Филантроп Клемент Уатт открывает новый городской приют для сирот 7 страница

Мак-Кули вернул Виктору листок. С минуту он молчал, задумавшись. У Виктора появилось предчувствие — предчувствие чего-то значительного. Но он одернул себя и успокоился.

Мак-Кули сидел, откинувшись на стуле, глядя в потолок, на губах его блуждала легкая улыбка. Затем его стул заскрипел, застонал, директор выпрямился. Теперь он сложил руки перед собой. Вид у него был такой, как будто он собирается заговорить, но он по-прежнему молчал. Виктор наклонился вперед, широко раскрыв глаза, словно говоря: «Ну, давай же!»
Наконец он произнес:

— Мистер Трумэн, пойдемте со мной.

Мак-Кули поднялся, не глядя на своего гостя. Взгляд у него был пустой. Он вышел из кабинета, Виктор следом за ним. Они проследовали в зал. Не говоря ни слова, хозяин повернулся к Виктору и указал на две небольшие рамки, висящие на стене.

Улыбнувшись, Виктор быстро взглянул на Мак-Кули, а затем обратился к рамкам. В одной красовалась фотография, из тех старинных, которые.напоминают очень подробный рисунок. Там был большой двухэтажный дом, с четырьмя трубами и обширным крыльцом.

— Это здание, — понял Виктор.

— Да, в 1899 году. — Мак-Кули сохранял такой вид, как будто он пытается что-то вычислить.

— А вот копия той статьи, что я вам показывал! — Виктор указал на вторую рамку и подошел поближе, перечитать. — Портрет мистера Уилера — первого директора — один из тех? — Виктор кивнул в сторону камина.

— Да, он слева наверху. Другие — его преемники, а следующий — я. Но это все, что я знаю, — добавил Мак-Кули упавшим голосом, Он, казалось, старался вспомнить что-нибудь, что разрешило бы задачу его собеседника.

Виктор достаточно хорошо изучил оригинал статьи, чтобы понять, что она не содержит ничего, чего не было бы в его копии. Он повернулся к директору, словно вопрошая.

— Я не знаю, как помочь вам.

Виктор повернулся к портрету Клемента Уатта.

— Хотел бы я знать, не оставил ли он свой секрет здесь, — сказал он, обращаясь больше к портрету, чем к Мак-Кули.

— Я мало знаю о нем, но полагаю, что вы на верном пути. — Слова Мак-Кули прозвучали обнадеживающе, и Виктор оценил это.

— Большое спасибо вам за помощь, мистер Мак-Кули. — Виктор пожал ему руку и направился к парадной двери.

— Что вы намерены делать теперь? — осведомился Мак-Кул и.

— Думаю пойти в Первый Национальный Банк и увидеться с попечителем... — Ему внезапно пришло в голову, что Мак-Кули должен знать, кто это, поскольку именно он подписывает чеки к оплате.

Мак-Кули пришла та же мысль, и он сообщил:

— Это мистер Фармер, Том Фармер. Сейчас он президент банка и сам занимается этим вкладом. Передайте ему привет от меня.

— Где банк?

— Прямо по Парковой, наискосок от суда. Снова исполнившись энтузиазма, Виктор улыбнулся и пожал руку Мак-Кули.

— Мистер Том Фармер. Превосходно. Вот куда я теперь направлюсь. Еще раз спасибо, мистер Мак-Кули.

— Не за что. Если я еще чем-то могу помочь, пожалуйста, только скажите.

Директор стоял в дверях, пока Виктор шел по широкому крыльцу, спускался вниз по ступенькам, по мощеной дорожке. Уже покидая двор, Виктор остановился и оглянулся на долг.

Колодец! Где же колодец? Он внимательно оглядел двор, но колодца не обнаружил. Что могло с ним случиться? Он должен располагаться где-то неподалеку от крыльца, как и написано в статье. Он столько раз перечитывал ее, как же он забыл про колодец?

