Глава 14: Белый шум. Целью секса, насколько я это понимал, было кончить, так что я никогда не задавался

Целью секса, насколько я это понимал, было кончить, так что я никогда не задавался вопросом, как долго можно было им заниматься не кончая.

Я мне действительно стоило задаться таким вопросом.

Утреннее солнце проникало сквозь шторы, от чего кожа Брендона засветилась золотистым свечением. Капля пота катилась по его груди, пересекая его плоский живот, в то время как его бедра двигались в медленном, ровном ритме. Мои веки закрылись, когда я подался вверх навстречу ему. Жаркое удовольствие пробегало вверх и вниз по моему позвоночнику.

- Черт, - беспомощно выдохнул я. Его руки приземлились на моей груди, двигаясь выше, от этого прикосновения моя кожа горела. Он кусал свою нижнюю губу, подавляя стон, медленно-медленно двигаясь на мне. Я ощущал на себе его вес. Пальцы моих ног запутались в простынях.

Боже, он даже не представлял, как хорошо он заставлял меня чувствовать.

- Ночи в отеле, - выдавил он,глубоко и неровно вдыхая. Его члено гордо выпирал и был влажным, головка блестела. Я даже не предсставлял, как хорошо я заставлял его чувствовать.

Я обхватил пальцами его запястье, чувствуя его быстрый пульс под кожей, будто его сердце ставило мировой рекорд.

- Спасибо Богу за них, - простонал я, чувствуя, как его бедра снова опустились, как он опустился на мой член. Мы оба внезапно вскрикнули. Бл*дь.

Я попытался притянуть его за запястье, но он помотал головой. Его глаза были закрыты, а лицо пылало от наслаждения, будто в этот момент он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме того, как соединялись наши тела. Он повел бедрами, когда я резко подался в него, и с моих губ сорвался непрошеный стон.

- Боже, я люблю тебя слышать, - выдохнул он, и только тогда я осознал все те стоны и вздохи, которые я совсем не сдерживал. Я знал, что обычно я стонал перед оргазмом, но это? Как можно было быть тихим во время этого? Спасибо случаю или чему-то еще, но мой номер находился на другом этаже, чем номера всех остальных, и, конечно же, мы этим воспользовались.

Мои руки остановились на его бедрах, впиваясь в него ногтями. Сначала я держал его бедра, определяя скорость и глубину, наслаждаясь его всхлипами и вздохами, когда я находил правильный угол, но потом я об этом забыл. Хотя у него и так было изумительное чувство ритма. Я несколько раз видел, как он играл на барабанах, так что мне не стоило удивляться. Теперь мы определили собственную скорость, и она была безупречной - это было захватывающее дух, расплавляющее мозг, легкое движение, от которого пылала его грудь, а по мне тек пот.

- Я сейчас умру, - заявил Брендон в полувздохе, грязное "ах" слетело с его губ, когда мой член вошел в него так глубоко, как только было возможно. Его дыхание превратилось в короткие, дрожащие вздохи. Он вздрогнул.

- Боже, вот там... Ох, черт, охчерт, - мямлил он, мышцы его живота сокращались, ногти царапали мою грудь.

Он держал ритм, угол и глубину, сам себя сводя с ума. Я прикусил нижнюю губу, чтобы не зарычать, запустил руку себе в волосы, будто это как-то помогло бы мне держать себя в руках. Но это как-то сработало. Это помогло следить за всем, смириться с боровшимися внутри меня ощущениями. Мои бедра дернулись вверх, навстречу ему. Он был таким узким.

Он замедлился. Он тяжело дышал, его щеки были пунцовыми, а зрачки широкими. Я уже перестал надеяться, что он, мать его, меня поцелует, но он как раз никлонился наклонился и сделал это. Я мгновенно прижался к его губам. Поцелуй был соленым; на его верхней губе выступил пот. Он захныкал мне в губы.

Я думал, мы вернемся в мою комнату для быстрого перепиха, а не для нечеловечески долгого секс-сеанса. Мы были полны энергии от быстрых ласк руками перед выступлениями, а осторожность была все равно что воздержание. Но прямо сейчас я не жаловался.

Я тонул, мне не нужен был воздух во время поцелуя. Он начал отстраняться, но я положил обе руки на его затылок и притянул его обратно. Он застонал - сначала в знак протеста, потом от наслаждения. Мой язык ворвался в его рот, грязно и влажно, исследуя его на вкус, пока я пытался сжать его намокшие волосы, но сквозь мои пальцы попало только несколько прядей. Он жадно поцеловал в ответ, его намокший член подрагивал, прижатый к моему животу.

Я провел одной рукой по его лопаткам и ниже по спине. Кожа была скользкой от пота, и я чувствовал его кости под кожей. Я накрыл ладонью его задницу, потянулся дальше, пока мои пальцы не нашли то место, где я исчезал в его теле, где он был растянул и полон. Брендон дернулся, когда мои пальцы исследовали влажное от смазки место, которое сжималось вокруг основания моего твердого члена, погруженного в него. Я попробовал надавить туда средним пальцем.

Брендон прервал поцелуй, задохнувшись. Его глаза были широкими и темными.

- Я кончу, если ты будешь так делать, - прошептал он дрожащим голосом.

Я медленно облизал губы.

- Хорошо.

Он прижался ко мне лбом, пытаясь восстановить дыхание.

- Позволь мне. Только на этот раз.

Я убрал руку, молча повинуясь его желанию. Я всегда заставлял его кончить первым. Мне было неудобно кончать до того, как он дойдет до края, может быть потому что я не доверял себе, что смогу позаботиться о его облегчении после собственного оргазма. Но если в этот раз он хотел поменяться ролями, тогда ладно. Черт, я бы все равно долго не продержался.

Брендон выпрямился, держа одну руку на моей груди для баланса. Его зрачки стали такими широкими, какими я их еще никогда не видел.

Он подхватил ровный, мучительный ритм. Я положил руки на его бедра, поглаживая большими пальцами выпиравшие от движения кости. На одном его бедре красовался свежая красная отметина, там, где я укусил его, когда мы раздевали друг друга. Я нажал пальцем на синяк, и дыхание Брендона запнулось. Его голова откинулась назад, и он задвигался немного быстрее. Он издавал такие грязные стоны, и... боже, он был таким чувствительным.

Теперь я знал, почему он сказал, что умрет от этого. Если я не умру, то как минимум потеряю сознание. Удовольствие было чертовски оглушительным. Мои руки сжади его бедра, потому что мне отчаянно нужно было за что-то держаться. Бл*дь, бл*дь, он делал со мной, что хотел.

