Глава 26. Привидение больницы №8.

Оу, щит, корявая глава Т.Т

Видимо, извращенство у Александра Андреевича на подсознательном уровне. Ну, как иначе это объяснить?! Он ещё спит, а уже держит руку на моей заднице, ну (хоть я и в трусах. Да и он тоже)… Я скинул её, поднявшись с кровати и потянувшись. Так-с, уже больше девяти утра, пора бы кушать и в больницу к папе!
— Алекса-а-андр Андреич! – позвал я учителя. — Алекса-а-андр Андреич!
Я потряс его за плечо (тот лежал на правом боку) – никакого результата. Потряс снова, крикнув на ухо. Вот тогда он поморщился и недовольно что-то промычал и приоткрыл левый глаз.
— Давай, отвези меня к родителям! – англичанин снова недовольно замычал, перевернувшись на живот и уткнувшись в подушку. – Александр Андреевич! – я возмущенно топнул ножкой.
Но это осталось без внимания. Как же так! Я же спасенная принцесса! Меня надо не только оттрахать, но и душевно ублажить! Я залез на кровать и хлопнул учителя по… попе, оставив руку на ягодицах.
— Алекса-а-андр Андреевич… — моя рука снова приземлилась на задницу англичанина. Я стянул его трусы, насколько это позволяло его лежачее положение. На теперь голую задницу вновь опустилась моя рука со звонким хлопком. И снова. И снова. Ух, а это классно! Я с глупой лыбой начал хлопать учителя, наслаждаясь его упругой задницей хотя бы так. Ну, правда! Она такая прикольная и так клёвенько «пружинит» под моей ладонью!
— Ну, хватит хлопать меня по заднице… — услышал я шипение учителя. Но хлопать не переста-а-ал! Кто хоть раз бил кого-нибудь по заднице понимает мой кайф!
Однако мою руку перехватили и резко за неё потянули. И как-то странно, я совсем ничего не понял, но оказался прижатым весом учителя к кровати.
— Нарываешься? – прошептал он. Я поспешно покачал головой, однако это не помогло – горячее дыхание опалило моё ухо, по телу же прошла судорога.
— Я буду визжать! – предупредил я, Александр Андреевич же, в лучших традициях жанра злобным голосом сказал:
— Кричи. Тебя всё равно никто не услышит.
Вот кажется смешно. Но нет, когда тебя собираются трахнуть с утра пораньше – ни хуя это не смешно! Со стороны народец может похихикать, представляя бедного меня, всего связанного и с понатыканным всюду арсеналом из ящичка в комоде, но лично мне испытывать всю мощь нынешней извращенной фантазии человечества – как-то не катит. Я всё же закричал, пытаясь вырваться… Но кто я против англичанина?.. Однако неожиданно я услышал мелодию своего звонка.
— Мама! Это мама! Александр Андреевич! Дайте я…!
Учитель на секунду отвлекся, видимо, раздумывая, стоило ли меня отпускать, но… Му-ха-ха. Теперь отвлекся он! Я мазнул ему ладонью по голове и, чуть прибавив силы, перевернул его на спину, где для него кровать уже кончалась. Пусть поостынет на полу, да. Я слез на пол… вернее, случайно на живот англичанина… Ну, ничего. У него стальной пресс, подумаешь я чуть-чуть на него встал… К тому же случайно! В общем, я на скорости подлетел к своей куртке (которую мы всё-таки повесили, убрали с пола) и достал из кармана телефон. Да, это была действительно мама. О-па, и не один раз мама…
— Да…
— Димка! Ну, сколько можно звонить-то, ну?
— Ну, мам, мы спим…
— О, спите ещё? Я помешала?
— Ну, вообще – ты меня спасла… Но давай не будем об этом, — я, всё ещё разговаривая, зашел в ванную, последний раз бросив взгляд на сидящего у кровати учителя, потирающего живот. В ванной я заперся.
— М… ну, ладно, — как-то подозрительно сказала мама. – Хорошо. Так ты сегодня приедешь к нам?
— Да, конечно! Сейчас только перекушу и приеду!
— Так, не «перекушу», а «основательно покушаю»!
— Ну, да-да… — а спорить с этой женщиной всё равно бесполезно.
