Pov Tom. 6 страница

- Просто, это единственное, что я помню из «той» жизни. Нет, Том –

покачал он головой, отвечая на вопрос в моих глазах, - больше ничего не помню, только содержание этой книги. Даже сведений именно о книге, кто подарил, с кем обсуждал. Только сюжет.
Он хоть и говорил немного расклеено, но тоже стал серьезней.

- А что за книга?

- Войнич. Овод.

- Она хорошая?

- Вот, я затем и показать хотел, спросить, читал ли ты. Она хорошая, и правда моя любимая, одна из самых любимых. Тяжелая, грустная, романтичная, но потрясающая.

- Надо почитать.

- Почитай. Вещь. Она того стоит, - говорил он, уже закрывая глаза.

Спустя мгновение он все же уснул, а я смотрел, как он интуитивно ищет положение лечь удобней. А мне, выспавшемуся детине, ничего не оставалось, как только наблюдать за его попытками.

Прошло около получаса, Билл уже крепко спал, по моим ощущениям. Я уже было потянулся за книгой, чтоб почитать, как Билл съехал по спинке дивана. Подобрал с трудом ноги, преодолел расстояние до моих колен, и уложил на них свою голову. Я замер. Сердце забилось, так, что я боялся разбудить Билла, этим шумом. Я осторожно опустил руку, погрузив ее в шелковые пряди волос и слегка погладил. А потом и вовсе разместил руку на его голове, откинувшись, закрыл глаза. Радовало, что сейчас нет возбуждения. Была только нежность, которую я бы хотел подарить тому, кто сейчас сладко спит на моих коленях. Я бы остался тут насовсем. Остался бы…

Он пошевелился и сонно прошептал, не открывая глаз:

- Спой... пожлста.

Я улыбнулся и представил, как он окончательно проснется поразившись моим вокальным способностям. И снова улыбнулся все же желая выполнить его просьбу хоть как-нибудь. Сосредоточенно вспоминал песню и в голову пришла колыбельная, которую нам с Кэтти в детстве пела мама, такая простая, но теплая. Голос мой немного дрогнул, но я справился и затянул, поражаясь, что получается, мягко, протяжно, совсем не противно. Я и впрямь удивил себя. Видимо мелодия такая, что даже мою фальшь сглаживает. Пел я долго, несколько раз перепевая куплеты, и сам получал от этого удовольствие. Надо же, я закончил, переходя почти на шепот, как мама обычно делала.

Билл потерся о ладонь головой и прошептал:

- Как мама...

- Как мама... - повторил я и пальцами непроизвольно стер полоску испарины у корней его волос.

***

Привет Утро! Ну что, сегодня собственное настроение просто не описать. Был бы я бабочкой, показал всем этим летунам. Каким к чертям летунам? Коньяк что ли еще не выветрился? Наверное. Улыбаюсь. А кто бы не улыбался. И тупо таращусь, в стену, где висело зеркало. Ясное дело, надо встать и проверить сильно ли там напортачил Билл, изображая красоту мою неземную.

«Сильно» - решил я, глядя на свою помятую физиономию, с синими кругами в пол лица. Черт, я пугало. Мои дреды выглядят... жесть просто. Шарахнулся от него, думая, чем можно исправить положение. Понял, что ничем. Ладно, неприятность эту мы переживем. Я был счастлив, и мой внешний вид не особенно волновал, сейчас.

Марго зашла, поздоровалась уже знакомой улыбкой. Она с собой принесла завтрак, рисовую кашу с яблочным соком и я его быстро съел. Жизнь прекрасна!

Отчет сегодня дышал оптимизмом, и радостью, а что делать, если она прет из меня. Рассказал про мой портрет, про новые конфеты, общие фразы и все. Остальное под запретом, под замком, никому и ни о ком. Улыбался написанному мной рапорту и лежал, долго соображая, чем занять то сегодня себя, и идея!

