Глава II. Раскаленное сердце Дрэймора несет пожары

И я тебе скажу в свою чреду:

Иди за мной, и в вечные селенья

Из этих мест тебя я приведу…

И ты услышишь вопли исступленья

И древних духов, бедствующих там,

О новой смерти тщетные моленья;

ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ.

Данте Алигьери

Три пары глаз оглядывали огромную стену из переплетенных ветвей деревьев, колючек, травы и камней. Одна – с деловитым прищуром и тенью печали на лице, соизмеряя свои силы; другая – с любопытством и удивлением; третья – со страхом.

– О духи! – Флер была очень рассержена и испугана. – Я же не просилась с вами в Дрэймор! Почему меня никто не спросил?! Без обид, девчонки, но у меня своих проблем хватает, чтобы решать чужие! Вы, как хотите, а с меня хватит! На этом мои приключения закончились. Я сматываюсь отсюда, пока еще не поздно. Все девочки, удачи вам! – эльфиня махнула подругам рукой и развернулась, чтобы уйти. Но сделав несколько шагов, она нерешительно остановилась, с опаской оглядывая незнакомые окрестности. Никаких электианских поселений вокруг, только выжженная солнцем враждебно‑бесприютная степь, только угрожающая муть густеющего сумрака. Куда податься, к кому обратиться?

– Что, будем перелезать? – с готовностью спросила Майя у Моран.

Та с молчаливо запертым лицом приблизилась к стене вплотную и… к удивлению Майи, ограда в том месте, как будто бы расползлась…

– Так легко? – с подозрением спросила ведьма.

Тем временем Флер не то, чтобы дороги, даже слабой тропинки не увидела – ни поблизости, ни поодаль.

– О духи, я же не могу пойти неведомо куда! Я совсем одна… И куда я пойду?.. Здесь все незнакомое и, наверное, я очень далеко от дома… – растерянно подумала она, и, оглянувшись, увидела, как Моран и Майя вступают в проход, образовавшийся в терновой стене.

– Эй, подождите меня! – эльфиня бросилась догонять их.

Когда девушки оказались по ту сторону ограды, Моран сурово сказала:

– Этот мир, на который вы добровольно обрекли себя, – он из тех, куда легко вступить и откуда нелегко выбраться, а может, даже невозможно…

Ветви за ними тотчас сплелись намертво. Флер даже попыталась подергать, чтобы проверить слова Моран на истинность, но та резким движением остановила протянутую руку.

– Бойся не стены, а сил, которые здесь обитают.

– Какой мерзкий запах! – послышался голос Майи, ушедшей вперед. – Здесь кто‑то умер? Но никаких трупов не видно.

– Здесь все мертвое, все разлагается, – отозвалась Моран, – и мы тоже умрем, если не поторопимся. Нужно спасти Грея, – добавила она с тоской.

Они стали продвигаться по черному лесу.

– Ну, так что, Моран? Не хочешь рассказать нам историю, в которой мы теперь тоже участвуем, – всю с самого начала? – спросила Майя. – Теперь мы одна команда, и уже нет смысла что‑то утаивать от нас.

– Команда… – горько усмехнулась полуволчица. – Я не хочу нести ответственность ни за чью погибшую жизнь. Я вам сразу говорила: слабым электианкам соваться в Дрэймор не стоит. Теперь, если ваши души попадут в плен, – это уже не моя вина, это ваш выбор. Я сделала все, что бы вас уберечь, – тихо, но твердо сказала Моран.

– Ну почему ты сразу об этом не сказала! – возмутилась Флер. – Я бы все‑таки осталась снаружи.

– Много лет назад этот край не был пристанищем дьявола, наоборот, это было одно из самых красивых мест на всей земле. Но однажды все обросло колючими ядовитыми стенами. Никто не знает, что здесь произошло, а те, кто хотел узнать, исчезли, – Моран замолчала, глубоко погрузившись в себя.

– А причем тут диадема, и зачем Грей ушел сюда?

– Грей – самонадеянный болван, – гневно ответила Моран. – Видимо, это передается по наследству. Наш отец тоже…

– А‑ай‑й! – послышался возглас Флер. – Что это?

– Я же говорила, ничего не трогай! – Моран и Майя подбежали к ней.

– Смотрите, – Флер прикоснулась к стволу дерева – тотчас послышался еле слышный стон, живая плоть древа приоткрылась, и оттуда тоненькой струйкой потекла кровь.

– Надо же! Мы раним его одним лишь прикосновением, – удивилась Майя.

– Скорее всего, это какая‑то реакция несовместимости. Мы ведь на чужой территории, – предположила полуволчица.

– Как странно, – удивилась Майя. – Ну, так, что там с диадемой?

– Я и сама не знаю, – вздохнула Моран, сердито покосившись на ведьму. – Мама, всегда хотела, чтобы ее сын занимался каким‑нибудь достойным делом. Поэтому он поехал на обучение к одному из великих мастеров Гномеля, он был чем‑то вроде кузнеца, только профиль пошире, ну там с магией, боевым искусством сопряжено. И там ему стали сниться эти странные сны, – Моран на мгновенье замолчала, затем, сделав над собой усилие, неохотно продолжила. – Грей был уверен, что они вещие. Ему снился… хм… да неважно. Да, вроде, и все. Об остальном я узнала от…

– Оу‑у‑у!.. – вдалеке послышался протяжный вой.

– … вас, – закончила Моран. – Нужно поскорее найти выход из леса, эти твари опасны и кровожадны.

Едва они прошли несколько метров, как среди деревьев появился просвет, и их взору открылся невысокий пригорок.

– Уф! – облегченно выдохнула Флер. – Тут хоть посветлее стало, а то в лесу совсем темно, и ничего не видно.

Полуволчица насторожилась.

– Т‑с‑с! – сказала она, понизив голос. – Морраки близко. Их трое.

Из леса, теперь показавшегося Майе таким мрачным, вышел чудовищно огромный зверь. Судя по угрожающему рыку, он их тоже заметил; он мчался прямо на них, в сумерках хищно светились его глаза, и развевалась косматая грива. Двух других – как ни силилась разглядеть их в серой мгле – Майя не увидела. Но вдруг среди темных стволов мелькнули два зеленых огонька, чуть поодаль – еще два… Майя повернула голову к Моран и обомлела от неожиданности: глаза полуволчицы также хищно светились в темноте, и видела она гораздо острее, чем ее спутницы. Привычно обнажив меч, она, как бывалая воительница, пристально изучала врага, отмечая его слабые места.

– Собачью голову соединяет с туловищем высокий горб, но шея не защищена, – бормотала она вполголоса. – Длинная грива по всему хребту, такие же лохматые пряди покрывают живот снизу, значит, он мягкий. А по бокам шерсти нет, кожа, должно быть, толстая, как панцирь…

Флер тихонько попятилась за спину полуволчицы. Моран, едва заметно кивнув, загородила ее собой и, дернув Майю за юбку, скомандовала:

– Назад! Вы обе – отходите! Я алькор, я справлюсь с ними!

