Глава V. Крис не мог понять, стало ли ему на сердце легче, или всё же состояние его не

Крис не мог понять, стало ли ему на сердце легче, или всё же состояние его не изменилось. Он лишь видел подозрительную тень на одежде и разодранное полотно у своих ног; некоторые лоскуты были беспорядочно нанизаны на остриё меча. Он убил Обиду физически. Но ушла ли она из его души? Кристиан задумался: горечь потери никуда не делась - но более он и помыслить не был способен о возможности в чём-либо её обвинить. Радостное солнце за окном вступило в противоречие с духом Кристиана: после поединка с пороком мальчик вновь чувствовал свинцовую усталость и уже готов был опять повалиться на край кровати - но внезапный гул откуда-то из глубины заставил его насторожиться. Сухая каменная крошка просыпалась с потолка на растрёпанные волосы мальчика: он стряхнул её ладонью и судорожно вгляделся вперёд. Гул нарастал, из бесформенной шумовой массы трансформируясь во всепоглощающий стук, скрежет и хруст камня. По полу опочивальни поползла расширяющаяся трещина; когда она приблизилась к Кристиану на опасное расстояние, тому пришлось вскочить на ноги и выхватить меч буквально из пасти трещащего камня. Началось землетрясение, понял мальчик. Вмиг он с ужасом подумал о падающей скале, о каменистом морском дне, на которое непременно обрушится это чудовище: он уже ни секунды не сомневался, что колдовской замок не переживёт удара стихии.

На пару минут подростком овладело оцепенение. Он просто смотрел, как сотрясается потолок над ним, как крошится камень, а падающие куски разбиваются о кладку пола либо западают во всё разрастающиеся щели. Он ощутил движение под своими ногами - и в этот момент очнулся от задумчивости, дёрнулся сперва в сторону оружейной - но, услышав оглушительный лязг металла, что наверняка сейчас обрушивался со стен на пол, кинулся в противоположном направлении. Он догадался, что так попадёт к южному крылу, которое буквально висит над бухтой, но выброситься в море было, как ему казалось, единственной возможностью выбраться из рушащихся чертогов живым. Он уповал на своё умение неплохо плавать, хотя в душе и понимал, что шанс на успех был смехотворно скуден, особенно по сравнению с опасностью, которую он представлял. И всё же, предпочтя более не медлить, Кристиан выскочил за дверь, противоположную оружейной, и стремительно помчался по сводчатому коридору, уворачиваясь от то и дело падающих от тряски доспехов и обломков стен, из последних сил опережая бегущую за ним неконтролируемо растущую трещину в земле. Подросток оглянулся всего на миг: пол за ним взбугрился, из него торчали острые осколки скал. Опочивальню уже завалило. Крис вздрогнул и прибавил скорости: порой он опережал стихию лишь на полшага, порой под ногой чувствовал, как сыпется опора - и это его будто подстёгивало. Наконец, навязчивая трещина одержала верх. Мальчику пришлось пробираться через одномоментно выросшие бугры - несколько раз он едва не налетел на острые обломки, торчавшие сталагмитами из-под фундамента. Сохранять необходимый темп стало невозможно чисто физически. Это была нескончаемая игра в «догонялки» со стихией, проигрыш в которой был бы поистине фатальным.

В незнакомых залах и коридорах приходилось ориентироваться мгновенно: времени на раздумья и поиск оптимальной дороги больше не осталось. От одной двери мальчик с особенной осторожностью перебирался к другой, лавируя меж хаотически раскиданных обломков; от поворота до поворота бежал так быстро, как только позволял новый рельеф. Комнаты заваливало, едва только Кристиан успевал из них выскочить. За поясом у него болтался меч: один раз мальчику даже пришлось пробивать им завал в одной из комнат! Землю тем временем трясло нещадно; Крис потихоньку терял веру в возможность добраться до южного крыла вовремя. И тут произошло то, что окончательно перечеркнуло все его надежды: новый толчок под ногами спровоцировал обрушение потолка с двух сторон. Глыбы высотой в несколько метров отрезали подростка от любых путей спасения.

***

Сердце Кристиана ухнуло и провалилось куда-то в живот. Постепенно затягиваемый паникой, мальчишка лихорадочно оглядывался по сторонам в тяжёлой, грубой темноте: он был один в дыре, в крохотной нише, чудом уцелевшей в обвале. Земля будто решила дать ему передышку и не подкидывать новых толчков: теперь мальчик мог относительно спокойно оглядеться и (насколько позволяла лениво клокочущая в груди паника) трезво оценить ситуацию. Воздуха ему вряд ли хватит надолго - значит, действовать необходимо уже сейчас. Когда глаза вновь привыкли к темноте, мальчик, сузив веки, пристально оглядел этот маленький уцелевший клочок пространства: в голову ему пришла догадка, что теперь это на самом деле всё, что осталось от замка - окончательно и бесповоротно. Он представил, как снаружи выглядит прежде бывшая колдовскими чертогами груда камней, и ему стало дурно: неужели теперь вправду всё?.. Нет выхода?

