Глава VI.Арун

Дракон летел высоко над землей, мощно взмахивая исполинскими крыльями. Новые пассажиры молчали, погруженные в свои думы, тем более, что с высоты драконьего полета обозревать было нечего – глубокий ночной мрак обволакивал проплывающие снизу ланшафты. Только Фатэн и Мариэль изредка перекидывались шутливыми фразами, пребывая в состоянии благодушия. Фат был чрезвычайно доволен тем, что с его женой ничего не случилось. А Мариэль была рада, что все закончилось без жертв, и на этот раз у ее мужа не было никаких гневных обвинений в адрес Фалькона. Моран, как обычно, была спокойна и уравновешена. Она дремала, терпеливо дожидаясь встречи с братом. Майе же было неуютно. Она добилась, чего хотела, жизнь Флер была спасена, но ощущение какой‑то неполноты, как будто она не сделала чего‑то важного, не покидало ее. Майя даже самой себе не хотела бы признаться, что чувство тревоги, гнетущее ее, связано с этим калу: его печальная история лишила ее покоя, но больше всего ее огорчало, что она больше никогда не увидит его.

По мере приближения к Аруну воздух становился светлее и прозрачнее, и прямо на глазах в лучах утренней зари вся природа вокруг расцветала живыми и яркими красками.

– Вот и утро наступило, скоро покажутся ворота Аруна, – улыбнулась девушкам Мариэль, заметив радостное изумление на их лицах.

За все время их прибывания в Дрэйморе, Майя ни разу не видела солнца. Небо обычно было сумрачно‑серым или затянутым грязно‑лиловой мглой. А во Вране – так там всегда царила ночь. Так, что девушки заметно оживились и с удовольствием оглядывались вокруг, радуясь, что природа повеселела.

Пролетая над лесом, Майя увидела мощное ограждение из подоблачных дубов, которые живой стеной окружали Арун по всей границе. Даже издали было видно, что эти необыкновенные деревья–великаны были густо оплетены лианоподобными растениями, которые, сплетаясь между собой, образовывали непроходимую изгородь.

– Это Древесные стражи. Они чувствуют настроение. Их никому не удастся обмануть. Тот, кто несет с собой злобные намерения в отношении Аруна – тому лучше не подступать к ним близко, – пояснила Мариэль. – Видите, какие у них яркие желто‑коричневые цветы, по форме, по размеру напоминающие звериную пасть? Мы их называем Псы Аруна. Когда подступается враг, они распахиваются и выбрасывают тучи ядовитых удушающих спор. А их вьющиеся кольцами зеленые усы могут хлестать, как плети…

– Смотрите, смотрите! Вот как раз приближается стая морраков. Смотрите, что сейчас будет! – закричал Фатэн, перебив жену.

Знакомые Майе и Моран горбатые и патлатые псоящеры, рыскающие по Вране и ее окрестностям, близко подошли к цветущей изгороди Аруна и, ничего не подозревая, двинулись вдоль ограды, выискивая в просвете между стеблями лазейку, чтобы проникнуть внутрь. Как только один из морраков стал подрывать почву для пролаза, цветы‑собаки на длинных стебельках повернув к ним изящные головки, с шипением разомкнули лепестки и выпустили облака каких‑то летучих веществ. Хищники Враны, дергаясь и задыхаясь, стали судорожно хватать воздух, разевая клыкастые пасти. Стоящие поодаль морраки попятились, но цветочная стража была беспощадна к тем, кто несет зло в Арун: скрученные в кольца усы растений, со свистом разматываясь, летели, как лассо охотника, захлестывали петлей, связывали и захватывали в плен так, что никому не удалось спастись.

– Вот такая у нас охрана! – довольно засмеялся рыжеволосый алькор. – Представляете, какой бы запах стоял от разложения трупов, если бы мы вовремя их не сжигали и не расчищали свою территорию…

– Кстати, наши цветочные стражники не поддаются воздействию Властителей тьмы, – добавила Мариэль. – Придумал их маг и ученый Фатэн, чтобы Хартс и ее прислужники не портили нам жизнь. А арунские вершители, соединив магические усилия, осуществили его идею. Теперь, – думали мы, – никакая Магисторша Тьмы нам не страшна. Пусть только сунется! Но… – тут Мариэль засмеялась, – представляете, девочки, за исключением морраков, нам ни разу не довелось на деле испытать свою обороноспособность! С тех пор, как мы покинули Врану, она ни разу не почтила нас своим присутствием… Мы их атакуем, они нас – нет!

Дракон пошел на снижение. Древесные великаны пропустили его, разомкнув переплетенье ветвей. Ликующим многоцветием садов встретила гостей земля Аруна.

Дракон приземлился около большого терема с ярко‑зеленой крышей, которая, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, целиком состоит из твердых и блестящих листьев какого‑то неизвестного Майе растения. И деревянный дом не был, как обычно, мертво‑бревенчатым, а весь был сплетен из тонких темно–коричневых стволов. Прямо из стен дома во все стороны торчали изумрудно‑зеленые листочки.

– Ваш дом, он живой! – присмотревшись, поняла девушка. – Как вы это сделали?