Майя не послушалась и встала чуть поодаль.

Крупный молодой псоящер, бежавший впереди своры, замедлил шаг и, пригнув голову, с устрашающим рычанием пошел на Моран. Увернувшись от его когтистой лапы, она отскочила и, резко взмахнув мечом, нанесла удар. Зверь дико взревел, его отрубленная лапа взлетела в воздух и угодила эльфине прямо в глаз. Та, размазав кровь по лицу, истошно завизжала. Раненый моррак метнулся в сторону от сверкающего клинка и, неуклюже подскакивая на трех ногах, двинулся в сторону Майи. Девушка лихорадочно припоминала одно из немногих оборонительных заклинаний, которые она успела выучить в школе ведьм, но использовать свое умение ей не удалось: всего‑то и успела она, как выкинуть руку вперед, но уперлась пальцами в меховую бахрому на черной курточке волчицы. Моран с силой отпихнув ее назад, медленно отступала, продолжая толкать ее спиной и тем самым давая ей возможность отбежать, но ведьма никак не понимала, чего от нее хотят.

– Ничтожество! – со злостью прошипела Моран. – Навязалась же обузой на мою голову! Я одна хотела идти. Так нет, почему‑то этому старому пню приспичило прицепить ко мне двух недотеп! – она стремительно рванулась вперед и, подскочив к морраку со стороны хвоста, пружинисто подпрыгнула и с размаху ударила кулаком по хребту зубастой псины. Зверь, рыча, развернулся к ней оскаленной мордой, и в тот же миг мощно взметнулся меч Моран, голова псоящера покатилась по земле, оставляя за собой змеистый кровавый след.

К тому времени Майя успела выпустить несколько огненных пульсаров в другого моррака, но ее обжигающее оружие пролетело мимо, слегка опалив шкуру мохнатого противника.

– Больше не могу! – пожаловалась ведьма, заслонившись энергетическим щитом от очередного прыжка чудовища. – Силы кончаются.

Флер стояла в некотором отдалении от схватки и метала из пращи колючими семенами растений. Моран, отбиваясь от наскоков разъяренного монстра, отступала. Резким броском, ей удалось проткнуть морраку брюхо, и тот, зализывая рану, попятился назад. В это время в шею полуволчицы воткнулась колючка эльфини. Моран, оглянувшись, смерила Флер презрительно‑уничтожающим взглядом.

– Жаль, что ты промахнулась, – ехидно сказала она. – Такой удар свалил бы любого зверя.

Невольно устыдившись, эльфиня выронила пращу, а затем, встряхнувшись, торжественно выбросила руки вперед.

– Ладно, придется и мне постараться, – смущенно пробормотала она и повелительно крикнула. – Эй, прикройте меня!

– По‑моему, мы только этим и занимаемся, – съязвила Моран, и снова, закрыв ее собой, стала отбивать мечом атаки ящера.

Пальцы Флер позеленели и вытянулись. Они превратились в зеленые шипастые лианы и продолжали расти.

– Моран, отойди! – крикнула она алькорше, и та едва успела отскочить, как ее вытягивающиеся руки‑стебли обмотались вокруг шеи чудовища, и, сжимаясь все туже и туже, задушили пса. Моррак захрипел, дернулся, и закатились его налившиеся кровью глаза.

Одновременно и Майя, подпустив оставшегося пса поближе, выпустила в него сплошную огневую струю. Полыхающий моррак сиганул прочь, скуля от боли.

– Ничего себе начало! – вытирая пот со лба, засмеялась ведьма, с удовлетворением глядя вслед убегающему монстру. – Поздравляю вас, девочки, с боевым крещением в Дрэйморе!

– Ну и как тебе «эти две недотепы»? – самодовольно спросила Флер, лукаво взглянув на Моран.

Волчица не отказала себе в удовольствии лишний раз подтрунить над эльфиней.

– Я просто в восторге от твоей меткой стрельбы колючками, – с ядовитой ухмылкой произнесла она.

Дремучий лес лишь казался непроходимым. Вскоре девушки вышли на каменистую равнину. Вдали виднелись какие‑то постройки. Приблизившись, они поняли, что это заброшенная деревушка. Полуразрушенные каменные и деревянные домики, дымящиеся руины – все, как после бури или пожара... На иссохшей земле, жаждущей влаги, – ни травинки.

Были и электы, застывшие в странных, неподвижных позах: кто‑то сидел, прислонившись к обломку стены, кто‑то лежал на голой земле, свернувшись калачиком, кто‑то угрюмо молчал, а кто‑то стенал и плакал.

Изможденный элект в грязных лохмотьях, обнимавший высокий обгорелый пень, вяло пошевелился.

– Что здесь произошло? – обратилась к нему Майя. – Эти люди вокруг… как будто их… оставила жизнь… они мертвы?

– Здесь все мертвое, – ответил тот. – И вы мертвы, раз находитесь здесь.

– Вот глупости! Мы живые и умирать не собираемся! Не дождетесь! – возмутилась Флер.

Моран, смерив пренебрежительным взглядом, жестом прервала ее.

– Почему ваше селение разрушено? – продолжала допытываться Майя.

– Потому что мы так захотели. Это была никчемная деревушка. Мы жалкие существа, мы покорились той жрице тьмы, что уничтожила нашу деревню, потому что она сильнее нас. И незачем с ней бороться, потому что победить ее невозможно. Она выжгла наши деревья, и остались только пни, – говорил он безжизненным голосом. – Нет деревьев – не из чего строить и незачем строить.

– Но почему? Совсем недалеко есть лес. Разве вы не можете нарубить бревен и отстроиться заново? Почему вы ничего не восстанавливаете?

– Оглянитесь – кругом пустыня. Здесь все гибнет. А деревья остались только вокруг Дрэймора. Но их нельзя трогать – они кровоточат. Они не наши, они – ее, здесь больше не осталось ничего нашего, и наши жизни нам тоже не принадлежат, – на последней фразе по застывшему, как у мертвеца, лицу мужчины прошла волна, и в его негнущемся голосе ворохнулись слабые отголоски живых чувств – горечь и осуждение. – Мы заслужили это. Мы сами это выбрали. Мы не смогли сохранить наши души, когда Соула пленили и выкололи ему глаза.

– Соул? А кто это? – заинтересовалась Майя.

– Оставьте меня и не лезьте со своими глупыми вопросами и советами! – буркнул элект, и снова впал в прострацию, безучастно уронив голову на обугленный остов дерева.

– Какое‑то странное и непонятное место, – проворчала Флер, недовольно хмуря брови. – Мне здесь не нравится. Я хочу домой! – вдруг расхныкалась она, и злые слезы брызнули из ее глаз. Эльфиня с ненавистью посмотрела на Майю.