— Тогда мы ждём тебя.
— Да… Скоро буду, до встречи.

Александр Андреевич остановился у больницы. Наконец-то. Приехали мы позже, чем я планировал, потому что, видите ли, ему нужно было что-то найти сначала, для работы. И рыскал по всему номеру, копаясь в шкафах. Поэтому настроение было немного подпорчено, и я всю дорогу дулся.
— Когда тебя забирать?
— Я там останусь ночевать, — учитель открыл рот, хотел что-то сказать, но я не дал ему: — Это разрешается. Тем более, мама там всегда почти ночует, и я буду.
— Значит, до завтра?
— Да. До-о… Ну, до десяти.
Англичанин скривился:
— Так рано?..
— Не рано! Заберешь меня! – таки довел он меня до точки кипения.
Я отстегнулся, задрав голову, хмыкнул, вышел из салона и… аааа!!! Чуть дверью не хлопнул… Облегченно выдохнул, поскольку смог удержать руку. И тихо-о-онько закрыл дверь. Правда, этим позлорадствовал Александр Андреевич, но ничего. Лучше пусть ухмыляется, чем извращается.
Но выкинув этого извращугу из головы, я поспешил в отделение на третьем этаже. Папина сорок пятая палата была одноместной. Не особо, естественно, большая, зато никто не мешал. Справа стояла койка, к стене прислоненная только спинкой у головы, сбоку от неё – тумбочка, рядом, на стуле обычно сидела мама. Напротив кровати стоял немаленький телевизор, напротив двери – большое пластиковое окно. Что сказать, хорошая палата в хорошей больнице. Всё Александр Андреевич.
— Привет всем! – радостно зашел я в палату.
— О, Димка!
Родители были «на месте», что радовало, ведь могли и на приеме у врача быть, и на процедуре… В общем, я рад, что они в палате. Как я их давно не видел! Хотя… тридцать первого видел. А сегодня… третье… Ёпть… Ну, ладно, я по ним соскучился! Тем более, папа уже более счастливо и не так измученно улыбался, и мне теплее на душе.
В общем-то, интересного у них ничего и не было. Какие-то процедуры, осмотры врача, всё как обычно. Переломы его будут «устраняться» не менее двух месяцев, благо, почти все они были не настолько серьезными, насколько могли бы быть. Тем не менее, боли мало давали покоя, хоть ему и кололи обезболивающие, он пил кучу таблеток.
Разговаривали мы ни о чем, да и не о чем было. Конечно, про наши отношения с Александром Андреевичем я не рассказывал. Скрывать это я не буду, может, как-нибудь расскажу, уверен, они не будут против, что я… ну, не совсем традиционной ориентации, они понимающие и всегда придерживались мнения «как сердце подскажет». Про мои приключения я тоже не рассказывал. И не рассказал бы никогда. Если бы я поведал мои приключения с Валерой, одноклассником которого я спас, они бы начали волноваться о том, что со мной могло бы случиться в подворотне (хотя уже поздно волноваться-то, не находите?), если бы я рассказал о моем преследовании, которое привело в подпольный клуб… Ууу… боюсь, меня бы привязали к кровати и кормили с ложечки. Хотя ничего страшного не произошло!
Так, стараясь не затрагивать темы о «друге, который тебя приютил», мы проболтали до вечера, часов шести, делать-то и нечего было. Папа уснул, мама вышла поговорить по телефону, ну, а мне всё равно спать там, захотел прогуляться, посмотреть стены этой больницы, всё же она довольно дорогостоящая, соответственно, с красивым ремонтом, тем более, в палате сидеть – у меня всё уже затекло (особенно то, чем из-за Александра Андреевича приходиться работать). А ещё мне нравилось, что эта больница – целый лабиринт! Ну, не круто ли?
Поворот, поворот… Прямо по коридору… О, лестница. Спустимся на этаж ниже (я ведь на третьем из четырех). Ещё коридор… Хм, такой пустой, прям не по себе. Хотя нет… вот какие-то подозрительные звуки… шушуканья… что это? Я пошел на звук, который был чем-то похож на шепот, дошел до следующего лестничного пролета. На полу, на корточках сидели о чем-то перешептывались четыре ребенка лет пяти. Как только я показался из-за угла, они сразу притихли и обратили на меня внимание. Трое мальчишек, одна девчонка. Сразу было видно – пациенты больницы, у них у всех были перевязаны головы (наверняка из одного отделения, вот и сдружились). Правда, у одного мальчика с темно-каштановыми волосами на голове был ещё и дуршлаг. У двух других светленький были в руках половники, а у рыжей девочки – большая деревянная ложка, чуть ли не в пол её роста.
