Глава 4: Необдуманный проступок. Я пообещал не рассказывать руководству «Канадской истории» о том

Я пообещал не рассказывать руководству «Канадской истории» о том, что группе не обязательно жить в отеле. Дом Джона находился через несколько улиц от отеля, но он использовал привилегию в виде отеля в четыре звезды.

- И завтрак в отеле намного лучше. Если останешься ночевать у меня на диване, то все, что ты получишь, это пинок под зад ближе к обеду, - улыбнулся Джон. – Твой менеджер знает, что ты здесь?

- Пит? Да, конечно, - я продолжал наигрывать на гитаре, которая лежала на моих коленях, одна из кошек Джона мурлыкала у моих ног. Он жил с Кэсси, которая была сейчас на работе. Было заметно, что в доме присутствовала женская рука, что-то милое и домашнее, что многое говорило об их отношениях.

Джон вернулся из кухни с двумя бутылками пива и передал мне одну. Я поднял ее в знак благодарности, и мы начали работать над песней, которую мы начали еще вчера в отеле.

Вообще-то Пит не знал, где я, но у меня было еще три часа до саундчека. Я мог быть где угодно, и Пит мог бегать кругами в поисках меня.

Музыка «Канадской истории» была достаточно тяжелой. Она уделяла много внимания вокалу певца, позволяя отводить внимание от монотонного звучания музыки. Джону следовало бы быть в какой-нибудь другой группе, которая соответствовала бы его таланту. В отличие от других участников этой группы, Джон не был посредственным.

- Мне действительно нравится эта песня, - признался я. Она не была громкой. Мы с Джоном оба играли на акустике, и песня получилась мелодичной и очень красивой. Песня не должна быть громкой, чтобы попасть в точку.

- Что ты думаешь, если это будет в конце? – спросил Джон, снова и снова перебирая струны на грифе.

- Давай немного выше. Да, вот так. Ага.

Кэсси пришла домой в обед, села на диван и стала смотреть, как мы играем. Она посылала Джону яркие улыбки, которые он возвращал с обожающим взглядом. Мне она так много не улыбалась. Может быть, я слишком сильно раздевал ее глазами? Женщины всегда знают, когда их хотят, а она не делала ничего, чтобы дать мне понять, что у меня был шанс. Что ж, ее упущение. Я мог поспорить, что был бы в постели лучше Джона.

- Еще кто-нибудь придет? – спросила Кэсси, и Джон объяснил, что мы двое просто играли от нечего делать. – Брендон не придет? – спросила она разочарованно.

- Неа. Я не спрашивал, но у него все равно наверное работа, - Джон пожал плечами. Кэсси предложила приготовить нам что-нибудь поесть перед уходом обратно в концертный зал. Я не видел Джона рядом с Брендоном с тех пор, как рассказал ему новость. Я думал, Джон нравился Брендону не в сексуальном плане. Нужно ли мне было чувствовать себя виноватым в том, что я разрушал шансы парня обзавестись друзьями? Или мне нужно было переживать из-за того, что я не мог отделаться от осознания того, что я узнал?

- Помнишь, пару ночей назад, когда ты проводил меня до моего номера? – начал я, и Джон согласно промычал. – Да, в общем, то, что я сказал о Брендоне. Он сказал нам об этом в самом начале тура, но я не думаю, что он хотел бы, чтобы об этом знали все. Поэтому, эээ, я подумал, может, ты сохранишь это при себе, если только он сам не расскажет об этом.

- Конечно, я так и собирался сделать, - пожал плечами Джон, будто это было очевидно. Скорее всего, он вообще забыл об этом. Не такое это уж и большое происшествие, если этого не показывать.

Я потер нос:

- Необязательно всем знать, что с нами в туре один из этих.

- Я не скажу. Нет нужды создавать проблему, - пообещал Джон. – Эй, что ты хочешь сделать с этими песнями?

Я пожал плечами. Хотя песни были хорошими. Ими обязательно надо было поделиться. И за прошедший день я понял, что писать музыку с Джоном оказалось легче, чем с кем-либо из моей группы, кроме Спенсера, наверное, и то если отмотать пару лет назад. Но Спенсер изменился. Он больше не наслаждался этим. Он был здесь физически, но я понятия не имел, где витали его мысли, где было его сердце. А я просто стал грустнее.