– Это все из‑за тебя! И зачем я только взялась тебе помогать?!

«Мимолетная перемена. Трактир» – гласила вывеска небольшого заведения. Это было очень кстати, за весь этот безумный суматошный день у девушек ни разу не возникало мысли о том, что неплохо было бы подкрепиться, а теперь острое чувство голода стало властно заявлять о себе.

Внутри было светло и празднично, как ни странно. Вдоль стен стояли кадки с пальмами, и вьющиеся лианы с крупными белыми цветами оплетали сквозную арку над входом. Но дух, витавший в заведении, не имел ничего общего с праздничным оживлением: таинственная тишина дремотно проплывала над столиками, за которыми с полуприкрытыми глазами и блаженными улыбками на лицах сидело несколько человек. Возле барной стойки стоял элект с сине‑зелеными волосами, заплетенными в множество мелких косичек, и беззвучно беседовал с эффектной барменшей, которая из‑за обилия длинных разноцветных перьев, украшающих ее прическу и платье, напоминала экзотическую птицу. Впрочем, и остальные посетители бара были так же диковинно и вычурно одеты, и это пиршество красок так ошеломительно воздействовало на девушек, что от неожиданности они впали в ступор, едва переступив порог. Перед их глазами все еще стояла картина обгоревших черных руин, возле которых валялись электы с мертвыми душами в живых телах. Первой пришла в себя Флер.

– Здравствуйте, – поздоровалась она, деловито подходя к бару и разглядывая продовольственный ассортимет.

– Да не угаснет солнце над вашей головой, – ответил мужчина, стоявший у стойки.

– Солнце? – удивилась Флер. – Разве здесь когда‑нибудь бывает солнце?

– Те, кто решается посетить Дрэймор, обычно привносят немного солнца в этот забытый край, – ослепительно улыбнулся мужчина, качнув головой, и разноцветные бусинки, которыми были закреплены его косички, ударяясь друг о друга, зазвенели.

Моран заказала у безмолвной барменши ростбиф с кровью для себя и тушеные овощи для своих спутниц.

– Вы не знаете, что случилось с той деревушкой, что недалеко от вас? – спросила Майя, быстро очистив свою тарелку и расслабленно откинувшись в кресле.

– В Долине Отчаяния? Это все из‑за дождей, – улыбнулся незнакомец. – Небо всегда покрыто тучами, но дожди льют очень редко.

– Странно, но воздух здесь сырой, – задумалась Майя.

– Воздух сырой от слез. Но слезы соленые. Они не дают земле давать побеги, и, как ни парадоксально, провоцируют пожары. Здесь каждый день случаются пожары. Вот почему невозможно отстроить деревушку заново. В раскаленном отчаяньем сердце, знаете ли, всегда происходят пожары, – усмехнулся незнакомец.

– Как вы думаете, им нельзя никак помочь? – участливо поинтересовалась ведьма.

– Вам не стоит переживать за них. Они сами решили оставить все, как есть. Может быть, когда‑нибудь, они захотят превратить руины в живописный дворец, и вырастить в своих садах деревья и цветы. Но теперь они смирились.

– По‑моему, это глупо! Земля везде одинаковая, и на ней надо работать, а не лениться! – возмущенно воскликнула Флер и опять поймала насмешливый взгляд волчицы. – Надо быть довольным, что она вообще есть. Ну чего им еще нужно от этой жизни?!

– А что делают эти люди, – Майя указала на двух электов за противоположным столиком, – они спят?

Мужчина лукаво улыбнулся, и девушке показалось, что он стал похож на Паллара – не разноцветными бусинками в зеленых волосах, напомнивших ей распусшиеся цветочки в травянистой бороде друида в день ее первого появления, а взглядом, а таким же теплым и пронизывающим насквозь, как будто он знает о ней все.

– Они грезят. Здесь подают очень необычные коктейли, от которых в умах просыпается целый арсенал иллюзий. В их маленьких головах построены огромные царства, и каждый из них – властелин. Они сейчас заняты исполнением своих мечтаний. Очень важное и увлекательное занятие, особенно здесь, на пустыре. Они не просто сюда приходят, они знают, что будут здесь услышаны.

– Вы не слышали ничего о Грее? – волнуясь, спросила Моран.

– Это имя мне ни о чем не говорит, – сказал этот странный, говорящий иносказаниями элект, – их так много, этих одинаковых имен у одинаковых людей. Но имена не в состоянии отразить все богатство души их носителей, поэтому имена для меня ничего не значат. Сюда приходит много путников, но обычно они не задерживаются здесь. А про вас я могу сказать одно: путь, который выбрали вы, опасен и неумолим, но ведь вас это не испугало, правда? Это судьба вас позвала, и вы услышали ее зов! – незнакомец загадочно подмигнул им и добавил. – А теперь извините, я должен уделить внимание моей даме, а то она все говорит‑говорит, а я никак не могу ей ответить.

– Но ведь барменша, то есть ваша дама, она все время молчит, она ни единого слова еще не сказала! – простодушно удивилась Флер.

– Тс‑с! – незнакомец приложил палец к губам, призывая ее к тишине, – она говорит сейчас, она болтлива еще как, но не каждому дано ее услышать.

Барменша загадочно улыбнулась.

Моран решительно развернулась и направилась к выходу.

– Будьте осторожны, вестницы судного дня! – услышала Майя голос позади себя.

– Мы все идем куда‑то, идем и идем… – сказала вдруг Флер. – А я только сейчас задумалась о том, что никто не знает куда! У нас нет ни карты, ни каких‑либо сведений о нахождении Грея. Ты говорила, – обратилась она к Моран, – что у нас очень мало времени. Мы так и будем блуждать здесь?

Моран бросила на нее жесткий короткий взгляд.

– У тебя есть конкретные предложения? – Нет? Значит, так и будем блуждать.

Тем временем выгоревшая ссохшаяся степь сменилась песками. Плотная свинцовая муть рассеялась, и небо значительно посветлело. В отличие от постоянной сырости в Долине Отчаяния, воздух здесь был обжигающе удушлив, и продвижение отнимало много сил. Злые пески, словно ожившая зыбучая трясина, как будто бы пытались заглотить их в свое прожорливое чрево. Трудно было шагать: ноги постоянно увязали в этой засасывающей пустыне, и стоило больших усилий их вытащить.

– О, Духи, я больше не могу! У меня не только ноги устали, у меня уже все тело болит! Такое ощущение, как будто пудовые гири к ногам привязали! – со слезами сказала Флер и стала опускаться в песок, чтобы отдохнуть.

– Нет, Флер, нельзя! Засосет ведь! – Майя схватила подругу за руки и стала тянуть ее на себя, не позволяя ей присесть. – Пойдем, ну, пойдем же! Осталось еще чуть‑чуть, совсем немного…

Это «чуть‑чуть» длилось еще час, но до края пустыни было так же далеко, как до горизонта… Железная Моран бесстрастно молчала, волевыми усилиями выдирая ступни из песка. Майя вся взмокла и тяжело дышала. Эльфиня, с трудом державшаяся на ногах, с тихим стоном медленно осела в песок.

