Немного nostalgia. Борода

Валентин Гораев

Первые эксперименты по отращиванию бороды я предпринял летом 81го, будучи в командировке на аэродроме Далляр (н.п. Шамхор) в Азербайджане. Не мудрствуя лукаво, взял из аптечки зелёнку и спичкой понатыкал по небритой роже ярких пятен - понимай как зверское раздражение кожи, а потому бриться ну никак не можно. И на следующее утро в лётной столовой я изрядно повеселил местных лётчиков, пока дошёл до столиков нашего экипажа. В Далляре мы работали, практически, каждый год, так что нас там знали как облупленых. Отношение к нам было самое доброжелательное, командование полка всегда шло нам навстречу в вопросах обеспечения нашей работы. И потому подполковник Добрынин, командир полка, когда мы встретились у диспетчера, был немало удивлён моей такой клоунской раскраской. Рассмеялся и посоветовал не пугать ему лётчиков перед полётами, а то как бы чего не случилось. Да только совет его запоздал, повод для веселья уже был дан. И тем не менее, я стойко продолжал свой эксперимент до конца командировки и расстался с жалкой порослью на лице уже на подлёте к Красноярску.

На следующий год я начал отращивать бороду заранее, с молчаливого согласия командира эскадрильи. До чего же медленно растёт борода! Целый месяц я смущал местных командиров на аэродромах Далляр и Мериа своей небритой рожей. В конце концов это не могло остаться без последствий. И не осталось.

Спустя, примерно, недели две просле прекрасного ужина с мидиями, о котором я уже поведал в рассказе "Враждебная акция", мы снова прилетели в Мерию. Зарулили, выключились, заправились, зачехлились и пошли в гостиницу. В одном месте, на перекрёстке, можно было срезать угол, пройдя через задний двор магазина. Что мы и сделали. Фуражки под мышкой, галстуки болтаются на булавках, рубашки расстёгнуты - жарко же, идём себе весело, приёмник орёт, и не видим, что за углом, на перекрёстке, нас уже дожидается вполне конкретный "ёк". В виде генерал-майора, командующего авиацией ЗаКВО. Вылез из "УАЗика" и стоит, нас наблюдает.

- Старший! Ко мне!- Я, как увидел генерала, сначала о челюсть свою споткнулся. Не от того, что генерал, по роду своей работы к генералам привычны, а от того, что неожиданно. Да и всё равно - "генерал он и в Африке генерал". Сразу "Смирно!", разворот на триста шестьдесят градусов, одновременно передал кому-то приёмник, надел фуражку, застегнул верхнюю пуговицу на вороте рубашки и пристегнул галстук. И всё одним махом! До сих пор удивляюсь, как это у меня получилось. Строевым бац!- бац!-бац!:

- Товарищ генерал! Командир корабля капитан Гораев!
- Какого корабля?!

Действительно, какого-такого "корабля", у них же сплошь одни "свистки".

- Ан-30, товарищ генерал!
- А-а, этого... ну, понятно. Почему не брит?! Кто разрешил?!
- Дак ведь никто не запрещал... вроде...
- Я запрещаю! Сбрить и доложить!
- Есть!- Чёткий разворот налево-кругом, три шага строевым. Сзади хлопнула дверка машины. И - фуражка под мышкой, рубашка расстёгнута, галстук висит на булавке - жарко же. До гостиницы дошли без происшествий. Генерал улетел и я решил, что угроза моей бороде миновала.

Ан нет, промашка вышла.

На следующий день мы поймали погоду и хорошо поработали. После посадки нас зарулили на площадку перед штабом полка. Левая плоскость нашего самолёта почти упиралась в окно кабинета начальника штаба полка на втором этаже. Но не это важно, а то, что на эту площадку заруливал всегда, когда прилетал на своей "пчёлке" - Ан-14 - командующий авиацией округа. Это была его личная стоянка. Представь, ты на своей раздрызганой "жиге" встанешь на личную стоянку крутого мэна перед его офисом. Понял, да? Пусть даже по незнанию. Мы ведь тоже не сами по себе зарулили на ту площадку, а по команде дежурного по приёму и выпуску самолётов, тому тоже команда была. Откуда нам было знать, что мы ступили, по сути дела, на минное поле. Как потом оказалось, это была откровенная подстава. За ужин с мидиями. Да только генерал оказался человеком более порядочным, чем о нём подумали некоторые, и шанс поиметь рядового лётчика-трудягу проигнорировал. А элементарно.

