Карты и путешественники

При всей устойчивости городской системы Шумера жителей Месопотамии никак нельзя было назвать привязанными к земле. Постоянные военные походы в близлежащие и отдаленные области, дальние путешествия купеческих караванов создали базу для довольно неплохих географических и картографических познаний. Шумерские путешественники составляли для храмов своих городов таблички с указанием того, сколько времени занимает путь до того или иного города.

Во времена Саргона, покорителя Шумера, была составлена своеобразная “карта мира”, дающая представление о географических познаниях шумеров. Мир на ней изображен в виде круга, окаймленного океанскими водами. В центре — Вавилон, ставший одним из крупнейших городов при Саргоне, чуть выше — Ассирия. На карту нанесены реки Тигр и Евфрат, обозначены горы и болота.

[Глиняная табличка с изображением карты мира. Илл. XXXI]

Кроме того, шумерские градостроители обладали немалым опытом в составлении планов местности. Найденные археологами планы главных шумерских городов в точности соответствуют результатам современных раскопок.

Боги

Картина мира, какой ее видели шумеры, немыслима без богов. Пантеон шумерских богов чрезвычайно сложен. Прочтя и расшифровав глиняные таблички, на которых храмовые писцы Шумера записывали содержание главных мифов, ученые насчитали примерно три тысячи различных богов, каждый из которых имел свою “специализацию”. “Общество” шумерских богов в какой-то мере отражало структуру самого Шумера. Среди богов существовала строгая иерархия. Старшие, наиболее почитаемые боги, выступали в роли повелителей главных стихий, распорядителей судеб. Им принадлежала власть над человеческой жизнью и смертью. Этих богов городские общины чаще всего выбирали себе в покровители, причем случалось так, что небольшой город, находившийся под покровительством старших богов, держал под своим влиянием более крупного и богатого соседа.

Были у шумеров боги-покровители различных ремесел, мелкие божества, управлявшие ветрами в пустыне, повелители гроз и дождей. На низшей ступени в иерархии сверхъестественных существ у шумеров стояли демоны — все почти без исключения злобные существа, повелевающие различными заболеваниями, которые в изобилии насылали на людей.

[Голова статуи одного из шумерских богов. Илл. 16]

Старших богов у шумеров было четверо. Это Ан, или Ану — бог неба, Энки — бог воды, Энлиль — бог земли. Четвертой была богиня Нинхурсаг, что в переводе с шумерского означает “мать всего живого”.

Одним из основных направлений искусства шумеров было изображение богов. Старшие боги шумерского пантеона антропоморфны. Некоторые детали изображений утрированы — например, чересчур большие глаза и уши, очевидно, намекали на то, что бог всевидящ и всеведущ.

Антропоморфизм — направление в искусстве, в котором животные или сверхъестественные существа (боги и демоны) изображаются похожими на человека.

Все боги делились на две большие группы — Игиги (боги, обитающие в воздухе и на земле) и Ануннаки (жители подземного царства).

Нередко “обязанности” кого-то из богов по отношению к людям были тесно связаны со статусом города, которому он покровительствовал. Например, Энлилю приписывалась власть над человеческими судьбами. Культ этого бога был особенно развит в Ниппуре — небольшом городе Южного Шумера. Благодаря этому Ниппур выдвинулся на определяющие позиции в общественной и религиозной жизни страны, и ниппурские жрецы даже определяли, кому править в крупнейших городах Шумера. Энлиль вообще был одним из наиболее почитаемых богов — мифы гласят, что он научил людей обрабатывать землю и собирать урожай, изобрел мотыгу и плуг. Энлиль покровительствовал растениям, заботился о земле — неудивительно, что в стране развитого земледелия он стал одним из главных объектов поклонения.

Другой из старших богов шумерского пантеона — Энки, владыка воды. Это один из старейших богов — первые упоминания о нем относятся к древнейшим временам существования шумерской культуры в Месопотамии. Поскольку шумеры владели искусством мореплавания еще до переселения в этот регион, они вверили свою судьбу богу воды и привезли культ Энки с собой на новую родину, где он расцвел с новой силой. Шумеры считали Энки богом мудрости. Он изобрел все ремесла, создал письменность и обучил всему этому людей. Энки же покровительствовал наукам, литературе и искусству.