– Ты что?! – испугалась Майя, видя, как сидящую Флер прямо на глазах поглощает трясина. – С ума сошла, утопнешь ведь!

– Уф, оставьте меня! Глаза б мои вас не видели… – злобно прошипела эльфиня. – Вылезу как‑нибудь! Две минутки отдохну и вылезу!

– Пошли! Не останавливайся! – жестко приказала Моран Майе. – Стоять на месте и бороться с затягивающей топью – это не отдых, а трата сил. Причем, бесполезная. – Волчица с трудом вытянула из зыби одну ногу и тут же провалилась другой. – Сидеть без сопротивления – это тоже не отдых, это гибель. Она утопнет и нас утопит, – добавила она ожесточено и стала продвигаться дальше.

– Майя, я уже встаю, – Флер попыталась подняться, и уперлась в песок руками, но вытащить их уже не смогла. – Ай! Ай! Ай! – закричала девушка. – У меня руки засосало! Майя, помоги мне!

Ведьма схватила ее за талию и попыталась вытянуть из зыбучих песков.

– Так не получается! Попробуем… откопать тебя. Если сможешь, разгребай песок! Когда‑то в детстве мы с подругой застряли в болоте, и ноги так затянуло, что не хватало сил их вытащить, тогда мы руками освобождали их от налипшей грязи.

Пытаясь зачерпнуть песок в ладони, Майя почувствовала, что она в ловушке: ни руками, ни ногами, она двинуть не могла, и все ее тело тоже в плену у этой коварной сыпучей субстанции, неудержимо поглощающей ее.

– Ой, кажется, я тоже увязла… И что же теперь с нами будет? Нам уже отсюда не выбраться, да? Никогда? – удивленно прошептала она эльфине, погрузившись в коварную топь по самые плечи. Она все еще не могла поверить, что они с Флер так запросто могут погибнуть в этой песчаной трясине. В этой жестокой жизни, возможно, и случается такое… но с кем‑то другим, а не с ней… – Нет же! Это невозможно! И главное, помощи ждать неоткуда! – Майя бросила отчаянный взгляд в сторону ушедшей Моран, но та уже скрылась за пригорком.

– А Моран‑то ушла! Она ушла! Ее нигде не видно! Это ты во всем виновата! – вдруг истерично раскричалась Флер. – И зачем только я пустила вас с Греем на повозку!

– Прости, я не хотела тебя в это вовлекать…

– Лучше бы ты тогда ум‑м‑м… – тут Флер ушла с головой в песок.

Вслед за ней каким‑то грубым рывком и Майю затащило в тягучую прорву. Дышать было нечем, сыпучая масса затекала в нос, рот, уши, глаза; песок, как живой, обвился вокруг ее тела, и стал удушать, сдавливая позвонки и ребра… Краешком сознания девушка уловила, что это не просто песок, это живая упругая плоть. Напрягая последние силы, ведьма в каждой ладони создала по огненному пульсару и с ожесточением приложила их к тому, что сжималось вокруг ее тела. Нечто дернулось, и с змеиным шипением рванулось вверх… И Майя смогла не только вздохнуть полной грудью, но даже взбрыкнуть ногами, откашляться и оглядеться по сторонам. У песчаного змея прямо от головы отрастали щупальца. Оплетенная этим гибким отростком, юная ведьма висела в воздухе почти у самой змеиной пасти. Флер тоже болталась рядом, обвитая соседним щупальцем. Мерцающе‑голубоватые языки пламени, выпущенные ведьмой, все еще неторопливо лизали его желто‑коричневую шкуру, оставляя багрово‑черные следы и кровавые пузыри. От боли змей лихорадочно дергался и мучительно вздрагивал, но добычи своей не выпускал и молниеносно двигался вперед, не сбавляя скорости.

Зыбучая пустыня была позади, и в ослепительном блеске полуденного солнца девушки увидели, что приближаются к оазису. О духи, какое буйство красок! Мимо разлапистых пальмочек и красных папоротников с мохнатыми желтыми шишками на шипастых стеблях… Куда же он их несет? Трясясь от страха, Майя разглядела в глубине сада красивое здание в виде ротонды, увенчанной куполом, в окружении витых колонн...

Именно туда в огромный арочный проем с ревом и шипением проскочил змей… Он знал, куда направить свое саднящее от ожогов тело – через огромный холл к спасительному для него заветному колодцу – единственному источнику воды за много километров вокруг. У зеркально поблескивающей водной глади змей приостановился и, резко дернув головой, расслабил щупальца… От его мощного взмаха пленницы взлетели кверху, и одна за другой попадали прямо в разинутый зев ящера. Едва захлопнув пасть, чешуйчатый нырнул в колодец.

Майя напрягла все силы, чтобы поджарить его изнутри – несчастная рептилия, с шипением извергнув из себя обслюнявленные комочки, рванулась прочь из колодца. Девушки упали на узорчатые плитки, которыми был выложен пол, а змей, широко раскрыв обожженную глотку, часто‑часто задышал и, вильнув тяжелым хвостом, с быстротою юркой ящерицы метнулся наутек.

С криками размахивая алебардой, вдогонку за чудищем бросился длиннобородый элект, облаченный в доспехи. Но змея было уже не догнать, и стражник вернулся к девушкам.

– Вечно эта тварь приползает к колодцу и оскверняет святую влагу, – проворчал он, помогая им встать на ноги. – Виноват, заснул, не доглядел, – конфузливо добавил он.

Подруги восторженно обнялись.

– Поверить не могу, как с того света вернулись! – радовалась ведьма.

– А я даже не поняла, как нам удалось спастись. Так это ты его поджарила?! – восхитилась эльфиня.

Придя в себя и отдышавшись, девушки стали осматриваться. Высоченный купол был выложен разноцветной мозаикой, причем, растительный орнамент чередовался какими‑то символами, понятными только для посвященных. К стенам прилегали клумбы с пестрыми экзотическими растениями. Сияющие голубизной стены отражали свет, проходящий через многочисленные оконца под куполом, и при дневном освещении игра трепещущих бликов перекликалась с колебаниями воды из колодца, и от этого все вокруг казалось наполненным чистой прохладной свежестью.

– А что это за место? – спросила Майя у стражника.

– Это Эпидрион жизненной силы. А я – хранитель, Лассо меня зовут, – представился седовласый элект атлетического сложения.

Майя и Флер также в свою очередь назвали себя и рассказали про весь тот ужас, который они пережили, когда пытались перейти пустыню.

– Да, даже в этих прожорливых песках водится живность. Этот змей, Аддон, после каждой своей неудачной охоты, приползает к колодцу залечивать раны. А добыча выпадает ему ох, как нечасто! Вот он и притащил вас сюда, думал, сожрет, когда пульсар потушит, но вы оказались не так беззащитны, как это кажется на первый взгляд!