Кнопка вызова и моя Марго летит, а я прошу её, как друга достать для меня этого «Овода». Вот, займусь чтением, никогда не было ни желания, ни времени, а теперь всего валом. Так дотянуть до вечера будет значительно проще. Марго клятвенно заверила, что завтра будет, вроде дома у неё имелся экземпляр. Я лучезарно поблагодарил её, и лег заново прокручивая вчерашний день. Вспоминаю нашу «пьяную вишню», мою колыбельную и его запах, который пытался уловить на кончиках пальцев. Убеждаюсь, что влип!

Георг пришел, и рапорт читал уже в моем присутствии, а мне стоило немалых усилий прятать до безобразия счастливую улыбку.

- Том, – начал он, после прочтения, - Ну что же результаты у нас неплохие. Единственный момент, вчера у тебя несколько раз скакало давление, и пульс ускорялся, это не самый обыденный фактор, - «ещё бы!» - внутренне ухмылялся я. - Поэтому я считаю, что мы должны сделать небольшой перерыв.

Я сник:

- Но я отлично себя чувствую, – немного потерянно, но ровно сказал я, и вроде это прошло незаметно.

- Том, нам будет необходимо очередное полное обследование. Ну, ты сам понимаешь, – Георг глянул на меня пронзительно. Я кивнул, что ещё оставалось.

- Сегодня, правда, мы ещё раз введем инъекцию, это необходимо, а после недельный отдых. И могу тебя порадовать, в середине недели, до ЭМРТ, я тебя отпущу на прогулку с леди Кэтрин, – он хитро улыбнулся.

- Профессор, – я моментально повеселел. – Спасибо!

- Не за что Том, не за что. Ну что, как ты вообще?

- Хорошо, очень хорошо.

- Ну, я рад это слышать. Ты меня прости, дела. Вечером встретимся.

Я кивнул на прощание. И вновь устроившись в кровати, думал о предстоящих перспективах.

Билл, Кэтти. Биллу я объясню, скучать буду неимоверно. Но зато котенка увижу, что просто замечательно, и в свободное от тоски по ним обоим время буду читать.

Офигеть перспективы! Но на самом деле радовало, что я увижу Билла сегодня, поговорю с ним ещё до перерыва. Это тоже здорово, а то, он бы потерял меня после недельного отсутствия.

Вечер подкрался незаметно. Марго безуспешно попыталась меня накормить, но я не поддался, хотя сегодня меню было изменено. Просто сочетание пюре на водной основе и полу-свежих овощей, отбивало всякий голод. К тому же я спешил.

Я спешил к нему. Радостно летя через снег, и на ходу обнаруживая свою любимую теплую толстовку на себе. О, обновление гардероба, как любопытно! От чего все меняется? Сплошным потоком вопросы, на которые заведомо нет ответов. Вот задача для профессора, и мне будет что в рапорт написать.

Дверь открылась, поддавшись моему толчку, и я вошел. Билла не было в поле зрения. Он появился секундой позже, давшей мне возможность перевести дух. Да, сегодня он тоже выглядел иначе. На нем неизменно рубашка и брюки, правда, верх был темно-синим, и приятно радовал глаз приглушенностью тона.

- Здравствуй.

- Здравствуй, – ответил Билл мне.

- Как ты тут? Справляешься?

- Ещё бы, – улыбается.

Стоим, молчим, так легко на душе, и я выдаю:

- Я буду сам теперь напрашиваться на твои кофе с конфетами, - долго глядя глаза в глаза. Он хитро улыбается и говорит:

- А почему теперь? И сам? – полюбопытствовал он.

- Потому что без твоего кофе прожить сложно, и сладости я люблю. А теперь, секунды промедления равносильны дикой жажде и голоду.

- А, ну так бы сразу, ты может по времени будешь приходить? Я ведь ещё и покормить могу, чем по серьезней, - улыбается.

- Реально? Да ты нечто просто! - тоже улыбаюсь.

Он чуть склоняется, как актер единственному зрителю и замечает мне язвительно:

- что же ты бедолага будешь делать без пропитания, если я не позабочусь?