- Ты еще со мной? - спросил Брендон, тяжело сглотнув. Тепм медленно нарастал, то, как он опускался, и я поднимался. Другой рукой он медленно поглаживал свой покрасневший и намокший член. Боже, он был так возбужден от того, как сам себя трахал на мне. Мои бедра теперь уже двигались неровными и нестройными толчками в прерывистом ответе на стимуляцию, от которой вокруг меня летали звездочки.

- Угу, - промычал я.

Солнце, светившее через занавески, попало мне в глаза, ослепив на секунду. После выступления была вечеринка, и мы вернулись в отель только после четырех утра. Брендон не смог бы тут же улизнуть из их с Уильямом комнаты, и пока мы ставили тут рекорд, солнце уже взошло.

Это была не тусклая подсобка или освещенная лампами дневного света ванная концертного зала. Я прекрасно видел его в мягком свете восхода и не мог оторвать глаз.

Теперь он уже опускался резче с громкими стонами.

- Боже, о Боже, - стонал он, жестче сжимая себя кулаком. Мышцы его бедер сжались по бокам от меня.

Я откинулся на подушку. Мое тело было полно электричества, каждый дюйм кожи был чувствителен к прикосновениям.

- Брендон, я не могу....

- Все хорошо, все хорошо, - выпалил он, но он не понимал, что я больше не мог терпеть, что я разваливался на части под ним. Мои руки беспомощно поднялись вверх по его бедрам, поглаживая его живот и грудь, по его руке, которой он сжимал свой член. Он утробно застонал, даже немного отчаянно.

- Черт, - задохнулся я.

Кровать громко скрипнула, и он положил одну руку туда, где кончались мои ребра. Его член исчезал и снова появлялся из его кулака. Мои руки упали на скомканные простыни, сжимая их в кулаках так сильно, как это было возможно.

Все мое тело дрожало, от его движений с моих губ срывались короткие, почти в панике вздохи. Существовали уровни наслаждения. В середине были уровни красных оттенков, сначала светлые, потом темнее, и когда ты достигаешь самых темных, ты кончаешь. Но если ты не кончаешь, красный превращается в черный, потом переходит в серый, и там, на вершине этой горы экстаза, о существовании которой ты не имел ни малейшего сраного понятия, все превращается в белое: белый шум, белое электричество, белое наслаждение.

- Брендон, - выдохнул я, пытаясь дышать, но огонь, бурливший в венах, теперь нашел выход через мое горло, перекрывая воздух. Финиш приближался с невероятной скоростью. Во рту появился привкус крови - так сильно я прикусил губу. Брендон опускался на мой член, такой узкий, горячий и быстрый, он дрожал на мне, лаская себя страстно и влажно, стеная и вздрагивая. Я больше не мог терпеть.

Мои уши заполнил белый-белый шум, но Брендон не останавливался, он продолжал опускаться на меня, его голос стал далеким, и стало трудно разбирать слова из-за взрыва удовольствия, но это было похоже на быстрое "Черт, черт, это.... Давай, Рай... Боже, я чувствую тебя...

Что-то взорвалось во мне, не только умопомрачительный оргазм, который грохотал во мне, перестраивая мои молекулы, и это не белый шум, белый шум, белый шум. Это его руки на моей груди, то, что был только он и больше ничего, и я погружался в это все глубже и глубже. Черт, это все продолжалось, и даже когда я понял, что просто физически не имел больше спермы, я все продолжал кончать.

Я открыл глаза, уловив то, как его бедра опускались вниз, как мой член исчезал в нем. Обе его руки были прижаты к моей груди для баланса. Он опустился и кончил. Он не трогал себя, но он опустился на меня и кончил. Его член задергался, ногти впивались в мою грудь, его рот открылся, когда он залепетал:

- О Боже, о Боже, да, да...

Потом его слова превратились в самый сексуальный стон, который я когда-либо слышал, вырываясь из глубины его груди, такой низкий, мужественный и беспомощный. Его мышцы сжались вокруг меня, и я крепко выругался, воздух вылетел из моих легких. Его сперма ударила в мою грудь и живот, теплая и влажная, густая и белая. Все было белым.

Я никогда не понимал, почему это называли маленькой смертью. Но внезапно я понял.

Его движения внезапно исчезли, когда мы оба кончили. Его член все еще пульсировал у меня на животе, его мышцы все еще сокращались вокруг моего члена. Я был опустошен. Абсолютно на хрен истощен.

Брендон скатился с меня, бесцеремонно плюхнувшись на кровать. Я моргнул, глядя в потолок. Он был белым.

Воздух заполняли наши тяжелые, неровные дыхания, будто мы только что пробежали марафон. У меня заняло некоторое время, чтобы понять, что если я хтел видеть его, мне пришлось бы повернуть голову, что было достаточно нелегко, так как мои навыки движения казались парализованными. Наконец я умудрился немного повернуть голову вбок.

Брендон закрыл лицо одной рукой, его кадык двигался, когда он тяжело сглатывал, его темные волосы торчали во все стороны. Его грудь пылала красным, поджарое тело было покрыто потом, капли спермы блестели на солнце у начала его лобковых волос. Моя сперма или его? Без понятия.

Я закрыл глаза и попытался взять себя в руки.

- Так ты, это.... кончил, не прикасаясь к себе, - с дрожью в голосе заметил я, еле разговаривая. Он издал какой-то звук в знак согласия. У меня во рту был привкус крови. - Я не знал, что это возможно.

- Я тоже не знал, - засмеялся он. А потом он просто засмеялся, прикрыв глаза и широко улыбаясь. Я моргнул. Он, бл*дь, чокнутый.

Его сперма неприятно остывала на моей коже, и я вытер ее, как смог, обтирая руку о простынь. Моя рука дрожала. Я согнул пальцы, удивленно глядя на длинные фаланги. Все еще дрожала. Шум в мозгах немного уменьшился, мои внутренности будто распухли, будто во мне было что-то такое, что мое тело не могло в себя вместить. Это определенно не спасало от дрожи и от той мысли, что у меня, вероятно, только что был лучший оргазм в жизни.

- Ты в порядке? - спросил Брендон, и я вздрогнул. Он с любопытством посмотрел на меня, сев на колени рядом со мной. Сейчас я ненавидел его за то, что он мог двигаться. Моя рука протянулась к его колену, и это немного уняло дрожь. Хотя и не полностью. Он удивленно смотрел на меня - Ты дрожишь.