– Этот колодец целебный? – удивилась Флер.

– По всему видать, что вы не местные. Конечно! Это же источник жизненной энергии. Он поит добрую половину Дрэймора. Без него вся страна бы превратилась бы в сплошную Долину Отчаяния. Между прочим, когда‑то эта священная вода стекала прямо с небес и до краев заполняла ров, окружающий Храм душ, а потом уже растекалась по всему Гринтайлу, насыщая его плодородные земли. А теперь только в этом колодце вода и осталась. Знать, есть еще где‑то живой источник…

– Наверное, очень красиво было в Гринтайле, – вздохнула Майя. – Но почему вы не питаете Долину Отчаянья? Там люди умирают. Там все высохло.

– А ты не заметила, милая девушка, что нас разделяет пустыня, которую вы пересекли по счастливой случайности. Это все Элерана Хартс натворила. Пешком мало кому удается пересечь эту пустыню. Да и опасно это. А несчастному Аддону всегда ото всех достается, поэтому, он стал трусом и нападает только на пеших, и то исподтишка… Кстати, во Вране, да и в Аруне, не говоря уже о господском храме, используют воздушный способ пересечения пустыни. Фатэн, к примеру, только так и делает, когда привозит продовольствие в Долину Отчаянья. Кстати, Фат пробовал привозить им воду для увлажнения почвы, но жители настолько безнадежны в своем отчаянии, что их усохшие души уже ничем не исцелить.

– Плохой из вас хранитель, раз вы позволяете всяким пресмыкающимся плавать в таком важном колодце, – с укором сказала Флер.

– Да нет, я вполне добросовестно отношусь к своим обязанностям: только благодаря мне колодец не высох еще, и вода в нем чиста и прозрачна. А что касается Аддона... Он самый безобидный из всех монстров, обитающих в этих песках, и мне просто жаль этого зверя, у него и так из тридцати трех щупалец осталось всего девять... А вы живы и здоровы, так что вам повезло, что вы встретились с ним, а не с другими…

– Вы говорите пешим не дойти? – Майя вдруг встревожилась. – Моран может погибнуть или уже погибла! Что же делать?!

Ответ на вопрос явился сам собой. В проходе снова возник знакомый змеюка. Брызгая кровью, он выплюнул Моран, но, увидев, что Майя уже приготовила пульсары, попятился, и вот уже его длинный хвост, описав дугу, панически ускользал прочь, оставляя на мраморной плитке извивистый кровавый след.

– Моран! Ты в порядке? – ведьма одновременно с волчицей радостно перевела дух. – Твой меч, я вижу, тебя не подвел! Слава духам!

– Неплохой способ пересечь пустыню, – усмехнулась та, влагая меч в ножны.

– О да, – тут же откликнулся хранитель Лассо, – вам исключительно повезло, что вашим перевозчиком оказался Аддон, потому что, остальные куда сильнее и куда опаснее.

На лицо Моран упала тень.

– Грей мог и не пересечь пустыни… Здесь не появлялся до нас кто‑нибудь еще, тоже пеший? Полуволк, например, – тут же поинтересовалась девушка‑воин.

– Да нет, пару десятков лет назад, появлялись какие‑то… Давно уж никого не бывало в этих краях, что, кстати, вполне нормально, потому что Хартс…

– Ясно, как нам пройти к Храму Душ? – нетерпеливо перебила Моран.

– Идите по краю леса, никуда не сворачивая. Сразу за пальмовой рощей начнется пустырь: если вы от него спуститесь вниз по косогору – попадете в зыбучие пески, если подниметесь по тропинке вверх и перейдете по другую сторону горы, так там внизу и пролегает этот путь, который приведет вас к перекрестку дорог. Одна из них ведет во Врану, другая – на Арун, а третья – к Храму Душ. Там есть указатели, но…

– Все ясно. Спасибо вам за… все. Нам пора, – Моран решительно направилась к выходу.

Не обманул Хранитель колодца: развилка и вправду показалась очень скоро, как только девушки перешли на другую сторону горы. Указатели на столбе, как оказалось, не обновлялись так давно, что невозможно было прочесть, какая из дорог куда ведет.

– Тысяча кикимор, – сказала Майя, разглядывая столб, – почему ты не дала ему договорить?

– Я думала, он все сказал, – ответила Моран.

– Он наверняка хотел предупредить, что надписи стерлись, а ты, как всегда, не дослушала.

– Ладно, раз уж мы не знаем, что написано на указателях, может быть, поищем по порядку? Сначала пойдем налево, потом… – начала Флер.

Но Моран не стала ее слушать:

– Нет, мы пойдем прямо и выйдем к храму. Грей пошел туда, я знаю. «Со времен моего детства, кажется, ничего не переменилось! – подумала Моран. – Храм, как стоял, так и будет стоять правее Враны».

– Откуда тебе знать, куда он пошел? И откуда тебе знать, в какой стороне Храм Душ? – подозрительно спросила Майя. – Есть что‑то такое, что ты от нас упорно скрываешь. Признавайся, ты не все нам рассказала, да?

– Я рассказала все, что вам необходимо знать! – резко оборвала свою спутницу Моран. – На все остальное не вижу смысла тратить время.

Повисла тишина: ведьма и эльфиня обиженно соображали, что бы им ответить грубиянке Моран, но она, не обращая на них внимания, решительно и независимо зашагала вперед. Девушки переглянулись и, пожав плечами, поспешили ее догонять. Но шли они недолго. Услышав над головой свист рассекаемого воздуха, путницы задрали головы вверх, но ничего не увидели.

– Ой, мамочка, что это? Мне страшно! – Флер поежилась от пробежавших по телу мурашек.

Пока странницы, озираясь, вертели головами: одна – испуганно, другая – удивленно, третья – настороженно, – в траву, прячась за кустарник, грациозно, словно ягуар, приземлился мужчина. Движенья его были плавны и уверены. Длинные волосы воронова крыла обрамляли загорелое лицо. Одет он был во все черное. Сквозь просветы в листве наблюдая за девушками, незнакомец уверенно вытянул руку, и на нее тотчас бесшумно опустилось странное крылатое существо, довольно крупное, похожее на летучую мышь. У нее была угольно‑черная бархатистая шерстка, огромные перепончатые уши, напоминающие крылья, и желтые светящиеся глаза.

– Вон ту, длинноухую… – показал черноволосый на эльфиню. – Остальных уведи от нее подальше. Хм, у той, что с серыми волосами, – старинный меч. Я разглядел гравировку. Его ковали здесь, в Гринтайле. Наверняка, меч дорог ей, забери его. Скорее всего, она захочет вернуть его. Вот пусть и погоняется за тобой.

Крылан с пронзительно громким птичьим клекотом метнулся ввысь.