[Бог и богиня. Скульптура. Сер. III тысячелетия до н.э. Северный Шумер Стр. 223]

Довольно интересно взглянуть на положение “отца богов” — Ану, творца всего сущего. Несмотря на главенствующее положение среди прочих богов, Ану не имел никаких особых функций. Культ Ану также не был особенно распространен в Шумере. Видимо, Ану как старший из богов, находился слишком далеко от людей, и они совершенно не были ему интересны. Фигура Ану, как правило, нагоняла страх на шумеров, и если Ану гневался на людей, то гнев его приобретал катастрофические формы, так что “царя богов” приходилось ублажать особыми жертвоприношениями.

Рядом с Ану в шумерских мифах о сотворении мира стоит фигура его жены, “матери всего живого”, “госпожи, дающей рождение” — Нинхурсаг, или Нинту. Культ Нинхурсаг был распространен преимущественно в начале формирования цивилизации шумеров. Затем ее место заняла Инанна, богиня-покровительница плодородия. Культ Инанны приобрел в Шумере чрезвычайную популярность. Впоследствии ассирийцы и вавилоняне, культурные и политические наследники шумеров, сделали Инанну одной из своих главных богинь. В Вавилоне эта богиня носила имя Иштар. Культ Иштар-Инанны заслуживает особого упоминания. В его основе лежат древнейшие верования человечества. Видоизменяясь, культ этой богини переходил в различные страны и культуры.

[Скульптура Инанны из храма в Мари. Алеппо, Археологический музей]

У шумеров Инанна, богиня плодородия, любви и войны, почиталась любимицей Ану. Ее культ затмевал культы остальных старших богинь — Дамкину и Нинлиль, жен Энки и Энлиля. Имя Инанны носила “утренняя звезда” — небесное тело, великолепно видимое в этих краях на рассвете. “Утренней звездой” в Месопотамии, а позднее во всей Передней Азии, куда распространился культ Инанны, называли Венеру. Так что Инанна, Иштар, Астарта — различные имена той богини, которой поклонялись и египтяне, и греки, и римляне. В образе этой богини слились сразу несколько верований, уходящих корнями в глубочайшее доисторическое прошлое человека.

Шумерские боги вели такую же жизнь, как и люди. Они обзаводились семьями, рожали детей. Один из самых распространенных шумерских мифов повествует о том, как Энлиль соблазнил Нинлиль, улучив момент, когда она пошла купаться на реку, оставшись без материнского присмотра. За дерзкий проступок боги изгнали Энлиля в преисподнюю. Нинлиль последовала за ним. Их сын Нанна, родившийся у Нинлиль по пути в подземное царство, стал богом Луны. Нанна считался также покровителем пастухов.

Сын Нанны, Уту — бог Солнца. Он был у шумеров богом справедливости, богом судей.

Среди сыновей Энлиля известны также Нингирсу, бог земледелия (особенно почитавшийся в богатом Лагаше), Нинурта, бог войны и охоты (Библия сохранила его как Нимрода).

Сын Энки, Мардук, считался в Шумере и в Вавилоне богом мудрости, помощником отца, заботящимся о людях. Его собственный сын, Набу, сделался покровителем писцов. В задачи Набу входила забота о распространении образования по благодатной земле Шумера.

Один из старших богов — Нергал, соперник Мардука, бог смертельных заболеваний и войн. Он — главный среди Ануннаков, обитателей подземного царства.

[Статуэтка Адду — бога грозы. Берлин, Государственный музей

Стр. 162, илл. 44]

Как видим, функции некоторых богов перекрывают друг друга. Это происходило отчасти потому, что в разных областях Шумера верования имели свои особенности. Видоизменялись имена богов, особенно младших, по-разному трактовалась роль того или иного божества. Вряд ли можно говорить о по-настоящему единой шумерской религии — с общепринятыми правилами поклонения богам, с единой для всех государств Шумера иерархией богов. Тем не менее главные шумерские мифы были практически неизменны для всех городов-государств, одни и те же старшие боги правили миром шумеров.