— Эээ… вы чего тут?
— Мы составляем наш план! – сказала девочка с совершенно серьезным видом. Остальные тоже были не по-детски сосредоточены, значит, что-то заинтересовало неусидчивых маленьких детей.
— Ооо… и… чего за план?
— По освобождению привидения! – я немного завис:
— Какого привидения?
— Который здесь!
— «Здесь»… в больнице? – они усиленно закивали головами. – Да она же новая, современная, откуда здесь духи?
— Есть! – шикнули на меня дети. Слон и Моськи, наглые детишки!
— Ну, ладно… — пытаясь сдержать раздражение, сказал я. – И что за план у вас?
— О, он нам поможет!
— Нет! Ему нельзя!
– Можно!
— Мы сами никак! – начали спорить детишки, я, потому что мне скучно и интересно, прервал их:
— Давайте помогу.
— Короче, — начала девочка, — надо привидение успокоить. А для этого надо это… ну, в садике горку из камушков поставить.
— Горку из камушков? – что за бред?
— Это не просто горка! – перебил рыжий. – Это чтобы привидение ушло! Так надо! Нам старик-охранник сказал!
— Да! – подхватил светлый парень. – И нам нужен ещё камушек! А он на четвертом этаже в цветке – и мы не можем его достать.
— Значит… вам нужен камень, который находится… ну, уж, наверное, в горшке с цветком, до которого вы не дотягиваетесь?
— Да! – вместе ответила малышня.
— Достань его!
— Ну… хорошо. Ведите.
Ребята со счастливыми лицами, нечто предвещающими, поднялись и пошли в другой коридор, не из которого я выходил. Они хотели побежать, но я остановил их, говоря, мол, в больнице нельзя бегать. С неохотой и нетерпением, но они меня послушали. Повернув за ещё один угол, мы вышли к длинному прямому коридору с множеством дверей, наверняка отделение. И, правда, дети подтвердили мою догадку:
— А мы здесь лежим! – вместе сказали они, продвигаясь дальше.
— Ааа… ясно… — да, видимо здесь с травмами головы и ещё какими-то, и… ОН ЧТО, МЕНЯ ПРЕСЛЕДУЕТ?! Я остановился как вкопанный, но почти сразу отмерз и бегом вернулся за угол, спрятавшись за него. Не надо говорить, что за мелкий упырь преследует меня каждый раз с момента нашей встречи! Валера!!! Что он здесь делает?! Хотя… его перемотанная голова, отделение, вчерашний тазик… Ааа… ну, картина, в принципе, сложилась в одну. А он снова стоял, переговариваясь с тем самым парнем со сливочными волосами, подстриженными «Бригом», с тем, с которым он шел, пока я преследовал его!
— Ты чего? – подлетела ко мне малышня.
— А… давайте не здесь пройдем… Можно ведь?
Дети непонимающе переглянулись, но потянули меня в обратную сторону. Пройдя ещё стопицот поворотов (лабиринт Минотавра отдыхает), меня таки вывели к лестничному пролету и указали наверх:
— Иди на четвертый! Там камень!
— Да! Серебряный такой.
— Серебряный? – удивился я.
— Ну, он блестками покрашен!
Тут я засомневался – может, детишкам просто камушек понравился, а достать не могут? Но нет, это же мелочь, они бы про призрака не выдумали. Кто им там рассказал? Охранник? Забивает детям головы всякой чушью…
— Ладно… и куда там на четвертом этаже?
— Туда! – никто не сказал, но все показали направо.
— А потом иди в садик! Это туда, – девочка указала вниз.