«Пойду к мистеру Фармеру, — решил Виктор, вдруг банк закрывается в три часа. Если он ничего не знает о колодце, я вернусь и спрошу мистера Мак-Кули». Виктор опять проголодался, но перекусить было некогда.

"Следи-следи», — пришли ему в голову слова Минни.

Первый Национальный Банк находился в высоком одноэтажном кирпичном здании. Окна и двери тоже были высокие и узкие. Виктор открыл входную дверь и вошел. Внутри было тихо и прохладно. Справа помещалась небольшая стойка, рассчитанная на двух кассиров. По левую руку всякий входящий обнаруживал с полдюжины столов. Служащие сидели или ходили по операционному залу с очень деловым видом.

В центре стоял самый большой стол, перед ним четыре кожаных кресла. Маленькая прямоугольная табличка гласила: «Т.Фостер».

За столом сидел мужчина, слишком молодой, чтобы быть управляющим банка, он говорил по телефону и торопливо писал что-то свободной рукой. Виктор решил, что этот человек вряд ли помнит, что сидит за столом, говорит по телефону и пишет. Т. Фостер был не в банке: он погрузился в свои мысли, витавшие за многие мили отсюда.

Еще утром то, что объяснила ему Минни, казалось таким простым, даже слишком простым, но теперь, по прошествии всего нескольких часов, Виктор начинал ощущать весомость того, чему она его учила. Он понял, что все в этом банке пребывают в состоянии умственного сна — они все действуют как на автопилоте!

Виктор подошел поближе к столу Т.Фостера, желая показать, что хочет с ним поговорить, но он все же сохранил дистанцию, достаточную, чтобы не быть бесцеремонным. Виктор заметил, что водит лазами по сторонам, в действительности ничего не видя. Он тоже спал, вместе со всеми окружающими!

Он опомнился и понял, что нервничает, стоя посреди зала на глазах у служащих банка. «Следи-следи». Он расслабил колени и плечи и устыдился своего волнения. Потом почувствовал, что кусает губу, и расслабил лицевые мышцы, затем ощутил, что подворачивает правую ногу. Следить и расслабляться било совсем не просто.

В тот момент, когда он заметил, что судорожно сжимает свою белую бумажную сумку, Т.Фостер обратился к нему:

— Чем могу помочь? Виктор шагнул к столу.

— Мистер Фостер, меня зовут Виктор Трумэн. Я приехал из Лос-Анджелеса повидаться с мистером Фармером.

Виктор подумал, что, называя собеседника «мистер», пусть даже он не старше его самого, поступает правильно, но вот Лос-Анджелес упомянул напрасно. Он начал было сожалеть об этом, но почувствовал, как на лбу собираются морщины, и остановил себя.

— Мистер Фармер ожидает вас? Да, здесь сложнее, чем с мистером Мак-Кули. Надо использовать единственный козырь, который есть.

— Нет. Меня направил сюда мистер Мак-Кули.

Это должно подействовать. Счет приюта, должно быть, один из самых крупных в этом банке. Виктор тут же отметил, что его настроение изменилось от тревожного до почти хвастливого,

— Одну минуту, мистер Трумэн. Не присядете ли?

— Благодарю.

Виктор опустился на стул, а Т.Фостер направился к огромной двери из красного дерева, видневшейся в дальнем углу помещения, дважды негромко постучал и вошел.

Почти сразу же он вновь возник в зале и сказал:

— Мистер Фармер примет вас сейчас.

Виктор поблагодарил и направился к большой двери. Мистер Фармер стоял, когда Виктор появился на пороге. Он не улыбался, но выглядел приветливо и спокойно. Просто деловой человек со множеством забот. Виктор решил, что ему под шестьдесят. Они обменялись рукопожатиями, и мистер Фармер пригласил Виктора сесть.

Мистер Фармер первым нарушил молчание.

— Значит, вы знакомы с Джоном Мак-Кули?