И тут судьба вновь подкинула мальчику шанс: в тягучей тьме он разглядел не виденный прежде поворот. Осторожно приблизившись и всмотревшись ещё внимательней, подросток с трудом сдержал ликование: куда-то вниз, видимо, в какие-то подвалы вела винтовая лестница, а на стенных сводах чуть поодаль (Боже мой!) чудом уцелело несколько горящих факелов. И, хотя спускаться под землю в самый разгар землетрясения казалось затеей весьма сомнительной, мальчик решительно шагнул на первую ступеньку, опьянённый своим открытием и предвкушением вновь увидеть тёплый свет огня, пусть даже в факеле, а не в полюбившемся за несколько месяцев лесном костре, чей свет и запах всегда дарили ему надежду. Спускался он наобум, каждый раз рискуя поскользнуться в темноте. Где-то над головой Крис слышал гул обвалов, чувствовал затылком, как осыпаются на него глиняные стены. До факелов он добраться ещё не успел, потому ступал осторожно, вытянув правую руку вперёд, а левой опираясь на слегка влажные и липкие цилиндрические своды. Внезапно Кристиан похолодел - вместо обычной землистой влаги он ощутил ладонью нечто твёрдое, но хрупкое и пористое, на ощупь напоминавшее кость. Повернувшись, он напряг зрение и мгновенно отпрянул, едва не рухнув с лестницы: его рука держала запястье ссохшегося женского скелета. Зажав рот правой рукой, мальчик едва ли не в истерике кинулся вниз и успокоиться нашёл силы лишь в тот момент, когда добрался наконец до вожделенного света. Тёплое пламя его утихомирило, расслабило его нервный, болезненный разум. Особую отраду принесла возможность снять один факел со стены и заполучить свой собственный маленький огонёк: мальчик нёс его трепетно, как сокровище, охраняя даже от собственного дыхания. Но радость пришла не одна: где-то там, в оставшейся позади, тьме, подростку померещилась некая сухая и тощая тень. Он уже не нуждался в объяснении, кто на этот раз его преследовал: то была Злопамятность, ужасный порок, загубивший множество в прошлом добродетельных сердец. Осознание, что это всего лишь очередной фантом, коих ему уже приходилось истреблять, мальчик немного угомонился. Но снова проснулись, казалось бы, ушедшие на второй план благодаря инстинкту самосохранения воспоминания о месяцах, проведённых в компании Сократической феи. В груди что-то защемило и потянуло то ли сладостно, то ли горько и отчаянно. Однако винтовая лестница подходила к концу, и Кристиан услышал где-то там внизу нечто совсем необычное: с мягким серебристым журчанием у самых ступеней будто бы текла вода.

***

Слух не обманул Кристиана: ступени вывели его к самому руслу довольно широкой подземной реки. Краем сознания мальчик понимал, что находиться под землёй в часы землетрясения - это верх глупости и безрассудства - но, что удивительно, здесь не чувствовалось ни одного толчка: словно стихийное бешенство осталось где-то там, наверху, здесь же забыв спокойную безмятежность. Не ощущая ни малейшей опасности, Кристиан позволил себе устало растянуться по своду подземелья и с четверть часа просидеть на липкой глинистой земле, давая ногам отдохнуть от движения. Поднялся он после этого маленького проявления слабости с большим трудом и подошёл к реке, мелко подрагивая. Он не слишком доверял подземному потоку - пока, поднеся факел, не разглядел в прозрачной водице дно, усыпанное маленькими поблёскивающими камушками, а с другого ракурса - и своё отражение, чёткое, словно в настоящем зеркале. Из воды на него посмотрел измождённый юноша с болезненным блеском в зелёных глазах и чудовищно спутанными, засыпанными каменной крошкой каштановыми волосами. Он зачерпнул воды ладонью и, выпив, почувствовал ставшую совсем непривычной лёгкость тела и души. Вода, помимо всего прочего, оказалась ещё и фантастически вкусной: мальчик даже представить себе не мог, что подобное вообще на свете бывает. Его опьянила такая редкая нежная сладость: в этот момент захотелось идти дальше, вперёд, как ни странно против течения. Вот только подвела его измазанная глиной ладонь: из руки выскользнул факел, прокатился по берегу и ожидаемо погас, соприкоснувшись с прозрачной, почти невидимой влагой…

