Будни учебы.

И снова обычная студенческая жизнь. Мы уже были старшекурсниками. Научились сочетать учебу с отдыхом. Бегали в театры и музеи. Я очень любила Третьяковку и иногда бегала туда одна. Очень подружилась с Милей. Миля училась на швейном отделении технологического факультета. Проходила практику швейную. Уже тогда начинала шить. Помню, сшила мне замечательную юбочку и блузочку со стоечкой. Я помню, послала какое-то фото групповое из Борского доктору Юре в Сибирь и получила в ответном письме: «Какая симпатичная на тебе блузочка».

Быстро подошла весна, а вместе с нею сдача проектов, заданий, зачетов и экзаменов. В эту сессию я сдала гидравлику на тройку самому уважаемому преподавателю и профессору института Максу Михайловичу Майзелю. Не помню, в чем я запуталась. Что-то про насос было. Но Макс Михайлович вдруг говорит: «Не хочется Вам портить зачетку тройкой. У Вас там почти одни пятерки. Да я и сам чувствую, что Вы можете отвечать на более высокую оценку. Идите, подумайте, позанимайтесь и через два дня пересдадите». Я прихожу в общежитие, встречаю Мишку Мудрова (моего одногруппника первой моей группы, которая была до аварии), и каюсь ему, в чем запуталась. Он говорит: «Пойдем, я тебе объясню, в чем ты ошиблась, а чего не поняла». Мы зашли в комнату. Он так ясно мне все растолковал, что я даже удивилась, как это я запуталась. Ну, я ещё позанималась и пошла снова сдавать. Беру билет и удивительно, беру снова билет № 3. Он и в прошлый раз у меня был. Я обрадовалась и, слава богу, не додумалась переменить его. Когда отвечала, Макс Михайлович вспомнил что ли мой предыдущий ответ и похвалил: «Вот теперь вижу, разобрались, молодец». Поставил четверку, потому что сдавала во второй раз, но это все равно давало стипендию. Сессия закончилась и здравствуй лето.

		Борское. Летние студенческие каникулы

		Борское. Каникулы.

	На пенек забралась. Володя на берегу Волги.

	Доктор Юра. Зоя, Рита Неля, сидит Люба.

	Последние студенческие каникулы. В школьном саду.
	За Самаркой. Рита, Люба, Зоя, Неля. Света Труфанова, Валя Ненашева, Сталина Труфанова, Неля Целищева и Зоя Шашкова.

Последние каникулы.

Снова Борское. Снова девчонки, друзья. Некоторые уже работают, но у учителей ведь каникулы длинные и всегда летом, так что много подруг было в Борском.

Теперь хочется описать любопытный и поучительный случай, который произошел со мной в августе этого лета. В это лето я в Борском была одна. Вовка и Галинка были на практиках. Галинка была даже на какой-то малой «Целине» под Оренбургом. Работали в поле, и она, признавшись, что умеет, даже доила корову, которую прикомандировали к их отряду. Моё одиночество усугублялось тем, что дома у нас был ремонт. Комхоз вскрывал завалинку, утеплял её. А для этого вскрывались дома полы, и мы с мамой спали на раскладушках в сарае. Света дома не было. Так вот что произошло в один из тех дней.

Днем, я не помню, что делала, а часов в 6 вечера пошла с ведрами на кладбище полить цветы на могилках папы и дедушки. Бабушка ещё жива была. Прихожу с кладбища домой, а мама мне говорит: «Приходили девчонки (очевидно, Тося, Зоя, Любочка) позвать в кино, но тебя не было, и они пошли без тебя». Я осталась одна. Очевидно, поужинала, вышла на крылечко, которое выходит на улицу, села. Делать мне было нечего, дома разруха и нет света, значит, и не почитаешь. И идти в сарай спать рано. Села и сижу в темноте на крыльце. Вдруг слышу, идут, приближаясь к нашему крыльцу, две девочки и разговаривают. Я по голосу узнала младшую сестру моей школьной подруги Гали Лишовой Таню. Я ее окликнула:

- Таня?

- Да.

- А куда вы идете?

- На танцы.

- А Галя там будет?

- Да, они с мужем придут.

Галя уже была замужем и жила у мужа в поселке при станции железнодорожной.

- А можно я с вами пойду, уж больно мне муторно сидеть здесь одной в темноте

- Пойдемте.

Я быстренько одела свою модную, сшитую Милей, юбочку, и у меня был яркий, скорее светло-синий, чем голубой польский свитерок. Смотрелось это все на мне мило. Волосы у меня хорошо лежали на голове. Чуть вились. Мы отправились. Танцы были на открытой веранде в молодом, всего несколько лет как разбитом, парке. Купили билеты, вошли и быстро нашли Галю со своим Родькиным. Села рядом, сидим болтаем. Кто-то приглашает, танцуем. Иногда танцую с девчонками, т. е. «шерочка с машерочкой». Но как-то непринужденно и весело все идет. И вдруг передо мной возникает высокий красавец. Ну, просто молодой Названов - артист МХАТа. Он играл во многих фильмах, например, «Жди меня». А тут «а ля» Названов приглашает меня потанцевать. Парень не борский. Иду. Он как-то иронично спрашивает, где я учусь.

- В школе механизации?

- Да, нет. На V курс Вуза перешла.

- Какого?

- Московского.

Так немножко пикируясь, болтаем и танцуем. Танец закончился. Он подводит меня к месту, где я сидела и спрашивает:

- Вы до конца будете на танцах?

- Не знаю. Пока мне здесь хорошо, но я вольна уйти, когда захочу.