— Да, сэр. Мистер Мак-Кули помог мне в поисках сведений о мистере Клементе Уатте, основателе детского приюта. — Виктор сделал паузу, ожидая реакции или вопросов Фармера. Их не было, и он продолжил: — Я приехал сюда на отдых из Лос-Анджелеса и нашел надгробие мистера Уатта на старом кладбище возле «Гранд-отеля». — Опять никакой реакции. — Там есть дата — 4 августа 1899 года, спрятанная среди украшений. И, поскольку это не дата рождения и не дата смерти, я решил, что она означает что-то важное.

Фармер наклонился вперед на своем вращающемся кожаном кресле, прижав кончики пальцев к губам. Хорошо. По крайней мере, он, похоже, заинтересовался. Но по-прежнему никаких комментариев.

— В газетном архиве я обнаружил, что в тот самый день была опубликована эта статья.

Виктор достал копию, развернул и протянул Фармеру. Подождал, пока тот ознакомится с содержанием. Казалось, управляющий никогда не читал этой 136 статьи, а если все-таки он ее уже видел, она пробуждала в нем приятные воспоминания. Виктор не забывал следить за собой. Он чувствовал, что все еще нервничает, но ему стало легче, когда он понял, что Фармер не считает, что его посетитель попусту отнимает драгоценное время.

Фармер изучил статью и вернул ее, улыбаясь.

— Мой дядя был самым первым попечителем вклада Уатта, — пояснил он.

Отлично, он как-то сразу потеплел. Виктор ждал продолжения, но его не последовало.

— Итак, я начал искать разгадку с этой статьи, чтобы понять, почему мистер Уатт считал дату 4 августа 1899 года столь важной, что даже поместил ее на надгробном камне.

Фармер размышлял, а Виктор ждал. Он заметил, что крепко сжимает ручку кресла, и расслабил руку. У него возникла мысль, что все это пустая трата времени — его собственного и чужого. Он ощутил, как его лоб хмурится от этой мысли, и снова попытался расслабиться.

— Возможно, мистер Трумэн, что мистер Уатт так гордился детским приютом... — Фармер устремил взгляд в потолок. Он думал.

Виктор ждал и наблюдал.

— Мой дядя очень любил Клемента Уатта, — говорил управляющий, обращаясь к окну, как будто он был здесь один.

Виктор сел прямо, ожидая услышать что-то существенное.

— Дядя не часто говорил о нем, конечно, у них были чисто деловые отношения, но я всегда знал, что он уважает мистера Уатта. Это было необычно, потому что мой дядя уважал очень немногих. — Фармер улыбнулся, глядя в окно.

Виктор тоже улыбался, вспоминая о Минни.

— Я догадывался, что мистер Уатт особенный человек, по тому, как говорил о нем мой дядя, а вовсе не из-за его богатства и положения. Конечно, мало кто знал истинные размеры его состояния.

Виктор насторожился, подумав, не вышел ли его собеседник за пределы профессиональной тайны. Если бы он только продолжал в том же духе!

Фармер повернулся на своем кресле и достал из ряда книг и папок потрепанный блокнот в кожаной обложке, размером с телефонный справочник небольшого городка. Положив блокнот перед собой, управляющий провел пальцем по его обрезу, глядя на предмет задумчиво, почти ласково.

— Это указания, оставленные Клементом Уаттом относительно управления его детским фондом. Это самые исчерпывающие инструкции, какие мне доводилось читать за все годы моей финансовой деятельности, а она достаточно долгая. — Мистер Фармер снова улыбнулся, с уважением глядя на блокнот. — Конечно, там много профессионального юридического жаргона, но, когда речь заходит о повседневной деятельности приюта, об уходе за детьми, об их лечении и обучении, чувствуется настоящее вдохновение.

«Покажите мне!» — кричали мысли Виктора.

— Боюсь, что я не имею права разглашать эту информацию, но скажу вам, что все, что вы сможете узнать о Клементе Уатте, станет настоящей путеводной звездой вашей жизни.