- Да что тут думать? К тебе ж и перееду, – шутка так себе, особенно учитывая грядущее.

- Ну-ну, - не унывает он, - собирай вещички, завтра жду.

Один-ноль. Не стоило трудиться, заведомо проигрышная ситуация. Мы уже на кухне, и он уже пихает нечто в явно маринованную курицу, от неё пахнет кари и гвоздикой. Ммм да, как же прожить то без этого, и в целом, как вынести овсянку? Черт. Слюна заполнила весь рот, а желудок жалобно заурчал.

- Это ты ещё не попробовал, - усмехается гадёныш.

- Я тут думаю, а есть ли что-нибудь, что у тебя не получается?

- Есть. Петь, - и с долгим взглядом на меня отправляет курицу в духовую печь. А я думаю, как пережить это упоминание о колыбельной, и о нем, тогда…

- Мне кажется это, у тебя бы получилось тоже здорово.

- Может быть, но наверное, до того как голос мой изменился в этих стенах. Пожалуй, я все-таки не буду предполагать, а слушать, у тебя это здорово получается.

Ну, после такого, остается тихо улыбаться, и добавить скромно:

- Рад, что оценил.

Кивает, так, со знанием дела, типа что есть то есть.

Сегодня сидим в немного пустоватой кухне, где все минимизировано просто дальше некуда. И это так, по свойски, наверное, я бы тоже именно такую предпочел, всем крутым наворотам. Приятно, за маленьким кухонным столом, где два прибора, готовый кофе на разогрев, и вчерашние конфеты, коньяка поблизости не видно и это радует.

Он опускается и говорит:

- Все, теперь ровно час, и она наша.

- Пахнет, закачаешься.

- Ага, - сообщает он и подносит чашку к губам. Я следую его примеру.

- Том, ну как день прошел?

- По разному, я хотел тебе кое-что рассказать. Ты знаешь, я не буду появляться неделю. Это из-за анализов и обследования, так док сказал. Хорошо ещё сегодня пришел, а то бы исчез не предупредив.

Билл как-то заметно подобрался и, глотнув кофе, после паузы спросил:

- А это необходимо? – немного жестко. – Просто не люблю я все эти врачебные дела, знаешь, – грустно подытожил он.

- А кто любит? – отозвался с не меньшей горечью я.

Мы молчали, только теперь, будто воздух плотнее стал.

- Билл, ты не представляешь насколько мне легче переносить процедуру перехода сюда, чем все эти анализы, - пытался завуалировать истинные чувства я, на что он спросил:

- А это больно?

- Переход? Нет, что ты, даже приятно, а анализы, немного больно. А, вот ещё хотел сказать, я встречусь с Кэтти на этой неделе, - и счастливо заулыбался.

- Кэтти? - внимательный взгляд.

- Блин, я же не рассказывал, Кэтти, моя сестренка младшая. Я ее «котенок» зову. Она мой единственный близкий человек на Земле, она для меня много, много значит. Точнее все, ради неё все…

- Что все Том?

- Я согласился на этот эксперимент ради неё. Ради её будущего.

Билл грустно покачал головой.

- Что? – спросил я озадаченно.

- Том, я же ничего о тебе не знаю, может расскажешь? - ласково попросил Билл.

- Да, расскажу. Ты пойми, я раньше не говорил, потому что не привык это делать, я никому ничего не говорю, никогда. Но тебе расскажу, – я взял паузу, размышляя с чего начать.

Он достал сигареты и протянул мне уже зажженной одну, прикурив сам, приготовился слушать. Мне было приятно, что он так внимателен.

Я начал с переезда, немного о том, как жилось в Германии, он явно удивился этому факту. Потом о том, как устроились на месте. И в целом по ходу рассказа старался описать, какими были, мама и отец. Потом, про аварию, про маму, и про кому отца, через что мы прошли, как я тогда жил. Но старался не отягчать красками итак непростой смысл. Про нас с Кэтти, про сводную мамину сестру. Про недолгую жизнь в её доме. Про бесконечные визиты к социальным работникам, и иногда к школьным психологам. Про то, какой ценой нам досталась свобода, про все виды деятельности, которыми занимался, про то какая Кэтти растет. Про все.