Кристиан и сам удивился своей необычно спокойной реакции на происшествие с факелом; как будто это было не ново и вполне ожидаемо. За последние два дня он успел привыкнуть к движению в темноте, а здесь подспорьем был и ласковый шёпот воды. Мальчик шёл, ориентируясь на звук, и только неустанная скелетоподобная тень Злопамятности за его спиной немного беспокоила мальчика, пробуждая, казалось бы, уже загнанные в угол сознания болезненные мысли. Знала ли она о грядущем землетрясении, ведала ли, на что обрекает Кристиана? Она ведь всё всегда знает! Зачем ей понадобилось оставлять его здесь, в заброшенных чертогах, наедине с собственными ужасами и пороками? Прежняя горькая обида, он был уверен, больше в нём не проснётся, но память всё равно раздражала казавшуюся уже заглохшей боль. Увидел бы он её сейчас, задал бы бесчисленное множество вопросов… Но ощущение невозможности такого счастья не могло не посетить душу подростка; и теперь он снова шагал в кромешной тьме совершенно один, переполненный неоткрытых тайн и неясных мыслей. А если она вернётся, вдруг подумал он. Что, если она уже показала ему всё, что нужно, и вот-вот снова возникнет откуда ни возьмись? Призрак надежды коснулся чела мальчика, подрагивая в сознании тихим и слабым пламенем и вступая в противоречие с тягучими предчувствиями и осознанием невозможности желаемого.

Вода журчала так же мягко, и всё же что-то изменилось. Теперь Кристиан ясно мог сказать: он видел. Он видел робкое голубоватое мерцание воды, видел, как поблёскивает глина на сводах подземного тоннеля, как пряма и безыскусна его дорога. Кристиан прибавил шагу, охваченный жаждой узнать, что же за источник у этого будто ниоткуда появившегося света. Каково же было его ликование, когда за ближайшим поворотом ему в глаза бросилась белоснежная птица, фосфорически сияющая во тьме! Ошибки быть не могло: птица приземлилась и за доли секунды приняла до боли знакомый облик, оставив при этом таинственное внутреннее свечение. Мальчику хотелось плакать и смеяться, заключить в объятия и грубо оттолкнуть. Его просто распирало от вопросов: где она была, почему его оставила, для чего подвергла опасности и, главное, зачем всё-таки вернулась. Однако он слишком хорошо уже её знал, чтобы запомнить: её не следует пытаться разговорить, она откроется, только когда сама того захочет. Поэтому до поры до времени путники шли в абсолютном молчании - покуда фея не предугадала его размышления и не ответила на незаданный вопрос:

- Это Первая Вода, Мать всех рек. Воды в ней самые чистые на планете, - тихо прокомментировала девушка, - Ни единожды не была она загрязнена. Сердце Земли своим биением (коего свидетелем ты стал сегодня) разгоняет, как кровь, воду по рекам. Задумайся об этом, Кристиан, - девушка привлекла его внимание, - даже скованная Корнем Зла, Земля всё равно творит добро.

Подросток с нескрываемым восхищением посмотрел на свою фею. Каждый её шаг сопровождался мягким свечением; она вела его за собой с молчаливым достоинством, пока сам Крис собирался с духом, чтобы задать ей вопрос.

- Мы… почти дошли, да? - робко произнёс он, исподлобья глядя на девушку. Этот вопрос она проигнорировала. Снова между ними воцарилось молчание, прерываемое гулом шагов по глинистой почве; в конце концов самый важный вопрос наполовину неосознанно сорвался с его губ:

- Почему ты меня оставила?

- Чтобы ты нашёл меня, - просто и коротко ответила она. Кристиан ничего не понял, и снова в его сердце поселилась уже знакомая щемящая смута. Боязливо оглянувшись, он вновь увидел всё ту же мертвенную тень за своей спиной.

- Я остался один, - хрипло прошептал Крис, опустив голову, - и едва не погиб.

- Ты выжил, Кристиан. Ты сам со всем справился. Собственно говоря, - фея будто задумалась, - там, в чертогах, во мне и не было нужды.

- Почему лестница в замке злого колдуна привела к Первой Воде? - Крис попытался сменить тему, - Неужели он пытался использовать её в своих подлых целях?..

Бирюзовые глаза устремились на подростка: - Взгляни на свой меч, друг мой. Он знаком с рукой колдуна и его гневом. Рубить Корень Зла не одно и то же, что и рубить головы, Кристиан! Подумай, сможешь ли ты этим мечом уничтожить Зло… самому в нём не укоренившись!

Крис насторожился, услышав о колдовском мече. Он коснулся рукояти с особым чувством: с ним он ощущал себя почти рыцарем. После событий в чертогах подросток словно потерял возможность доверять миру, не держа его в руках. В глубине души он понимал, что это неправильно - и всё же, к своему стыду, не мог ничего поделать. Внезапно вспомнилась ставшая привычной тень на груди - а не укоренился ли он во зле уже сейчас?