Ну вот! И что же теперь?

— Могу вам лишь сообщить, что не вижу связи между этой статьей, датой и моими инструкциями. К сожалению, больше ничем не могу вам помочь.

— Вы и так помогли, мистер Фармер. Теперь я уверен, что иду по верному пути и мне стоит продолжить мои поиски. — Виктор встал и пожал плечами. — Только вот не знаю, где.

Они снова обменялись рукопожатиями, и Фармер обратился к Виктору по-отечески: «Ищи, сынок, тебе есть что добывать».

— И что же? — пробормотал Виктор в ответ. Он внезапно понял, что испытывает знакомое чувство: он полон сил и готов идти, а идти некуда!

Виктор стоял перед Первым Национальным Банком, через улицу, горестно ссутулившись и даже не помня, как покинул кабинет управляющего и оказался здесь, на тротуаре. Такое могло случиться час назад — или день назад. «Не спи, Виктор», — услышал он голос Минни. Опомнившись, он повторил вслух: «Сделай первый шаг — не больше и не меньше — и станет ясен следующий».

Вот эти-то слова и привели его сюда. Если бы всего четыре дня назад кто-нибудь сказал Виктору, что ему предстоит пережить нечто подобное, он бы ни за что не поверил. И теперь, стоя перед банком, он чувствовал, что неведомая сила толкает его дальше. Она понуждает его двинуться с места и предпринять что-нибудь. Виктор стоял и старался просто наблюдать. Хотя он не способен был выделить какой-то конкретной мысли, смысл был один: иди же! Не стой!

А Виктор не шевелился. Волнуясь, он рассуждал: «Я сделал первый шаг, и он привел меня сюда. Теперь я не знаю, что делать дальше. Если я буду продолжать соблюдать указание К.У — сделай первый шаг — не больше и не меньше, — тогда мне станет ясен следующий. Просто случайно до сих пор все получалось быстро, а теперь потребуется больше времени. Так что я буду просто стоять и ждать».

Он чувствовал, что смешно торчать без дела на краю тротуара. Мысли так и скакали: «Ты стоишь здесь, как дурак. Люди смотрят. Тебя могут задержать за бродяжничество. Кто-нибудь выйдет из банка и прикажет тебе убираться или, еще хуже, вызовет полицию»..Виктор нервничал.

Никогда прежде он так не прислушивался к тому, что происходит в его голове, как сейчас. То, что он узнал утром от Минни, приобретало все больше и больше смысла. «Такие мысли мне отнюдь не на пользу! Почему же я раньше не замечал этого? Все это так очевидно — и так непонятно. Мысли, мелькающие сейчас в моем мозгу, не на моей стороне — они против меня! Ясно, я сделал первый шаг, следующий тут же становится очевидным: не мирись с такими мыслями. Не следуй их подсказкам!»

И Виктор стоял, не двигаясь с места — просто чтобы подавить свое беспокойство.

Двое мужчин подходили со стороны библиотеки. Виктор был полон решимости победить самого себя, хотя страхи одолевали его и приняли теперь новый облик: эти двое смотрят на тебя. Они выглядят так респектабельно и, наверное, плохо о тебе подумают. У них есть семьи, дома, две хорошие машины, дети в частных школах, много денег в банке. Виктор наблюдал — и не трогался с тротуара.

Они были уже совсем близко, и Виктор мог слышать их разговор. На самом деле они не просто беседовали, они спорили. Один говорил: «Слушай! Если он хочет сотворить с домом такое, то я не продам ему. И никто меня не заставит! Мне это не нравится, и я на это не пойду».

Другой в ответ высказал идею, которая, как видно, только что пришла ему в голову: «Вот именно! Я знаю! Нет закона, который бы гласил, что нельзя установить некоторые Д., у. и О.».

Первый был озадачен: «Какие еще Д., У и О,?»