– Это не так уж и сложно, – с гордостью сказал Фатэн. – Это Ахрадон, и его просто нужно попросить. Здесь все растения разумны, и вершители могут мысленно на них воздействовать. Это очень удобно, и не нужно убивать растение, чтобы иметь крышу над головой.

– Позже мы познакомим вас с жизнью Аруна, но сейчас, я думаю, вам нужно отдохнуть, – ласково сказала Мариэль.

– Я три дня ничего не ела, и даже не вспоминала об этом, – изумленно сказала Майя, и грустно засмеялась. – А еще… у нас совсем не было возможности поспать, не до этого было…

– Ну, что ж, считайте, что теперь у вас появилась такая возможность. Вы обе заслужили отдых. Здесь, вдали от опасностей, выспитесь, наберетесь сил и…

– Нет‑нет! – поспешно перебила вершительницу ведьма. – Некогда отдыхать. Нам нужно забрать у Грея бериалл и скорей отправляться дальше!

Моран раздраженно посмотрела на подругу и холодно сказала:

– Во‑первых, бериалл тебе никто не отдаст. Во‑вторых, что касается отдыха, говори только за себя, а не за других.

– Бериалл? – Мариэль удивленно приподняла брови, но продолжать эту тему не стала. – Впрочем, все разговоры потом! Воительницы! Посмотрите на себя: грязные, оборванные, на одежде – пятна засохшей крови. Я никого не пущу за стол, пока вы не приведете себя в порядок! Нам всем надо искупаться… Да и… платье… не мешало бы… сменить, – сказала она прерывистыми фразами и замолчала, глядя мимо своих новых подруг.

Девушки повернули головы по направлению ее взгляда и увидели Флер на цветущей лужайке. Эльфиня отошла от своей безучастной оцепенелости и с довольным видом каталась по траве, издавая стрекочущие звуки, затем она, как мягкий стебелек, сильно изогнувшись в пояснице и свесив тело в сторону, поднялась и на полусогнутых ногах двинулась к низкорослому кустарнику с крупными сине‑фиолетовыми плодами.

– Флер, я думаю, тоже не откажется помыться с нами в горячей терме, – спокойно сказала бывшая вершительница.

Фат поднял эльфиню на руки и, как ребенка, понес ее по песчаной дорожке вглубь сада, где в просвете между ветвями виднелись какие‑то строения на берегу зеркально блещущего водоема. Мариэль вместе со своими гостьями не спеша пошла вслед за мужем.

– А где Грей? Он здесь? С ним все в порядке? – забеспокоилась сестра полуволка. – Я бы хотела его увидеть…

– Увидишь, увидишь! Он в доме на втором этаже лежит. Слаб еще. За ним соседка ухаживала, в то время, когда мы в Долину Отчаяния провизию на Тайфуне отвозили, и пока я была у Фалькона в плену. И не надейся, в таком виде я не пущу тебя к нему. Вот смоем с себя грязь и кровь вранских побоищ, тогда и навестим твоего братца. Пусть поспит еще немного, нечего его спозаранку будить.

– Моран! Моран! Ты где? – услышала полуволчица изумленный возглас за спиной и обернулась на звук.

С крыльца, осторожно придерживаясь за перила, спускался к ней Грей. Моран бросилась к брату и со всей сестринской любовью обняла его. Грей, поморщившись, отстранился, не переставая радостно улыбаться.

– Как ты меня нашла?– не мог поверить он глазам. – Вот уж не чаял встретить тебя здесь… Еще в комнате через открытое окно услышал голоса и вдруг учуял… – он потянул носом воздух, с удовольствием вдыхая знакомый запах.

– Как ты мог уйти, не предупредив меня?! – упрекнула брата Моран.

– Но ты ж не отпустила бы меня в Дрэймор!

– Конечно, нет! Тут же опасно!

– Ты не представляешь, что со мной произошло!.. Ой, кажется, это девушка из пасти дракона… Привет… Ты за бериаллом, да? – опасливо спросил он спутницу сестры. Не дождавшись ответа, Грей снова перевел взгляд на Моран. – А вы с ней вместе?.. Ну, тогда, сестричка, ты, наверное, уже знаешь про бериалл… – смущенно пробормотал он, закусив губу.

– Что, опять бериалл? – воскликнула Мариэль. – Вы меня так заинтриговали, что я готова бросить все дела, чтобы узнать про бериалл! Но, все же, девочки, я вам предлагаю такой расклад: гигиена в первую очередь, а разговоры после завтрака, идет?

Майю очень нервировала размеренная жизнь в Аруне, ей казалось, что она не имеет права останавливаться, когда ее мать на краю гибели и может просто не дождаться ее, поэтому всем своим существом она куда‑то рвалась, боясь опоздать… Но как только они вошли в дом после прогулки с Фатэном по Аруну, запах пищи, приготовленной Мариэль, ударил ей в ноздри, и от этих дивных ароматов запеченных с сыром овощей сразу же закружилась голова, застучало в висках, и требовательно заурчал желудок, и они вдвоем с Моран с такой жадностью накинулись на еду, забыв разбудить Флер, которая уснула в саду, не дождавшись, пока ее покормят. А после завтрака их обеих сморило и неудержимо потянуло в сон. Фат предложил им перебраться на диван, и больше их уже не беспокоил.

