперь он проявил себя как малодушный человек и конформист.

Уже не раз возникали дискуссии, должны ли отношения двух мужчин копировать традиционную семейную модель. Когда-то и я считал, что разница между складами/укладами минимальна. Но мальчики сделаны из других материалов, и синтез — причём нас интересуют реакции с бурным высвобождением энергии — образует иные продукты.

Я люблю Ваню ещё и потому, что он чуток. Потому что он понимает законы взаимодействия. Всё сбылось по БГ. Вот идет мальчик, сквозь можжевеловый ветер, сквозь пламя, чище которого нет. Мы начнём с радости, и у нас будет идеальный любовник. А если вам кажется, что это как-то уничижительно или недостойно звучит, представьте, что, в свою очередь, и у того будут двое идеальных любовников. Разве это не по-братски? Быть любовниками не стыдно. Стыдно лишь то, что некрасиво и в чём нет ни капельки любви.

Красное знамя

23 февраля можно вспомнить о защите и защитниках отечества. Перед дипломом я проходил стажировку (сам диплом был о другом) в редакции окружного «Красного знамени». В газету тогда начали призывать выпускников моей специальности. Первые двое, поступившие в вуз на год раньше меня, оказались, правда, поначалу в общих казармах, где их били ещё сильнее, чем остальных салаг. Лишь спустя какое-то время редактор получил для них через штаб разрешение ночевать на матрацах в газетной подсобке. Ходить на построение нужно было по-прежнему, но это была уже сносная по армейским меркам жизнь.

Газету набирали на линотипах (шёл 1998-й год!) солдатики из грамотных, методом одного пальца. Набор по этой причине многократно правился и переделывался. Не хватало бумаги, для черновиков выдавали то жёлтые архивные акты, то перфокарты. Такой бедности не было даже в глубоких районках. За работу среди дюжины сотрудников держались и двое крепких журналистов, умудрявшихся порой писать читабельные тексты. Но на 90 процентов газета состояла из приказов и унылого официоза.

Я писал о военных училищах, библиотеках и вообще культуре. Однажды продавил на последнюю полосу, в рубрику о воспитании, «Стихи о зимней кампании» Бродского. Но рассказать хочу не об этом, а о святая святых округа и окружной газеты — письмах.

То, как они готовились в печать, было покрыто тайной. Очевидно, что редакция получала немало почты: от новобранцев и дедов, солдатских матерей, народных умельцев, правдоискателей и прочих. Но на выходе полоса с письмами всегда выглядела стандартно. Одно письмо командиру от солдатской матери Гороховой: «Спасибо, что воспитываете моего сына настоящим мужчиной». Пара солдатских писем о том, что кормят в частях сытно и разнообразно. Пара писем в редакцию, проникнутых ностальгией о СССР и правильному порядку. И наконец, для оживляжа, какое-нибудь письмо родителям под заголовком «Скучаю по девушкам» или даже «Только с сексом здесь не очень», по содержанию примерно такое: «Здравствуйте, дорогие папа и мама. Не переживайте за меня. Здесь нет никакой дедовщины. Старшие товарищи помогают нам. Кормят нас очень вкусно и до отвала. Только с сексом здесь не очень».

Возможно, я раскрою страшный военный секрет. В редакции было двадцать подборок такой «почты», согласованных со всеми заинтересованными инстанциями. Придумывала их сотрудница редакции прапорщик Тат. Сатурина, — так, во всяком случае, подписывались её собственные заметки. Эти двадцать готовых и одобренных полос ротировались в газете год, два, три... то ли это никому не бросалось в глаза, то ли воспринималось как должное — не знаю.

С этим враньём и Тат. Сатуриной у меня и ассоциируется до сих пор день 23 февраля.

Дата добавления: 2015-10-28