Мишины проказы

Проводив отца, Миша долго хныкал и даже больно ударил горничную, принёсшую ему воды. Мальчика никак не могли отвлечь. Он снова стал капризным, нервным и баловным.

В начале июня в село вернулся из садоводческой школы пятнадцатилетний Вася Шушеров. Юный садовник вскопал клумбу около новой церкви, посадил кустики роз, пионы, ноготки и левкои. Миша убежал от бонны и из баловства потоптал грядки, сорвал несколько цветков. Обламывая веточку розы, он укололся о шип и заплакал. Всё это видела из окна горничная, но побоялась остановить барчонка. Подоспевшая Христина Осиповна стала стыдить его: мол, зачем напроказил, бабушка теперь Васю корить будет, а он не виновен, и, мол, недостойно дворянина обижать крестьян и дворовых.

Видя, как огорчённый парнишка, едва сдерживая слёзы, поправляет грядки и подвязывает искалеченный куст, Миша расплакался.

— Очен некарашо, — качает головой бонна. — Не надо плякать. Надо просить прощения.

— Вася, пр-рости, — лепечет Миша.

— Бог простит, барин. Идите с миром, — отвечает подросток, вытирая пот.

Мимо идёт к церкви бабушка, мальчик к ней:

— Баба, пр-рости, это я кустик сломал, не Вася.

— Прощаю, мой хороший. Главное, ты сам признался. — Елизавета Алексеевна погладила внука по головке и поцеловала. — Не плачь! Завтра праздник — Семик, гулянье будет в роще.

— И меня возьмут?

— Ну конечно! Смотри, Андрей несёт семицкое дерево! Сейчас девки будут берёзку украшать к празднику.

— Ур-ра! — повеселел Миша, забыв о царапинах на ручке.

Мальчик устремился к дядьке, и бонна еле успевала за воспитанником. Андрей воткнул берёзку в землю, девушки принесли яркие ленты и стали привязывать к веткам. Миша крутился рядом с ними и тоже неумело подвязал ленточку. Из кухни доносились манящие запахи — там готовились кушанья на праздник.

Утром после службы девушки нарядились в праздничные сарафаны, ребята — в яркие рубахи. Мише надели новую зелёную атласную рубашку, подвязали кушачком. В полдень все собрались вокруг семицкого дерева со снедью, пирогами, варёными яичками, поставили под берёзу горшок с водой. Разряжённая Дарья подошла, горшок по обычаю опрокинула, берёзку вытащила и понесла её к дубовой роще, что за круглым садом. Она запела песню, а девушки подхватили:

Ты не радуйся, осина,

А ты радуйся, берёза:

К тебе девки идут,

К тебе красные идут

Со куличками, со яичками!

Завивайся ты, берёзка,

Завивайся ты, кудрявая!

Мы к тебе пришли

Со яичками, со куличками.

Яички те красные,

Кулички те сдобные.

Миша бежит впереди всех, приплясывая и подпевая, дядька за ним. Бабушка глядит на шествие с балкона и радуется за внука.

Пусть недалёк. В дубовой роще на поляне снова втыкают семицкое дерево, поправляют ленты. Девчата начинают водить хороводы. Евлампия с младшей сестрой Серафимой берут барчонка за ручки и становятся с ним в хоровод. Поют звонко, слаженно:

Берёза моя, березонька!

Берёза моя белая,

Берёза моя кудрявая!

Стоишь ты, берёзонька,

Осередь долинушки.

На тебе, берёзонька,

Трава шёлковая.

Близ тебя, берёзонька,

Красны девушки,

Красны девушки Семик поют.

Под тобою, берёзонька,

Красны девушки,

Красны девушки

Венок плетут.

Что не белая берёзонька

К земле клонится;

Не шелкова травонька

Под ней расстилается;

Не бумажны листочки

От ветру раздуваются.

Под этой берёзонькой

С красной девицей,

С красной девицей

Молодец разговаривает.

Отводив хоровод, девушки плетут венки. Евлампия проворными руками быстрей всех себе сплела и для Миши плетёт. Он ей цветочки под корешок срывает — здесь можно.

Веселье длится не один час. Все угощаются вкусненьким, играют в горелки, катают яйца, весело пляшут, кумятся. Мальчик и на празднике не прочь пошалить. То одну девушку дёрнет за ленту, то прошлогодний жёлудь в другую бросит, то третьею напугает — жука посадит на сарафан. Девчата притворно сердятся, визжат, а ему того и надо! Все его угощают. Насытившись, мальчик вприпрыжку бежит к гармонистам и балалаечникам. Там дворовая Параша Васильева, приплясывая, заводит частушку:

Скоро, скоро Троица,

Лес травой покроется,

Ко мне миленький придёт,

Сердце успокоится.

За первой частушечницей в круг выходит бойкая ключница. Помигивая Мишиному дядьке и подбоченившись, она поёт:

Милый ходит, точно кочет,

Мне сердечко бередит,

Замуж взять меня он хочет,

На других пусть не глядит.

После Пасхи Дарью Куртину наконец просватали за Андрея Соколова. Барыня их благословила и, по своему обыкновению, отложила свадьбу на осень. Это барщинных крестьян она рано женила и выдавала замуж, а дворовых не торопилась посылать к венцу.

За частушками настаёт черёд всеми любимой чечётки:

Нажила душа-чечётка,

Нажила душа-лебёдка

Ровно семь дочерей:

Вот и Дарью, и Марью,

И Арину, и Марину,

Степаниду, Салманиду

И седьмую Катерину,

Душу Катеньку.