- Посмотрим, что получится, - сказал я Джону. Может быть, я мог бы сделать что-то вроде стороннего проекта, сесть с Джоном и написать больше песен. Посмотрим, что получится.

Кэсси пришла обратно с кошкой, громко мурлыкавшей на ее руках. Она держала пластинку, которой оказался первый альбом Followers, который мы удобно назвали The Followers.

- Раз уж ты здесь, - сказала она немного равнодушно, и я подписал одноименный альбом 1971 года. У нее была та самая фальшивая улыбка, которую я иногда видел у поклонников, когда они встречались со своим идолом только для того, чтобы разочароваться.

Кэсси поставила кастрюлю в печку. Мы с Джоном довели вторую песню до конца.

* * *

Я не пошел прямо в концертный зал, как это сделал Джон. У него был саундчек, а у меня был недостаток алкоголя в организме. Пит начал бросать на меня долгие, разочарованные взгляды, когда я пил перед выходом на сцену, но это все было фигней, полнейшей долбанной фигней, потому что остальные были уже так же пьяны, как и я. Почти. Вроде.

Я нашел кафе неподалеку. Заказал себе бокал Колы, убедился, что официантка скрылась из виду, достал фляжку и смешал водку с напитком. Инициалы, вырезанные на фляжке, были неровными под моим большим пальцем. G.R.R. III. Она принадлежала моему отцу, но я вырезал еще одну линию, чтобы изменить II на III. Между поколениями ничего не менялось, кроме римских цифр. Я забрал фляжку, когда переехал в Лос-Анджелес. Сомневаюсь, что он скучал по ней.

Я был в кафе, с длинными волосами и недельной щетиной. Это было спокойное место, где добропорядочные американцы наслаждались теплым яблочным пирогом и ванильным мороженным. И тут был я, смеявшийся про себя над лишенной воображения попсовой песней по радио про «детка, то, детка, сё» в то время, как перед красиво наряженными взрослыми прыгали их подрастающие отпрыски и просили пригласить Джонсонов на обед. Это никогда не буду я. Я отхлебнул еще своего коктейля. Боже, это никогда не буду я.

Мне нужно было отлить. Я заметил указатель и направился к нему, позволяя взгляду скользить по остальным посетителям. Эта старая женщина там, а, ладно, к черту ее. И этот бизнесмен, к черту и его тоже. И этот рокер, говоривший по платному телефону рядом с дверью в туалет, к чер…. Спенсер? Я остановился, нахмурившись. Это был Спенсер.

Поначалу я был не уверен, потому что Спенсер улыбался, на его лице была ослепительная улыбка, обнажавшая белые зубы. А барабанщик из моей группы никогда не улыбался. Не в моем присутствии.

- Ты должна мне позвонить, когда все пройдет, хорошо? Ты же, эммм, знаешь все отели, в которых мы будем останавливаться. Эй, позволь мне перепроверить все трижды, хорошо? – смеялся он.

Я моргнул:

- Спенсер?

Он практически подпрыгнул, когда поднял взгляд и увидел меня.

- Мне пора, - просто сказал он и повесил трубку. Мы секунду смотрели друг на друга, потом он прочистил горло:

- Где ты был? Пит в ярости.

- У Джона, писал музыку. С кем ты говорил?

- Прости?

- Только что. По телефону.

- Да. Это. – Он снова посмотрел на телефон с открытым ртом, потом затараторил, - С Кристал. Просто проверял, как они там дома.

- Ох. И как дела у твоей сестры?

- Хорошо. У обеих.

- Хорошо. Ты идешь обратно в концертный зал? – Он кивнул и потер нос, отводя глаза. – Мило. Подождешь меня, хорошо? Надо отлить.

- Ага.

Я попытался улыбнуться Спенсеру своей лучшей улыбкой, той, что напоминала ему, что я был его лучшим другом и полностью доверял ему. Нам не обязательно надо было знать все о жизни друг друга. Я доверял ему, конечно, но будь я проклят, если я куплюсь на его брехню.

Спенсер ждал снаружи кафе, когда я вышел. Солнечный свет был слишком ярок для меня, и я достал большие солнечные очки из кармана. Коричневые линзы помогли привести мир в фокус.

- Итак, ты и Джон, да? – спросил Спенсер, и ладно, мы не станем говорить о нем самом или о том, от чего он пытался увести беседу.