- Я к тому это спрашиваю, что должен сейчас уйти, но вернусь, и хотел бы Вас застать.

- Пока буду.

Вечер продолжался, но всему приходит конец, и он кончился. Все потянулись к выходу. Мы в гущу не торопимся. Я прощаюсь с Галей, так как им идти в другую сторону. Ищу глазами, где ее сестра, и вдруг вижу, через толпу протискивается «молодой Названов» и направляется ко мне.

- Как хорошо, что я Вас застал, можно я провожу Вас до дома?

- Можно.

Идем, болтаем. Настроение у обоих шутливо приподнятое. Он сказал:

- Давайте познакомимся. Меня зовут Александр, но все зовут Алик.

- Мне больше нравится Саша.

И назвала свое имя. Дошли до моего дома. Он поднимается на крыльцо, постилает носовой платок на доску перил и предлагает посидеть. Я говорю, что не люблю сидеть:

- Давайте лучше прогуляемся вдоль улицы.

- Да у Вас такое песчаное село, я то и дело вытряхиваю песок из своих босоножек.

Идем по улице к реке. Это кварталов шесть, но кварталы по два, три дома. Нам почему-то весело. Село кончается. Для меня все эти дорожки сто раз пройдены и известны.

- Куда мы теперь пойдем?

- Да вон на мост вздохов.

Улица кончается, и дорога спускается немножко вниз к реке, поворачивая направо и затем чуть-чуть налево, и снова прямо к мосту.

- Мы на этот мост нашей большой компанией часто ходим. Тут и смех, и разговоры, и песни.

Идем к мосту. Он хотел положить руку мне на плечо, я увернулась.

- Мне это нравится, жест независимости.

И вдруг говорит:

- Давайте поцелуемся.

- Как это? Зачем? Я ещё ни разу не целовалась. И вдруг с Вами сейчас начну целоваться?

Он расхохотался и говорит:

- Как хорошо! Говорите, говорите.

Не помню, что уж я говорила, о бережности отношений, наверное, но он вдруг спрашивает:

- Девушка, а Вы не боитесь со мной идти? Я ведь могу сделать с вами все что хочу.

Я опешила.

- Да, наверное, можете, но, думаю, не сделаете.

- Да, не сделаю.

И идем дальше. Взошли на мост. Что-то я ему рассказывала про эти края, и про мою компанию борскую. Мост кончается, мы немножко поднимаемся уже за мост. Теперь мы по другую сторону реки. Ночь. Кругом не души. Впереди дорога и деревья. Позади река и там, вдали, спящее село.

- И куда же мы теперь идем?

- Впереди село Гвардейцы. До него семь километров, налево село Заплавное, до него пять, - смеюсь я,

Для меня это как улица знакомо, мы здесь с компанией сто раз бывали. И в детстве на бахчи ходили, и на Гвардейскую Самарку купаться. Да с Валькой Сергеевым мы по этим дорогам и зимой гуляли. Как-то с ним и с ещё одним его товарищем ночью зимой до ручейка Мирончика дошли. Пушистый снег, красота. А сейчас я какая-то возбужденная, озорная. Продолжаю его удивлять и подзадоривать своей храбростью что ли? И вдруг он преграждает мне дорогу и говорит:

- Все, девочка, доигралась. Снимайте Ваши шмоточки. Кричать бесполезно, никого нет. Никто не услышит.

Я, вся возбужденная, ещё не понимая, что происходит, вдруг вижу: у него в руках белеет пистолет. Ещё не выпрыгнув из своего озорства, я потрепала пистолет пальцем и вдруг похолодела:

- Н-н-настоящий?

- Настоящий.

Я не знаю, что со мной произошло. Как-то вся обмякла от неожиданности, как в воду опущенная или «мешком пыльнутая» стою. И думаю: «Как же это я начну раздеваться?» И обыкновенная девичья стыдливость: у меня под свитером и юбкой только лифчик да трусики. Я поднимаю на него глаза (я его ведь ни разу ещё никак не назвала) и говорю:

- Сашка, да ты что?

Вижу, он роется у себя в кармане. Достает какую-то книжечку, раскрывает её, зажигает спичку и дает мне: «Читай». Читаю: «Кальнищевский Александр Эммануилович – старший лейтенант милиции, работает в должности эксперта». Он говорит: «Прости, я хотел припугнуть тебя, нельзя быть такой доверчивой. Люди всякие могут встретиться. И обидеть могут. Уж больно храбро ты себя вела. Я приехал в Борское в командировку. Здесь обокрали один торговый ларек, вел следствие». А я вся какая-то другая стала. Наверное, со мной нельзя было так. Говорю: «Ты, заешь, теперь я тебя уж совсем не боюсь, но мне и говорить даже ни о чём не хочется. Пошли домой». И мы побрели. Шли потихоньку, совсем молча. Как-то сразу перешли на ты. Как-то сразу он стал не интересен. Он попросил меня никому не рассказывать об этом случае. Он не должен был разглашать, что имеет право на ношение оружия, я его раздразнила на этот поступок. Мы распрощались. На следующий день он уехал в Куйбышев. Слово я сдержала и никому из девчонок об этом не рассказала, а недели через две уехала учиться на последнем курсе института. Когда мы с девчонками студентками собрались в комнате перед учебой, я им эту историю рассказала. Хохот был до потолка, больше всех хохотала Люба Попова. А мне этот случай на душу лег всё же какой-то грустью. Я помнила и помню о нём, но очень доверчивой всё же осталась. Так закончились мои последние каникулы. Теперь будут только отпуска.

Дата добавления: 2015-09-05