Как на духу. Совсем без эмоций не получилось так-то, Билл вся моя жизнь.

Понял, что скурил три сигареты подряд, заботливо протягиваемые Биллом. И только сейчас после пяти минутного молчания, приходил в себя от пересказа. Поднял голову, Билл смотрел на меня, и я такое облегчение почувствовал, когда не увидел в них жалости. Не было её, а было сочувствие, так резко отличимое, простое человеческое сочувствие.

- Том, - начал он. – Ты совсем не рассказал, как выглядит Кэтти.

- Да? – я был так благодарен ему за то, что он не взялся говорить типа да что же это такое, и как вы это перенесли, он просто спросил о родном и любимом, то о чем рассказывать было легко и приятно.

- Она необыкновенная. Ты знаешь, она красавица, хоть и на меня похожа, – я улыбнулся. - Она, такая нежная, хрупкая, эти слова не описывают. Она… у неё такого же цвета глаза, а волосы, даже длиннее твоих, только волнистые, и цветом как у меня. Улыбка мамина и характер. И это не о внешности это про неё, она добрая и она меня очень любит, – закончил я.

- Ну, она гордится тобой, и конечно любит, как не любить. Она замечательная. И вы похожи с ней – улыбнулся он.

Я сидел одновременно взбудораженный и успокоенный, только у Билла получается вызвать во мне такие эмоции.

Он встал и вытащил курицу, которая покрылась восхитительной золотой корочкой, отчего я аж потянулся на неё. А он, отстранив поднос, зашипел:

- Тшшш, – гадёныш, ну говорю же. - Чего? Порежу положу, терпения сэр.

- Ага, посидел бы ты на овсянке с водой, по-другому бы запел, – притворно обиженно сообщил я.

- Сэр овсянку предпочитает?

- Сэр сейчас кого–нибудь здесь съест, – я взялся за вилку и нож. Да в ход пошли колющие и режущие аргументы.

- Любопытно посмотреть, как у вас это выйдет.

- Допросишься, ведь.

- Ну ладно, – промычал он, раскладывая по тарелкам непомерно огромные порции, я даже не пикнул. Я то съем, а он, не доест, я исправлю.

- Подожди, - сказал Билл, - и, встав, направился к шкафчику, достал все ту же начатую бутылку коньяка.

- Хмм… Я думал без неё обойдемся, – не сильно возмутился я.

- А… это просто у меня тост есть, нельзя не выпить.

- Хорошо, – быстро сдался я, чувствуя что да, сейчас не повредит оно.

Он поднял бокал и произнес четким громким голосом, будто загадывая желание:

- За вас с Кэтти, Том! Чтобы вы были счастливы!

Я соприкоснулся с его фужером и с благодарностью опрокинул в себя содержимое бокала.

Мы приступили к еде. Я думал, проглочу её с мелкими косточками. Какой вкус необычный.

- Ты настоящий повар!

- Я то? – ухмылялся Билл.

- Ты то! Это так… восхитительно, умопомрачительно, пальцепожирательно. Я немею, все, доем, потом смогу ясно мыслить.

И опять впивался в сочное белое мясо всеми зубами.

Когда мы доели, внутри образовался шарик, я не помню, чтобы испытывал такое чувство сытости уже давно. Это была фантастика.

Мы почти ползком добрались до дивана, где он приземлился, предварительно тиснув какую-то очередную книжку и сказал:

- А теперь я тебя буду развлекать. Я же обещал, что со мной не будет скучно.

- Мне с тобой не скучно, - констатировал я. - А тебе?

Он смешно хмурясь ответил:

- Соскучишься с тобой.