- Нет.

- Да.

Брендон смерил меня взглядом, его глаза были глубоки, но ничего не открывали. Он улыбнулся, когда я меньше всего этого ожидал, наверное, прикалываясь про себя, как он меня сейчас кинет. Он не лег обратно. Я знал, что он не станет прижиматься ко мне, что мы не станем обмениваться медленными поцелуями. Мы такого не делали после того, как кончали. В это утро послесексуальная рутина будет состоять из следующего: он оденется и улизнет обратно в свою комнату, где все еще спит Уильям.

Мое сердцебиение медленно пришло в норму, и руки перестали дрожать. Брендон продолжал смотреть на меня, будто чего-то ожидая.

- Я не хочу спать, - вздохнул я.

- Ты не устал после такого?

- Нет, - соврал я. Я чертовски вымотался, но я не хотел спать. - Пойдем куда-нибудь. Сделаем что-нибудь. У нас же есть время перед автобусом, так?

Он медленно кивнул, изогнув бровь.

- Сейчас семь утра. Четверг.

- И?

- И мы в Омахе, - заметил он. Крутое замечание. - Более чем уверен, что единственное, чем можно заняматься, это трахаться или спать.

- Я нахожу твое негативное отношение пагубным для командного духа, - сказал я ему, быстро похлопав его по колену и скатившись скровати. - Давай. Пошли.

Он театрально плюхнулся обратно на кровать.

- Ты станешь моей смертью.

- Сам сказал, - усмехнулся я, с дрожащими коленями и слабыми ногами натягивая боксеры. Черт, это Брендон станет моей смертью, если мы продолжим вот так трахаться постоянно. Ощущение оргазма еще продолжалось, все еще затмевая мысли и сокрушая тело. Было такое чувство, будто какая-то часть меня сдавалась чему-то.

Я буду с этим бороться.

Брендон перевернулся на живот, и я провел рукой по его обнаженному телу, по молочно-белой коже, мой взгляд скользил по округлости его задницы. Его дыхание начало угрожающе сбиваться, и я наклонился и смачно шлепнул его по заду.

- Ой! - подскочил он.

Он повернулся, сердито глядя на меня, а я выхватил из своего открытого чемодана рубашку и накинул ее.

- Пойдем со мной.

- Ты такой нытик, - пробурчал он, а я предпочел проигнорировать его.

Единственной причиной, по которой я относился в нему именно так, а не выкинул его из своего номера, было то, что у нас только что был изумительный секс. Ему повезло, что он был так одарен в этой области.

Когда мы шли к двери, оба одетые и приличного вида, наши пальцы соприкасались.

Оказавшись снаружи, я засунул руки в карманы и опустил глаза.

* * *

Итак, этот гей был прав. Нечего было делать в Омахе в семь утра в четверг. Улицы были пустынны, машины проезжали раз в пять минут. Магазины не откроются еще несколько часов, так что ни у кого не было причины бодрствовать так рано. Солнце постепенно вставало из-за горизонта, у я мог сказать, что это будет жаркий день.

Улица практически принадлежала нам, пока мы медленно молча прогуливались по ней. Первоначальная усталость прошла от свежего воздуха и яркого света. Брендон разглядывал витрины магазинов и уличные знаки.

- Смотри, - сказал он, когда мы проходили мимо музыкального магазина, на витрине которого лежали копии Boneless. Я только пожал плечами. Наши альбомы были повсюду, так что это перестало удивлять.

Покупайте истекающее кровью сердце Райана Росса за три доллара сорок девять центов.

- Это абсурдно, сколько они просят в наше время за записи, не так ли? - заметил я.

- Сколько бы ты заплатил за нее?

- Нисколько. Все равно они достаются мне бесплатно, - пробормотал я, доставая пачку сигарет. Я предложил ему одну, и мы закурили около музыкального магазина.

Я представил себя гуляющим по улице, кем-то, кто постоянно так делал, а не залетной рок-звездой, которая заставила молодежь этого города кричать изо всех сил прошлой ночью. Что если мы со Спенсером не встретили бы Брента в Вудстоке? Что еслы бы встретили, но не поехали бы обратно на восток? Что если бы мы застряли здесь, например? У меня бы, скорее всего, была какая-нибудь стремная работа. Водитель автобуса. Почтальон. Гитара была бы заброшена в дальнем углу дерьмого домишки. И этот четверг был бы моим первым выходным за долгое время, и я бы спал до тех пор, пока солнце меня не разбудит. Почесал бы пузо, пожарил бы яичницу с беконом. Съел бы ее перед теликом. Сел бы в машину, поехал бы к другу. Выпили бы, поболтали бы о местной политике, чувствуя одинаковое отвращение к членам городского совета в их дорогих машинах и хороших костюмах. Поволновался бы о двигателе машины, который недавно начал посвистывать, и я бы жил этой жизнью, не зная, как выглядит Лондон после двух дней проливного дождя, каково это, когда открываешь дверь гостиничного номера, а за ней стоит красивая девушка, полная желания и ожидания. Я бы жил ничего этого не зная. Я мог бы жить такой жизнью, не имея представления ни о чем, зато свободный. Я мог бы.

Чепуха.

Я бы никогда не выпистил гитару из рук. Даже сейчас, когда я знал, к какому аду она меня привела, какой ад ждал меня впереди, я не мог выпустить этот прклятый инструмент из рук.

Я наблюдал, как Брендон глубоко затягивался. Ветер трепал его волосы.

Я не мог держаться подальше от того, что было плохо для меня.

- Хочешь есть? - спросил он. -Я умираю с голода.

Я бы отнес это к нашему недавнему секс-марафону, но мы не говорили об этом на публике. Я до сих пор чувствовал его вкус у себя во рту, чувствовал его под своими пальцами. Физическое расстояние между нами было каким-то неловким.

- Завтрак в отеле? - продолжил он.

Я сморщил нос, медленно потягивая сигарету:

- Не хочу пока возвращаться.

- Ну, тогда тут за углом есть кафе. Оно должно быть открыто.

- Когда это ты стал официальным гидом по Омахе? - недоверчиво спросил я, потому что он указывал на противоположную сторону, откуда мы пришли.

Он бросил сигарету на пол и затоптал ее.

- Наверное, когда я раньше жил здесь.

