Немного nostalgia. Помогли

Валентин Гораев

- Ну, что, Валя, поехали со мной?

- Да, вроде, как-то неудобно. Вы и сами-то с ним давно не виделись, а тут я ещё.

- Ничего, поехали.

Александр Иванович узнал, что недалеко от Армавира, где мы были в командировке летом 78-го, в каком-то совхозе директором Евгений Иванович Колесников, его друг детства. И решил его проведать. Сказано – сделано: голому собраться только подпоясаться. Оделись по «гражданке», сели на рейсовый автобус и через полчаса или около того уже были в большом красивом селе. Нашли Управление – двухэтажный особняк в густых зарослях сирени.

- Здравствуй, Женя!

- Здравствуй, Саша!

- Ну, тебя не обнять, рук не хватает.

- Да и ты – слава Богу.

Обнялись, сели. И я рядышком присел.

Евгений Иванович вскочил, по кабинету забегал. Побегать есть где – кабинет огромный, на четыре окна. Как наш методический класс – вся эскадрилья уселась бы.

- Что случилось, Женя?

- Да вот, Саша, жду комиссию с минуты на минуту. Из ЦК.

- Ого! Что за комиссия?

- Внедрение Ипатовского метода едут проверять. А где я столько техники возьму? Со всего района и ту, что из Германии пришла, военную, всю согнал на одно поле. И всё равно мало! Мы, видишь ли, совхоз-миллионер, да. Приятно, конечно, чего уж тут. Есть чем похвалиться, - в словах Евгения Ивановича слышалась гордость. – Но есть в этом и немалый минус: куда же направить комиссию, как не к нам. Вот в обкоме партии и решили нас «на танки» бросить. Едут… Там какой-то представитель ЦК, ну и обкомовские, райкомовские, городские… на шести машинах! Уже позвонили из города, скоро будут. А у меня, как назло, завстоловой в декретном отпуске! Да и вообще, некому сейчас комиссией заниматься, сам понимаешь – уборка. А их кормить, поить надо. Шашлыки там, и прочее…

- Да, дела-а. И как же ты теперь?

- Вот и думаю. Может, что и рожу… Хорошо хоть у меня секретарь парткома мужик что надо, деловой. Кузнецов Николай Иванович. Уже где-то что-то шебуршит. Сейчас подъедет, расскажет что-нибудь.

Вот так пироги! «С глазами – их едят, они глядят». Ну, никак не в кон мы попали! Мелькнула мысль – три Ивановича в одно время в одном месте – явный перебор! К хлопотам, не иначе. А коли так, чего уж Евгений Иванович так сокрушается по шашлыкам? Эка невидаль! Я командира бок толкаю.

- Да погоди ты!

- Да я про что, Александр Иванович, а может и мы на что сгодимся? Или мы шашлыков не делали? Пусть только подготовят, а уж мы-то справимся!

Командир сначала посмотрел на меня ошалело, типа «нупонеслотебяневовремя…»

- А… а что, Женя!.. дай-ка закурить буржуазную... Есть идея! Дай команду, чтобы всё приготовили, мясо там, картошечку отварили, овощи, ну и горючее, соответственно. А шашлыки и прочее, стол в общем, мы тебе организуем.

Евгений Иванович застыл посреди кабинета.

- Сашенька, спаситель! Всё готово уже! Вот только по поводу мяса узнаю… сейчас… сейчас… пусть хоть немного в маринаде искупают, - Евгений Иванович уже терзал телефон, - алло! Столовая? Готовьте! Да! Срочно!!! Да! Есть люди! Есть, говорю!

Через некоторое время во дворе какой-то шум. Хозяин кабинета метнулся к окну.

- Ну вот, Николай Иванович подоспел. Наконец-то!

Мы тоже выглянули: во дворе в клубах пыли застыли чёрная «Волга» и красная «Нива». На лестнице и в коридоре раздались громкие голоса и шаги. Дверь в кабинет – наотмашь и ворвался, именно так, невысокий плотный мужчина с красным лицом и лысой головой, сидящей прямо на туловище.