Я улыбнулся и теперь с удовольствием хохотал над теми историями, которые на разные голоса читал Билл. Суть рассказов про сто умных мыслей, от ста умных мужчин. Все это касалось женщин, и их отличительной логики. Смеяться было легко и непринужденно. Было здорово.

Но я устал, и день был насыщенный, я больше не мог сопротивляться сну. Заметив это, Билл убрал книгу в сторону. Подошел ко мне, сел рядом, и положил свою руку на мою, прошептав куда–то в район шеи:

- До встречи Том.

Я на секунду оживился и сжав его руку в ответ тоже прошептал:

- До встречи Билл.

- Так и быть, сегодня не пой.

Я улыбнулся и отключился.

***

Честно говоря, я совсем потерял счет времени. У меня в голове никак не укладывалось, что я видел Билла всего только шесть раз, и первый был совсем не простой. За пять дней, взятых по отдельности, выдранных из моей жизни я к этому человеку прирос всей душой. Такого конечно в моей жизни не было. Очень маленький срок, а по ощущениям прошло не меньше полугода.

Середина января, я здесь два с половиной месяца, снегом заметает все. Я смотрю в окно и невольно сравниваю с тем снегопадом, что идет в мире Билла. И как следствие, не хочу выходить на улицу, чтобы любить снег, таким как «там», красивым и не обжигающим холодом.

Сердце мое постанывает, наталкиваясь мысленно на мелочи, на каждое прикосновение или взгляд. Это все неспроста, да разве же я этого не знаю. Наши взаимоотношения с Биллом, какие бы они не были, главное, они меняются, теплеют. Страха и разочарования нет, просто потому что не имею права предполагать нечто конкретное. В моем положении безумного скитальца между мирами невозможно просчитывать каждый свой шаг. Остается только надеяться на сегодня, и удерживать в себе то, что было вчера.

А сегодня я еду к Кэтти, и мы пойдем на каток. Я не умею кататься, но она с легкостью кружится на льду, правда никаких там движений не делает прыжков или сильных вращений, но скользит просто чудесно.

Я забираю её счастливую и мы идем сначала на каток, где она хохочет и не оставляет попыток вытащить меня на лед. И у неё получается. С глупейшей улыбкой я растягиваюсь несколько раз на глазах у хохочущих малолеток. А как же, очень весело! Потом Кэтти, берет меня за руку и тащит мою несчастную тушу к бордюру. Я и сам ржу как безудержный, отчего ещё больше соскальзываю. Кэтти смотрит строго:

- Ну, Том!!! Я же не дотащу.

В глазах окружающих эта ситуация вообще комична, девочка утаскивает взрослого бугая со льда. В общем, повеселились изрядно, периодами до слез. Потом наелись чего-то сладкого.

Вечером котенок уснул на моих руках, устала. Мне разрешили транспортировать её до комнаты, которую она делила ещё с двумя ученицами. Поцеловав её в лоб, я ушел.

Машина Георга, которая возила нас весь день, отвезла меня в мой приют тишины и покоя, где я мечтательно пускал бумажные самолеты в стену, перемежая это мудреное занятие с чтением «Овода». История, скажу я вам, вызвала во мне крайне противоречивые ощущения. Все же я не доучился, тогда бы применение таких слов как «противоречивые чувства» не вызывало бы волны оторопи и неверия. Это Я? И когда успел.

Я смеялся, понимая, как много всего успел за это короткое время.
Да, прежней жизни нет, а эта новая… Нет она не устраивает, она не правильная, но я ею живу, и уже не могу без этого.

Я смеюсь и жду.

Три последних ночи, я раздевал Билла, и смотрел, как тусклый свет окрашивает его плечи грудь и ноги бледно кремовым цветом, один и тот же сон, и в нем, я двигаюсь медленно к кровати, а он открывается мне на встречу.