- Зло, как это ни страшно, обычно приживается чаще, чем добро. Ты видел останки злопамятности колдуна, Кристиан, - она умолчала, что та же Злопамятность по пятам преследовала теперь и самого Криса, - ты же уничтожил и обиду в его доме. Благодетельные воды этой реки смягчили сердце чародея, Корень Зла в нём высох - но это сердце не выдержало раскаяния. Он умер на этом берегу, Кристиан; умер, освободившись от оков Зла, но вкусив его плоды во всей полноте.

Мальчик повернул голову в сторону мерцающих вод: движение их было быстро, но в то же время как-то размеренно и лишено каких-либо беспокойств. У Кристиана остались ещё вопросы - много, много вопросов. Глупое «Отчего ты светишься?» он оставил лишь в своих мыслях, тайно надеясь, что фея как бы невзначай прочтёт его. Та кинула на него многозначительный взгляд и не удостоила мальчика ответом. - И всё же… - начал он говорить, но помедлил на полуслове, - ты сказала, что ушла, чтобы я сам тебя нашёл. Объясни, как это!

Фея резко остановилась: Кристиану показалось, что вода в русле в этот момент побежала ещё быстрее. Она повернулась лицом к мальчику: её глаза сияли на фоне матово-бледной кожи. Она коснулась мягкой ладонью щеки Кристиана, и на её губах затеплилась едва заметная улыбка.

- Ты ведь и сам уже знаешь, как это, милый друг! - на лице Криса отразилось изумление - а Сократическая фея с особым воодушевлением продолжила свою речь: - Ты так и не решился спросить меня, отчего же я теперь свечусь. А теперь вспомни мои старые слова: Кристиан, во мне столько же чар, сколько и в тебе. А в тебе… - тут девушка приложила руку к его груди, на место сердца, туда, где порой залегала чёрная тень, - поверь мне, Кристиан, в тебе этих чар столько, сколько ты и возможным на Земле не представлял! Ты можешь быть великим чародеем - мой друг, да ты им и являешься! Запомни, Кристиан, покуда сердце твоё ведает любовь, а помыслы открыты добру, источник магии в тебе не иссякнет. Я была с тобой там, в колдовском замке - и буду везде и всегда. Ты найдёшь меня в любой момент - для этого достаточно будет просто позвать меня в своём сердце. А теперь, - фея улыбнулась ещё шире и взяла лицо подростка в свои руки, - теперь, добрый волшебник Кристиан, загляни внутрь себя. Подумай, ради чего и кого ты прошёл этот путь, зачем теперь стремишься к осуществлению конечной цели - и просто дай своему внутреннему свету разгореться.

С этими словами прекрасная седовласая дева оттолкнулась ногой от земли, обросла перьями и взлетела под самые своды, растворившись в воздухе, будто видение.

***

Кристиан снова остался во тьме наедине с собственным смятением. Щёки его горели, запомнив прикосновения Сократической феи. Как в день их первой встречи, он щипал себя за запястья, пытаясь определить, приснилось ему внезапное дивное явление или же произошло на самом деле. Боль от пощипывания говорила о втором - но поверить было необычайно тяжело; не представлялось возможным в этой бесконечной темноте увидеть свет. И, собравшись с мыслями, Крис вновь отправился в свой терпеливый путь.

***

Откуда-то спереди слабо потянуло холодком: для подростка это едва уловимое ощущение стало настоящим подарком. Теперь, когда он так близок к своей цели, всё пройденное приобрело какой-то особенный сакральный смысл. Мальчик вдруг вспомнил отца и мать - они его ждут уже множество месяцев. Подумал о принцессе Луне - он обязательно на ней женится, как только сможет воскресить. Припомнил последнее явление Сократической феи, вновь почувствовав тепло на щеках после её рук. Давно она перестала быть для него просто феей-птицей, став на самом деле настоящей феей-сестрой, феей-надеждой. Откуда-то изнутри по телу стал разливаться невиданный жар. Исчезла, испарилась за спиной Кристиана гнилая злосчастная тень - и внезапно в подземелье вновь стало светло, словно вернулось фосфорическое сияние феи. Мальчик поднял руки в надежде поймать ими источник света - и то, что он увидел, его поразило: светились сами руки. Он сам теперь был сияющим призраком, бледным, даже летучим - и всё же живым. Всё больше и больше прохладного ветерка обдувало горячие щёки подростка; он проходил поворот за поворотом, ориентируясь на отражающую его собственный свет голубую ленту реки; жар его духа достиг своего абсолютного пика - и стал медленно, едва ощутимо сходить на нет, гася сияние тела мальчика и давая дорогу иному свету, мягкому свету извне, что брезжил там, впереди, поглощая в себя сумрак пещеры. Великий добрый волшебник Кристиан перешёл из бурых глинистых сводов в сочное многоцветье залитой солнцем лесной опушки.

Дата добавления: 2015-08-27