— А, да, я знаю, где он…
Не дослушав меня даже, дети ринулись вниз по лестнице, собственно, к садику. Ну, а я пошел на четвертый этаж, повернул в дверь направо. В глаза сразу бросился большой горшок, в котором росло какое-то не менее большое растение. Серебряный камушек, лежащий, как декорация, я заприметил сразу, особенно на фоне других, коричневых. И взял бы я его, правда, там рядом стоял врач, около цветка читал какие-то бумажки. А взять камень при «свидетелях» как-то неудобно было, мне ведь здесь ещё появляться, не хотелось бы, что бы меня чтили злостным похитителем камушков. Я постоял в дверях минуту, две, пять… Мужчина с темно-русыми волосами, щетиной и в очках всё не уходил. Мне не нравилось стоять, я заприметил сидения возле самого цветка. Ну, и прошел к ним, удобно устроившись.
— Вы на прием? – сразу спросил врач.
— Нет.
И он снова уткнулся в бумаги. М-дэ. Я не знал, чем себя занять, просто сидел и проклинал про себя этого лекаря-истукана. Несколько человек проходило мимо, однако никто не удостаивался его внимания. Когда на горизонте появилась девушка-медсестра и окликнула этого… ну, вы поняли, в моем сердце зародилась надежда, оно забилось быстрее, прям адреналин чуть не начал выплескиваться.
— Помните пациента Харонова?
— Да-да, конечно.
— Его уже перевели. Посмотрите?
Да! Да! Иди!
— Нет, позже. Я занят.
Че-е-ерт! Придурок, чем ты занят?! Ничем ты не занят! Иди, проверь того, кто тебе платит, ленивая задница!
— Кстати, Вы должны были подписать бумаги… те, которые вчера принесли.
— А, точно… Их срочно?
— Да, прямо сейчас я должна отнести.
Да! Иди, подпиши бумаги! Сгинь отсюда!
— Подписал уже, они у меня на столе.
Я думал, ты ленивая задница! Какого хера ты что-то сделал заранее?!
— Тогда отнесу, — и медсестра удалилась.
Аааааа!!! Ну, как та-а-ак?! Я сидел уже минут двадцать, если не больше! Я потер переносицу, сдерживаясь, чтобы не начать рвать и метать. Впрочем, сотовый, найденный в кармане, подтвердил мои догадки – двадцать пять минут я ждал этого хмыря.
Ещё через тринадцать минут неожиданно врач посмотрел на меня, вежливо улыбнувшись:
— Ладно, пойду я. Не буду мозолить Вам глаза.
И удалился в сторону лестницы. Я сначала опешил, сидел, раскрыв рот.
— Офигеть!– не сдержавшись, вслух сказал я, всплеснув руками. – А раньше никак было?!
Наконец, я поднялся, забрал этот чертов камушек и понесся вниз на четыре этажа, в маленький садик во дворе больницы. Наконец-то мои мучения закончатся! Вот не надо было этим малявкам помогать! И на душе спокойней бы было, и Валеру ещё бы раз не встретил…
Два лестничных пролета я просто пролетел, благо, никого на пути не было, а то бы смел. Но вот между вторым и первым этажом мне не повезло – я с лету впечатался в кого-то, чуть не упал, но вовремя ухватившись за перила, устоял.
— Извините! – я, не обратив внимания на тоже устоявшего кого-то, было, ринулся далее – так мне скорее нужно было попасть в садик, однако лишь спустившись на ступень ниже, меня настойчиво придержали за локоть. Я обернулся, чтобы увидеть, что же от меня надо. Это был мужчина в белом больничном халате поверх рубашки и черных брюк. У него были пшеничные волосы со странным салатовым оттенком, может, выцветшая краска, высокие скулы, прямой нос, острый подбородок и тонкие светло-розовые губы. И серые миндалевидные глаза. Он смотрел на меня этими двумя ледышками, чуть прищурившись, с каким-то странным… презрением? Неотрывно, очень внимательно, губы тоже поджались в странном пренебрежении. Под таким взглядом становилось действительно неуютно, внутри всё сжалось, а горло пересохло. Он крепко держал мою руку, отпускать не собирался. Я что, так ущемил его самолюбие, врезавшись?
— Из… извините… — решил повторить я. – Просто спешил… — я мягко попытался вырвать из его хватки свой локоть, не получалось, поэтому дернул сильнее, наконец, освободившись, при этом чуть не упав с лестницы.