- Мы написали две песни. Чертовски хорошие.

- Что ты собираешься делать с ними? – спросил Спенсер, как и Джон. Я еще не знал. Я не был уверен. Спенсер сказал:

- Раньше мы писали в турах.

- Я знаю.

Теперь мы писали только тогда, когда должны были, когда лэйбл говорил нам выдать еще одну запись. В этом не было радости. С Джоном было все по-другому.

Мы шли, не говоря ни слова, и тишина не была такой же уютной, как когда нам было по четырнадцать, семнадцать, двадцать один. Она не была уютной, но и не была неловкой. Пока не была.

- Просто будь осторожен, - наконец сказал Спенсер. Я увидел концертный зал, к которому мы приближались, и мне стало интересно, как же попасть внутрь так, чтобы фанаты снаружи не заметили. – Послушай меня, - потребовал Спенсер, и я неохотно обратил все свое внимание на него. Он всегда давал мне советы, говорил, что нам надо пойти поговорить с тем парнем Джо, потому что он был чертовски хорош на маленькой сцене бара, или он говорил мне, что, скорее всего, будет лучше, если я избавлюсь от этой блондинистой фанатки Жак прежде чем она станет постоянной фигурой в моей жизни. Половину времени я слушал Спенсера, половину – нет. – Все, что я хочу сказать, это то, что ты совсем не знаешь этого парня Джона. Ты не знаешь, чего он хочет. Вот он – басист какого-то чуда со Среднего Запада, о котором слышали только местные, и вот ты – всемирно признанный гений музыки. Подумай об этом, хорошо?

- Я подумаю.

- Хорошо, - кивнул Спенсер и добавил, - знаешь, мы скучаем по тебе. Все мы. – То, как Спенсер сказал «мы» могло означать только четверых из нас, основу всего этого дерьма. Парни скучали по мне? ДЖО скучал по мне? – Ты же знаешь, что отгородился от нас, - сказал Спенсер без какого-либо обвинения, что было намного хуже.

- Я буду стараться лучше, - был мой автоматический ответ, и Спенсер улыбнулся и больше не упоминал Джона весь остаток дня, хотя и продолжать бросать на меня такие взгляды, будто я изменил своей группе с Джоном Уокером.

* * *

- Пятнадцать минут до отправления автобуса! – крикнул Пит, и Уильям и Зак подняли очередной ящик с усилителями и понесли от задней двери концертного зала к грузившемуся автобусу. Я подкурил сигарету, положил зажигалку обратно в карман и проверил сигаретную пачку. Ни одной не осталось. Ночные облака затянули небо, земля все еще была мокрой от дождя, который, должно быть, прошел во время шоу. Сент-Луис был в непроглядной тьме и весь блестел, холодный ветер задувал мне под куртку.

Группа разогрева уже собралась, но еще не уехала. Я видел, как Том и Джон пинали пивную банку туда-сюда, громко смеясь. Мне стало интересно, под чем они были, и почему Джон не предложил мне тоже. Теперь же мы были друзьями.

Брендон тащил две гитары к автобусу, двери багажного отдела которого были широко открыты с обеих сторон и который медленно загружался дорогим оборудованием.

Брендон и Уильям опустили ящик с усилителем, и Брендон вытянул руки и громко вздохнул:

- Моя спина убивает меня на хрен.

- Ты младше меня, что тогда говорить о моей спине? – бросил Уильям.

- Я помассирую твою, если ты помассируешь мою.

- Заметано, - просиял Уильям. Брент бросил на меня о-господи-боже-взгляд, который говорил, что, если эти двое начнут массировать друг друга в нашем присутствии, то Брент будет первым, кто ломанется к двери, чтобы спасти свою жизнь натурала. Я тихо засмеялся, и мне стало интересно, была ли какая-нибудь правда в словах Спенсера, что они скучали по мне. В это было сложно поверить благодаря тому, как они ко мне относились.

- Я вернусь через минуту, - сказал я Бренту.

- Не бросай меня, - сказал Брент с полной искренностью в больших, умоляющих глазах, и я недоверчиво покачал головой, уходя прочь. Я потратил пятнадцать минут, слоняясь вперед и назад по ближайшей улице, умудрившись, наконец, стрельнуть две сигареты у парня около бара. Он был пьян в дым и спросил меня, был ли я на выступлении Followers. Я сказал, что был там.

