Джинсы, порно, европрайд

Начало новой и замечательной, основанной на раздельном проживании, стадии наших с Олегом отношений омрачило единственное обстоятельство. Он решил оставить себе чудесные чёрные джинсы Marc O'Polo. Раньше мы носили их по очереди, хотя каждому дураку было ясно, что они куда лучше сидят на моей, маленькой и упругой, заднице. Найти компромисс не удавалось, хотя я был готов отдать в обмен на эти джинсы практически всё. Самое обидное, что, злорадно отпраздновав победу, Олег совсем прекратил их носить и спрятал в дальний угол шкафа.

Но у меня оставался ключ от квартиры. И я счёл справедливым одалживать джинсы для самых ответственных встреч, романтических сексдейтов и гламурных вечеринок. Когда хозяина не было дома. И надо сказать, почти полгода он ничего не замечал. Я их регулярно стирал и возвращал на место. Наверное, так могло бы продолжаться и дальше, но во время короткой паузы, когда у меня уже формально кончилось со Штеффом, а у Олега ещё формально не началось, грянул гром.

Вообще, начиная уже с того момента, когда наше воссоединение невольно благословил простой немецкий парень и санитар Фалько, наметилась интересная тенденция. Вроде бы мы с Олегом всячески поощряли друг у друга поиск внебрачных партнеров, каждый под девизом «найдешь своего Mr. Right — будешь счастливее, чем со мной». Но как только на горизонте появлялся более или менее подходящий кандидат — делали всё возможное, чтобы его скомпрометировать и очернить.

Самую массивную контрпропаганду Олег вёл против отпрыска семьи литературных критиков Юргена Зонтага, с которым у меня установились такое понимание и доверительность, что одним прекрасным днём мы договорились спрыгнуть с высотки на границе Аймсбюттеля и Альтоны. Позже я узнал, что именно это сооружение писательница Деа Лоэр ввела в пьесу «Невинность» под именем Дома Самоубийц. Олег обвинял Юргена в плохом влиянии. А ведь именно он струсил — и этим спас меня.

Второй целью, объектом насмешек и глумливой критики, был латышский паренек Денис (с ударением на первом слоге), но тут Олег немного осторожничал: боевые действия велись на каком-то непонятном для него игровом поле. Дело в том, что Денис был чертовски привлекателен и принадлежал к особому профессиональному миру.

Мы познакомились на главном профсоюзном параде Европы, который в том году проходил именно в Гамбурге. Прекрасная погода, прекрасное настроение и человеческие толпы, заполнившие главную улицу, побудили нас забраться на павильон автобусной остановки. Стеклянный и скорее всего не рассчитанный на вес двух крепких мужчин, которыми мы, собственно, являлись. Поэтому снимать и наказывать нас через час приехала полиция. Но сочувствующие вовремя предупредили об опасности по живой цепи, мы благополучно растворились в толпе.

На этот час мы стали чем-то вроде символа гей-парада и главным объектом внимания фото- и видеооператоров. Денис раскрутил меня на достаточно, наверное, эротическое шоу. Под нашими ногами колыхался народ — пресса, голубые посланцы всех европейских держав, скромные и нескромные жители нашего славного города. Мы танцевали, ласкали друг друга и между делом сильно обнажились. Журнал «JAG» даже напечатает позже нашу фотографию с неверным по существу комментарием: гей-пара ищет на крыше остановки уединения...

Парад подходил к концу, движение транспорта восстанавливалось. Мы целовались, стоя уже на проезжей части Юнгфернштига, перед ратушей. Водители истошно сигналили, но вынуждены были объезжать нас по тротуару. И это было прекрасно.

И тут Денис сказал, что переезжает жить ко мне в Гамбург. Поскольку за пару часов знакомства мне удалось узнать о нём не так уж и много, — что он из Риги, получил два месяца назад рабочую визу и занимается в Дортмунде то ли дизайном, то ли модой, — я честно ответил, что его предложение очень приятно, но чуть-чуть неожиданно и нам лучше хорошенько (и неторопливо) подумать, взвесить все «за» и «против». На этом и порешили. Тем же вечером он вернулся в Дортмунд.

Мы созванивались по десять раз в день, но за неделю я почти не расширил свои знания. Он постоянно уходил от определённых вопросов. Под смутным подозрением были его работа, дом, деньги, семья. Во всём было что-то неправильное. Двадцатилетний юноша Денис жил на широкую ногу — и очень шифровался. Наконец, сопоставив кое-какие фразы с почтовым адресом на отправленной мне открытке и покопавшись в Интернете, я вышел на проект gay-erotica.net, где можно было, среди прочего, заказать откровенные фильмы. С Денисом в главной роли. Должен сказать, что это обстоятельство меня скорее развеселило, чем напугало.