Девушки тут же обернулись на звук. А мышь вдруг стремительно ринулась вниз, ее черные кожистые крылья зацепили волосы Майи, ударили Моран по голове, а мохнатая ручка с крючковатым когтем до крови оцарапала ухо эльфини. Моран сразу же выхватила меч и приготовилась отразить нападение крылатого существа. Но мышь улетела. Она вернулась, описав круг, но на этот раз внезапно напала на Флер, обрушив на нее поток серебристых стрелок, тонких и острых, как иголки. Эльфиня, спасаясь от жалящего дождя, даже и не помышляла об обороне, она стремглав бросилась к зарослям кустов, чтобы укрыться под кроной низкорослой пальмы. После бегства Флер обстрелу подверглась Моран. Несколько взмахов меча и – стрелки со звоном посыпались на траву. Но мышь не отставала от полуволчицы, она все кружила и кружила над ней, осыпая ее порциями шипов, впивающихся в тело. Казалось, Майя ее не интересовала, хотя та вовсю старалась отпугнуть летунью от Моран с криками «Кыш!», «Брысь отсюда!» она подпрыгивала и кидала в нее всем, что находила на обочине дороги: камнями, комьями земли, и даже вырванным кустиком. Майе хотелось найти какую‑нибудь длинную палку, чтобы дотянуться до назойливой мыши и прогнать ее. Уцепив извилистую корягу, выпиравшую из почвы, она попыталась вытянуть или выломать ее. В это время крылан, изловчившись, выпустил пучок своих стрел прямо в лицо Моран, та безотчетно заслонила глаза правой рукой, и тут же зверек цапнул ее зубами за пальцы, сжимавшие рукоять меча. Охнув, Моран выронила оружие, а мышь, на лету подхватив его, взлетела на безопасную высоту и скрылась.

Пеший путь был не близок, но Грей преодолел его. Он с детства помнил этот скорбный путь – от границы гибнущего Гринтайла до Мэллона. Возможно ли его забыть? Но тогда еще зло не успело так изуродовать окрестности его родины. Грей даже не предполагал, что сказочный остров Гринтайл мог так чудовищно преобразиться.

Белеющий в сумраке дом стоял на окраине той убитой деревушки. Черные провалы окон зияли, как глазницы черепа; покосившаяся дверь скрипуче болталась. Изнутри доносилась тоскливая песнь, похожая на вой, – так поет страдалец, погруженный в свое черное горе.

Грей заглянул внутрь. В комнате, на обугленных останках мебели, привалившись друг к другу, сидели два электианских скелета – большой и маленький, – по всей вероятности, это были мать с ребенком. С покорностью судьбе они склонили черепа, и руки их безнадежно свисали, как плети. В «детской», – а это была она, судя по множеству обгоревших игрушек, – был еще один крошечный скелет, он сидел верхом на деревянной лошадке с колесиками. Четвертым был живой мужчина. Ему‑то и принадлежал тот заунывный голос. Он бережно придерживал остов сына за спинку, и, напевая, гладил его по головке. Заметив присутствие Грея, он прекратил пение и обернулся к нему. И юноша увидел в глазах электа такую бездну вселенской безысходности, что больше ни минуты не мог оставаться здесь. Грей невольно попятился и в ужасе бежал…

Вокруг была умирающая, иссохшаяся земля… Он хотел узнать, что же здесь случилось, но те немногие электы, что недвижно валялись возле руин своих жилищ, были безучастны к его вопросам.

– Оставь меня в покое, странник, иди своей дорогой, – хрипло сказала одна старая женщина. – Дай нам спокойно проводить свой век.

Грей тряс за плечи старика в оборванной одежде, словно тому это могло вернуть хоть каплю здравого смысла.

– Глупые, вы же погибнете! Как можно лежать на одном месте! Пожар ведь случился совсем недавно, можно пойти нарубить деревьев и все починить. Я готов помочь вам. Я многое могу! Нужно только всем собраться…

Но старик оттолкнул его слабыми исхудалыми руками.

– Юноша, ты слишком молод, а потому самонадеян и глуп, – сказал он Грею. – В этом мире ничто не вечно. Но, когда каждое твое начинание оканчивается большим пожаром, это наводит на мысль о том, что иначе уже не будет. Я потерял всех своих сыновей и дочерей, потерял любимую жену и верного пса, и теперь я вижу их в кошмарных снах и мучаюсь, что не смог их спасти. В этих руинах – все, что было дорого мне, и я хочу умереть рядом с ними.

Грей покосился на несколько скелетов, лежавших рядом с пепелищем.

– Нельзя, нельзя так предаваться отчаянью, нужно начать все сначала!

– Уйди, мальчик, уйди и не терзай мою душу, – взмолился старик, и Грей не посмел его ослушаться.

– Почему электы стали стариться и умирать? – спросил он другого мужчину. – Как такое могло случиться?

– Души теперь дряхлеют и умирают вместе с телом. Все светлое исчезло: любовь, родина, надежда... Из лесов остались только те, что растут у границ Дрэймора, эти странные леса выросли на почве, пропитанной нашей кровью, они врастали корнями в наши гниющие тела… И эта память не сотрется. Все потому что Соул ослеп. Сама Северина выколола его глаза. Сама Создательница хотела наших мук. Так говорила нам бессердечная жрица с голубоватой кожей, что сожгла нашу деревню. И все мы погибнем, и этого уже не остановить. Все, что было дорого нам – потеряно, а остальное уже не имеет смысла.

Грею стало по‑настоящему страшно. Он смотрел в мертвые глаза мужчины – глаза, в которых застыл непроглядный мрак, и его охватил ужас. Он никогда не видел смерти. Он никогда не видел, чтобы жизнь угасала, так бессмысленно, с такой непостижимой жестокостью, как будто чья‑то грубая внешняя сила насильственно лишила жителей Гринтайла права на радость и навсегда уничтожила их волю к возрождению.

И вместе с комом в горле Грей почувствовал, как невыносимо ему оставаться здесь, и он снова бежал, чтобы быть подальше от этого ужасного места.

Откуда пришла эта эпидемия смертности? Наверняка, это как‑то связано с падением Гринтайла. Раньше они уходили из жизни только тогда, когда сами этого хотели. Они выбирали свой путь и следовали ему до конца. Лишь выполнив свое предназначение, они покидали свет, и это целиком зависело от их осознанного желания. Это могло произойти через несколько сотен и даже тысяч лет.

Мать Моран и Грея в тот момент, когда он видел ее в последний раз, выглядела молодой девушкой, такой, как сейчас ее дочь. Алькоры пока еще не утратили своей способности сохранять вечную молодость, а простые электы, как открылось Грею сегодня, растеряли свои дары, они стали дряхлеть и быстро прекращали свое существование. Вместе с их телами гибли и души, в то время как раньше электы, наряду с алькорами, могли нарастить свою оболочку заново, если случались тотальные повреждения, при которых регенерация уже не спасала.