Я, не в силах оторвать опасливый взгляд от незнакомца, попятился вниз, но всё-таки не выдержав тяжелого взгляда, сорвался с места, пытаясь поскорее уйти от этого места. Нервный мужик какой-то попался… И чего ему от меня надо было? Вроде я его не знал.
Так или иначе, а я спустился на первый этаж, в маленький садик. Тогда он был занесен снегом, на клумбах виднелись только его шапки, скамеечки и столики тоже были покрыты им. Только специально поставленная на Новый Год ёлка с украшениями была более-менее «чистая». К тому же, было уже довольно темно, за шесть часов, всё же. Брр, а в водолазке поверх майки и штанах холодно…
— Ну, наконец-то! – провозгласили детские голоски. Если они меня сейчас ещё упрекать начнут – я не выдержу, кого-нибудь прихлопну. Тем более, эти хитрые твари оделись!
— Иди, положи! – меня буквально потащили к незаметному месту, за ёлкой.
Там уже была горка разных камней, оставалось только положить, что мне и сказали сделать.
— А теперь повторяй за нами!
Дети встали вокруг пирамидки в круг, взяв и меня в свой «хоровод», начали вместе говорить:
— О, злобный дух!
Честно, говоря, я завис. Настолько умильным был «кружок», а выражения лиц детишек – серьезными, да и то, что они делали было… ну, странно, согласитесь. Вот детство, такие тупости всерьез воспринимать…
— Ну, повторяй! – в разнобой строго сказали мне ребятишки. Я, подавив дикий ржач, рвущийся наружу, повторил:
— О, злобный дух!
— Освободись!
— Осво… — я глубоко вздохнул. Не рассмеяться, не рассмеяться! – Освободись! – Они сделали уж очень серьёзные лица (экстрасенсы по телику обзавидуются) и разомкнули руки. – Это всё?
— Нет! – обвиняюще завопили малявки. – Нам надо ещё к дверям Ада!
— Какого Ада?.. – я хлопнул себя по лбу. – Я пошел.
— Не-е-ет! – очень резво все четверо вскочили и схватили меня. – Пошли с нами!
Ну, не надо и говорить, что мне пришлось идти с ними. Уж не знаю, в какую даль они собрались меня тащить, но не дальше стен больницы! Да их и не выпустили бы. В любом случае, сбегу при первой же возможности, пора бы к папе, с мамой поболтаем, да и укладываться спать скоро.
Вели меня дети, однако, совсем не далеко. Мы только спустились на ещё этаж ниже, на цокольный, чуть прошли вперед и встали возле белых дверей в «Ад». От них тянуло мертвенным холодом, дети насторожились, очень сосредоточенно смотрели на них, будто кого-то или что-то выжидая. На самом деле это были совершенно не врата в Ад, а двери морга, что и подтверждала висящая табличка.
— Пошли, — шепнула девочка, все мигом нырнули за двери.
— Стойте! – я шмыгнул за ними. – Сюда нельзя!
Вряд ли дети знали о том, для чего нужен морг, и что там… действительно есть место смерти, так сказать. Да и нельзя по таким помещениям ходить развлекаться. Мы стояли в не очень большой пустой комнате, там был ещё один открытый дверной проем, загороженный прозрачными ленточками, который выходил, скорее всего, в помещение, где хранились трупы.
— Пошлите отсюда! – шикнул я.
— Там приведение должно быть! Нам надо!
— Не надо, нет там никакого привидения… Вы что, не знаете, что оно уже давно ушло?
— Нет, оно там должно быть!
— Нет… там…
Вдруг какие-то звуки начали гулко отдаваться по помещению. Мерно, распространяясь эхом, это было похоже на шаги. Все, даже я, замерли в каком-то оцепенении. Так таинственно, страшно, что невольно я поверил в существование этого призрака… А если он и, правда, существует?! Сердце начало колотиться быстрее, совсем не в ритм раздающимся звукам. Шаг… шаг… Казалось, всё ближе и ближе… Вдруг ленточки зашевелились, их что-то заколыхало, а в следующее же мгновение белоснежное нечто вышло оттуда…
— АААААААААА!!! – не стесняясь, заорали все, даже я. Призраки существуют! Немыслимо! – ААААААА!!! – но что-то… странно… — АААААА…аааа… аааалександр Андреевич?..