Взаимоотношения шумеров с богами типичны для всех древнейших религий. Шумеры считали, что боги создали весь мир для себя. Сначала они сотворили землю, океан, животных и растения. Но поначалу жизнь богов в созданном ими мире была довольно тяжелой — им приходилось спать на голой земле, есть траву и пить сырую воду, самим ухаживать за животными, охотиться на хищников. (Вся эта картина явно была списана шумерами с тягот первых лет жизни на новой родине, в негостеприимных месопотамских болотах, среди львов и диких кабанов, под палящим летним солнцем и свирепыми пустынными ветрами.)

Тогда боги решили сотворить людей, чтобы те заботились о них, строили храмы, приносили жертвы, ухаживали за стадами животных, принадлежащих богам. Человек в шумерской картине мира занимал ничтожное место. Он не обладал никакой свободой воли. Сама жизнь человеческая находилась во власти богов. Поэтому богов надлежало ублаготворять жертвоприношениями и молитвами.

В самом начале формирования Шумера городской храм был доступен любому жителю общины. Желающий принести богу-покровителю жертву подходил к алтарю, стоявшему в глубине храма, и сам выполнял обряд и возносил молитву. Однако со временем жрецы храма ограничили доступ к святилищу.

Бог-покровитель зорко присматривал за своими подопечными. Устами жреца-энси он повелевал, например, заняться укреплением каналов на полях вокруг города, или требовал, чтобы городские охотники изловили льва, появившегося неподалеку от городских стен. Но наряду с отеческой заботой он мог обрушить на нерадивых прихожан всю силу своего гнева и отвернуться от города. Тогда из сопредельных районов врывались войска чужого правителя, спускались с гор воинственные племена дикарей, уничтожавших посевы, захватывавших в плен и уводивших в рабство жителей, угонявших стада.

Шумеры чрезвычайно почитали своих богов, так легко игравших людскими судьбами. В развалинах городских храмов очень часто находят тщательно сделанные изображения богов — большие каменные монументы, статуэтки поменьше, изображения голов. Боги — основной персонаж большинства рельефов на мифологические или исторические темы. Один из замечательных памятников шумерского монументального искусства — “Стела коршунов”, изображающая миг военного триумфа, украшена громадным, в сравнении с человеческими фигурками, изображением бога Нингирсу. В руке бог держит сеть с пленными воинами.

Одно из выдающихся и в то же время типичных произведений зрелого шумерского искусства — голова богини Инанны. Удивительно правильные, аккуратные и пропорциональные черты лица, компактно изображенная прическа с пробором посередине — и огромные глазные впадины (ученым удалось установить, что глаза были инкрустированы, но с течением времени инкрустация разрушилась, а каменная скульптура сохранилась почти нетронутой).

Низших богов и демонов шумерские художники изображали в виде полулюдей-полуживотных. При этом добрые демоны, как правило, обладали телом крылатого быка и человеческой головой (этот мотив шумерского изобразительного искусства и скульптуры перекочевал и в более позднее ассирийское и вавилонское искусство, где получил значительное развитие), либо человеческим телом с птичьей головой на плечах и крыльями за спиной. Злые же демоны телом походили на человека, но голова или лицо — звериные, искаженные злобной гримасой.

[Статуэтка демона. Илл. 15]

Шумерская литература

Шумер как независимая страна существовал на протяжение почти двух тысяч лет — в начале IV тысячелетия до н.э., как уверенно заявляют археологи и историки, можно уже говорить о развитой системе городов-государств — каждое со своими порядками и верой, но с единым языком, с единой культурой и единым основным жизненным укладом. Ближе к концу III тысячелетия до н.э. Шумер, ненадолго объединившийся под властью правителей Лагаша, был завоеван ассирийским царем Саргоном, с которого начинается новая страница в истории Двуречья. Немного парадоксально, но с эпохи Саргона и его преемников, с окончания политической и экономической независимости Шумера начинается и история той литературы, которую мы называем шумерской.