Я тут же перестал курить и уставился на него, чувствуя, как мои внутренности завязывались в узел. Он этого не заметил, просто кивнул в сторону предполагаемого кафе.

- Пошли.

Он не соврал - там было крошечное кафе в конце улицы, по которой мы шли. Как и предполагалось, оно было пусто, и мы оба автоматически направились к столику, который стоял дальше всего от стойки. Брендон заказал блинчики, а я пирог. Мне обычно жутко хотелось чего-нибудь сладкого после секса, но это было тайной, которую я унесу с собой в могилу.

Когда мы пили кофе, Брендон заметил:

- У тебя нижняя губа опухла.

- Ага. - Я прикусил ее слишком сильно. Она опухла и болела, когда я проводил по ней языком, я чувствовал металлический привкус. Я откинулся на диванчике из красной кожи, а Брендон взял у меня еще одну сигарету.

- Итак, ты из Омахи? - спросил я.

- Нет, но когда-то я здесь жил, - объяснил он то, что я уже знал, потому что знал, откуда он. Ну, Одри не называла город, но все же. Касательно Брендона, я знал его имя, знал, что у него умер брат, он живет в Сан-Франциско и любит члены.

- Когда?

Он неопределенно пожал плечами, но я настаивал:

- Нет, серьезно. Когда это было?

Казалось, он не хотел об этом говорить, но наконец он сказал:

- В 67-68-ом, я думаю. Не помню точно. Ты же знаешь, какие подростки в этом возрасте, ни не обращают внимания на такие вещи.

- Значит, твоя семья переехала, - заключил я. Я ждал, что Брендон скажет нет, что его семьи с ним не было, но он не сказал вообще ничего. Боже, он вообще ничего не рассказывал! Что такого плохого он сделал и увидел, раз не говорил никому об этом?

То, как он смотрел на меня, заставляло меня думать, что он каким-то образом оценивал меня, пытался меня взвесить. Он стряхнул пепел сигареты в пепельницу, маленькие серые хлопья полетели вниз.

- Я работал с стейк-хаусе в центре, на Харни-стрит, мыл посуду каждый день с пяти вечера до часу ночи. В жизни не видел столько жира. Это место сделало меня вегетарианцем на целых полгода.

- Сделало тебя кем? - нахмурился я.

- Я не ел мяса.

- Это же нездорово, - пробормотал я, воздержавшись от шутки, что он любил мясо в других его формах - у себя во рту, в своей заднице, но тогда он бы разозлился, и коробка с прошлым Брендона захлопнулась бы прямо перед моими глазами.

- Это модно в Сан-Франциско. Я знаю по крайней мере одного парня, который не ест мясо, - сказал он. Ну да, что было НЕ модным в этом городе?

Он продолжал курить. Я углядел синяк на его шее, куда, должн быть, однажды приземлился мой рот. Интересно, что подумают парни? Они, скорее всего, сделают вывод, что Брендон и Уильям спят друг с другом. Но что подумает Уильям о том, что Брендон исчез на несколько часов и вернулся жестоко оттраханным? Нето чтобы этот задохлик смог бы все собрать в одну картину, но он мог заподозрить.

- Тарелки мыть - еще ничего. Ложки тоже. У них были ножи для стейков с такими крошечными загнутыми концами, которые невозможно было отмыть. А про стаканы даре не спрашивай, - сказал он, качая головой и затягиваясь еще раз. - Блестящие, блестящие. Когда они перестали быть достаточно блестящими, они уволили мою задницу. Скорее всего, им просто нужна была отмазка. Я до сих пор уверен, что мой босс видел меня с тем парнем, которого я повел к себе домой однажды ночью. Моя вина. Надо было быть осторожнее. Но они хоть отмазку придумали. Во многих местах об этом даже не заморачивались.

Официантка принесла нашу еду, подозрительно посмотрев на нас, но ничего не сказав. Не сказать, что она что-то заподозрила, просто мы так выглядели - с грязными волосами, небритые, в мятой одежде, с красными глазами от недосыпания. По крайней мере у меня. Брендону всегда удавалось выглядеть сногсшибательно.

Она облокотилась на спинку дивана, после того как мы пробормотали спасибо. Собиралась ли она выкинуть нас отсюда?

- Извините, но вы Райан Росс, - выпалила она, когда я наконец посмотрел на нее. Я моргнул. Тридцатилетняя официантка из Омахи. Вау. Это было правдой. Теперь меня знали все.

- Это он, - легко сказал Брендон, широко улыбнувшись мне. Хренов предатель.

- Я узнала вас по обложке на The Rolling Stone, - нервно объяснила она, протягивая салфетку и ручку. - Я... я надеюсь, вы не возражаете...

- Вовсе нет, - нетерпеливо пробормотал я, быстро подписывая салфетку.

- Спасибо! - просияла она, когда я вернул ей салфетку. - Ох, я... У нас есть фотоаппарат, если...

- Может, немного позже. Мы разговариваем, - ровно сказал я ей, показывая на нас с Брендоном. Она ярко покраснела и начала заикаться, быстро уходя.

Брендон строго посмотрел на меня:

- Я думал, ты решил вести себя хорошо с фанатами.

- Да по хрену. Что я хочу знать, так это то, как ты совмещал школу и работу.

Брендон удивился, но это было достаточной причиной отослать обратно официантку. Брендон рассказывал о себе, чего, кстати, никогда не случалось. Наверное, это было посторгазмическая несобранность, которая заставила его ослабить путы вокруг его прошлого, которая не будет длиться вечно.

- Ну? - давил я.

- Я уже не ходил в школу, - наконец сказал он слегка смущенно. - Кому нужно образование, правда? Боже, они так вскусно пахнут. - Он жадно принялся за свои блинчики, затушив окурок о край тарелки.

Вот и весь рассказ о себе. Замечательно.

Итак, он не возвращался в школу? Совсем? Счастливый ублюдок. Мне тоже надо было исчезнуть с лица земли в пятнадцать лет и тем самым спастись от муки окончания старшей школы. Я был странным тихим ребенком, у которого не было мамы и который все время тусил с этим чудаком Смитом. С другой стороны, я мог считать до десяти на французском. Может, оно того стоило.

- Одним летом я работал разносчиком газет. Копил деньги на гитару, - тихо сказал я ему, поедая безвкусный яблочный пирог.

Он улыбнулся:

- Не могу представить тебя занимающимся чем-то другим, чем ты занимаешься сейчас.