Однако Денис решил, что это конец и я не вынесу горькой правды. Я пытался кричать в трубку, что уважаю его работу и ещё больше им восхищаюсь. Но он плакал и повторял, что на самом деле не такой, как я думаю, не испорченный.

После того как я поделился с мужем информацией, что у меня завязался роман с порнозвездой, у Олега наступил новый период гиперсексуальности. Перед эти мы неделю не занимались сексом, а теперь Олег стал оставаться у меня каждым вечером. Кроме того, он нежно говорил, что такому зрелому и прекрасному во всех отношениях мужчине, как я, нефиг связываться с малолетками.

Денис приехал ко мне на ещё одни выходные. К этому моменту я находился в тяжелых раздумьях. А тут ещё Денис разглядел во мне поэта и сказал, что тоже любит, как Есенин, сесть вечерком и за бокалом вина написать стишок-другой. Не хочу ли я послушать? И очень зря. На фоне этого литературного дарования даже мой муж выглядел как Роман Осипович Якобсон.

Сами выходные прошли противоречиво, под знаком шопинга и постельной любви. Шопинг я никогда, собственно, не любил, а постельной любовью настолько пресытился перед этим с Олегом, что просто не мог оценить всех инноваций и штучек Дениса. Это был не катастрофический, но всё-таки конец. Спустя какое-то время Денис написал мне, что вернулся в Латвию. И что я в этом виноват.

Я бы даже переживал и винил себя, но юноша вскоре обнаружился в Ирландии (и лишь потом окончательно потерялся).

Всплывающие по следам профсоюзного парада в разных источниках фотографии моего голого торса (и даже тянущегося к моей расстегнутой ширинке Дениса), по-видимому, льстили самолюбию Олега. Пока ему в руки не попал ещё один, — не очень примечательный, на мой взгляд, — снимок. «Как ты себе мог такое позволить?» — негодовал Олег, к моему немалому удивлению. Он произнёс целый пламенный монолог об аморальном облике некоторых литераторов. Я всё ещё ничего не понимал...

«Ты брал мои джинсы!..»

Скорее всего, именно это открытие и ускорило помолвку Олега с котиком (и бывшим санитаром) Штеффом. Но всем здравомыслящим людям уже тогда было ясно, что у этой пары не предвидится продолжительного общего будущего. И чуть-чуть неприятного осадка остаётся от этой истории даже не из-за того, что я лишился ключа от квартиры Олега, — о, это сущая мелочь. По сравнению с тем, что больше никто и никогда не видел чудесные чёрные джинсы Marc O'Polo.

Которые так замечательно сидели на моей маленькой и упругой заднице.

Ода к нужнику

Это интермеццо долго хранилось под семью замками. Но сейчас нашло свое место в повести о принцах и принцессах, и его можно вытащить на свет божий. Только я хотел бы предупредить о наличии в нём, как говорится, adult content.

Мой муж Олег вроде бы продолжал быть (и спать) со мной — и время от времени с нами даже случался очередной медовый месяц, — но перед лицом общественности эта связь последовательно отрицалась. Поэтому я не считал себя обязанным хранить целомудрие. Только не знаю, двигался ли наш семейный корабль по спирали или по кругу. В начале витка я получал карт-бланш, при этом свобода действий Олега была сама собой разумеющейся, а в конце — сцену ревности... Но, хорошо, перейдём к подпольной и половой жизни университета. Ведь это весьма достойная тема, составляющая бэкграунд к эпизодам с участием Юргена, котика Штеффа и Порнодениса.

Мой факультет располагался в так называемой «философской башне». Сразу после поступления я заподозрил что-то неладное, перекусывая в местной мензе, столовке, и рассматривая настенную живопись в прилегающих коридорах. Но пока я был хорошим и семейным мальчиком, эти подозрения быстро развеивались. И лишь в один прекрасный день, когда я стал мальчиком плохим, пазлы составились, и в моё сознание проник совершенно новый концепт.