Майя проснулась глубокой ночью от скрипа чьих‑то шагов. Она приподнялась, пытаясь разглядеть, где она, и кто здесь ходит. И тут же чей‑то темный силуэт приблизился к ней и присел у ее изголовья.

– Ты не спишь? – прошептала фигура. – Слушай, я голодная, как волк, слона бы съела.

– А стаю морраков тебе не хочется загрызть? – спросила Майя, узнав свою подругу‑волчицу. – Скоро рассветет, до завтрака недолго осталось ждать. Иди, спи.

– Не, я серьезно. Мы с тобой и обед, и ужин проспали. Как представлю, как много вкусненького мы упустили, не могу заснуть. Мы ж и так целых три дня в рот ничего не брали. Пойдем на кухню, а? Наверняка, Мариэль и для нас что‑нибудь оставила...

Утром, после завтрака, Мариэль, убедившись, что гости бодры и свежи, и от запаха пищи никого уже не мутит, и на еду все смотрят сыто‑спокойно (еще бы, за ночь все бедняги умели, что на столе под полотенцем оставила), вспомнила, что вчера они так и не поговорили о волновавшей всех теме.

– А ты нам ничего не говорил про то, что у тебя есть бериалл, – произнесла Мариэль, обращаясь к Грею. – Не хочешь нам его показать?

Молодой полуволк ушел в свою комнату, вынул из котомки обмотанный грязной тряпицей предмет, и в таком виде, как есть, не разворачивая, принес его в столовую и, молча, сунул в руки Мариэль.

– Ах вот оно какое – это многострадальное око, – тихо признесла вершительница, откинув тряпье и держа на развернутой ладони чудной красоты украшение для женских волос. В изящном обрамлении из белого золота сиял прозрачный голубой глаз, небесной чистотой переливаясь на солнце.

– Искусная работа!– восхитился Фатэн, взяв в руки диадему. – Убор, достойный украсить даже венценосную головку миэриты ⁴! Но, согласитесь, это странно – найти такое нелепое применение для могущественного и опасного магического ока? Откуда у тебя эта прелестная вещица?

Грей быстро взглянул на Майю, затем, потупившись, признался.

– Украл. Вот у нее украл, – пояснил он присутствующим, глазами указав на девушку, не сводящую с него прямого испытывающего взгляда.

Все заинтересованно уставились на Майю.

– Вот как? – удивилась Мариэль. – По‑ра‑зительно. А где же ты его взяла?

Ведьма, собравшись с духом, так же честно, как и Грей, выпалила:

– Украла, – и, засмеявшись вместе со всеми, попыталась оправдаться. – Да нет же! Не так все просто! Да я за этот бериалл жизнью едва не расплатилась. Мне он очень был нужен, то есть не мне… Я маму хотела спасти! И не только маму – многих людей в нашей деревне спас бы этот камень.

– А я – отца хотел спасти! – с жаром подхватил молодой полуволк, обращаясь к девушке. – Он здесь в Дрэйморе! А победить темные силы и снять с него заклятие можно только с помощью этого артефакта. И я, надеюсь, ты меня простишь, за то, что я взял у тебя камень без спросу… Я же жизнь тебе спас, если ты, конечно, это помнишь, – умоляюще добавил он.

– Подожди‑подожди!– не сводя с Майи глаз, остановила его пораженная Мариэль, и от напряжения мысли на ее гладком лбу проступили две глубокие продольные морщины. – Давайте разберемся по порядку! Откуда ты о нем знаешь? Зачем тебе в твоем селении нужен бериалл?

– По земле разошлась какая‑то странная эпидемия – люди стали умирать. То есть разошлась она давно, но никто не знал, как это лечить… И моя мать сейчас на краю гибели… Я надеялась, что с помощью артефакта я могла бы исцелить столько электов от старости…

– С помощью артефакта? – переспросил Фат, и глаза его лукаво сверкнули. – Как я понял, и Грей, и Майя оказались в Дрэйморе из‑за камня? – он рассмеялся. – А остальные? Моран и Флер тоже хотели украсть этот камень, – Фат снова рассмеялся, – для того, чтобы …

Оскорбленно задрав подбородок, Моран не дала ему договорить.

– Я – в Дрэйморе, чтобы оградить от опасности моего брата. А Флер – здесь случайно.

– Я никого не хотел обидеть, – миролюбиво сказал Фатэн. – Просто ты не дала мне договорить. Я хотел спросить: «Вы пришли для того, чтобы спасти наш мир?»

– Да, наверное, получается так. Сначала спасем Дрэймор, а потом я диадему заберу. Пока злые чары не спали с Гринтайла, я все равно не смогу вернуться, да и камень никто мне не отдаст сейчас, – объяснила ведьма.

– Да‑да, я тоже слышал легенду о двух бериаллах – двух окаменевших глазах ослепленного Соула, – закивал головою Фат, силясь потушить смешинку в глазах.