«Договоренности, условия и Ограничения!» — воскликнул второй. Мужчины прошли мимо Виктора, даже не обратив внимания на него. Виктор понял, что они не замечают, что идут по тротуару, беседуя.

Виктору приходилось слышать, как Кристина упоминала Д., у. и О. в связи с недвижимостью в престижных районах. Существуют ассоциации домовладельцев, которые составляют перечни обязанностей жильцов, выполнение их является условием проживания в данном районе. Это как в случае с цветом, в который вы хотите выкрасить свой дом, — он должен быть одобрен местным архитектурным комитетом.

Минуточку! Такой порядок существовал и во времена Клемента Узтта! И сделка с недвижимостью — это обычный для той эпохи документ! А подобные документы имеют статус общественных актов! Да, бумаги, касающиеся детского приюта. Если Клемент Уатт мог что-либо контролировать даже из могилы, так это приют. Мистер Фармер сообщил только о необычайной предусмотрительности Клемента Уатта в своих инструкциях. И, хотя эти указания не являются достоянием общественности, документы на приют — обязательны. Документы. Вот оно.

И снова хлынули мысли: если бы ты не нашел газетную статью, как бы ты вообще узнал о приюте? Виктор уловил это сомнение и морщины, которые оно оставило на его лице. Он расслабился. Ну и что, что «если бы»? Ведь он нашел статью!

Виктор глубоко вздохнул. Он ощутил аромат воздуха, почувствовал на лице и на руках его теплоту и влажность. Он повел плечами. Вернемся в настоящее, а здесь, прямо перед ним, стоит здание суда, похожее на остров в парке.

Виктор перешел Парковую улицу. Он поспешил по широкой дорожке, обсаженной розами, через две ступеньки взлетел по широкой изогнутой лестнице к одной из четырех больших парадных дверей, расположенных в глубине портика с колоннами.

Он вошел в просторный вестибюль с двумя дверями в каждой из трех внутренних стен. Везде висели медные таблички. На крайней правой двери было написано: «Музей». Заманчиво, но день близился к концу, а Виктору необходимо еще увидеть документы.

Нужная дверь находилась в левом углу. За ней располагалась небольшая приемная, перегороженная высоким барьером. У стены стояли четыре деревянных стула. Виктор заметил, что дверки в барьере не предусмотрено. Сверху аккуратными стопками лежали различные бланки и формы.

Женщина лет сорока прилежно писала за своим столом и подняла глаза на Виктора не сразу. Она улыбнулась, встала и шагнула к барьеру.

— Здравствуйте.

Виктор улыбнулся в ответ.

— Здравствуйте, это здесь я могу получить копию документов о сделке с недвижимостью?

—Да.

— Хорошо. Меня интересуют бумаги, касающиеся детского приюта на Уатт-стрит — между Третьей и Четвертой авеню. Не думаю, что она называлась Уатт-стрит в то время, наверное, это была Третья улица. — Виктор следил, понимает ли его служащая. Она понимала. В этом деле она разбиралась намного лучше. Он продолжал: — Поскольку основал этот приют мистер Клемент Уатт, самые первые документы должны были поступить от него или из одной из его компаний. Детский приют был открыт в августе 1899 года, и я полагаю, что сделка относится к этому же году.

Она наморщила лоб.

— Конечно, я могу найти документы по адресу участка, но все бумаги, составленные до 1910 года, в архиве. Я получу лишь фотокопию оригинала документа. Старые обычно написаны от руки, и их хранят отдельно. Так что я найду нашу рабочую копию и с нее смогу сделать копию для вас. — Она улыбнулась, как будто сказала что-то забавное.

— Хорошо, это меня устроит, — Виктор улыбнулся в ответ. — Как вы думаете, сколько времени на это понадобится?

— Я сейчас же передам заказ клерку, но, поскольку мы уже скоро закрываемся, думаю, что все будет готово, пожалуй, завтра в первой половине дня.

— Это было бы замечательно, — воскликнул Виктор. — Я зайду завтра, большое спасибо.