Он спросил:

- Капец какое переоцененное дерьмо, как думаешь?

- Согласен.

- Ты хороший человек. Вот, вот, возьми еще.

Я выкурил две из трех моих сигарет на пути к автобусу, но как только я завернул за угол, я услышал крики и увидел суету около автобусов. Фигуры парней были маленькими вдали, но было ясно, что случилась драка. Кто-то кричал: «Ты придурок!» достаточно громко, разрывая тишину ночи. Я быстро побежал, отчасти боясь, отчасти надеясь, что случилось что-то крупное, что послужит причиной для немедленной отмены тура.

Меня ждало разочарование. Нарушителями спокойствия оказались Брендон и Нейт.

- Я сказал тебе, чувак! – кричал барабанщик в легкой дезориентации, его глаза были широко раскрыты от злости. Он был обдолбан до полусмерти. – Не приближайся ко мне или…

- Или что? – крикнул Брендон в ответ. Остальные наблюдали за происходящим с безопасной дистанции, многим из них, казалось, было стыдно даже находиться здесь. – Думаешь, я изнасилую тебя? Или ты боишься, что тебе это может понравиться?

- Ты больной извращенец! – закричал Нейт.

Он знал. Как он узнал? Как это могло стать известным? Мои глаза нашли Джона, который смотрел на землю, на что угодно, только не на сцену перед нами. Я будто почувствовал удар. Это этот урод. Он ОБЕЩАЛ мне.

Нейт продолжал орать:

- Ты, долбанный…

- Эй! – громко вмешался я, удивив даже себя, что я не стоял и не смотрел, пассивно и безразлично, что было нормой для меня, и Брендон повернулся и посмотрел на меня. Облака разошлись, лунный свет озарил его, и в этот момент он был так красив, пока его не коснулся летящий кулак. Брендон принял удар, отступив назад, а потом набросился на ударившего, напомнив мне леопарда, прыгнувшего на свою добычу. Я подбежал ближе, пока не разразился хаос, парни уже пытались разнять их. Зак легко поднял Брендона, который пинал ногами воздух и матерился, его нос был разбит, пачкая губы и подбородок. Том и Энди держали Нейта, который пытался добраться до Брендона. Спенсер встал между двух сторон, подняв руки:

- Все! Успокойтесь на хрен!

- Ты, долбанный педик! – кричал Нейт.

Зак отпустил Брендона, который продолжал вытирать лицо и попытался снова напасть на Нейта. – Я убью…, - начал кричать Брендон, и Зак схватил техника за рубашку и дернул его, подняв его во второй раз и буквально потащив Брендона прочь, пока тот сердито кричал. Энди и Том отпустили Нейта, который выкрикивал такой длинный список оскорблений, что я почти впечатлился.

- Черт, мне жаль, - поспешно сказал Том. – Нейт под какой-то кислотой, он сам не свой. Не хотел создавать проблем….

- А мне не жаль! – громко заявил Нейт. Зак шел обратно, и я увидел, как Брендон уходил прочь, пиная воздух и неопределенно крича на кого-то. Джон разговаривал с Нейтом, положив руки на плечи барабанщика.

- Одна из тех ночей, - сказал Зак. Действительно, было удивительно, что мы умудрились продержаться так долго без драки. – Давайте закончим сборы.

- Дерьмо, - пробормотал я и начал искать сигареты, пока не вспомнил, что у меня осталась только одна. Нужно было сохранить ее.

- И это все?! – сердито потребовал Уильям.

- Уильям, нам пора отправляться. Сделай свою работу, потом уже думай о личной жизни, - приказал Пит. Уильям почти кипел, когда тряхнул волосами и умчался ставить барабанную установку в автобус. Ко мне подошел Спенсер со скорбным выражением лица.

- Кто-то должен пойти поговорить с ним.

Я проследовал за его взглядом и увидел, что Брендон пересек улицу рядом с концертным залом и теперь вышагивал туда-сюда перед дверями закрытого кафе. Спенсер был прав. Кто-то должен был пойти. «Канадская история» будет выступать с нами не так долго, так что, по крайней мере, рядом не будет Нейта. И, может быть, это даже было хорошо, что кто-то обозвал Брендона педиком и избил его за его альтернативный образ жизни. Теперь это значило, что Джо или Бренту не придется делать этого. А это было бы хуже.