– Похоже, легенда о Хранителе Душ – пока единственное объяснение той страшной болезни, которая поразила электов, и имя которой – смертность, – задумчиво согласилась с ним Мариэль, разглядывая диадему. Она внимательно посмотрела Майе в глаза, словно пытаясь внушить ей что‑то. – Мне бы очень не хотелось тебя огорчать, но целебные свойства бериалла – это чья‑то недобрая шутка. Этот камень – просто красивая безделушка, до тех пор, пока его ни вернут Соулу. Пожалуйста, верь мне, Майя. Камень не поможет твоей маме, поэтому тебе не стоит так торопиться. Сейчас мы все обсудим, и я думаю, кое‑что прояснится для нас в этой загадочной истории.

Майе пришлось согласиться.

– По твоему лицу, я вижу, ты не очень‑то поверила мне сейчас. Кстати, ты так и не ответила на мой главный вопрос, кто тебя отправил за бериаллом? – услышала девушка настойчивый голос вершительницы. – Это очень важно. Никто и никогда не знал, ничего о глазах Соула. Это великая тайна, в которую мало кто посвящен.

Майя рассказала про царственную даму с синеватой кожей лица и резким металлическим голосом. А Грею пришлось в деталях припоминать свои кошмарные сны – о черном дыме, обволакивающем его родину, Гринтайл, и о своем отце, окаменевшем старце, и о диадеме с голубым глазом, витающей над ним. Юноша понял, что эти сны – вещие, и они призывают его найти этот магический камень и освободить отца от чар колдовства.

Грей, снова оправдываясь, глянул на ведьму.

– Так вот, я схватил диадему и убежал... Я не пошел к Паллару, потому что боялся, что Флер тебя поведет к нему, и вы меня быстро разыщете, да и Моран, живущая неподалеку, учуяла бы меня за версту. Я пешком пошел в Дрэймор, правда, у меня на это весь день ушел, но зато я не рисковал. Дорогу туда я запомнил на всю жизнь. – Он посмотрел на сестру. – Моран, а помнишь, в детстве мы с тобой каждый день сидели на этой дороге и ждали родителей, подолгу ждали, сначала целыми днями, потом часами… и на камнях писали мелом: «Мы здесь, мы в Мэллоне!», боялись, вдруг они нас не найдут…

– Теперь понятно, почему ты в Дрэйморе появился позже нас, – заключила Моран. – А я в толк не могла взять, как могло случиться, что ты встретил Флер и Фалькона в трактире. Интересно, а где тогда находится второй камень, раз они оба существуют?

– Многие из легенд про Соула – вымысел, хотя не все из них можно подвергнуть сомнению, – ответил Фатэн. – Говорили, что Соул очами творил чудеса. Души тех, которые уходили из жизни, выполнив свое предназначение, не исчезали бесследно. Хранитель поглощал эти души глазами, а их знания, накопленные за весь период существования, копились в Соуле, как в сосуде. И из этого сосуда Соул заполнял души новорожденных младенцев ценной информацией, принятой им от ушедших. Вот почему в те времена, когда Хранитель еще не был слеп, дети рождались с набором всевозможных знаний, которые по мере необходимости всплывали на уровне интуиции. Говорили так же, что глаза Соула, отделенные от обладателя, стали неуправляемы. Они, как насосы, затягивают в себя первую встречную душу, случайно угодившую в поле их притяжения. – Фат снова взял диадему в руки. – Вот сейчас перед нами живое доказательство того, что это не так. Мы ведь с вами живы. Если, конечно, это и, вправду, тот самый бериалл, – усмехнулся он.

Майя и Грей растерянно переглянулись.

– А меня всю жизнь мучил вопрос, почему Ласка, наша мудрейшая правительница, не защитила нас, и куда она вообще пропала? – грустно спросила Моран.

– Мы тоже много думали об этом. Волна электианской смертности пошла как раз с тех времен. И как знать, может, потому Ласка и не защитила нас, что сама пала от руки Хартс, – предположил Фат. – Они были равны по силе своего могущества, только Ласка, похоже, не предполагала, сколько злобы и коварства таилось в Элеране Хартс. А по поводу вашей истории, вот что кажется мне странным, – продолжил Фатэн. – У вас все складывается до невероятности просто. Вы случайно наткнулись на око Соула, которое почти тысячу лет никто не мог найти, да и мало кто верил в его реальное существование, причем, нашли по подсказкам каких‑то неизвестных вам прорицателей, – Фат многозначительно взглянул на Майю. – Затем пришли в Дрэймор, почти беспрепятственно преодолели половину его территории, и почти шутя дошли аж до самой Враны. Хартс обладает немереной силой. Вы несете опасность в ее лагерь. И вас всерьез никто не тронул, никто не пытался вам помешать? Подозрительно все это, не так ли, друзья мои? Это и наводит меня на определенные мысли. Скорее всего, кто‑то хотел, чтобы вы нашли артефакт и с ним явились в Дрэймор. И это не кто иной, как сама Элерана Хартс, больше некому. Она хотела, чтобы вы думали, что все идет по‑вашему плану, вот только зачем?

– Но ведь мы все равно должны дойти до конца? – спросила Майя.