Во времена становления шумерских городов-государств основные записи носили, как мы помним, преимущественно хозяйственный характер. Мало-помалу, спустя несколько сот лет после изобретения клинописи (современная история называет местом рождения шумерской письменности город Урук, и даже уточняет датировку этого величайшего события в истории — рубеж IV и III тысячелетий до н.э.) появляются первые вотивные записи — таблички с перечислением жертв и даров, приносившихся в храм. Еще позднее городские правители начинают запечатлевать на письме свои деяния на благо храма и города.

Традиция народного творчества в течение более тысячи лет остается исключительно устной. Гимны, мифы — все это передавалось в храмах от поколения к поколению в устной форме. Древнейшее из произведений собственно шумерской литературы относится примерно к XXIV веку до н.э. Это записанный на глиняных табличках рассказ о войне двух городов — Лагаша и Уммы. В ходе этой войны Лугальзаггеси, правитель Уммы, разграбил и полностью разрушил Лагаш — богатейший из шумерских городов.

Примерно в это же время в храмах начинают записывать тексты гимнов и молитв. Переход от идеографического на фонетическое, слоговое письмо, происшедший в это время, позволил писцам передавать не только общий смысл, но и большинство грамматических характеристик текста, и описательные элементы. Одним словом, можно уже говорить, что в конце III тысячелетия в Шумере зарождается художественная литература.

Аккадцы, завоевавшие и подчинившие себе Шумер, с почтением отнеслись к культуре этого народа. Произошла примерно та же история, что много веков спустя повторилась при завоевании римлянами Греции. Победители переняли культуру, искусство, ремесла, религию завоеванного народа. Аккадский язык принадлежал к семитской группе и не имел ничего общего с шумерским. Переняв у шумеров клинописную систему письменности, аккадцы постепенно мирным путем ассимилировали побежденный народ, но шумерский язык еще долгое время имел широкое хождение в стране. Аккадское царство, вобравшее в себя Шумер, было двуязычным государством. Постепенно в повседневной жизни и общении аккадский язык вытеснил шумерский. За шумерским закрепилась роль священного языка. На нем слагали гимны богам, шумерским языком повсевместно пользовались в школах. Проводя исторические параллели, можно сказать, что шумерский язык для жителей Месопотамии — в Аккаде, Ассирии и Вавилонском царстве стал языком науки и религии, как латынь в Европе в Средние века и эпоху Возрождения.

Как раз в период умирания шумерского языка, на рубеже III и II тысячелетия до н.э. писцы в храмах и школах шумерских городов начинают записывать тексты гимнов, сказаний, мифов, эпических произведений, научных трактатов. Эти тексты и составили основной массив шумерской мифологической, художественной и исторической литературы.

Полную картину шумерского литературного наследия составить довольно трудно. Дело даже не в сложности шумерского языка — за двести лет, которые насчитывает история дешифровки клинописи, лингвисты накопили достаточно знаний. Беда в том, что тексты на шумерском языке зачастую разрознены. Бывало, особенно в первый период археологических раскопок в Шумере, что экспедиции из двух разных стран в разное время находили части одного и того же текста или документа. В результате фрагменты одного и того же произведения оказывались в музеях разных стран. Это, конечно, затрудняет обнаружение, идентификацию и перевод шумерских текстов, не позволяет создать возможно более полную картину шумерской литературы.

С другой стороны, несмотря на значительный объем найденных при раскопках глиняных клинописных табличек с текстами на шумерском языке, это лишь малая часть некогда огромных архивов. Так что восстановление и перевод шумерской литературы затрудняются еще и этой фрагментарностью, наличием крупных пробелов в текстах. Да и степень сохранности глиняных табличек зачастую оставляет желать лучшего.

Тем не менее, даже из имеющихся в нашем распоряжении текстов складывается цельная и многогранная картина литературного творчества в Шумере.