Я уставился на прифигевшого англичанина, который, ясен пень, смотрел на нас как на сумасшедших. Он был в белом халате (что и придало ему ещё большей белизны, вместе с волосами), джинсах и черной рубашке.
— Что это вы тут… делаете? – он оглядел обмундированных малявок.
— Мы… — хотел, было, сказать рыжий, но…
— КТО ЭТО ТАМ ОРЕТ?! – послышался грозный бас со стороны дверей морга.
— Шу-у-ухер! – громко прошептала девчонка.
Чего? Малявки начали выбегать из дверей, разбегаясь в рассыпную… Погодите… Но меня, ничего не соображающего, неожиданно подхватили и бросились бежать вверх по лестнице. Александр Андреевич… да что он делает?! На втором этаже он юркнул в двери туалета, наконец, там меня поставив.
— Детский сад, а! – я посмотрел на англичанина.
— Фух… — он тихо гаденько рассмеялся. – Что ты как резаный орал-то, Соколов, м?
— Ну… блин, испугался… — но я поспешил соскочить с неприятной темы. – А ты что там делал?!
— Я?.. А, — он беззаботно пожал плечами. – Друга навещал.
— В морге?!
— Да… Ну, я имею в виду того, кто там работает.
Я лишь недовольно фыркнул и подошел к раковине, включил горячую воду, чтобы обогреть замерзшие руки.
— А ты, вообще, зачем сюда приехал? Именно сейчас? Или уедешь? Я же говорил, буду ночевать здесь.
— Я знаю… — учитель показался в зеркале за моей спиной. Его губы тут же сложились в гаденькую ухмылку.
— Чт… — он вдруг обнял меня со спины, забираясь прохладными руками под водолазку.
— Нет! Нет! – я попытался отстраниться от рук, но только сильнее прижимался к самому англичанину, он оттянул воротник водолазки, несмотря на мои сопротивления. Его дыхание коснулось моего уха, а губы прошлись по оголившейся шее, заставляя сделать ещё одну слабую попытку вырваться. Так странно было наблюдать в зеркало, как Александр Андреевич обнимал меня за талию, другой рукой, пальцами, мял мой сосок, покрасневший, сильно выделяющийся на фоне бледной кожи, а припав к моей шее, покусывал её, прикрыв глаза. Ещё, к своему удивлению, я обнаружил, что одна моя рука лежала на затылке англичанина, сильнее прижимая губы к моей шее, а вторая лежит на его руке. Черт…
— Александр Андреевич… Ну… нет… — Он ничего не ответил, только продолжил ласкать меня, однако мне совершенно не хотелось делать того, к чему он вел, а ведь вёл он именно к Этому… — Аах… Алек… аа… Александр Андреевич…
Тело, естественно, охотно принимало ласки, при том, что самому мне совершенно не хотелось, что бы меня трахнули, ведь ещё со вчерашних «гонок» у меня остался некоторый дискомфорт. Рука учителя, обнимавшая меня, спустилась, своей широкой ладонью он накрыл мой пах, чуть сжав. Судорожный выдох сорвался с губ, такие противоречивые чувства «хочу» и «не хочу» просто разрывали на части. Но всё же «не хочу» перевешивало, поэтому я попытался вырваться.
— Я не хочу это делать в туалете!
— Ммм… хорошо… я тут видел свободную палату…
Александр Андреевич резко и настойчиво потянул меня за руку, уводя из уборной. Я еле поспевал за ним, пытался всё же вырваться, но хватка англичанина была сильной. Я смущался – время не особо позднее, кого угодно могли бы встретить, да и делать Это по соседству с больными людьми вообще не хотелось! Но кто меня послушал бы? Уж точно не этот похотливый кролик!
Мы зашли в темную палату, действительно пустую. По планировке она была точно такая же, как и у папы. Как только дверь закрылась, полностью опуская комнату во мрак, учитель прижал меня к себе.
— Александр Андреевич… не надо сегодня…
— Мы же возбуждены… — прошептал он, опуская руку на мои ягодицы и подаваясь вперед, упираясь мне в живот стояком.