– Но тогда мы поможем врагу больше, чем себе, – усмехнулась Моран.

– Она убьет вас, как только поймет, что вы больше не играете в ее игры. Так что выбор у вас невелик: либо до конца времен вы остаетесь здесь, в Аруне, под нашей защитой, либо отправляетесь дальше… с надеждой на то, что… Даже не знаю, на что вам надеяться, – вздохнув, подытожил Фат.

– Сидеть здесь до конца дней, – задумчиво произнесла Майя, – наверное, это выбрала бы Флер… Кстати, ей очень понравилось стрекотать на солнышке у вас в саду, в дом она заходит только на запах еды…

– А если мы пойдем и выиграем эту игру, то, возможно, ты, Майя, вернешься домой и встретишь свою исцеленную мать, – предположил полуволк.

– А ты, Грей, как и хотел, спасешь отца от заклятия, – добавил Фат.

– И все обретут свободу, и Дрэймор снова станет Гринтайлом, и мы попросим Соула вернуть Флер ее душу… – мечтательно сказала ведьма.

– Перспективы просто шикарные при минимальных шансах выжить, – осадил ее Фат.

– Но мы выбираем – путь во Врану! – торжественно заключил юный волк. – Даже если это будет наш единственный шанс на миллион изменить мир к лучшему, мы должны его использовать или погибнуть, но не сидеть, сложа руки, в Аруне, как трусливые крысы в норе! К тому же, Майя, мы не можем пожертвовать нашими родителями!

– К тому же, Майя, ты не можешь бросить Флер, ведь кроме тебя, больше некому позаботиться о ней, – елейным голоском съязвила Моран.

– Тогда, я думаю, вам надо хорошенько отдохнуть перед трудной дорогой, набраться сил, и физических, и моральных, – вмешалась Мариэль. – А тебе, Грей, пока рана не заживет, прописан постельный режим, а ты его постоянно нарушаешь.

– Обычно наши раны быстро заживают, – удивилась Моран.

– Тварь, которая его ранила, чрезвычайно ядовита, она полностью блокирует систему регенерации. Нам приходится давать ему растительные отвары, которые прочищают кровь, но это не очень быстрый процесс, – объяснил Фатэн.

– Ничего, у меня он быстро поправится, – весело пообещала Мариэль. – Я обязана ему своим благополучием и, возможно даже жизнью, так что я постараюсь.

Майя проснулась позже остальных, и, к своей досаде, не застала никого в доме.

Ведьма вышла в сад, мгновенно погрузившись в волшебство благоухающего Аруна. Дул теплый ветерок, и деревья с шелестом покачивали листвой.

Вдруг неподалеку послышался грохот и плеск воды, а затем раздался сердитый голос Фатэна:

– Ах, ты, шалый‑малый! Шашни темной дамы! Я тебе все когти вырву на лапах, если ты еще раз так сделаешь!

Брань рассерженного алькора доносилась из хлева. Девушка осторожно заглянула туда.

– Доброе утро! Как спалось? – спросил Фатэн, заметив ее. Он был весь мокрый, а рядом с ним, виновато опустив голову, стоял Тайфун, и в его желтых глазах плясали озорные огоньки.

– На! Теперь иди и принеси себе воду сам, негодное создание, – Фат протянул ведро. Дракон послушно взял его в зубы и, забавно косолапя, вышел из хлева.

– Думает, это смешно – когда я, ничего не подозревая, открываю утром дверь, и мне на голову опрокидывается ведро воды, – пояснил Фат. – Пошутил, называется! Только вот смеяться некому!

– Я всегда думала, что драконы живут в пещерах и стерегут свои сокровища, и что все они ужасно злые… – удивленно сказала Майя. – Странно, а вчера мне показалось, он намного больше.

– Это же домашний дракон, я сам его вывел, – не без гордости объяснил Фатэн. – Если бы он не менял размеры, представь, как неудобно было бы его содержать: и еды немеряно, и воды не напасешься, и хлев пришлось бы строить огромный, – улыбнулся он.

– А где все?

– Мариэль, я полагаю, демонстрирует гостям местную флору и фауну. Пойдем, я провожу тебя к ним.

– Майя, ты когда‑нибудь видела таких пегасов и грифонов? Они же все разные! Есть даже грифон‑карнавал! – поделился восторгом Грей.

Моран, как обычно, рассматривала все без лишних эмоций и комментариев.

– Карнавал, – это моя гордость, – заметил Фатэн. – Давай покажу, – предложил он Майе.

Они вышли на полянку, и Фат издал гургулящий призывный клич. Вскоре из леса выбежал темно‑фиолетовый грифон с орлиным клювом и с лоснящимся, как у пантеры, телом. Его черные крылья с красными перьями по краю поражали воображение во время полета. Когда грифон взлетел и, описав круг, низко пролетел над ними, Майя лишилась дара речи от изумления: распахнутые крылья с внутренней стороны оказались карминно‑красными, а когда он взмыл круто вверх, на наружной стороне каждого крыла ярко вспыхнул желтый глаз.

– Никогда не думала, что возможно сотворить такое диво!