Я воткнул вилку в кусок пирога и пробормотал:

- У меня была своя порция стремной работы в ЛА, прежде чем образовалась группа. Я знаю, каково... каково это. Быть там, где ты никого не знаешь. Черт, это моя ежедневная жизнь.

Брендон перестал жевать, настороженно посмотрев на меня.

- Да, я это знаю, - сказал он наконец. - Можно попробовать твой пирог? - Он протянулся и стянул кусочек, не дожидаясь разрешения. Я разрешил ему прикончить его, молча глядя в окно.

Был наш выходной, но через несколько часов мы уезжали в Денвер. Мы проголосовали и единогласно решили, что мы лучше проведем наше свободное время в Денвере, чем в Омахе. Интересно, Брендон жил в Денвере тоже? Кто знает. Я вот не знал.

- Как твоя фамилия? - спросил я, заставив его вздрогнуть.

Он слизываал пирог с большого пальца.

- Почему ты хочешь это знать?

- Я мог бы спросить у Пита, хотя даже он, наверное, не знает.

- Повторяю: почему ты хочешь это знать?

- Я не могу интересоваться тобой?

Он нахмурился, выглядя действительно сбитым с толку.

- Можешь. Просто обычно люди не интересуются. - Когда я продолжил пристально смотреть на него, он вздохнул. - Кори.

Я фыркнул:

- Да, конечно. Ты сказал это только потому, что в этом кафе крутят Sounds of Silence, и эта песня только что отыграла.

Три года назад никто бы не услышал, как эта песня играет в кафе ранним утром. Песня о том, как один парень вышиб себе мозги, и в тексте которой есть слово "оргия"? Никогда. Так же, как и у Ричарда Кори, наши песни игрались только в ночных радио-эфирах, потому что все мои упоминания секса, наркотиков, секса, алкоголя и секса были абсолютно неприемлемы для дневных эфиров. Но даете еще несколько лет, и мои слова станут приемлимыми, и тогда именно мой голос будет звучать в местах, подобным этому. И в тот день, когда это случится, я вышибу себе мозги.

Брендон улыбнулся, небрежно откинувшись назад:

- Хорошо. Как насчет Доналд? Льюис. Томсон.

- Отвали.

- Джексон, Браун, Питерсон, Мэтт...

- Ури.

Он мгновенно замолк, его глаза расширились, прежде чем удивление в них превратилось в злость, возможно даже кое-где в страх.

- Почему ты спрашиваешь, раз уже знаешь? - холодно выплюнул он, вскочил с дивана и направился к выходу.

Я выругался про себя, залез в карман за мелочью, которую бросил на стол. Он не мог, бл*дь, бросить меня здесь - я даже не знал, где я находился.

- Пока! - нервно крикнула мне вслед официантка.

Когда я вышел на улицу, я заметил, как Брендон скрылся за углом. Было слишком раннее утро для пробежек, но я все равно побежал, догнав его на улице, которая была больше, но такая же пустынная.

- Дурной нрав тебе от семьи достался? - крикнул я ему в спину.

Брендон резко остановился и повернулся ко мне.

- У меня нет времени играть в твои сраные игры! - рявкнул он, его гляза гневно блестели. Я не впечатлился. - Ты следишь за мной? Ты шпионишь за мной? И какое тебе дело вообще?

- Это просто твоя фамилия. Как это может быть секретной информацией?

- В отличие от тебя, моя жизнь не расписана в интервью, из которых все фанаты знают твой день рождения и твое полное долбанное имя, Джордж Райан Росс Младший, и...

- Третий, вообще-то.

- Да насрать! - равкнул он. - Мне все равно! Моя жизнь не продается, и я не хочу рассказывать о себе.

Он сорвался с места, так напомнив Уильяма, который делал так по меньшей мере пять раз в день, что только больше заставляло меня думать, что Уильям был таким же геем, как и Брендон.

Я ошарашенно смотрел, как он уходил.

- Эй, да ладно! - крикнул я ему вслед. - Подожди! Перестань, Ури! Просто подожди!

Он тут же обернулся и подошел ко мне:

- Не называй меня так.

- Ури?

- Да. Так.

- Могу я называть тебя психом?

Он сжал зубы, опасно сверкая глазами. Думаю, то, что его нападки меня не задевали, злило его еще больше.

Наконец, меня это задело только тогда, когда он прорычал:

- Как тебе это удается? Можно спросить? Превращение из... из парня, которого я так ждал увидеть, в парня, которого я видеть не могу?

Мои руки сжались в кулаки:

- Никто тебя не заставляет.

- Ох, еще как заставляет, - выплюнул он, и когда он ушел на этот раз, я его отпустил.

* * *

Это не расценивалось как ссора. Ссоры включали в себя драку, крики и швиряние предметов, а не несколько грубых замечаний рано утром после очень-очешуительного-изумительного секса. И главной идеей ссоры было предложение условий отношений, чего не было между техником и музыкантом, практиковавшими случайный секс.

Я знал его фамилию. И что? Я выходил на сцену каждую долбанную ночь и пел о своих тайнах в микрофон. Если бы кто-то захотел, он бы понял каждую мою строчку, дажете, которые я написал под кайфом. А он так испугался меня, хотя я знал всего лишь одну вещь о нем. Господи Боже, не было никакой разницы в том, трахать гея или девушку - и то, и другое было одинаково нелогично.

Когда Жак истраивала мне истерики, я обычно выжидал день-другой, чтобы она пришла в себя. Я не расстраивался, что она злилась только потому, что она злилась. Жак очень редко делала то, что хоть что-то значило, о чем я помнил, когда замечал, что Брент выглядит немного несчастным и потерянным в своих мыслях. Итак, Жак хотела спать не с одним, а с двумя участниками The Followers, может быть, мечтая покорить еще и Джо, на что бы я ни за что не закрыл глаза.

Но это был просто секс. Это ничего не значило. Ничего не значило и то, что мы с Брендоном провели два с половиной часа трахаясь - не несколько раз, а это был был только один раз, - но наша не-ссора? Она не отпускала меня ни на секунду.

Она пожирала меня, когда я собирал свои вещи, бросая их все в свой чемодан, стоя спиной к кровати, на которой мы с Брендоном НЕ спали. Мой долбанный мозг взрывался, когда я шел вниз завтракать, так и не поспав, обнаружив Пита и Зака, набивавших рты яичницей в столовой, которая была пуста, за исключением их двоих и нескольких семей туристов.

Меня прямо задевало, когда Пит озадачился и спросил меня, хорошо ли я себя чувствовал. Я сказал, что не спал всю ночь. Он предложил мне пару таблеток, которые бы мне помогли. Я отказался.