Я давно так не кончал. Теперь уже факт. Да, я никогда так не кончал, особенно так, неосознанно и во сне. Я его хочу до черных точек в глазах, когда-нибудь ослепну, когда-нибудь…

В нетерпении меня немного потрясывало, и колотило. Через час мы встретимся, через час. Дожить бы…

Я лечу, улыбаясь летящему снегу. Всего неделя, а фиолетовые искры уже поистерлись в сознании, и я радостно кружу впитывая эту красоту. Бегу домой. Домой. Врываюсь в комнату и со всей дури кидаюсь на Билла, который немного неверующе смотрит на меня и обнимает в ответ. Я обнимаю его, но так… не пугая, умеючи. Я вижу по выражению глаз, что ждал. И радость, молчаливая и правильная, разливается в равных порциях пополам, позволяет слегка крепче, чем надо сжать его в ответ, отпускаю его чуть позже первым, смутившись позывов внизу, которые огненной стрелой пробивают и заставляют каменеть. Любой бы отпустил. Но черт, как не хотелось…

- Здравствуй, – улыбаюсь я.

- Здравствуй, – счастливо отвечает он и проводит меня в комнату, сразу к дивану, куда я и плюхаюсь.

А он в кресло, так видно друг друга лучше, гораздо лучше. Боже, какой он красивый, каждая черточка лица, каждый изгиб. Каждое его движение мурашками по коже. Просто невозможно вот так описать что в нем такого красивого, что заставляет впитывать в себя каждое мимолетное движение. Это, наверное, трудно кому-нибудь понять, как может один парень восхищаться красотой другого, это просто потому, что они никогда не встречали Билла. И это хорошо, я радуюсь и не обманываю себя, нормально воспринимая мою моментально вспыхнувшую жгучую смесь ревности и собственничества. Не позволю. Хоть и позволять тут не кому, я как последний гад сижу и радуюсь, что это красота только моя, хотя бы в мечтах, но моя.

- Я скучал по тебе, и… сюрприз готовил, – немного взволнованно говорит Билл, после не меньше чем десятиминутной паузы.

- Сюрприз? – я как ребенок, - я тоже скучал, – и это тонет за его моментальным вскакиванием и жестом рукой, которым он зовет меня к мольберту.

Я встаю, иду за ним и обмираю. Этот человек никогда не перестанет меня удивлять, никогда. Стоит чуть успокоиться, как он опять что-то на меня вываливает, отчего я долго в себя потом прийти не могу.

- Я все думал, чем бы себя занять, - тянет этот невозможный человек, пытаясь вызвать во мне хоть какую-то реакцию.

Я шокировано и хрипло отвечаю:

- Ты хоть представляешь насколько это то, то… самое. Как? Это же невозможно?

- На самом деле то? – восторженно и немного высоковато выдает он.

- То, Билл. Я… мне так жаль, что я не смогу это забрать, и показать ей. Ты потрясающий, – уже шепотом заканчиваю я, а потом порывисто беру его руку и подношу к губам. Он смущается, и щеки окрашиваются не ярким румянцем. Я отпускаю и благодарю его, немного отведя глаза в сторону.

Он зовет на кухню, а по дороге я думаю на какую стенку можно его толкнуть, чтобы выразить свою признательность и чувства языком жестов и ласк. И знаю, что не сделаю. Билл, дай мне намек, я тебя умоляю, дай мне его.

Мы садимся за стол, а я мечтаю о террасе, чтоб покурить, но молчу. Он ставит чашки с уже готовым дымящимся чаем. Я улыбаюсь, зная что волшебству нет предела.

- Вот, попробуй это мой любимый, – кивает Билл на чашку, от которой исходит приятный запах бергамота, - и печенье, – немного грустно тянет он, но я об этом не спрашиваю, слишком увлечен сюрпризом которым он меня огорошил.

- Как ты сумел нарисовать Кэтти?

Он опускается на стул и с видом довольным от проделанной работы сообщает:

- Вообще то Том, по твоему описанию. Ты все описал достаточно красочно, но в результате я не был уверен совершенно. И ещё, ты ведь сказал, что вы похожи. Я и брал за основу твою внешность, просто смягчил её.