– Был еще грифон‑полночь. Он был совсем не похож на остальных, – с сожалением сказал Фат. – Но, благодаря стараниям Луны, он исчез, и я больше не смог его воссоздать.

Майя тоже приуныла, ей не нравилось, когда о Фальконе говорили плохо.

– Фатэн, мне кажется, что вы заблуждаетесь. Фэл не такой, как вы думаете, он гораздо лучше. Он мне рассказал, как все было на самом деле. Его нужно спасать, пока его душа не погибла окончательно, пока он чувствует свое прошлое ясно и остро!

– Не понимаю, о чем ты говоришь, по‑моему, тебе просто запудрили мозги, – жестко сказал Фатэн. – Похоже, он тебе наврал с три короба, чтобы заслужить расположение. Мало ли, что могла приказать ему Хартс.

– Лунаэль не по своей воле стала ее прислужницей и не по своей воле сменила пол. Это Хартс поставила ее перед выбором: либо Луна переходит на ее сторону, либо вы с Мариэль умрете. Луна была вынуждена служить ей, чтобы спасти ваши с Мариэль жизни. Предупредить вас об этом она не могла… Фэл одинок и несчастен, хоть и не признается в этом.

– По‑моему, ты все идеализируешь, – недоверчиво буркнул Фатэн, – Да ты, поди, влюбилась в него! Ох, что за дела! – он сокрушенно покачал головой.

– Но это правда! Я видела его картины, я видела тоску в его глазах, я была там, где он спрятал свои воспоминания о вас. И я поняла, что он боится их, потому что они… причиняют ему боль. Мировоззрение Фалькона сейчас поколеблено, потому что он видел свое прошлое глазами Луны. Но эта двойственность ненадолго. Воспоминания скоро поблекнут и перестанут так много значить для него.

– Это все со слов Фалькона… – упрямо процедил Фатэн. – Мало ли, какую маску он на себя натянет, лишь бы обелить себя в твоих глазах?

– Вы же знаете ее с рождения, как вы можете думать, что она способна на подлость? А ей просто не оставили выбора! Вы ни разу не попытались ее понять, – с грустью сказала ведьма, видя, что жесткое лицо Фата не меняется. – Конечно, когда тебя все считают чудовищем, легче всего соответствовать этому… – Майя уже повернулась, чтобы уйти, но потом решила, что Фату не помешает знать еще кое‑что.

– Да, кстати, профессор, ваш грифон не погиб, он с Луной. Только Элерана превратила его в летучую мышь.

Фатэн не успел удивиться.

Крупная розовая птица с зеленовато‑желтым хохолком и такими же крыльями с шумом вылетела из зарослей, за ней, продираясь через кусты, выскочил Грей.

– Ой! – он сконфуженно остановился.

– Ты что пытался сожрать мою птицу, волчина? – с наигранной угрозой произнес Фатэн.

– Я просто… Э‑э‑э…Нееет!.. Честное слово, я просто хотел посмотреть поближе! А они очень вкусные?

– Да нет… Эти, большие и яркие, на вкус не очень, – дружелюбно заметил профессор. – Есть пестрые невзрачные птички, которые хорошо плодятся. Их можно есть. Я и выводил их для этой цели.

– Ух ты! На них можно поохотиться, да? – обрадовался Грей.

Мариэль рыхлила почву на клумбе с душистыми красными цветами, когда подошла Майя. Она присела рядом и тоже взяла в руки лопаточку.

– Ну как тебе в Аруне, понравилось? – поинтересовалась Мариэль между делом.

– Да! – отозвалась Майя. – Я всегда мечтала жить в таком сказочно красивом месте. Расскажи мне о Луне,– вдруг попросила она. – Какой она была?

– Сорванцом была в детстве и непоседой, как многие дети. И училась неважно, потому что в облаках витала. Общение со сверстниками ее как‑то мало привлекало, так же, как и обычные их развлечения – танцы, спорт... Все грезила о потусторонних мирах и мечтала улететь с Рагоном за горы, что окружали Гринтайл…

– Гринтайл… – со вздохом повторила Майя.

– Да, так раньше назывался Дрэймор. В юности Лунаэль обожала рисовать, и свои воображаемые миры она создавала красками на холстах. Жаль только, после пожара ее рисунки не сохранились.

– А я видела его картины, – вставила ведьма.

– Значит, она по‑прежнему рисует, – вздохнула Мариэль.

– В душе он прежний, – подтвердили Майя.