Виктор вышел из отдела и понял, что пока делать ему больше здесь нечего. Было почти четыре часа: можно зайти в музей, потом успеть на пятичасовую машину в «Гранд-отель», а завтра снова приехать в час дня.

Виктор по диагонали пересек вестибюль и медленно открыл тяжелую деревянную.дверь музея. В небольшой комнате с очень высоким потолком никого не было. Полуденное солнце светило в широкие окна. Предметы старины покрывали стены и заполняли несколько длинных стеклянных витрин.

Больше похоже на кладовку, а не на музей, решил Виктор, разглядывая ближайшую витрину со старыми письмами, объяснениями и газетными статьями о главных событиях и выдающихся гражданах городка.

Он двинулся к следующему стенду и изучил потемневшие фотографии и костыль от первой железнодорожной линии, проходившей через город. А вот и снимок церемонии открытия кладбища Гражданской войны, где позже был помещен надгробный камень К.у. Виктор внимательно рассмотрел фотографию, не покажется ли ему знакомой какая-либо деталь. Ага, вот эти пушки он видел.

Он перемещался по залу и оказался теперь перед витриной у окна. Лужайка, клумбы, деревья снаружи выглядели так притягательно. Гостиница, магазины, конторы на другой стороне Парковой улицы были красивы, как на картинке. Царила тишина. Слышались лишь шаги Виктора по блестящему паркету.

Он вздохнул и прикрыл глаза, почувствовав на лице солнечное тепло и вдохнув слегка затхлый воздух комнаты. Затем открыл глаза и взглянул на витрину перед собой. Мурашки пробежали у него по всему телу. Из-под стекла прямо на него смотрел Клемент Уатт. Небольшая рукописная табличка под фотографией гласила: Клемент Уатт, основатель детского приюта, август, 4, 1899.

Внешность у него была располагающая и вызывала доверие. В легкой улыбке светилась доброта и мудрость. Действительно ли он оставил секретное сообщение, которое нужно найти? Минни, по-видимому, считала, что да. Виктор привстал на цыпочки, стараясь увидеть за окном пансион Эммы. Нет, слишком много деревьев.

Он снова бросил взгляд на витрину. Рядом с портретом К.У. поместили фотографию детского приюта. Сегодня он выглядит даже уютнее и теплее. Деревья стали выше, газон густой и зеленый, кустарник пышно разросся. Та же белая изгородь, маленькая калитка, булыжная дорожка к большому крыльцу. Может быть, К.У. ходил по этим камням. Колодец. Где же колодец? На снимке его нет.

Вот рядом с фотографиями лежит газетная статья. Виктор достал свою копию и сравнил. То же самое. Так что К.у. все-таки смог сохранить эту статью, ключ к тайной надписи, скрытой на могильном камне.

Виктор почти не сомневался, что на правильном пути и что этот путь действительно существует. Он точно следовал указаниям К.У: сделай первый шаг — не больше и не меньше — и станет ясен следующий.

Он снова оказался в ситуации не слишком приятной, но сулящей награду в будущем: все богатство воображения исчерпано, а он так и не знает, каков будет его следующий шаг. И, как он понимал, бояться было нечего: следующий шаг, подсказанный жизнью, всегда оказывался значительнее, чем все то, что могло бы родиться в его собственных мечтах. Секрет в том, чтобы просто не забывать об этом.

Глава 9

Виктор знал, что теперь ему совсем нечего делать, кроме как ждать копию документа. Он еще мог успеть на машину, идущую в «Гранд-отель» в пять часов, потому он покинул здание суда и с удовольствием прошелся по городу. Миновав магазинчики на Главной улице, он достиг могучего старого дуба в тупике. Машина прибыла вовремя. Возвращались только Виктор и пожилая пара.

Он устроился на заднем сиденье, откуда удобно было осматривать окрестности. Машин на дороге попадалось мало. Виктор вспомнил родной город, где в пять часов вечера улицы просто забиты транспортом.