Потом к нам присоединился Спенсер, его растрепанные волосы торчали во все стороны, когда он жевал тост, и Пит тут же поделился своим беспокойством по поводу ммоего здоровья. Спенсер посмотрел на меня - один только раз, - и вздохнул, будто знал, в чем дело.

К черту его. Он не знал ничего.

Когда Зак поднялся, чтобы подогнать автобус, вошли Брендон и Уильям, оба с рюкзаками, куда они складывали вещи для ночи в отеле. Уильям помахал нам, когда они сели за столик на другом конце комнаты. Брендон не смотрел в нашу сторону. Его волосы были влажными. Не смог вынести мой запах не себе, не так ли?

Я сердито уставился в свою тарелку, совсем не чувствуя голода.

- Я звонил несколько раз парням в офис, насчет европейского тура, - начал Пит. Брендон стоял у шведского стола, глядя на разную еду. Я знал, что он выберет Freakies (*картошка фри в коробках), когда он еще даже не взял коробочку. Он всегда их ел. - Я пытался составить его, связался с нашим офисом в Лондоне...

- Слушай, мы можем... Мы можем не говорить об этом прямо сейчас? - нетерпеливо спросил я. Брендон теперь вернулся к своему столику, за которым сидел Уильям, который болтал, а Брендон изредка кивал, явно не сосредоточенный на разговоре.

- Райан, давай. Тебе надо поработать со мной, чувак. Нам надо обсудить это, - вздохнул Пит. - Разве Брендон не говорил с тобой об этом?

- Нет. Счего бы? Он ничего не сможет с этим поделать, - заметил я, добавив,- Я все равно почти не разговариваю с этим парнем.

- Я знаю, но... Да. Может, позже?

- Позже, - я пожал плечами, и Пит угрюмо и явно разочарованно кивнул. Он промямлил, что пойдет посмотрит, подъехал ли автобус.

Медленно вся остальная команда спускалась к завтраку, наедаясь как можно сильнее перед отправлением. Моя свернутая салфетка лежала поверх так и не тронутой еды. Теперь с Уильямом и Брендоном сидел Энди, но Брендон не принимал участия в разговоре.

Спенсер прошептал:

- Говорил же, ничего хорошего из этого не выйдет.

Я вынырнул из своего пристального наблюдения за Брендоном.

- Не говори о том, чето ты не знаешь, - горько сказал я ему.

- Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ты что-то натворил. Ты переспал с той рыжей на вечеринке прошлой ночью? А теперь он злится, точно, потому что думал, что у тебя были планы на него?

- С какой рыжей? - отвлеченно спросил, напрягшись, когда Брендон взял свой рюкзак, показывая на дверь, когда Уильям спросил у него что-то.

- Та, что потратила всю ночь, пытаясь залезть тебе в штаны. Ты потратил около двадцати минут на разговор с ней. Ты не помнишь? Честно?

- Понятия не имею, о ком ты говоришь. - Я, может быть, разговаривал с какой-то девушкой, но ка она выглядела, флиртовала ли она со мной, я вспомнить не мог.

Как только Брендон достиг двери, он посмотрел в сторону нашего стола. Это был просто мимолетный взгляд, но наши глаза встретились, и, казалось, что-то тяжелое опустилось на него, его плечи поникли. И это была не злость. Это была грусть.

В следующую секунду он исчез.

- Черт, - выдохнул я.

Спенсер прочистил горло:

- Говорил тебе. Я сказал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но, хей, если все кончено, то все кончено. Это неважно.

- Знаешь, на месте парня, который не может сохранить свой шестимесячный брак, я бы воздержался от комментариев, - спокойно сказал я ему, и он злобно посмотрел на меня, но все же заткнулся. И это не кончено. Не сказать, что было чему кончаться, но все же это совсем не кончено.

Или кончено.

Мы оба сидели за столом в грустных раздумьях, пока в дверях не появился Пит, сообщая нам, что автобус подогнали, и снаружи нас ждали фанаты.

- Прекрасно, - буркнул я, но Спенсер просиял. Он любил встречиться с фанатами. Джо тоже любил, но только из-за своего эго, а Спенсер любил людей, хоть и был необщительным придурком весь год. Он любил людей, которые не были нами.

Когда мы наконец забрались обратно в автобус, и оставшие снаружи фанаты энергично махали нам на прощание, Пит пересчитал нас по головам, и Зак тронулся.

- Где Брендон? - спросил он.

Я вздрогнул и мгновенно оглядел гостиную. Я знал это. То есть нет, я не знал этого, но мне следовало это знать. рендон уехал, ушел, исчез, испугался, а ведь это была просто его фамилия, придурок, путешествующий автостопом по шоссе с табличкой "На край света", ушлёпок, этот е*аный....

- На полке. Бедняжка совсем не спал прошлой ночью! - сочувственно пояснил Уильям, понизив голос и добавив, - нам стои твести себя потише. Дайте ему отдохнуть.

Ох.

- Всех накрыла волна бессонницы, - заметил Пит, задержав на мне взгляд на долю секунды. Я удивленно уставился на него. Что это должно было значить? - Пойду проверю его, посмотрю, может, ему что-нибудь нужно.

- Просто дай ему поспать, Пит, - устало пробормотал я. Джо и Энди устроились за игрой в карты, а Брент погрузился в книгу - наверное, первую, которую он взял в руки. Автобус был наполнен навевающим сон теплым воздухом, и ни у кого не было сил говорить. Наступила та часть тура, когда дорога уже не возбуждала, и до финиша было еще далеко, и все мы хотели просто валятьсяв постели день-другой.

Если Брендон счастливо отрубился, не заморачиваясь такими приземленными вещами, как не-ссоры, тогда и мне стоило сделать то же самое. В отличие от остальных, у меня была кровать в этом автобусе. Я был королем, а они были свитой, полной злых дворян и плетущих заговоры любовниц, но кто был шутом, и кто дергал за веревочки?

- Ой, парни, кажется, я понял, как пить носом! - доложил Уильям.

Окей. Шутом был Уильям.

Вместо того, чтобы наблюдать, как Уильям обливает свою футболку колой - единственный выход, чем это все могло кончиться, - я сказал парням, что пойду посплю. Дорога до Денвера была длинной, больше девяти часов, так что я мог пойти всхрапнуть.