— Ну… нет… всё равно, не надо… — но учитель вновь оттянул ворот моей водолазки, целуя шею. – Александр Андреевич!.. Ты меня слушаешь?! – я решил сопротивляться активнее, и начал вырываться, упираясь ему в грудь. – Не-ет!
Однако англичанин куда сильнее меня, не давал выпутаться, целуя в губы и в шею, в лоб, щеки. Это, конечно, безумно приятно, но я не хотел секса! Закричать тоже не мог. Конечно, ко мне бы сразу прибежали на помощь, но совершенно не катило, если бы нас застали в таком виде, да ещё и возбужденными! Он потянул мою водолазку вверх, выпутывая меня из неё, бросил куда-то к койке. Холодок пробежался по оголенному телу, но согревали жаркие поцелуи, постепенно спускающиеся вниз.
— Александр Андреевич!.. Давай… не… — ко мне пришла идея. – Давай рукой! – он остановился, посмотрев на меня. – Я не хочу сегодня, что бы ты в меня… входил… Давай по-другому попробуем.
Я покраснел от своих слов, однако они возымели действие, учитель усмехнулся:
— Ну, давай попробуем…
Я кивнул и запрыгнул на него, обняв за шею и легко целуя в губы. Он, стянув с нас обувь и спустив штаны, залез на койку, потом притянул меня к себе, усадив на ноги. Наши члены почти соприкасались, это было правда смущающее, но и возбуждающе одновременно. Я почувствовал руку на щеке – он поглаживал её, довольно смотря на меня. Его ярко-зеленые глаза будто светились, даже в темноте, поэтому я легко мог их разглядеть, то, как они… нежно, как мне показалось, смотрели. На меня. Александр Андреевич припал к моим губам, вовлекая в осторожный поцелуй, но прохладной рукой обхватывая мой член, вызывая судорогу по всему телу. Я неровно вдохнул, тоже находя пальцами его плоть. Горячую, со стекающей смазкой. Это заставляло сердце трепыхать, ведь я мог доставить ему удовольствие сам, проявляя больше активности, чем, если бы он входил в меня. Я старался делать всё в точности, как он, повторял его движения на моей плоти, ведь у него опыта было всё равно больше, по крайней мере, мне было просто безумно хорошо, а значит, и ему.
— Я…! – я вздрогнул всем телом, учитель схватил лежащую рядом простынь, обхватывая ей мой член, что вся сперма выплеснулась в неё. – Ты чего… Это ж…
— Неважно… — раздраженно процедил он, чуть подаваясь мне в руку. Я спохватился, ведь он ещё не был удовлетворен, поэтому продолжил водить рукой по его плоти, вскоре доведя до пика. Англичанин тоже излился в простынь… когда-то чистую.
— Испачкал её… — флегматично заметил я.
— Подумаешь, — он хмыкнул, отбросив тряпку в сторону.
Александр Андреевич натянул на себя джинсы, подал и мне одежду, помог одеться. Он широко зевнул и лег на край койки, похлопав рукой рядом с собой. Что ж… мне было всё равно где спать, поэтому я лег, к нему спиной. Учитель сразу сгреб меня в охапку, обнимая, словно мягкую игрушку. Черт, надо что-то делать с его властью надо мной! Позволяет себе что хочет… Но… не сейчас. Пока что тепло и хорошо, значит, можно поспать…

***

Непонятно откуда взявшийся сквозняк никак не давал парню заснуть. Он уже весь сжался в комочек, но это, конечно, не помогало. Тело теряло тепло, а укрыться чем-либо не было возможным. Хотя, может, где-то поблизости и валялось нечто, что могло бы согреть, но ему не хотелось вставать, потому что сон хоть и не наступал, уже сморил. А учителя, который должен был его греть, почему-то под боком не было. И, правда, почему не было? Парень задался себе этим вопросом через навес сна. И, как будто в ответ ему, дверь палаты, в которой он лежал, тихо хлопнула. Совсем негромко, но достаточно для того, чтобы парень вздрогнул и, пересилив себя, поднялся на локтях посмотреть – что же произошло. Странно, но Александра Андреевича в палате и, правда, не было! Может, это он вышел? Но зачем? Или дверью всё же хлопнул сквозняк? Тогда куда всё-таки ушел учитель? Дима, посчитав пропажу любимого очередной его загадкой, его тайной, которой англичанин не делился с ним, быстро натянул обувь – во