Шумерская художественная литература в основном связана с духовной, религиозной жизнью страны. Это прежде всего записи мифов, к которым причисляется и “Песнь о Гильгамеше” — главный литературный памятник шумерской цивилизации, а также различные храмовые гимны и молитвы. К ним примыкает и любовная лирика — скажем, дошедшие до наших дней любовные стихи являлись некогда частью свадебного ритуала.

Другая часть дошедшего до нас литературного наследия Шумера — записи устного народного творчества, басни, пословицы и подчас объединяемые с ними “наставления”.

Мифы

Мифологическое творчество и эпос — два мощнейших пласта шумерской литературы. Глиняные таблички с записанными на них текстами этого вида литературы относятся, как правило, к позднему периоду существования Шумера, а то и ко временам аккадских правителей, захвативших во II тысячелетии власть над всем регионом. В какой-то степени утраченные фрагменты текстов шумерских мифов (порой весьма значительные) удается воссоздать благодаря сходным с ними мифам Аккада.

Миф о сотворении мира гласит, что Ану, “царь богов”, вместе с Нинхурсаг, богиней-прародительницей, сотворили землю и небо, и породили старших богов. Далее роль творца переходит почти полностью к Энки, богу воды. Он создал животных и растения, а потом, вместе с богиней Нинмах, вылепил из глины человека и повелел ему заботиться о животных, возделывать землю и приносить жертвы богам.

Этот первоначальный миф имел несколько вариантов. В одном из них человек был творением бога скота Лахара и богини зерна Ашнан, которым понадобился кто-то, чтобы заботиться об их “подопечных”. Сельскохозяйственные мотивы вообще чрезвычайно сильны в мифологии шумеров. Текст одного из мифов об Энлиле содержит повествование о том, как бог изобрел сначала мотыгу, а затем плуг, и подарил их человеку, обучив его премудростям земледелия.

Крайне интересен с особой точки зрения миф о полубогах — братьях Энтене и Эмеше, сотворенных Энлилем. Бог дал каждому из братьев свое задание. Энтен стал земледельцем, Эмеш — пастухом. Энтен удостоился почетного титула “земледельца богов” за то, что рыл каналы и проводил воду в поля, обрабатывал землб и собирал богатые урожаи. Богам была по душе деятельность Энтена, и они всячески покровительствовали ему.

Эмеш возревновал к брату и пришел к своему творцу Энлилю с жалобой на Энтена и с требованием дать и ему почетное имя “земледельца богов”. Выслушав Эмеша, Энлиль призвал к себе Энтена, и когда тот поведал творцу обо всех своих делах, бог обратился к брату-пастуху с увещеванием. Энлиль отказал Эмешу в праве именоваться “земледельцем богов”, поскольку он не заботится о земле так, как это делает его брат. По требованию Энлиля братья примиряются.

Все эти мифы содержат целый ряд параллелей с религиозными текстами гораздо более позднего времени — с библейской историей о сотворении мира и многими другими эпизодами, в частности, Книги Бытия. Шумерский миф о сотворении человека из глины, несомненно, древнее аккадского и родственных ему верований древних евреев. А история об Энтене и Эмеше — прямой прообраз библейской легенды о Каине и Авеле, только шумерский миф оканчивается миром, а не братоубийством.

Отчетливая “сельскохозяйственная” направленность шумерской мифологии лишний раз наглядно показывает всю глубину перелома в социальном устройстве древнейших обществ. Собирательство, охота уступили место земледелию, и скотоводство также оказалось в подчиненном положении. Поля для урожая были ценнее, чем поля для выпаса скота. А миф о братьях — пастухе и землепашце — отражает драматичность смены общественных приоритетов.

Много общего имеют между собой шумерский и библейский рай. Собственно, даже само название блаженной земли, где живут шумерские боги — Эн-эден, практически полностью совпадает с библейским “садом Эдема”. А недавние археологические и исторические изыскания привели к удивительному открытию. Эн-эденом именовалась земля на территории Месопотамии — с чрезвычайно плодородной почвой и великолепными климатическими условиями. За обладание этой территорией шли постоянные войны между городами, соседствовавшими с ней. Видимо, таинственный Эн-эден был столь великолепен, что предания об этой земле передавались из поколения в поколение, а в гораздо более поздние времена трансформировались в образ райского сада.