- У тебя все просто, – я улыбнулся ему. – Билл, послушай, а человек может научиться делать это?

- Рисовать? Ну, теоретически может, но чутье нужно, и конечно способности.

- Хм… а ты мог бы попробовать меня научить?

- Я раньше никого не учил, хотя… Черт, не знаю, может и учил. Давай попробуем.

Я благодарно киваю, понимая, что если это занятие и состоится, то не сегодня. Я настаивать не буду, но если он сам заговорит об этом, буду стараться, чтобы что-нибудь получилось, и он не потратил время впустую. Нет, времени у него конечно нереально много, просто… не хотелось бы, чтобы я полностью провалился. Да знаю я, что это либо есть, либо этого нет, и все равно. Мы допиваем чай, и он с сожалением мне говорит:

- Я ничего не приготовил, не знал когда ты придешь.

- Билл, ну ты чего, все нормально.

- Ты не голоден?

- Нет, все в порядке.

Немного времени спустя мы покурили. Я получил огромное удовольствие, а после почувствовал сильное желание спать, даже глаза резало. Билл сразу заметил:

- Ты уставший сегодня, как прошла неделя?

- Нет, все нормально и неделя прошла хорошо. Просто я хочу спать, и ничего не могу с собой поделать, – с сожалением оправдывал я свои осоловелые глаза.

- Ну… так пойдем, я положу тебя спать, - сказал Билл с теплотой во взгляде и голосе.

- Я же сразу исчезну. Я не хочу так сразу.

- Хотя бы пойдем, просто полежишь, попробуешь отдохнуть, может поговорим.

На это последнее я мотнул тяжелой головой, встал и взял его протянутую руку. Что-то в этом жесте было такое, что сложно описать. Он знаком, привычен, содержателен, не просто же так. Он приятен, периодами мозг выносит, и обязательно всегда дарит кусочек родного тепла. И ещё он не смотрится детским, не нужным и не уместным.

Мне кажется, что нас с ним связывает такая странная штука, не знаю насколько верно моё предположение, но думаю это звучит примерно так: нас с ним не до любили когда-то, и мы сами не до любили кого-то. Простое предположение, но чувство, которое рождается от этого прикосновения, теперь все чаще трепетное и родное, говорит мне, что я прав.

В комнате Билл уже заставляет меня лечь, укрыв мягким пледом. Я наслаждаюсь его заботой. Билл улыбается довольно, словно в порядке вещей так ласково смотреть на парня, поправить одеяло… провести ладонью по моей руке. Дыхание у меня все же перехватывает, от его близости и запаха, который впитал в себя бергамот и краски. Нежность, но в ней столько дружеского участия.

Он мой друг, такой какого никогда не было, заботливый, думающий… обо мне. Этот факт только добавлял тепла.

Билл присел рядышком со мной на кресло, так чтобы видеть было удобно. Он умница конечно у меня. У меня… да.

- Расскажи про эту неделю, – просит он.

- Нормально прошла, – говорю я, думая «одиноко без тебя», - анализы сделали, обследование тоже, наблюдениями конечно по этому поводу со мной никто не поделился, – усмехаюсь. - Ещё была прогулка с котенком. Было здорово.

В подробности опускаться не стал, Билл он ведь не свободен здесь.

- И ещё знаешь, я прочел эту книгу, которую ты посоветовал. «Овод».

- Ну… и как тебе? – глаза знакомо блеснули интересом, который я, почему то думал, что не оправдаю.

- У меня странное ощущение от неё. Хотя понравилась, конечно, я читал с интересом.

- Да? Я надеялся, что она тебе понравится…

- Нет, правда понравилась очень. Я просто… не до конца могу разобраться в некоторых тонкостях.

- Каких? – через минуту ожидания спросил Билл.