всем остальном он уже был одет – и на носочках, проникнувшись, словно мертвой тишиной больницы, тихо пошел вслед. В коридорах был выключен свет, но видно было, как за дверью отделения мелькнула фигура. «Александр Андреевич!» — точно понял Дима и, всё ещё на носочках, но быстрыми и широкими шагами почти побежал за ним. Когда он вышел в то место, фигура вновь мелькнула, уже за углом, значит, направляясь к лестнице. Там-то потерять учителя было сложнее, но Соколов ведь преследовал! Поэтому, открыв тяжелую металлическую дверь, он стал прислушиваться к отчетливым шагам, в ночной тишине раздающимся по всему лестничному пролету. Даже пронзивший через теплую водолазку холод и оставшийся дым от сигарет, витающий в лунном свете схоже туману, не помешал парню прислушаться к шагам и понять, что они оборвались в районе первого этажа. А там, уже перескакивая через ступеньки, нужно было нагнать Александра Андреевича, не упустить в витиеватых коридорах. Но, благо, отсутствие посторонних звуков помогало, можно было легко понять, что преследуемый направился по длинному коридору, к другой лестнице. И как только дверь на лестничный пролет хлопнула, Дима ринулся за учителем. Наверняка тот шел на улицу, к служебному выходу. Ведь он, в отличие от главного входа и входа для посетителей был всегда открыт. Конечно, там сидел охранник, но кто же не пропустит Александра Андреевича? Соколов быстро спустился с лестницы, сразу заглянув в открытую широкую дверь. Странно! Парень даже рот открыл от удивления. Но в длинном коридоре никого, будто и в помине, не было. Пустой, белый. Пройти его бы учитель не успел, даже не пробежал бы. Куда он делся? Дима чуть прошел вперед. Свернуть можно было только в срочную операционную или рентген-кабинет, но на ночь они точно закрывались. Еще раз удивленно посмотрев на безмолвный коридор, парень уже хотел вернуться в палату, может даже зайти проверить папу, он, правда, попятился задом – а вдруг всё-таки кого-нибудь увидит, но так никто и не показался. Он удрученно вздохнул и хотел развернуться в сторону лестницы, но застыл, увидев неподалеку фигуру. «Александр Андреевич!» — проскользнула у него мысль, но…
Фигура была какая-то странная, очень странная. Дима даже протер глаза, думал, ото сна ещё не отошел, но наваждение не исчезло. Белый, будто из мутной дымки образ стоял возле серых дверей, то были двери морга. Различить на нём можно было длинный балахон до пола и не менее длинные спутанные волосы. Незнакомец повернул голову в сторону парня, который ужаснулся – лицо у фигуры было будто нарисованное: две черные жирные точки вместо глаз, такая же прямая полоса, заменяющая рот. Дыхание перехватило, были силы лишь отшатнуться, но никак не убежать. А привидение, а это было, по мнению Димы, именно оно, просто в упор смотрело на парня, не предпринимая никаких действий. Хотя и смотрело ли оно в его сторону – было не совсем ясно, но юноше казалось именно так. Зрительный контакт продолжался ещё какое-то время. Кто знает, о чем думал призрак, а Соколову было страшно. Ужасно страшно, ведь никогда он ещё ничего подобного, столь необъяснимого не видел. Он даже подумал, что умрет на месте. Не от страха, нет. От ожидания. Ему хотелось, что бы что-то произошло, ведь ждать было куда страшнее. И кое-что всё-таки произошло. У приведения уголки полоски, похожей на рот, стали подниматься вверх, чуть расширяться, получилась какая-то даже добрая улыбка. Чем не веселый смайлик? Но Диме всё ещё было страшно, правда, добавилось какое-то любопытство. А силуэт становился мутнее и мутнее, медленно растворяясь в воздухе, пока не осталась лишь легкая дымка. Она ещё повитала в воздухе, там, где стояло видение, а потом, совсем исчезая, словно растаявший бенгальский огонек прошелестела нечто странное, казалось бы, набор звуков, но что-то очень похожее на человеческое слово. На слово «спасибо»…

*Нет в жанрах мистики и не будет…)

Дата добавления: 2015-09-04