И, разумеется, говоря о параллелях между шумерской мифологией и библейскими преданиями, нельзя не упомянуть легенду о всемирном потопе. Не подлежит никакому сомнению, что в основу библейского мифа лег более древний шумерский — о праведнике Зиусудре, царе из города Шуруппака.

Миф гласит, что боги разгневались на людей и решили истребить их. Только Ану решил спасти, если не все человечество, то хотя бы праведного правителя Шуруппака. Ночью он явился к Зиусудре и в шепоте ветра рассказал ему, как надо построить корабль и что делать, чтобы уцелеть при потопе.

Зиусудра построил ковчег, усадил в него домочадцев, домашнюю скотину и все имущество. Когда воды потопа стали спадать, Зиусудра привел свой корабль к вершине горы Нисир неподалеку от берегов Тигра. Он последовательно выпускал из ковчега голубя, ласточку и ворона. Когда ворон, выпущенный последним, не вернулся, Зиусудра вышел из ковчега.

Семиты-аккадцы унаследовали этот миф у шумеров. В их варианте Зиусудра носит имя Ут-напиштим, и это уже не правитель, а простой житель Шуруппака, славный только своей праведной жизнью.

Шумерский миф, перешедший на страницы Библии, сумел серьезно всполошить историков и археологов. Во время раскопок в Уре в начале XX века среди слоев земли и археологического мусора ученые вдруг обнаружили мощный слой песка. Объяснить его появление в земле, где над и под песком находились слои земли, свидетельствующей о человеческом поселении, можно было только одним способом — предположив, что Библия права и всемирный потоп все же имел место. В настоящее время, правда, ученые отказались от этой поэтически красивой версии. Они склоняются более ко мнению, что в Шумере в древние времена действительно произошла крупная природная катастрофа, повлекшая за собой сильное наводнение. Можно лишь предполагать, каковы были масштабы этого стихийного бедствия, если оно вошло даже в мифологию, и память о нем дошла до народов, существовавших много позже шумеров.

Есть в шумерской мифологии и параллели с библейской историей об Аврааме, и ряд более мелких деталей, свидетельствующих о том, что древние евреи многое заимствовали у шумеров, чей народ и культура ко времени формирования библейских текстов уже давно растворились в иных народах и языках.

К мифологической литературе относят и самое известное, самое обширное и хорошо сохранившееся произведение шумерской письменности, величайший памятник шумерской литературы — “Эпос о Гильгамеше”, или “Песнь о Гильгамеше”.

Истории о многочисленных подвигах героя Гильгамеша представляют собой часть эпического наследия шумеров. Сам Гильгамеш, долгое время считавшийся полностью вымышленным персонажем — один из первых величайших правителей в истории Шумера, царь города Урука, центра культа Инанны-Венеры.

В сюжетных эпических поэмах, составляющих корпус текстов “Песни о Гильгамеше”, нашли свое воплощение лучшие образчики месопотамской поэтической речи, все достижения шумерской литературы. Каждая из поэм посвящена какому-либо из подвигов Гильгамеша. Он то отправляется на поиски бессмертия в подземное царство, где встречает своего друга и помощника — бога Энлиля, то сражается с гигантским быком, посланным Инанной, чтобы уничтожить прогневавший ее Урук. В одном из вариантов эпоса Гильгамеш приходит на помощь Инанне, уничтожая злобных демонов, досаждавших богине.

“Песнь о Гильгамеше” интересна со всех точек зрения. Текстуально это образчик зрелого шумерского поэтического языка. В тексте эпоса то и дело встречаются описания различных культовых обрядов, исполнявшихся шумерами.