Проехав несколько миль среди зеленых просторов, под ясным голубым небом, фургончик свернул в арку «Гранд-отеля» и остановился под навесом у входа. Виктор сообразил, что за пределами города совсем забыл о самоконтроле. Эта мысль заставила его недовольно поморщиться, но он вспомнил слова: «Не отступай, просто наблюдай» и, улыбнувшись, мысленно поблагодарил Минни.

Виктор отправился прямо к себе в номер. Ему приятно было оказаться «дома». Он был рад избавиться от шуршащей бумажной сумки, которая целый день служила ему портфелем и чемоданом. Ну и денек выдался!

Он принял душ, побрился и пошел на поиски Кристины. Проходя по отелю, Виктор заметил, что окружающие полностью погружены в свои мысли: они словно на автопилоте и сознание их далеко отсюда. Он подумал и о себе и твердо решил, что до самого вечера будет следить за собой.

Через пять минут Виктор оказался возле теннисных кортов и понял, что не помнит, как пришел сюда. Он нахмурился, и, хотя тут же отметил свою реакцию, другая мысль услужливо подсказала ему, что это бесполезно, что невозможно непрерывно следить за собой и своими действиями. Тут он вспомнил о голубой розе.

Кристина играла в теннис. Увидев мужа, она бросила ракетку, выбежала с корта и обняла его.

— Ты прямо как Крис Эверт, — улыбнулся Виктор.

— Я так соскучилась по тебе, — ответила она, снова обнимая его. — Где ты взял такую дикую рубашку?

— Это? Это моя туристская рубашка: я слился с массами. Теперь остается только завести видеокамеру!

«Ты даже не можешь позволить себе видеокамеру», — напомнили ему его мысли. Виктор отогнал нахлынувшее напряжение и сказал про себя: «Ну, раз вы такие умные, научите меня, как раздобыть денег на камеру!» Ему сразу стало легче. Значит, надо просто не подпускать такие мысли.

— Ничего, если я закончу игру? — спросила Кристина свою партнершу,

— Все в порядке, мы прекрасно поиграли, — ответила та, — увидимся за обедом.

Кристина собрала вещи, и они с Виктором отправились в номер переодеться к обеду.

Хотя Виктор пережил два самых захватывающих дня в своей жизни — настоящий поворот в судьбе, — это было не то, о чем можно рассказать на бегу. И хотя Кристина догадалась о важности открытия, сделанного мужем, из их недолгой беседы по телефону и обрывков фраз, которыми они обменялись, собираясь к обеду, оба они чувствовали необходимость поговорить.

Обед тянулся бесконечно. Теперь Виктор видел происходящее совсем в ином свете. Люди непрерывно болтали, но совсем не слушали друг друга. Виктор поймал себя на том, что торопится покончить с едой. «Почему, — подумал он. — Что заставляет меня спешить? Почему я не могу сидеть спокойно и наслаждаться пищей?»

Виктор попытался понять, какие же именно мысли заставляют его спешить. Но увидел только результат: он спешил. Он решил специально есть помедленнее и посмотреть, что будет. Виктор все еще не мог уловить ни одной конкретной мысли, но ощущал, что их давление возрастает. В конце концов он отложил вилку, вздохнул и откинулся на стуле. Он просто боялся, что все, сидящие за длинным столом, наблюдают за ним, однако, оглядевшись, Виктор понял, что это не так. Обедающие были заняты собственными мыслями и даже не отдавали себе отчета в том, что находятся здесь, в этом зале, за обедом.

Кристина заметила манипуляции мужа, и спросила его о причинах.

— Если я не знаю, почему поступаю так или иначе, я просто машина, а у машины нет выбора. Все происходящее с ней просто случайность. Я заметил, что спешу закончить обед, что мысли мои далеко отсюда, и решил притормозить, чтобы прислушаться к себе.