- Всем здрассте! Женя, всё в ажуре? Где люди? Какие? Это они? Здрассте, Николаиваныч! Очень приятно, Николаиваныч! А-а, друг детства, да. Очень хршо! Здесь в командировке, так, да. Очень хршо! Военные, да. Лётчики? Замечательно! И что, военных лётчиков сейчас учат ещё и шашлыки, тесезеть, пилотировать? Очень хршо! Замечательно! Ребята, вы себе даже не представляете, как это здорово, что вы здесь! И именно сейчас, да! А справитесь, пардон? Ну да, Суворов, конечно, авторитет. Окромя рожать, говорите? Сдаётся мне, Женя, что в этой комиссии как раз акушер. Представитель ЦК! Один. Нам с тобой хватит. Да я не каркаю, Женя, упаси меня боженька! Я к тому, что у меня, кажется, схватки начинаются.

Он заполнил собой весь кабинет, как ртуть подвижный, плотный и красный. Очень хотелось ткнуть его пальцем, чтобы спустить немного.

- Ну, что тут сидеть, - Евгений Иванович перехватил инициативу, - давай, Коля, забирай обе машины и дуй за продуктами. Загружайся полностью. На мангал кирпичи сгодятся, Саша говорит. По дороге где-нибудь подберёшь. Шампуры в столовой спросишь, не забудь! Потом сюда, заберёшь ребят и – на Уруп. Да, на то место. Всё, давай, - и Евгений Иванович встал.

Николай Иванович исчез также быстро, как и появился. Выглядываю в окно – машин уже нет. Только пыль в воздухе висит… То ли было что, то ли не было… Евгений Иванович терзал телефон. Александр Иванович сидел напротив и с важным видом пускал кольца в потолок. Да, три Ивановича вместе – это что-то. В воздухе витал лёгкий запах серы.

Минут через двадцать под окном просигналила машина: Николай Иванович готов к отъезду. Вышли, уселись в «Волгу». Ехали быстро. Ровные как стол поля заканчивались тёмной полоской леса у горизонта. Туда и направились и через некоторое время упёрлись в речку. Метров десять шириной, быстрая, неглубокая, с перекатами. На этом берегу широкий песчаный пляж с большой раскидистой ивой на краю песка. Песочек чистый, белый. Тот берег высокий, метров пять-шесть, за обрывом-кучеря. От воды прохлада.

- Холодная, горная,- предупредил Евгений Иванович, - в Кубань впадает.

Быстро разгрузились и машины ушли. И тишина… только водичка журчит. Тепло, уютно. Песочек ласковый. Райский уголок. Пошли купаться. Водичка действительно холодная. И мелко, в самом глубоком месте, под тем берегом, едва по колено.

- Ну, за успех нашего безнадёжного мероприятия – треснули по одной и стали готовить стол. Я взялся расстилать брезент под ивой, Александр Иванович пошёл за дровами на тот берег, где-то в стороне выбрался на кручу и было слышно, как он шумно вытягивал из зарослей хворост.

Сложив должным образом кирпичи для мангала, я стал нанизывать кусочки мяса на шампуры. Уже с десяток заготовок были сложены в ожидании огня. Свежий маринад дурманяще пах. Увлёкшись своим делом, я не сразу услышал ругань. Громкие вопли заставили меня обратить внимание на следующую картину: Александр Иванович со скоростью курьерского нёсся к обрыву, издавая нечленораздельные и очень громкие звуки. Он вылетел с обрыва и, казалось, не заметил этого, продолжая перебирать ногами и руками. Затем, слегка зависнув, как в мультфильме, рухнул вниз, в воду посередине речки. И всё! Ни брызг, ни пузырей. Я подобрал с коленей челюсть и направился было к речке, но вернулся, положил в кастрюлю заготовку шашлыка и снова пошёл в воду. Александра Ивановича нигде не было. Господи, там же воды чуть выше щиколоток! Так где же он? Твою мать! Это уже не смешно. Я топтался в речке, черпая воду своей челюстью и глупо хлопая глазами. Вот ведь фокус! Тут воды-то с ложку!

Вдруг сзади раздался шумный плеск, фырканье – не иначе, морж вынырнул. «Откуда тут моржи?» Блин! Передо мной стоял Александр Иванович и дико озирался.

- Нет?

- Кого?

- Осы там!

- Кто?

- Осиное гнездо разбередил. Нечаянно… не видел… там кусты. Я валежину потянул, а там вот-т-такая «груша» висит, с футбольный мяч! Ну и вот…

- Сейчас! – я выскочил из воды, из початой бутылки налил в стакан и отнёс командиру. Тот намахнул не глядя.