- Что произошло? – спросил я, и Спенсер пожал плечами. Он выглядел уставшим, а мы были в туре всего лишь неделю. Джо подошел, чтобы послушать историю.

- Брендон просто подошел поговорить, а Нейт сказал ему держаться подальше. Нейт сделал какое-то грязное замечание, и я должен признать, что Брендон начал эту ссору. Он сказал: «Такие как я? Ты имеешь в виду голубых?», - Спенсер засмеялся почти нежно.

Джо перебил его:

- Нет, чувак, ты все рассказываешь неправильно. Слушай, Брендон подошел, правильно, и Нейт выслушал его. Потом Нейт сказал, что не хочет тусить с такими, как он, а Брендон спросил: «С такими как я? Ты имеешь в виду Овнов?». Вот что он сказал. Так смешно, чувак! Потом Нейт растерялся, а Брендон стал кричать на него, пока Нейт не обозвал его членососом, а Брендон спросил, какое его дело, чей член он сосет. Нейт сказал, что ему по фигу, но что это все равно отвратительно, а Брендон сказал, что Нейт так волнуется, потому что думает, что ему могло бы понравиться, если бы у него отсосал парень. И вот тогда началась война, - Джо улыбался, будто это была смешная история.

- Кто-то должен пойти поговорить с ним, - повторил Спенсер и долго посмотрел на меня своими голубыми глазами, а потом кивнул в сторону Брендона. Почему я? Что я мог сказать такого, чего не смог бы Спенсер?

Я услышал стук, когда закрылась дверь в багажный отсек автобуса. Тур-автобус был готов к отправлению. Все парни были снаружи, хоть и расстроенные и нервные. Нейт бормотал проклятия из-за своей болевшей челюсти, а Спенсер сказал мне сыграть в доктора и дать всем лекарство. Но я не был болен.

Когда я остался на месте, Спенсер сказал:

- Мы не можем просто оставить его здесь.

- Боже! Хорошо, я пойду, - прошипел я и пошел в сторону Брендона, который сидел на другой стороне улицы. Я пытался придумать, что сказать, пока шел к нему, в основном на тему того, что он дрался как мужик, что его тренер по боксу гордился бы им за то, что он не вырубился от такого удара, что подразумевало наличие этого самого тренера, которого у него скорее всего не было, так что это было бесполезным утешением, на самом деле. Я остановился на безопасном расстоянии и подождал, пока Брендон заметит мое присутствие. Он держался за нос, его пальцы были в крови, он качал головой и дрожал от злости.

- Твой нос…? – спросил я, а Брендон покачал головой. Он не сломан, иначе ему было бы нестерпимо больно. – Автобус скоро уезжает, - сказал я. – Мы приведем тебя в порядок.

Брендон отпустил нос и осторожно потер его. Он злобно посмотрел на меня:

- У тебя есть сраная сигарета?

- Нет. Прости.

Брендон вытер нос рукавом и покачал головой, пнув асфальт у себя под ногами. Я сдался.

- Ладно, вот. Можешь взять мою последнюю, - я отдал ему сигарету, которую заработал, поливая грязью собственную группу.

По крайней мере, это было честное мнение, на которое не повлияли хвалы прессы, хотя он мог ненавидеть нас просто для того, чтобы показаться оригинальным. Я покурил сигарету для Брендона, и он судорожно затянулся. Его глаза были влажными, но я не был уверен, было ли это из-за боли или из-за чего-то еще. Я быстро глянул на автобус, желая покинуть этот тонущий корабль, на борт которого я так неблагоразумно ступил. Чертов Спенсер. Я надеялся, Джо не ошивался сейчас рядом и не подглядывал за этим спектаклем.

- Мне нравился Нейт. Я думал, он чертовски классный парень. Ты можешь в это поверить? – выдохнул Брендон.

- А я думал, что он придурок, правда.

- Выходит, что так и есть, - сказал Брендон, повернулся к автобусам и крикнул, - он ГОМОФОБНЫЙ КУСОК ДЕРЬМА! – По пустынной улице пронеслось эхо.

Я не мог поверить, что Джон рассказал своим парням, хотя я его просил не делать этого. Очевидно, для Джона эту новость было куда более трудно сохранить в секрете, чем для меня. Я не был виноват в том, что Джон болтун. Я отдал Брендону последнюю сигарету, так ведь? Это была не моя вина. Я вообще был очищен брызгами святой воды.