В том семестре я ходил по четвергам на церковнослявянский. Между лекцией и пленумом была сорокаминутная пауза. Я забежал перед перерывом отлить в туалет мензы. Для чувствительных стоит, видимо, сделать отступление, что заведения подобного рода отличаются в Западной Германии чистотой и хорошим запахом. В туалете стояло человек пятнадцать — куда больше, чем писсуаров и прочих посадочных мест. В глаза бросалось, что люди разместились по периметру помещения. Вид у них был скучающий. Я встал в сторонке и стал смотреть вниз, — ну а что делать-то было? Парни потолкались, оглядели меня. Видимо, я не представлял угрозы. И тогда они продолжили то, чем, очевидно, занимались до моего вторжения. Расстегнули ширинки и стали дрочить.

У меня отпала челюсть. Такое разнообразие эрегированных членов я видел только раз — в душе спортивной школы, где запирались парни из старшей группы: однажды я и ещё несколько младших мальчиков застали их в таком виде, долго обсуждали, что бы это могло быть, но так и не пришли к однозначному выводу.

Я присоединился. И потом целый семестр ходил по четвергам в перерывах между церковнославянскими занятиями подрочить в кружке. В такой группе возникают удивительно мощные резонансы. Уверен, что когда десять, пятнадцать, двадцать, тридцать человек накрывает волна и все одновременно спускают, астрономы в далёких галактиках наблюдают ослепительную вспышку.

Наверное, я был последним человеком в универе, который не знал, что в этот туалет не ходят просто так. Потому что германисты, романисты, философы и журналисты зарезервировали его под сексуальные нужды. Конечно, туда часто проникали старые озабоченные дядьки и дедки, но при желании там в любое время суток можно было удовлетворить сексуальный голод с сочными и симпатичными зайцами. Почему я говорю в прошедшем времени? Десятилетиями администрация не посягала на студенческую вольность, но недавно, — что совпало с приходом нового ректора от христианских партий, — половину помещения передали библиотеке, и, таким образом, масштабы происходящего уже не идут ни в какое сравнение с былым размахом.

Помню, как — не совсем публично, а скромно, то есть в полуприкрытой кабинке, — плотно стояли вчетвером, и симпатичный юноша арабской внешности по очереди брал в рот. Кто-то достал презервативы. Юноша оказался прекрасно подготовлен и смазан. Я ебал его несколько минут, сдерживая себя, чтобы не кончить слишком быстро. Потом по кругу — остальные. Нам даже пришлось приоткрыть дверь, потому что на стоны и хлюпы собрались зрители... Недавно я встретил этого парня на улице, он смущённо улыбнулся мне — не забыл.

За время учебы было только два случая, сопряжённых с социальным или криминальным риском. Однажды, когда сразу в нескольких кабинках совершался экшен, в туалет вошёл какой-то прогрессивный (или, скорее, консервативный) деятель. Видимо, его угораздило заглянуть в одну из дырок между стенками. Он начал орать: «Какое свинство! Я вызову полицию и вас всех отсюда заберут!» Особенность этого уголка университета — отсутствие мобильной связи, спасибо массивной железобетонной конструкции. Мужику пришлось бежать вызывать полицию с вахты, из противоположного конца здания. За это время все участники непотребств, естественно, спокойно разбрелись по этажам и аудиториям.

Второй раз — сужу о том, что происходило, на слух, — двое парней зашли в отсек с кабинками и, наверное, увидели под одной из дверей голые ноги. «Вау! — восторженно закричал один из них. — Я слышал, что здесь отсасывают, но не верил... Давай посмотрим?» — «Нет уж, давай поскорее пойдем отсюда, мне что-то не по себе, — отозвался второй голос, — больше не буду ходить в этот туалет ссать...»

Выдающиеся во всех смыслах ноги принадлежали парню, которы смачно отсасывал мне. На языке у него был пирсинг, и мой член охуительно (...) стимулировался. Второй парень меня при этом ебал — с толком, чувством и расстановкой, как полагается.

Вопрос, посвятить ли следующую серию настоящему секс-экстриму или пока поставить точку на универе? Есть соблазн погрузиться в тему и подготовить портреты представителей разных факультетов и специальностей. Тем более бывший санитар, а после психолог Штефф уже открыл галерею... Предположительно герои следующих серий нашего шоу о литературоведении и сексологии — славист Миша, подглядывавший однажды через дырку в историческом туалете, романисты Рикардо и Франческо, ряд германистов и философов. И мой муж никуда не денется пока. Действующие площадки — «Пони-бар» на площади имени коммуниста Альенде, где раньше была синагога, и философское кафе на десятом этаже той же «философской башни».

Дата добавления: 2015-10-28