– Она была доброй девушкой. Хотя я никогда не понимала, что творилось внутри нее. Теперь мне кажется, что изначально в ее душе была какая‑то печаль. Она никогда не радовалась тому, чему радуются другие. Я даже думаю, что теперь Фалькон достиг гармонии с собой. Он даже летать умеет. Он и живет в том мире, который сам себе в детстве рисовал – мрачном, полном страждущих заблудших душ, в мире, где нужно постоянно бороться с собой и окружающими, в мире, где каждый шаг как по лезвию ножа. Наверное, ради этого Луна и перешла на сторону Элераны. Меня удивляет, что она ни разу не попыталась объясниться с нами. Впрочем, после изгнания из Турулла мы ее больше не видели… После того, как мы основали Арун, я разыскивала ее, чтобы выкрасть. Но она исчезла. А возле Хартс появился какой‑то пугливый нескладный юноша. Однажды из укрытия я смогла поближе рассмотреть его: это было лицо абсолютно несчастного электа, а в глазах плескалось такое неподдельное отчаяние… что я… я в ужасе узнала в нем свою бедную племянницу – было в выражении его лица нечто такое, что свойственно только ей одной. Она с детства была такой: если горе, то беспредельное, если радость, то взахлеб… Позже Фалькон, наверно, привык к своему положению, он больше не выглядел таким потерянным. Нас с Фатэном он как будто не узнавал. Наверно, для того он и сменил свой пол, чтоб мы не догадывались, кто он на самом деле. Хотя я до сих пор не верю в то, что его душа стала черной, как ночь.

– Это не так. Он хороший, и я верю ему, – возразила юная ведьма. – Кто‑то должен верить, чтобы дать надежду…

Она не договорила. Из‑за пышных зарослей цветущих кустарников появился Фатэн.

– Я подумал над твоими словами, Майя. Я готов поверить, что все, что ты говорила – правда. Но сейчас Фалькон выполняет приказы Хартс, поэтому в любом случае не доверяйте ему.

Долго смотрел Фалькон вслед дракону, на котором улетели Фат, Мариэль и Майя со своими друзьями, и странно было ему вновь обнаружить в себе, то щемящее чувство тоски, от которого он почти избавился, упрятав свою память. Внезапно за его спиной раздался ненавистный ему металлический голос.

– Ах, бедный Фэл… Как он одинок… Что он теперь будет делать? Наверное, как всегда пойдет в Падшую обитель и будет там самозабвенно предаваться грехопадению… – Элерана наигранно поежилась, изображая гадливость. – Э, нет! Нашему красавчику такие развлечения больше не по вкусу. Он вернется в свой огромный пустой дом, и будет молча страдать в своих темных покоях, ведь у него теперь любовь, и сердце его разбито во веки веков…

Фэл обернулся.

– Увы и ах! Вопреки моим стараниям затянуть тебя в бронированные латы темного рыцаря, – упрекнула его госпожа, – эта наивная ведьмочка таки растопила лед твоего сердца…

– Ты ошибаешься, – холодно возразил Фэл, с отвращением отводя от нее глаза.

– Врешь, – ласково проворковала Элерана. – Как ты струхнул за нее в ритуальном зале! Ты ведь всерьез испугался, что эльфиня поранит ее ножом! О, да, конечно, она нужна нам живой, а не мертвой! Но ведь не за дело ты опасался! Твой страх был особенным. Даже не возражай мне! Ее убийство для тебя не прошло бы бесследно, как тысячи других кровопролитий. О бедный, бедный Фэл, как ты несчастен, как одинок в этом мире! Не с кем словом перемолвиться! «Безнадежные» – те, как ходячие трупы... От «потерянных» тоже нет проку… Какая от них поддержка? Они сами только того и ждут, чтобы кто‑то пролил свет в их изболевшиеся души... Посмотри на себя! В кого ты превратился? Слабак! Пускаешь слюни на девчонку, пересматриваешь свои пути‑дороги, и все думаешь, думаешь без конца: «А что, если...». Лишенный памяти ты мне больше нравился. Ты никогда не колебался.

– Зато ты не знаешь сомнений! Ты себя всегда считаешь правым! – Фэл с презрительной усмешкой посмотрел Хартс в глаза. – Разве все, что ты делаешь, не ради любви? Разве не ради любви ты превратил эту страну в дьявольское логово и убил сотни тысяч безвинных электов? Ты же кем угодно жертвуешь, только не собой!

– А то, что я распрощался со своим телом, это разве не жертва?! – высоким голосом, срывающимся от жалости к себе, произнесла синекожая госпожа. – Таким она меня никогда не примет! Но я всю планету положу к ее ногам, если она того захочет! Я от всего отказался, я вне милости у Северины, моя жизнь под угрозой. Я, бывший подданный Ксенона, теперь я никто. Разве этого мало?!

– Ха‑ха‑ха! – Фалькон торжествующе усмехнулся. – Как легко тебя вывести из равновесия! Стоит только задеть за живое, так ты теряешь контроль над собой... И у тебя, как ни странно, оказывается, тоже есть чувства?! И тебе больно, да?! И поэтому ты хочешь заставить весь мир корчиться от мук и страданий! Так, где же она – твоя любовь? Ее давно уже нет! Она превратилась в клокочущую злобой ненависть!

– Ты становишься опасен, – леденящим тоном изрекла Хартс. – Я вижу, что внутри ты уже готов переродиться и начать светлую жизнь. Поэтому, чтобы предупредить всякого рода самодеятельность с твоей стороны, я должна предупредить тебя, что там вам придется все сделать правильно. Там любой неверный шаг будет стоит вам жизни. Ну а, если ты попытаешься помешать мне до того, как твои друзья прыгнут в мою ловушку, я убью и тебя, и твою подружку, и мышь, и всех остальных. Такая же участь вас ожидает, если вы вернетесь, не разбив второго бериалла. Помни об этом.