- Нейту не следовало обзывать тебя всеми этими словами, - сказал я беспристрастно. – А тебе надо было просто уйти.

Брендон вскинул голову, сузив глаза:

- Извини? Думаешь, мне ничего не надо было делать?

- Иногда это самое смелое, что можно сделать. – И самое разумное. Геи должны были понять, что они не могли важничать где им только вздумается.

- Молчать не смело! Это трусливо! Я раскрыл правду, и я не собираюсь снова скрывать ее из-за кого-то! Я сплю с парнями. Я целую их, я облизываю их, я отсасываю им. Я хожу в гей-клубы, думаю по-гейски и участвую в МСГ и не боюсь говорить, кто я есть.

- МСГ? – спросил я, пытаясь остановить поток воображаемых картинок, где Брендон трахался, целовался, лизал и сосал, пока они не повредили мой мозг.

- Марши за свободу геев, - ответил он. Ну, я о них никогда не слышал. Звучало слишком амбициозно. Брендон усмехнулся и посмотрел на меня:

- Я не собираюсь подстраиваться под идеалы других людей и не собираюсь подавлять важную часть себя, чтобы помочь ограниченным и угнетенным натуралам чувствовать себя лучше! Я не пытаюсь угодить Нэйту или тебе, или еще какому-нибудь придурку. Я – это я, и я не прячу это, но это все равно не ваше собачье дело, и никто, НИКТО не имеет права физически или словами оскорблять меня за это.

- Я думаю, ты тут сам себе противоречишь. Если ты открыто заявляешь об этом, то это касается других, - заметил я. Мне показалось, что Брендон сейчас врежет мне, поэтому я отступил и добавил:

- Хотя я понимаю тебя, конечно. Тебя били за это раньше?

- Три раза, но кто считает? – бросил он, прежде чем сел и прислонился к двери кафе. Моя сигарета дрожала в его пальцах. На них была кровь. Он выглядел маленьким, одиноким и несчастным, полным неразрешимых противоречий. Зашибись, теперь я его жалел.

- Я думал, Сан-Франциско довольно приветлив с геями. Ну, или некоторые места, по крайней мере.

- Меня никогда не избивали дома. Нет, это было до того, как я…. – его голос превратился в тяжелый вздох. Я смотрел на него в ожидании, но он покачал головой. – Забудь. Ничего. – Он затянулся сигаретой.

- Я вырос в Лас-Вегасе, - сказал я. – Там было очень… сухо. Много сверкающих огней. Впервые я выступал перед публикой, когда мы со Спенсером пели на Фримонт-стрит. А лучшим местом было около «The Mint». Тогда одна леди дала нам целый полтинник, должно быть, выиграла по-крупному. На них я купил усилитель. – К этому времени я уже прекрасно знал, что просто несу чушь, что случалось только тогда, когда я нервничал. Нервничал не так, как перед интервью или выступлениями, потому что тогда это было смешано еще и с ужасом. Нервничал так, будто чувствовал себя неуверенно и надеялся, что не выглядел идиотом, что на самом деле так и было.

- Никогда там не был, но звучит круто, - ответил он. На самом деле Лас-Вегас не был таким хорошим городом. Это был ненастоящий город. Отмотать всего семьдесят лет назад, и это будет всего лишь дюжина домов у черта на рогах.

- Слушай, я сожалею о том, что случилось, - сказал я потому что, скорее всего, от меня ждали именно этого. На Брендона эти слова едва ли оказали какое-то влияние, потому что он как и я знал, что они были пусты.

- Поставь себя на мое место. Будто кто-то желает твоей смерти только потому, что ты любишь женщин.

- Я не люблю их, - поправил я. – Никого не люблю.

- Спишь с ними?

- Много.

- Потому что ты спишь с ними. Просто представь на секунду, каково это, и даже тогда ты не поймешь то дерьмо, которое я терплю. И каждый раз, когда я думаю все, хватит, что я не собираюсь больше это терпеть, случается что-то вроде этого. Почему каждый натурал думает, что я хочу переспать с ним или переманить на сторону геев? Они хотят переспать с каждой женщиной, которую видят? Нет. Я такой же разборчивый, как и остальные, и у всех них есть одно качество, которое мне не нужно: они натуралы. Нэйт дебильный параноик.