- Да вот думаю, как это сказать. Я понимаю, почему она тебе понравилась, вернее сказать чувствую почему. История человека, который был таким загадочным, колючим, и обладал такими качествами как умом, характером, волей… она не может не производить впечатления. Просто, наверное, я немного холоден к людям, понимаешь? – он смотрел с вопросом в глазах, а я продолжил: - знаешь, меня смущают две вещи. Первая что он вообще это сделал, вот так убежал. Убегать же не выход? Он должен ведь понимать был?

- Артур был ребенком, и как бы ни складывались его отношения с семьей, он все равно был ребенком, которому просто не хватило опыта… к тому же его предали.

- Предали, – согласился я. – Кстати, о предательстве… это второе. Почему он так поступил со своим отцом мне понятно, а почему с девушкой этой так? Он же видел её раскаяние, все чувствовал, и все равно молчал до последнего. Мне не понятно почему?

- Ему отец был важнее. Так наверное, а я не могу понять его такой жесткой позиции касательно побега, и принятия ситуации такой какая она есть. Отец священник, ну и что можно было попытаться прожить и так.

- Это же фальшивка! Я бы не простил. Он от него отказался, предал его. Любил на расстоянии вытянутой руки, а потом кинул. Это любовь? - разошелся я, приподнимаясь.

- Все равно это любовь, просто такая… странная, - грустно произнес он, и я уже жалел, что мы заговорили об этом. Не знал, как исправить ситуацию и просто сказал, - ты очень добрый, и не осуждаешь никого. Я не хотел говорить так… жестко, извини.

- Ну что ты, я ждал твоей оценки, - мягко произнес Билл.

- Такой?

- Да брось ты, как я могу предполагать… – он даже напрягся.

- Да, правильно, мы иначе это видим, – с сожалением сказал я.

- Это же книга! Просто книга, забудь о ней, – проговорил он немного скованно, но все же ласково.

- Нет, Билл, не просто книга, а то, чем ты хотел поделиться со мной, я помню. Хотел быть с тобой честным, поэтому и выглядит так, но книга правда интересная, просто большего я сказать не могу.

- Спасибо… за это, за честность в смысле. Ты засыпаешь, – улыбнулся он, на минуту заприметив мои попытки спрятать зевок.

- Засыпаю, – улыбнулся я.

- Ну спи, спи. Я тут посижу, почитаю. Хорошо тебе отдохнуть. И до встречи.

- Пока… Билл…

Не помню ничего больше.

***

Злюсь на себя все утро. Нет, ну вот на кой мне понадобилось, так высказываться? Так тупо, ещё и уснул как придурок последний. Черт! Честность моя видите ли! Он и так один там, поговорить толком не с кем, а я, мало того, что практически ничего не понимаю ни в книгах, ни тем более в их героях, так еще взялся судить. Что он подумает? Что ты идиот, и будет прав. Настроение отвратное, я так хочу назад, что тоской сворачивает все внутренности. Одно радует, выспался. Спасибо Биллу. Черт…

Отчет писать было не очень просто, я упомянул, что Билл портрет Кэтти нарисовал, и как он мне понравился. В целом все описал, общими словами. Про книгу умолчал, не хотел говорить о нашем разговоре, у самого из головы эта мысль не выходила. Так назад хотелось, просто поговорить, посмотреть на его реакцию. Он поймет, шептало сознание, а мне оставалось только надеяться на это.

Я ждал Георга как бога, но позвать и уточнить, когда будет следующий прием препарата, не решался. И когда он сам пришел, я ему чуть памятник не пообещал поставить. В общем, порадовал он меня, что сегодня инъекция, да и к отчету не приставал. Золото, а не человек. Даром что до жути странный ученый, хотя он мне именно таким и нравится. Мы даже шутим на обводные темы. С ним не бывает однозначно, либо хорошо, либо трудно. Сегодня хорошо, и на том спасибо.

С удвоенным пылом принялся ждать вечера, но, как известно, чем сильнее ждешь, тем дольше время тянется. Я почти озверел к вечеру, все это время, ругаясь сам с собой. Но дождался.

Дата добавления: 2015-09-01