И, разумеется, этот текст исполнен необычайной философичности. Рассуждения авторов эпоса о бренности всего земного, полностью соответствующие шумерским верованиям о тяготах и печалях загробного существования, отличаются редкой выразительностью и силой. К примеру, когда Гильгамеш спускается в подземное царство и встречает там Энлиля, сосланного в подземное царство за соблазнение богини Нинлиль, между друзьями происходит следующий диалог:

“Скажи мне, друг мой,

скажи мне, друг мой,

скажи мне закон земли, который ты знаешь”.

“Не скажу я, друг мой,

не скажу я, друг мой,

не скажу я закон земли, который я знаю.

Если бы сказал я тебе

закон земли, который я знаю,

сел бы ты тогда и заплакал”.

Энлиль рассказывает Гильгамешу, что в царстве смерти людей ждет тяжелое существование — горький хлеб, соленая вода. Только те, кто был погребен по всем правилам, удостаиваются единственной привилегии в подземном мире — они могут вдоволь пить чистую прохладную воду.

“Песнь о Гильгамеше” рисует читателю полную картину быта, верований, мировоззрения шумеров. Фатализм, боязнь смерти и осознание ее неизбежности, страстное желание человека отсрочить свою кончину — все это вкупе с выразительным и образным поэтическим языком ставят эпические произведения о Гильгамеше в ряд произведений, из которых вышла вся мировая литература.

Гимновая литература

Но и эпос, и мифы обрели письменную форму довольно поздно. Если же судить по тому, какие из литературных произведений начали записывать раньше, то есть какие виды литературы являются древнейшими, то первенство здесь, пожалуй, окажется за молитвами и гимнами. В принципе, этот вид литературы широко представлен во всех культурах того времени, но шумерская литература имеет ряд особенностей.

Шумерские правители, в отличие от египетских фараонов, не складывали красочных описаний своего царствования. Как правило, гимны складывались в честь таких знаменательных событий, как возведение храма или принесение богатых жертв богу-покровителю города. До нас дошло не очень много подобного рода произведений. Тем не менее, даже по двум-трем наиболее выдающимся образцам гимнового творчества можно сделать вывод о степени развития этого жанра.

Два самых известных гимна посвящены значительнейшим фигурам в истории Шумера. Один из них был написан во славу Гудеа — правителя Лагаша, при котором город пережил культурное и экономическое возрождение. Правление Гудеа было отмечено и в сохранившихся до наших дней упоминаниях на памятниках. Судя по многочисленным свидетельствам, при нем Лагаш процветал, народ не знал войн, искусства достигли небывалого расцвета, в народе царил мир и согласие. Главным деянием Гудеа, прославившим его для потомков, стало возведение храма в честь бога Нингирсу, покровителя Лагаша. Рассказ о строительстве изложен на двух глиняных цилиндрах, каждый в метр длиной. Общее число стихотворных строк — около полутора тысяч.

Другой памятник гимновой литературы — хвалебная поэма в честь Шульги, второго правителя города Ура. В основе поэмы лежит путешествие этого правителя из Ниппура в Ур. Громадное по тем временах расстояние в 120 километров Шульги преодолел всего за один день, пробираясь сквозь бурю. Автор поэмы приписывает Шульги божественное происхождение, превозносит его силу и храбрость. В поэме отмечается также ряд воинских подвигов героя и его деяния как мудрого правителя города. В частности, из текста гимна потомки могли узнать, что Шульги воздвиг вокруг Ура мощные укрепления, обезопасившие страну от набегов кочевых племен кутиев.

Гимны, как правило, исполнялись во время храмовых или дворцовых праздников. Чтение или распевание текстов сопровождалось музыкальным аккомпанементом. Ученые сумели довольно точно классифицировать расшифрованные тексты гимнов, посвященных богам либо правителям. Тексты гимнов в честь богов сопровождались значком-пиктограммой, обозначавшим бубен. Видимо, под аккомпанемент именно этого инструмента их и пели жрецы. Гимны же, восхваляющие правителей, помечались при записи текста значком арфы или лиры — их, очевидно, исполняли во дворце, где требовалась скорее приятная мелодичная музыка, чем громкое ритмичное сопровождение, важное для храмовых церемоний или уличных шествий жрецов.