Кристина не вполне поняла мужа, но пыталась. Виктор продолжал полушепотом объяснять все своей внимательной слушательнице:

— Если я не сознаю, что сижу здесь, в этом зале, за обедом, значит, я заблудился в собственных мыслях.

Кристина широко раскрыла глаза, словно говоря: «Ясно, продолжай».

— Если я погружен в свои мысли, то обычно перебираю в памяти что-то из прошлого, и притом неприятное, или же загадываю на будущее, от которого тоже не жду ничего хорошего. Так что я обычно живу словно во сне, созданном самим собой, и причиняю себе вред. Единственный способ жить по-настоящему — это понимать, что с тобой происходит.

Кристина напряженно слушала.

— Это похоже на то, как будто проезжаешь на автомобиле милю за милей и ничего об этом не помнишь? — спросила она.

Виктор с минуту обдумывал ее пример.

— Да, думаю, что так.

Кристина кивнула, пытаясь осмыслить эти новые для нее идеи.

Обед закончился, и люди стали выходить из зала. Приятельница Кристины подошла к ним и предложила отправиться с ней и се мужем в кинотеатр отеля, где шел фильм «Военные игры».

Кристина взглянула на мужа. Он видел, как ей хочется присоединиться к друзьям.

— Хорошо, пойдем, — согласился Виктор, - надеюсь, там есть кукурузные хлопья.

Шесть рядов темно-коричневых кожаных кресел дожидались зрителей в прохладном, темном, тихом помещении. Их расставили так, чтобы каждый мог хорошо видеть закрытый занавесом экран.

Виктор и Кристина пришли раньше своих знакомых и заняли места в центре. Пока публика собиралась, они шепотом беседовали об открытии Виктора.

— Сюда, — позвала Кристина приглушенным голосом, увидев свою подругу и ее мужа.

Они поговорили о том, как проводят время. Как раз в этот момент занавес медленно раздвинулся. Через несколько секунд начался фильм «Военные игры».

С самого начала Виктора увлек сюжет картины.

— Этот фильм о мыслях, — взволнованно зашептал он на ухо жене.

Она покачала головой, показывая, что не понимает его.

— Потом скажу, — ответил он.

Виктор просидел весь сеанс словно наэлектризованный. Это же фильм о том, как мы думаем! Мы не умеем увидеть единственного верного решения. За деревьями не видим леса.

Виктор услышал, как две пары, выходя из зала, обсуждали недостатки фильма. Он понял замечание Минни насчет того, что мало проку быть умнее всего мира.

Кристина и ее подруга на следующий день участвовали в теннисном турнире и собирались подняться рано утром, так что было решено отказаться от позднего ужина и кофе. Все распрощались и разошлись по своим номерам.

Виктор старался объяснить как то, что открыла ему Минни, отражено в фильме «Военные игры». Кристина пыталась вникнуть в его взволнованный монолог, но Виктор видел, что жена устала и хочет спать.

Он никак не мог уснуть, размышляя о «совпадениях» этого важного дня. Он пытался представить, что ждет его завтра. Тогда-то Виктор вспомнил, что нужно наблюдать за своими мыслями, а не просто предаваться им. Он почувствовал, что лоб его нахмурен, кулаки сжаты, тело скорчено под простыней самым неудобным образом.

Виктор принял удобную позу и продолжал наблюдать. Он заметил, что дышит торопливо и учащенно: он замедлил дыхание и стал делать глубокие вдохи.

Ему пришло в голову, что его ум прямо-таки рвется нарисовать картину того, что произойдет на следующий день. Тысячи мыслей неслись все быстрее, и лишь немногие можно было выделить из общей массы и присмотреться к ним. ум его был неукротим. Но откуда ему знать, что случится завтра? К чему все эти волнения и тревоги? Он вспомнил слова Минни: «Есть что-то неверное в том, как мы думаем». Неужели это правда? Может ли весь мир страдать от последствий одного грандиозного заблуждения? Нерадостная перспектива.

Дата добавления: 2015-10-28