Когда эльфиня отбежала от подруг и спряталась от стрел под листьями пальмы, она и думать не думала, что именно там подстерегает ее настоящая опасность. Флер отдышаться не успела, как рядом с нею мягко приземлился… белый ягуар… Их взгляды встретились. От ужаса Флер задрожала и даже крикнуть не смогла, сразу же лишившись чувств. Еще мгновение, и лишь ее след остался на песке, вздыбленном порывом ветра.

Майя краем глаза заметила убегавшую с поля боя трусиху, и укоризненно покачала головой ей вслед. Но когда схватка закончилась, и мышь, завладев мечом Моран, улетела, ведьма в поисках подруги оглядела окрестность и увидела ее под пальмой, в стороне от дороги, но это продолжалось всего лишь долю секунды, а дальше было, как во сне, – черная тень накрыла падающую Флер, и Флер исчезла… На крик Майи подбежала Моран, и обе, забыв про черного крылана, сломя голову понеслись к кустам, поглотившим Флер. Они пораженно разглядывали тот клочок песчаной земли, где только что стояла эльфиня.

– Пропала и все! – возмущенно проговорила Моран. – Ну прямо как в воздухе растворилась! Вот, скажи, ты видела, куда она полетела?

– Бачибу ты дубаешь, шдо она балидел‑а‑а? – шмыгая носом и моргая мокрыми ресницами, гундосила Майя. – Я саба видела, гаг бадгасились ее ноги… и она стала бадать, а потом брабала и все…

– Перестань разводить мокроту! Господи, с кем я связалась! – вне себя заорала волчица. – Здесь не курорт! Я вас предупреждала! Надо быть готовой ко всему – и к крови, и к смерти! Мне нужен меч! Для борьбы! Ты понимаешь?! Эта тварь унесла мой меч! Черт! – морщась, она выдернула со своего предплечья тонкую стрелу, затем еще две, и остервенением выкинула их в траву. – Посмотри, где еще они застряли? Я ж не видела, куда мышь полетела, глаза от стрел защищала. А ты‑то могла заметить, – уже спокойнее добавила она.

Майя виновато посмотрела на Моран, и показала рукой в обратном направлении от той дороги, по которой, не колеблясь, повела их алькорша.

– Кажется, туда, налево.

– Ты уверена?

Ведьма растерянно пожала плечами. Подул легкий ветерок, и Моран, шумно потянув носом воздух, уже без раздумий решительно повернула назад.

– То, что ты ищешь по запаху, это ясно, – осторожно проговорила Майя, опасаясь снова напороться на грубость. – Только вот неясно, по чьему следу мы сейчас идем?

– Того, кто похитил Флер. Я чувствую дух чужака, – произнесла Моран.

– С ума сойти! Где ты этому научилась? – поразилась Майя.

– Я из племени полуволков, не задавай глупых вопросов! – Моран, как обычно, была резка.

– Да, я уже заметила, у тебя глаза в темноте светятся.

– Я отлично вижу в темноте, – пояснила Моран, – быстро двигаюсь, и у меня хорошая выносливость.

– И это я тоже заметила, – мрачно сказала ведьма, вспомнив, как суровая девушка бросила их в зыбучей пустыне.

Грей вздохнул с облегчением, когда увидел впереди гостиничную вывеску «Мимолетная перемена». В трактир он вошел с опаской, ожидая увидеть и там остатки былых трагедий. Но, к великой его радости, хозяева создали такую спокойную и дружелюбную обстановку, что посетитель забывал об окружающих его бедствиях.

– Здравствуйте, – осторожно поприветствовал Грей, – сегодня чудесный день, не находите? – это было глупо, но пока он боялся говорить на щекотливые темы.

– Конечно, если вам так угодно, – учтиво, но с легкой иронией произнес элект в широкополой шляпе, украшенной страусиным пером. – На самом деле, дни здесь давно уже слились с ночами, а это значит, новый день никогда не наступит, также как и ночь. Здесь уже почти тысячу лет абсолютно одинаковые дни.

Увидев, что незнакомец не пытается от него избавиться, молодой волчкор осмелел.

– Может быть, вы знаете, что случилось в той деревушке?

– О! Видите ли, их души стали гибнуть прежде, чем жизнь покинула их тела… Отчаяние быстро овладевает смертной душой. Несмотря на то, что Соул в плену не по их вине, они делали что‑то не так, раз их души оказались недостаточно крепкими, чтобы выстоять. Крепость души, ее сила – это то, что отличает бессмертных от ныне смертных.

Тут Грей заметил, что электы, сидящие за столиками, ведут себя необычно. Ни слов, ни реплик, с которыми они обращались бы друг к другу, не слетали с их губ. Каждый из них был погружен в себя. Тени каких–то мыслей и чувств едва заметно порхали на их блаженных, полностью отрешенных от внешнего мира лицах.

– Я временами боюсь за них. Боюсь, что их душами тоже овладеет отчаянье. Слишком уж глубоко они погрузились в свои вымышленные миры, – незнакомец словно читал мысли юноши, который с явным недоумением уставился на странных постояльцев. – Знаешь, они стали такими после того, как Гринтайл стал Дрэймором. Но, кто знает, может быть, все наоборот: состояние эйфории и спасает их от отчаянья? Я тоже опечален. Я мог бы уйти к Мариэль и Фату‑Вестнику в Арун, но я предпочитаю ждать добрых вестей здесь. И они тоже, – он указал на окружающих. – Знаешь почему? Потому что каждое новое лицо, что изредка здесь появляется, вселяет в мое сердце надежду и ожидание перемен. Если сюда войдет герой, который спасет нас всех, то я узнаю об этом первым! – мужчина хитро блеснул глазом из‑под шляпы. – А вот и они, Фат и Мариэль, легки на помине!

С улицы послышался звук тяжелых хлопающих крыльев. Вскоре звук стих, послышались голоса и шаги. Дверь распахнулась.

– Да воссияет солнце над твоей головою, Ахмед! – вошедшие поприветствовали электа в широкополой шляпе.

Огненно‑рыжие волосы пышущего здоровьем мужчины, лет тридцати пяти, были собраны в хвост на затылке и украшены тоненькой косичкой, идущей от виска к затылку. Девушка, лет двадцати семи, с длинными косами пшеничного цвета, приветствуя, обратила взор на незнакомого юношу и со светлой вопросительной улыбкой кивнула ему.

– Да воссияет солнце, как прежде, над вами, – тут же откликнулся Грей.

– Зови людей, пора выгружать провиант, – бодрым голосом повелел Фатэн, опуская первый ящик на барную стойку.

– Эй, народ! – повеселевший Ахмед позвал мечтательных завсегдатаев. – Хватит глюки ловить, пора уж и делом заняться!

Двое за ближним столиком с готовностью выскочили на улицу вслед за Фатэном.