Я сразу прошел через отсек с полками, не позволив себе даже подумать там остановиться, и зашел в свое гнездо. Я устало начал расстегивать рубашку, когда понял, что на моей кровати сидел Брендон. Он удобно там устроился: туфли лежали на полу, ноги лежали на покрывалах, а сам он сидел спиной к стене. В грязном окне за плечом Брендона была видна дорога, белые полосы на асфальте исчезали в дали. Он не смотрел на меня, а я не стал рявкать на него, чтобы он свалил на хрен.

Мои руки упали с воротника:

- Ты чего-то хотел?

Я считал секунды, пока он не ответил:

- Когда я рос, другие дети называли Мэтта "Ури". Он был старше и... я не знаю. Дети просто называли его так. Поэтому ты не можешь называть меня "Ури", потому что это не я.

Он поерзал, нервно сжимая руки на коленях. Я почувствовал, как из меня выливалась вся злость, и кивнул:

- Ладно. - Когда он ничего не ответил, я сказал, - я стал Райаном, когда мне было восемь. В один день понял, что не хтел носить имя своего отца. А до этого времени люди называли меня Джордж. Это было хорошее имя из-за Битлз, но я чувствовал себя какой-то копией. Кроме того, Ринго - лучший.

- Мне нравится Джордж, - сказал он, мельком глянув на меня, и я не знал, говорил ли он обо мне или о Харрисоне.

- Ничего, - пожал плечами я, все еще не зная, о ком он говорил. Я двинулся к кровати и, раз уж он не подвинулся и не стал протестовать, сел рядом с ним, прислонившись спиной к стене, лицом к двери моего гнезда. Я мог бы сказать ему, что ему не сойдет с рук такое поведение, что я не из тех, кто прощает и забывает. Он пришел ко мне, пытаясь помириться, и я мог легко повернуть это против него, что я обычно бы и сделал, но в это утро я был слишком усталым для этого.

На самом деле я никогда не смотрел на эту комнату с такого ракурса - обычно я просто спал здесь, лежа читал книгу или играл на гитаре на краю кровати. На трех стенах были окна - два маленьких по бокам и одно большое за нашими спинами. Обычно я задергивал занавески, чтобы никто не видел меня снаружи, и чтобы я не видел шоссе, по которому мы ехали. В гнезде был бардак, потому что я в основном бросал сюда свои чемоданы, и, считая, что в гнезде был только один предмет мебели - кровать, и пол, и кровать были в основном средоточием бардака. Гнездо было простеньким, тесным и заваленным, но это было одно из тех редких мест, которые я считал своим убежищем.

- Каким был Мэтт? - тихо спросил я, глядя на его голые ступни рядом с моими туфлями. Я не смотрел на него - зрительный контакт мог испугать его. Молчание тянулось и тянулось, но я выждал.

- Веселым, - сказал он наконец. - Умным. Все любили его. Но он часто дразнил меня. Я всегда был меньше него по размеру, а он был намного старше и мог с легкостью поднять меня вверх, и я не мог бороться с ним. Мы просто... Мы просто не были так близки. И мне приходилось жить согласно ему, но я так не мог, и этим я разочаровал и его тоже.

- Одна кровь не делает людей совместимыми, не так ли? - спросил я, сам прекрасно зная ответ. Брендон издал звук в знак согласия. - Когда ты видел его в последний раз?

- В пятнадцать лет, - тут же ответил он, не думая. Когда он изчез с лица земли. Я не стал просить его объяснять, почему он не виделся со старшим братом в старшие годы своего отрочества.

- Жаль, что ты так и не узнаешь, что стается с другими, - промолвил я, пытаясь определить, из-за чего Брендон так завис. Это могла быть любовь, но сложно любить того, кто исчез, и, судя по тому, что сказал Брендон, не было похоже, что они были очень близки.

- Мне было бы нечего сказать ему. Я имею в виду - кто я. Техник какой-то рок-группы?

- Не какой-то рок-группы, а The Followers. Мы уже пять недель на первом месте в Биллборд. Пять.

- Сомневаюсь, что его бы взволновало то, как нелепо вы знамениты. Уильям знал, что у меня не было работы, не было жилья с тех пор, как меня выперли, и вот он нашел для меня эту работу и спас мою задницу. Безработный и бездомный. Мэтт был бы более чем невпечатлен этим, - горько заметил он, но потом тихо добавил, - Но все же. Я никогда этого не узнаю, так ведь?

- Так. Это бы кому угодно не давало спать по ночам. - И то, чем это закончилось. Даже если ты и не планировал поддерживать связь, возможность была всегда. Ты мог бы поднять трубку, ты мог бы встретиться. Но смерть кладет конец всему этому. И уж точно я бы не ожидал того, что Спенсер умрет молодым.

- Когда я узнал об этом, он уже месяц был мертв. Я бы все равно не смог попасть на похороны, но я... Он был в земле хрен знает сколько, прежде чем я узнал, и я просто запаниковал, сел на первый же автобус до дома, думая, что должен увидеть могилу, должен постоять перед ней лично. Поэтому я опоздал на свой самолет в Нэшвилль. Доехал до границы штата и вышел из автобуса. Не смог сделать этого. Мэтт был мертв, и я не смог заставить себя...

- Ну, теперь он никуда не денется. Ты сможешь навестить его могилу в другой раз, так ведь?

Краем глаза я заметил, как он повернул голову в мою сторону. Он криво улыбнулся мне.

- Не обязательно утешать меня, Росс.

- Да уж. Я не так уж хорош в этом, - правдиво признал я. Когда наши глаза встретились, он расплылся в улыбке. - Что?

- Ничего, - сказал он, быстро покачав головой, а потом наклонился и поцеловал меня в губы, прежде чем я смог отреагировать. Поцелуй был нежным и сладким, несравнимый с теми грязными и развратными поцелуями, которые были у нас несколько часов назад. Это было как волна прохладной воды, которая меня успокаивала.

- Хочешь спать? - поинтересовался я, когда поцелуй закончился. Я спросил, не думая, на долю секунды забеспокоившись о его реакции, но он просто кивнул, будто хотел поступить именно так.

Он лег, а я начал развязывать шнурки туфлей, скидывая их. Я без слов лег рядом с ним поверх одеял, и он каким-то образом стал меньше, стал тем ребенком, которого дразнил его старший брат. Я не знал, что делать, но он с легкостью взял мою руку и обвил ее вокруг своей талии, устраиваясь поудобнее, прижимаясь ко мне спиной. Стало удивительно легко расслабиться, зарыться лицом во впадинке на его шее и вдыхать его аромат. Он был теплым и каким-то образом той самой правильной формы, от чего мне хотелось притянуть его к себе и просто чувствовать, как он прижимался ко мне.