Тайфун, запряженный паланкином с пассажирами, плавно пролетел над пропастью и приземлился на краю обрыва.

Майя, сойдя на землю, с любопытством глянула вниз: там, в глубине провала, по широкому каменистому ложу протекал едва различимый с высоты полувысохший ручей.

– Кстати, Майя, именно здесь, в этом русле, протекала когда‑то река жизни, что спускалась с владений Хранителя Душ, – пояснил Фатэн, а затем, он вернулся к упряжке, вынес Флер, и, вручая ее Грею, сказал:

– Вы, ребята, извините. Но мы с вами дальше не пойдем. Мы здесь нужны. Без нас Долина Отчаянья станет Долиной Смерти, трактир останется без провианта, и Арун – единственный зеленый островок Дрэймора – останется беззащитен перед лицом зла. Если мы с Мариэль погибнем, здесь останутся только несколько вершителей, вряд ли они без нас справятся. Надеюсь, вы понимаете, что я пекусь не о собственной шкуре.

– Да, конечно, вам необходимо вернуться, – почти хором сказали Майя и Грей.

– Вы и так нам очень помогли, – добавила ведьма.

– Спасибо, что спасли Грея, – без энтузиазма поблагодарила Моран.

– Желаю вам вернуться живыми, даже если ничего не получится. Пойдем, Мариэль.

Та сердечно обняла всех ребят по очереди. Дракон взмыл в бездну свинцово‑багрового неба.

– Кажется, наши испытания только начинаются, – ведьма зябко поежилась.

Моран критически осматривала обстановку. Блуждать в поисках верного пути, по всей видимости, им не придется: с одной стороны, – крутой обрыв, с другой, – дыбящаяся гора.

– Я думаю, нам туда. – Грей показал на остророгие скалы, стеной закрывавшие горизонт.

В ответ Майя тяжко вздохнула. Понятно, что туда. Другой дороги нет. Только наверх, к этому скалистому гребню, по громоздким каменным глыбам, поросшим редкими пятнами лишайников. Что там ждет их, на самом верху?

Особого рвения штурмовать эти нагромождения скал ни у кого не было, поэтому компания стояла в нерешительности, каждый думал о том, что, возможно, обратного пути уже не будет. Предчувствие того, что произойдет что‑то страшное, не покидало их.

– Ты уже здоров, так что тебе придется носить ее, пока к ней сознание не вернется, – сказала Моран брату, указав на Флер.

Эльфиня, лежа на сером камне, ногтями ковыряла бархатистые лепестки разноцветных лишайников – зеленоватых, сиреневых, белых. Полуволк послушно взвалил ее на спину.

– В последнее время мне везет на хорошеньких девушек без сознания, – улыбнулся он Майе и легко перепрыгнул с одной глыбы на другую, затем на третью и четвертую, преодолевая высоту не вверх по вертикали, а поступенчато, наискосок…

За ним Майя, как горная козочка, перемахнула со скалы на другую, а девушка со стальным характером замкнула цепочку. Глаза их с опаской поглядывали на вздымающиеся перед ними кручи, а шесть пар молодых ног, скачками поднимаясь все выше и выше, вскоре стояли на вершине горы.

Из‑за кряжа глубоко прорезанных скал, напоминающих гигантский гребень, исходило тусклое синее свечение. Майя первой протиснулась в щель между каменными зубьями и замерла, ошеломленно разглядывая сверкающую громаду, представшую ее взору.

Остроконечный шпиль уходил высоко в небо, так, что конца его не было видно. Он был выточен из какого‑то светлого почти прозрачного камня, от которого исходило голубоватое сияние, пробивающееся сквозь вечные сумерки и видное издалека. Воздух был легок и наполнен еле ощутимой вибрацией. Все вокруг было пронизано ощущением чего‑то могучего, сверхъестественного...

– Вот это да… – зачарованно сказала Майя.

– Похоже, это и есть Храм Душ, – прошептал Грей, становясь рядом.

Фалькон сидел на корточках на вершине утеса и наблюдал за ними. Рядом стояла Элерана Хартс, и на ее лице играла дьявольская усмешка.

– Ну вот, теперь оно здесь, мое орудие. Теперь я вне подозрений. Даже если Северина проснется, учуяв, что кто‑то проник в лабиринт, то мы с Карой тут ни при чем. Давай, Фэл, твой выход.

Фалькон прянул вниз со скалы. Его верный спутник, Рагон, спланировал следом. Хартс прищурила черные глаза, и синеватые искорки вспыхнули в них…

Полуволк смежил веки, потягивая носом воздух.

– Я слышу рык… они уже близко…

Суровый и отрешенный вид его сестры уже выражал готовность к битве.

– Грей, – тихо позвала Майя, – это лишнее, открой глаза – их уже видно.

Морраки тучами спускались со скалистых круч, вылезали прямо из пропасти, цепляясь длинными когтями за камни, и, как муравьи, выползали из расщелин горы.

Грей потрясенно замер.

– Столько морраков. Они повсюду! Как тогда, помнишь?..

Дата добавления: 2015-09-02