Грей тоже решил помочь. На пустыре у трактира он увидел большую коляску, в которую был запряжен зеленый дракон. Он подошел ближе, и ему подали ящик.

– Что в них? – поинтересовался Грей, передавая груз Ахмеду, который принимал ящики у стойки и уносил их в подсобку.

– Овощи, фрукты, вино и мука. – весело ответил тот. – Ты же видишь, здесь ничего не растет. Фат помогает нам, а мы помогаем заблудшим путникам, таким, как ты, – он подмигнул Грею. – Фатэна мы зовем нашим добрым Вестником, потому он делает все, чтоб в душах электов не угасала вера в перемены. Когда он приезжает, здесь все оживает. Вместе с ним к нам на время приходит изобилие.

Когда Фатэн внес в трактир последний ящик с продуктами, у полуволка инстинктивно затрепетали ноздри – его нюха коснулся опасный незнакомый запах.

– Вы ничего не чувствуете? – с тревогой спросил он.

Дверь распахнулась. В дверном проеме стояла девушка‑эльф в длинном черно‑зеленом платье с твердым стоячим воротником. Она пристально оглядела присутствующих, словно выискивая кого‑то.

– Ничего себе! Я никогда не видел в Дрэйморе эльфов‑калу, – удивился один из постояльцев трактира.

– Она не из Дрэймора, – процедил Фатэн, с опаской проследив за ее взглядом. Но он не успел ничего предпринять, как девушка выпустила два длинных змеящихся темно‑зеленых стебля.

– Нет! – выдохнул Фат.

Щупальца с огромной скоростью устремилось в сторону Мариэль, которая, присев на высокий стул возле стойки, болтала с барменшей. Грей стоял ближе; со своей молниеносной реакцией, он преградил стеблям дорогу, приняв удар на себя. Он узнал ее, но сразу же потерял сознание, не успев произнести ее имени.

В тот же миг едва уловимая тень пронеслась мимо присутствующих. Никто не понял, что случилось в последующие несколько секунд, потому что внимание всех было приковано к поверженному Грею. Тень накрыла собой Мариэль и мутным облаком, проплыв над столиками, устремилась в распахнутую дверь, по пути увлекая за собой и эльфиню, на глазах превращающуюся в размытое пятно. Пораженные электы замерли с открытыми ртами.

– У‑а‑а‑р‑рр!!! – прогремел Фатэн в ярости, ударив по столу кулаком. – Фалькон, проклятый калу! Я убью его!

Фат рванулся к коляске, чтобы без промедления отправиться в погоню, но Ахмед схватил его за руку.

– Он слишком быстр. Тебе не догнать его. А парень погибнет без твоей помощи. Похоже на отравление, – он указал на Грея, лежащего без сознания. Лицо юноши приобрело синюшний оттенок. – Ты мог бы отвести его в Арун, – заметил он. – У вас есть необходимые травы для лечения.

– Он – полуволк. У него есть природная способность к регенерации, – процедил Фатэн, пытаясь вырвать руку.

– Я не доктор, но вижу, что тут необходима сторонняя помощь. Фат, призови свою рассудительность. Фалькон не убьет твою жену, наверняка, она нужна ему для чего‑то. Не лезь на рожон. Советую тебе не торопиться с погоней, сначала разведай обстановку. Отвезти мальчика в Арун – это недолго. Я могу поехать с тобой и помочь.

– Не надо. Вечно ты командуешь, – огрызнулся Фатэн, поднимая Грея.

– Но я никогда не ошибаюсь, – усмехнулся Ахмед. – Удачи!

Путешественницы шли по песчаной дорожке, пересекавшей пальмовый лес. Чем дальше они уходили от оазиса с источником жизненной силы, тем становилось прохладнее, воздух заметно остывал. Стало как будто темнее, и небо подернулось хмарью. Тени от деревьев стали глубже, и сумрак уже начал размывать их очертания, когда перед путницами открылась широкая дорога, вымощенная квадратными серыми плитами.

– Сколько же времени прошло с тех пор, как мы здесь? – спросила Майя. – У тебя мы появились после обеда. Уже через час мы стояли у Дрэйморской стены. Но здесь уже смеркалось… Вечером мы были в Долине Отчаяния… Утром – у хранителя Эпидриона… А сейчас снова вечер… или ночь?

– Как знать… – без иронии сказала Моран. – По‑моему, здесь всегда ночь. Солнца‑то не бывает, потому и холодно, – сказала она, зябко передернув плечами.

Моран уже давно потеряла след, хотя и не признавалась в этом, и упорно продолжала шагать по мощенной дороге, ведь та в любом случае должна была куда‑то их привести. И, наконец, на пути девушек встали громадные черные ворота с витиеватой надписью: «Врана». Приблизившись вплотную, Моран ухватилась за кованые завитки и с силой рванула их на себя, пытаясь открыть чугунную створу, затем навалившись спиной, потолкала ее внутрь, но мощные ворота даже не скрипнули.

Вдруг девушка встрепенулась, напрягла свой слух, и ноздри ее слабо шевельнулись.

– Кто‑то скачет сюда… С очень большой скоростью… Слышишь, как колеса гремят по мостовой? Прячемся! – она показала рукой на чернеющие вдоль ограды кустарники и легкими прыжками поскакала в указанную ею сторону.

Несколько крупных песчинок колюче ударили Майю по лодыжке, и одна из них залетела в туфель. «От подошвы Моран отлетели», – подумалось ведьме. Девушка нагнулась, сняла с ноги мокасину и, посветив себе пульсарчиком, постучала перевернутой обувкой по мостовой, и вдруг глаза ее удивленно округлились, она явственно увидела, как прыгали на земле мелкие камушки. Вот теперь и она услышала отдаленный звук скачущих коней, от которого вибрировала земля. Майя, схоронившись за кустом, как ни вглядывалась в ночь, ничего не смогла рассмотреть. Рядом желтыми огоньками светились глаза Моран.

– Тр‑р‑рок, тр‑р‑рок, тр‑р‑рок! – по каменным плитам отчетливо покатился усиливающийся гул от мощных ударов копыт. Блещущие, как уголь, исполинские кони вынырнули из темноты и с грохотом пронесли мимо них черную карету. Ее бок, расписанный золотом, промелькнул перед глазами девушек и влетел в настежь распахнувшиеся ворота. Но Моран и Майя все же успели разглядеть лицо в окошке, полуприкрытое высоким стоячим воротником, – лицо в обрамлении голубых волос, поднятых кверху и красиво уложенных в локоны на макушке...

– Ты видела?! Ты видела?! Это же Флер… – воскликнула Майя и осеклась от неожиданности, когда Моран схватила ее за плечи и толкнула к воротам, чтобы успеть проскочить в них, пока они не захлопнулись сами собой.

Девушки бросились вслед за удаляющейся колесницей, но довольно скоро отстали

Дата добавления: 2015-09-02