- Ну и вот…, - повторил.

- Ага, сейчас!

- Не, не надо…ик, хы…ватит.

- Ага! Хе! – меня стал разбирать смех, - хе-хе…ха-ха-ха! Ну, мультик! Ни хрена себе, сиганул! Нет, ну и … ха-ха… тут воды-то! А можете ещё раз показать, как это вы умудрились здесь под водой спрятаться? Ха-ха-ха!...

Александр Иванович посмотрел под ноги – воды на вершок ниже колен.

- Да-а уж! Чёрт его знает…Хе-хе-хе!

Однако смеялись мы недолго. Лицо Александра Ивановича на глазах теряло знакомые черты. Выйдя из воды, стали выбирать из кастрюли с салатом кругляши нарезанных огурцов и прикладывать их к местам укусов. Удивительно, но помогло, и к тому времени, как на горизонте запылила дорога, командир был уже как «огурчик». Мы были готовы к приёму гостей.

Четыре чёрных «Волги» выстроились по краю травы и песка. Из них важно вышли солидные люди в чёрных костюмах, при галстуках. Огляделись. Солидно согласились с Евгением Ивановичем, что их привезли туда куда надо и совершенно несолидно обратились к единственному в их обществе человеку, на них совершенно не похожему: молодой, лет около 30-ти, с густой шевелюрой светло-русых волос, весёлым лицом и светло-серыми глазами. И одет был в светло-серый костюм отличного покроя, чётко подчёркивающий его спортивную фигуру: «Вот, извольте, Виктор Михайлович, пожалуйста, проходите, Виктор Михайлович, присаживайтесь». Сейчас кланяться начнут. Сами аж лоснятся, «коты сытые».

Ну, расселись, наконец-то. Зазвякало стекло, За «столом» оживились. Мы суетились у огня, разогревая шашлыки, подавая посуду и расставляя закуски. Среди чёрных пиджаков и белых рубашек с галстуками мельтешили два голых, гладких как тюлени и шустрых как папуасы мужичка. Нам не хватало только набедренных повязок да колец в носы.

- А позвольте поинтересоваться, кто эти товарищи на заднем плане? - Виктор Михайлович обратил на нас внимание. «Сытые коты» уставились на Евгения Ивановича. Тот, громко сглотнул и, чувствуя себя голым на площади, стал сбивчиво рассказывать, что к нему приехал друг детства, военный лётчик, командир. И его помощник. По политчасти.

- Да ну? – с интересом уставился на нас Виктор Михайлович.

- Ну да! – мотнул головой Евгений Иванович.

- Прошу вас, товарищи. Надеюсь, вы там, на кухне, всё закончили. Ничего, кто там поближе, нам помогут в случае необходимости. А вы - прошу, садитесь, - и он оглянулся налево - один из «сытых котов» переместился на метр дальше. Затем оглянулся направо - тот же эффект. - Командир рядом со мной слева, а политработник – по правую руку, ведь мы с вами коллеги. Давайте знакомиться: Виктор Михайлович. Очень приятно. Очень приятно. Ну что же? Да-да, подайте-ка товарищам лётчикам посуду. Да! И налейте. Спасибо! Ну? Продолжим?

И продолжили. Потом ещё. За высокие урожаи. За нашу родную партию. За могучую советскую армию и, отдельно, за славных советских соколов, и за чистое небо, тоже отдельно… потом ещё за что-то… и ещё… В наступивших сумерках нестройные мужские голоса далеко в степь уносили песни про славных кавалеристов, про наш паровоз, и про Галю молодую. А «Мороз-мороз» в этот душный летний вечер звучал особенно проникновенно. Мы с Витей в обнимку маршировали по мелкой воде и разучивали «Марш авиаторов». За столом, перезваниваясь стаканами, нестройно подпевали. Я – в плавках, а Витёк босиком, штанины закатаны, расстёгнутая рубашка выбилась из брюк.

За пределами небольшого обитаемого нами пространства, освещенного фарами урчащих в темноте «Волг», казалось, вообще ничего нет. И вот из этого «ничего» стали раздаваться трезвеющие голоса на тему необходимости возвращения в цивилизацию, неотвратимости расставания новых друзей. Потом чётко прорезался «руководящий» голос:

- Да тащите же, тащите их в машины! Да что вы с ними цацкаетесь! Этого сюда давайте! Поаккуратней! А этого, Колесников, забирайте сами. Тащите же! А ну, пусти руки, твою мать! Что ты уцепился? Кому Витя, а кому Виктор Михайлович! Ну, суйте его, не бросать же здесь!