Заправиться сразу после посадки нам не удалось - "тезухи" сначала закачивались, потом отстаивались, потом пробу топлива брать - с этим в авиации строго и требуется немалое время. Поэтому мы успели сходить на обед, а потом вернулись заправлять самолёт. Пришли всем экипажем, на самолёте никогда не бывает скучно. Уже заправились, а всё уходить не хочется. Занимаемся кто чем.

Вдруг в самолёт влетает Володя Кукушкин, механик-оператор, прапорщик:

- Командир! "Пчёлка" прилетела, генерал вон у штаба из машины вылазит!- То есть в двадцати метрах от нас. Выглядываю, к нам бежит какой-то офицер из встречающих:

- Командующий командира экипажа к себе требует. - Что делать, я же бороду не сбрил.
Да причём здесь мать!
- Володька,- кричу,- где у тебя станок?
- В туалете, на полочке под зеркалом. Только там лезвие старое. - Плевать. Включил свет, схватил станок и давай на сухую елозить по щекам. Тупое лезвие, оказывается, отлично режет кожу фейса. А у открытого люка, слышу, опять посыльный - генерал требует командира экипажа немедленно. Я более энергично замахал инструментом. Кровь лилась ручьём. Да ладно, вся не вытечет, что-нибудь да останется. Ну, ещё немного, вот тут.

- Ну, и где ваш командир?- Трах-тибидох! Сам пришёл! Всё, хорош! Уж как есть. Бегу по салону, подскакиваю к люку:

- Товарищ генерал! Командир корабля... капитан...
-...ага, Гораев.- И смотрит на меня. А я на него. Причём, я в самолёте, сверху, пригнувшись в люке, у люка высота всего-то метр ноль девять. А он внизу, смотрит наверх, и мне прекрасно видно, как у него в глазах чёртики пляшут - то ли ругать меня, то ли смеяться.

- Хочу посмотреть ваш...гм...корабль.
- Да, товарищ генерал! Прошу, товарищ генерал!

Прошёлся по салону, посмотрел на аппараты, заглянул в кабину.

- А там кабина штурмана,-не то спросил, не то утвердил.
- Так точно, штурмана... кабина.
- Ну, хорошо. Действительно, корабль,- и на выход,- да, вот ещё что: вы мне завтра освободите, пожалуйста, эту стоянку.
- Есть, товарищ генерал! До свидания, товарищ генерал!- Ф-ф-ф-у!.. Чего ржёте, кони стоялые?

- Командир, пойди в зеркало на себя глянь.- А на хрена мне зеркало, и так знаю. Вон весь комбез кровью закапал. Послал правака к диспетчеру испросить разрешение перерулить на другую стоянку. Перегнали самолёт на вторую перемычку, закрыли и пошли домой. То есть в гостиницу.

Больше с бородой я в армии не экспериментировал. Зато как уволился в запас, так сразу и оттянулся по полной. То есть оброс. Обстоятельно так.

Однако и на гражданке у меня не всё сразу ладно с бородой было. Где-то в 91м, что ли, приехал в гости к маме в Тольятти. Маманя увидала меня такого лохматого и:

- А ба-а-тюшки, сы-ы-ынынька, ми-и-лай! Страсть-то кака-ая! Уж ты побро-о-йся, ради Христа-а! - Только самарские да сызранские могут так говорить. Они не говорят, а выпевают. Заслушаешься.

Ну, мама сказала, стало быть пошёл и сделал. От отца ещё станок остался, лезвия. Из ванной-то вышел, горячее полотенце от лица-то отнял, а маманя:

- А ба-а-атюшки, сы-ынынька! Что-о же это, Го-о-осподи! Пу-усть бы она росла-а, шут с ней. - Вот тебе и раз. С тех пор с бородой не расстаюсь. Да и правда - шут с ней. Мне, чай, не влюбляться. Хотя я и не прочь бы.

Да и не помеха борода для этого дела, как практика показывает.

© Copyright: Валентин Гораев, 2011
Свидетельство о публикации №21105250847

Дата добавления: 2015-09-04