Автобус гудел, голоса парней звучали так отдаленно, будто бесполезные попытки из другого мира, которые пытались проникнуть в маленький пузырь, в котором мы находились. Было хорошо от того, что он был здесь, со мной - не-ссора, злость и боль исчезали.

Он прошептал:

- Я не хотел, понимаешь... Ну, набрасываться так этим утром. Просто не люблю, когда люди играют со мной или...

- Я не играл.

Он вздохнул - его грудь поднялась, когда он вдохнул.

- Ну, ты притворялся, что не знаешь то, что знаешь.

- Уильям упомянул об этом однажды. Скорее всего, даже не подумав, он, наверное, просто говорил сам с собой. Ты же знаешь его, - я обнаружил, что лгу, совершенно не зная, почему я просто не сказал ему, что это была Одри. Я не хотел, чтобы он испугался и отстранился. С ним это было как пытаться подойти к оленю, не напугав его: практически невозможно.

Но по каким-то причинам он бодровольно сидел здесь и ждал, пока я приду и нажму на курок. Кто знает, достиг ли я цели. Думаю, я достиг. В любом случае, он лежал побежденным. Он хотел лежать здесь, в моих руках. Мы просто спали. Вот и все.

- Да уж, я знаю Билла, - вскоре признал он.

Я почувствовал, как автобус начал тормозить, и голос Брента спросил, почему мы остановились. Зак ответил, что проезжал поезд, поэтому мы и застряли. Относительно того мира, который начинался за дверью этой комнаты, дыхание Брендона выравнивалось, и моя рука крепче обвилась вокруг его талии, положив ладонь на его живот.

Я отчетливо услышал, как голос Пита прокричал:

- Зак, ты должен соблюдать красный свет и подождать! Даже не смей ехать и подвергать опасности группу!

Я захихикал, сам того не ожидая, представляя, как Зак нетерпеливо барабанит по рулю, когда не видно никакого поезда, и как выпучились глаза Пита. Брендн пошевелился, потеревшись о меня. Я обнаружил, что мне было очень тяжело вспомнить, что входило в наше соглашение о случайном сексе.

- Знаешь, он ведь знает.

- Повтори-ка, - устало спросил я.

- Пит. Он знает, чем мы занимаемся.

Я застыл, и Брендон повернулся ко мне. Я изучал его лицо, пытаясь понять.

- Как ты... Что..., - мне было трудно глотать. - Расскажи мне.

- Он просто подошел ко мне и потребовал ответа. То есть, я сказал, что он спятил, но он знал.

- Когда это случилось? Этим утром?

Глаза Брендона, казалось, сосредоточились на моем горле.

- В Далласе. - Только я забрался сказать, что это было несколько штатов назад, как Брендон сказал, - Ой, иди на хрен, ты знал мою фамилию черт знает сколько времени. А я рассказываю тебе сейчас, не так ли? То есть, я понял, что ему мог сказать Спенсер, хотя он сказал, что Спенсер не говорил.

- Нет. Нет, Спенсер бы не сказал. - Не тогда, когда у меня было нечто, чем я мог шантажировать его.

- Ну, он знает. И он не станет никому говорить, сказал, что ему по фигу, что ты спишь со мной, но..., - он, казалось, запнулся, и я стал ждать смертного приговора. - Он хотел... То есть, эээ... завербовать меня. Я имею в виду, что... в основном он сказал, что теперь в мои обязанности входит удерживать тебя в этом туре, а я сказал ему, что это все так запутанно, но он...

Он нервничал и почти паниковал, поэтому я прервал его.

- Ладно. Я понял.

- Я согласился, чтобы он отстал от меня, знаешь ли. Я не могу заставить тебя делать что-то, потому что нельзя сделать из человека того, кем он не является.

Это было так по-питовски: пытаться достать меня через кого-то еще. Но как он узнал? Вот что пугало меня больше всего, даже если я и знал, что Пит умрет с этой тайной, если придется. Пит, в заботе обо мне которого я сомневался, сделал бы что угодно для группы. Спенсер смирится, потому что он вынужден, потому что он был у меня на крючке, в то время как Пит плел интриги за моей спиной, превращая все в оружие.

- Как же лажово работает эта группа, - тихо добавил Брендон. - Все врут и действуют за спинами друг друга.

Я не мог ворваться в гостиную и отозвать Пита в сторону, так что я просто растянулся на матрасе, все еще прижимая к себе Брендона, хотя мысли путались в голове. Пмт знал. Я знал, что я работаю на него, но и он работал на меня. И я знал, что сказал бы Спенсер, что это начало конца, что мы с Брендоном не были осторожными, когда пропадали все время вместе. Даже сейчас, все, что кому-либо нужно было сделать, это заглянуть на пустую полку Брендона, чтобы понять, что он был здесь со мной. И если Пит еще раз покажет свою истиную натуру, я не уверен, стало бы меня волновать то, что он обо мне думает. Я все равно никогда не нравился Питу. Это не достигало цели, как со Спенсером.

- Прости, - прошептал Брендон.

- За что?

- Я не знаю, - засмеялся он. - Просто мне кажется, что я должен извиниться.

- Не надо, - ответил я. Мне нужно было напомнить, что я не мог доверять им. - Просто спи, - тихо сказал я ему, и он кивнул, прижимаясь ближе ко мне. Я всегда думал, что если ситуация станет хуже, у меня будет выбор. Но Пит знал, и я, вместо того, чтобы выкинуть Брендона из своей постели, пытался понять, что делать с Питом, чтобы защитить статус-кво. Мне нравилось то, как все было прямо сейчас.

Я знал, что сегодня не усну. Брендон спрятал лицо у меня на груди, обвив меня одной рукой и прижимая ближе. Я вдыхал аромат его волос, которые пахли гостиничным шампунем, и надеялся, что его сны будут свободны от призраков людей, которых он не знал долгие годы, потому что кровь - это не семья. Я не знал, что это, но уж точно не семья. И это не эта группа.

Автобус покачнулся вперед. Брендон придвинулся ко мне еще ближе, когда автобус переезжал по рельсам. Мои глаза были прикованы к закрытой двери, которая сейчас на с скрывала. Интересно, как долго у нас это продлится вот так?

Дата добавления: 2015-08-27