Наши крепкие объятья были безжалостно разорваны и, несмотря на наши истошные вопли: «Витя!» - «Валя!» нас разлучили. Навеки. Горе наше (уж моё-то точно) было безмерным. Размазывая пьяные сопли, я, где-то на подъезде к селу, начал рыгать, стараясь таки по возможности попасть в окно. Остановились… Других машин уже не было… А где командир?.. Полегчало… Отрубился…

…Меня зовут… Далеко-далеко где-то… и настойчиво. В ушах вата. Очнулся от сильной головной боли. Оп-ля! Да это же командир! И не далеко, а прямо тут! Командир зовёт – надо идти. Медленно-медленно, напрягая всё, что могло хоть как-то напрячься, попытался оторвать голову от подушки. Попытка окончилась полнейшим провалом. В небытие. Зовут… Повторил попытку. Надо же – удалось! Приоткрыл глаз: неясная тень маячила на фоне окна. Открыл второй – Александр Иванович сидел на стуле рядом с моим диваном. Он улыбался. «Это обнадёживает», - мелькнула мысль.

- Живой?

- У-у..

- Будем думать. Что это означает «да». Подымайся и приходи на веранду на втором этаже. Елена Фёдоровна чай накрыла. Лечиться будем, - и ушёл.

Я взглянул на лестницу: «Эверест!» Сизифу наверняка было легче, у него камень срывался и укатывался, а у меня голова… как бы ни укатилась. Ещё ступеньку… Ну почему они такие высокие?!. Ещё одну…

В светлом проёме широкой двери, ведущей на веранду, как на экране, как в красивом кино о красивой жизни, мне - из тёмного зала - был виден стол, накрытый кружевной скатертью, большой самовар, чашки, красивые счастливые люди за столом. Как в другой жизни… Они зовут меня. К себе, в ту красивую жизнь… Я иду, иду… шаг за шагом.

- Садись, Валя. Сейчас я тебе покрепче налью, - Елена Фёдоровна заправила заварник свежей порцией чая. До меня донёсся тонкий аромат и – Господи! – всё затрепетало внутри. Не чуя жара, взял горячую чашку обеими ладонями и выпил только что налитый чай, -
и…ишшо… пожалуйста…, - я не просил, я умолял. За столом дружно грохнули. На меня смотрели три Ивановича. «Что? Опять? О, Господи!» Смеясь Елена Фёдоровна наливала мне чашку за чашкой.

Через некоторое время я вдруг обнаружил, что головной боли нет! Исчезла вата из ушей. Тяжесть осталась, но она не была больной. Хотелось спать. И вскоре я был отправлен на диван.

Обед проспал, а потом, пока я добросовестно пытался хоть что-нибудь протолкнуть в желудок, всё там же, на веранде, Николай Иванович, только что приехавший из города, вместе с Евгением Ивановичем хором расхваливали нас с командиром перед Еленой Фёдоровной. Теперь я был способен воспринимать информацию и с интересом слушал рассказ не-про-меня. Они рассказали, что представителя ЦК ещё «тёпленького» загрузили в самолёт и отправили в Ростов. Жаль мужика. Мы с ним вполне нормально «схрюкались».

Потом Николай Иванович повёз нас с командиром куда-то по полям. Где-то на краю небольшого околочка остановились в зарослях амброзии, как называл Николай Иванович эту траву более двух метров высотой. Он достал из-под сидения своей «Нивы» бутылку водки – и я рухнул в эту самую амброзию в судорогах. Меня долго уговаривали, что, мол, «надо, Федя, надо» - им до чёртиков надоела моя зелёная кислая рожа. Я сдался. И точно – полегчало.

К вечеру нас с Александром Ивановичем проводили в Армавир.

И так. Страна может быть уверена, что на полях Кубани «Ипатовский метод» внедрён и действует – мы лично (!) занимались этим вопросом. Занимались хорошо.

Ну, а как действует – не нам судить.

© Copyright: Валентин Гораев, 2011
Свидетельство о публикации №21107200574

Дата добавления: 2015-09-04