Нажила душа-чечётка,

Нажила душа-лебёдка

Ровно семь зятьёв:

Вот Захара и Макара,

И Дементья, и Клементья,

Евстигнея и Сергея,

А седьмого-то Лексея,

Свет Алёшеньку.

Нажила душа-чечётка,

Нажила душа-лебёдка

Ровно двадцать внучат:

Двое сидя, двое лёжа,

Двое поползни,

Два у лавочки стоят,

Двое прыгать хотят,

Две Акульки в люльке

Качаются,

Две Алёнки в пелёнках

Дрягаются,

Два Степана со сметаной

Забавляются.

Барчонок вбегает в круг к гармонисту, задорно хлопает в ладоши и пытается бить чечётку. Венок с его головки падает, но он и не замечает. Весело!

Близится вечер, семицкое дерево с песнями несут к дому впереди шествия. Андрей посадил Мишу на плечи. Он размахивает в такт песни берёзовой веточкой. Здорово сверху смотреть на гуляние!

В усадьбе крестьянские девушки идут к пруду пускать венки на воду и гадать по ним. Чей венок ближе к берегу прибьёт, та и замуж за милого выйдет в родном селе. Коли далеко венок унесёт, жди беды — отдадут за нелюбого в чужую сторонушку. Сколько девушек на гулянье — столько и венков на пруду, будто вода расцвела.

Мишу разморило от усталости. Заметив, что мальчик зевает и трёт глазки кулачками, дядька берёт его на руки и несёт в дом. Его осторожно раздевают и укладывают в постель.

Быстро летит лето с его яркими праздниками: Иван Купала, Петров день и подряд три Спаса — Медовый, Яблочный, Ореховый. После Успенья Елизавета Алексеевна повезла внука в Первопрестольную: задумала показать его московским докторам и погостить у младшего брата Дмитрия Алексеевича и его жены Екатерины Аркадьевны, навестить многочисленных родственников и знакомых. Она давно не выбиралась в Москву, а теперь внук подрос, окреп, можно и съездить, пока тепло.

Миша называл бабушкиного брата дядюшкой — он был всего на 10 лет старше его матери. Свою дочку, которой исполнился годик, он назвал в честь любимой племянницы. В семье ещё воспитывалась старшая дочка Екатерины Аркадьевны Полина Воейкова, которую домашние звали Пашенькой. Ей было лет восемь, она училась играть на пианино и уже недурно исполняла упражнения и простые пьески. Однажды вечером за инструмент села её мать. Екатерина Аркадьевна играла мастерски и с большой душой. Миша так увлёкся музыкой, что забыл об игрушках, замер и во все глаза глядел на пианистку. Гости хлопали и нахваливали прекрасную игру, а мальчик всё стоял, не шелохнувшись.

— Мишенька-то как слушал внимательно! Давайте возьмём его завтра на оперу «Князь-невидимка». У нас отдельная ложа куплена, — предложил Дмитрий Алексеевич. — Ты хочешь? — спросил он у мальчика.

— Хочу!

— Да усидит ли? Опера часов пять, а то и шесть идёт, — усомнилась бабушка.

— Баба, я хочу! Ну, баба!

— Ладно, пойдём. Ежели тебе надоест, вернёмся, — согласилась Елизавета Алексеевна, видя, что внук готов заплакать.

Представление труппы Петровского театра очень понравилось Мише. Мальчик впервые оказался в настоящем зрительном зале. Здесь всё казалось необычным и прекрасным: и ложи, и нарядная публика, и занавес, и действие на сцене. Спектакль был очень красочным, с хорами, балетом, полётами актёров над сценой. Волшебная музыка Катарино Кавоса волнами лилась в зал, завораживала и восторгала мальчика. Он без всяких капризов слушал чудесную оперу до самого конца.

После Крестовоздвиженья Елизавета Алексеевна тронулась в обратный путь. В Москве она купила азбуку для внука, но приберегла её до дня рожденья. Даря книгу Мише, она сказала:

— Поздравляю, внучек. Тебе пять лет. Ты уже большой. Пора учиться грамоте и арифметике. Не ленись.

— Спасибо, бабушка. Буду учиться.

Сначала мальчик листал книгу с большим интересом, рассматривал картинки и даже легко выучил первые буквы. Но скоро ему надоело. Ни Елизавета Алексеевна, ни дядька, ни бонна никак не могли заставить его учиться читать. Миша капризничал, швырял книжку на пол. Уговоры не действовали, мальчик не стеснялся даже бабушкиных гостей. Зимой неподалёку стоял полк, и среди них было много военных, которых привлекало вкусное угощение, приезжавшие в дом соседские барышни на выданье и особенно игра в карты, до которой Елизавета Алексеевна была большая охотница. Играли у неё долго и азартно, однако никто в пух и прах не проигрывался: ставки делались небольшие, хоть и не копеечные.

Как-то раз к бабушке приехал раньше всех один молодой военный и зашёл к ней засвидетельствовать почтение. Поднимаясь по лестнице, он услышал Мишин крик:

— Не буду! Азбука плохая!

Ребёнок выбежал из комнаты и остановился, увидев военного. Бонна догнала его и протянула азбуку:

— Плёхо, Мишель. Надо учит.

— Не хочу! Ну её! — он оттолкнул книгу, не стесняясь незнакомца.

Тот неодобрительно покачал головой, но вмешиваться не стал.

Читать мальчик научился только следующей весной, выздоравливая от долгой тяжёлой болезни.

Дата добавления: 2015-09-04