[Арфа. Дерево, серебро. Cередина III тысячелетия до н.э. Стр. 231, илл. 75б]

Зачастую хвалебными гимнами-одами в честь правителей начинались тексты городских законов. Гимны-прологи к кодексам законов, превозносящие мудрость правителя, затеявшего столь великое дело, как издание законов, долгое время считались самостоятельными литературными произведениями. Только подробное изучение клинописных табличек с текстами законодательных актов шумерских правителей позволило установить, что гимн являлся неотъемлемой частью текста, предваряющей сами законы.

Все эти тексты относятся по времени к периоду зрелого Шумера. Их прекрасно выработанный возвышенный стиль, устоявшаяся гимноэпическая форма стиха, богатство поэтической речи позволяют с большой долей уверенности предположить, что традиция сочинения гимнов имела в Шумере очень глубокие корни, и дошедшие до нас тексты — лишь малая часть жанра, достигшего к тому времени апогея в своем развитии.

К гимнам тесно примыкают молитвы и заклинания. Два этих жанра зачастую переплетались в одном литературном произведении. Молитва к богу-покровителю о ниспослании городу воинской удачи и процветания могла соединяться с хвалебным гимном в честь правителя, при котором город укрепился, расцвел и бесспорно заслужил доброго отношения к себе со стороны бога. Могло быть и наоборот — хвалебный гимн в честь божества оборачивался молитвой за правителя города и просьбами о продлении его дней.

Молитвы, текст которых расшифровывают современные лингвисты, нередко записывались на глиняных табличках в форме письма к богам (одному или нескольким), с подробным изложением просьбы молящегося. Эти письма приносились в храм и оставлялись там.

По мере развития магических ритуалов (в частности, в медицине) некоторые молитвы кодифицировались, текст их застыл в неизменности, и сфера использования во многом ограничилась заклинаниями. С помощью этих заклинаний жрецы изгоняли из тела человека злых духов и демонов и призывали на его защиту добрых богов.

Как правило, гимны, особенно посвященные городским правителям, содержат немалую толику исторических сведений, и в этом плане поистине бесценны, выступая как исторические хроники.

Плачи

К “историческим” произведениям шумерской литературы можно отнести и другой вид поэтического искусства — так называемый “плач”. Плачи, как и гимны, подразделялись на храмовые и мирские. Основная тема мирских плачей — набеги на город, ужасы войны и разрушения. Наиболее хорошо сохранившееся и наиболее сильное по поэтической выразительности из этих произведений — “Плач над гибелью города Ура”, относящийся к III тысячелетию до н.э. В нем повествуется о том, как боги отвернулись от Ура, даже небесная покровительница города — богиня Нингаль — не может спасти его. “В храме, где мысль черноголовых искала утешения, ныне вместо праздника гнев и скорбь!” — такими словами передавал неведомый автор всю глубину трагедии. Текст “Плача” изобилует ужасающими подробностями избиения мирных жителей, пожаров, наводнения, когда из разрушенных захватчиками ирригационных каналов в город хлынула вода. Лишь в заключительной из 11 частей произведения писец (возможно, он же и автор этой поэмы) выражает надежду на то, что благосклонность богов вновь вернется, и Ур обретет утерянное величие.

Плачи по городам были записаны примерно в один и тот же период времени. Возможно, отчасти это было связано с зарождением традиции записывать памятники устного творчества, но не исключено, что все эти произведения отражают общую картину происходившего в это время падения Шумера под властью захватчиков, утери политической самостоятельности страны.

Второй вид плачей — храмовые. В их основе лежат различные эпизоды шумерской мифологии, посвященные, как правило, смерти тех или иных богов (смерть бога имеет глубокий символический смысл во всех религиях с древнейших времен). Ярчайший пример такого творчества — шумерский “Плач о Думузи”. Думузи, бог растительности, согласно верованиям шумеров, умирал перед началом зимы и воскресал, символизируя приход весны.

Дата добавления: 2015-09-04