- Им недолго осталось играть с нами. Остаток тура пройдет без Нэйта.

- Дело не в нем, а в тех, кого он представляет. Миллионов таких, как он.

Я сел рядом с ним, предлагая ему свое молчание. Земля была мокрой, влага проникала сквозь ткань джинсов. Дыхание Брендона было неровным.

- Думаю, будет дождь, - заметил я.

Он долгое время ничего не говорил, но я чувствовал, что он медленно расслаблялся.

- Да. Да, похоже на то. Вы, ребята, хорошо сыграли сегодня.

- Правда? – спросил я, благодарный за смену темы. – А я встретил парня, который сказал, что мы дерьмо.

- Ты все еще выглядел так, будто вот-вот грохнешься в обморок, когда шел на сцену, но да. Тебе было лучше. Может быть, ты привыкаешь к жизни в дороге, - сказал он как эксперт, а меня бесил тот факт, что кто-то, кто ездит с нами в туре, может видеть мой ужас перед толпой. Было унизительно говорить о последнем, но я не жалел себя. Должно было быть адом просыпаться по утрам каждый чертов день в том же самом кругу насмешек, потому что у тебя что-то не так с мозгами, и ты хочешь переспать с человеком своего пола. Брендон был явно из тех, кто должен и имеет полное право утопать в жалости к себе. Раз уж мы в этом соревновались…

Автобус «Канадской истории» завелся, и звук мотора встревожил меня.

- Нам надо идти, - сказал я, а Брендон выкинул остаток сигареты. Я подобрал ее и сделал две быстрые затяжки – было жалко выкидывать ее. Брендон посмотрел на меня с легким отвращением, но земля же была чистой. Я был уверен, что земля была чистой.

К тому времени, когда мы вернулись, все уже исчезли в своих дорогих автобусах. Наш вел Энди. Гостиная была почти пуста, парни решили исчезнуть этим вечером. Я уже слышал ровный храп Зака. Уильям все еще был в гостиной и бросился к нам с яростным выражением лица:

- Как он мог?! Как он мог?! Я в ярости! Надо было позвать полицию! Надо было…

Уильям потух как свечка, бубня что-то о несправедливости, нетерпении, доведя себя до почти бессознательного состояния. Мне стало интересно, что бы делал Уильям в день, когда настанет настоящий конец света. Потому что он настанет, знаете ли. Он обязательно настанет, и тогда драка в Сент-Луисе будет не больше чем приятным воспоминанием.

- Как твой нос? – спросил Уильям после того, как обнял Брендона.

- Он будет в порядке.

- Пошли, - пробормотал я, бросив на Уильяма взгляд, который говорил, что нас надо оставить. Он выглядел удивленным и еще больше расстроенным, но это задание мне дал Спенсер, и я должен был выполнить его полностью. Я отвел Брендона в свою комнатку, кивнул ему, чтобы он сел на кровать, пока я пошел за туалетной бумагой и стаканом воды. Он приводил себя в порядок, а я сел рядом с ним, глядя на закрытую дверь. На голубых простынях остался запах секса, который у меня был, неприятный, потный, и я надеялся, что Брендон его не почует из-за забитых кровью ноздрей. Надо сказать Питу, чтоб распорядился, чтобы простыни постирали.

- Мы могли бы сорвать выступление «Канадской истории» завтра, - предложил я нерешительно.

- Мы могли бы швырнуть бутылкой в Нэйта, - предположил Брендон, стирая последние капли крови с лица.

- Хорошая мысль. А потом уйдем в глухую несознанку.

- Было бы неплохо, - он улыбнулся, опустив глаза. При виде этого мое оцепенение прошло, и я старался не хмуриться от неожиданной мысли о том, что я стал защитником невинных. – Тогда так и сделаем.

- Договорились, - кивнул я.

Он умудрился улыбнуться еще шире:

- А ты ничего. Я думал, что ты как зомби, но ты действительно ничего, когда решаешь поговорить.

- Я ничего не решал. Мне просто жаль, что тебя избили.

Он пожал плечами:

- Я переживу. А ты ничего.

- Grazie, - пробормотал я, и Брендон открыто улыбнулся, а потом захныкал и осторожно потрогал свой нос. Нос распух, но теперь он подходил к его от природы пухлым губам. Автобус тронулся, и мы медленно покачнулись влево, вправо, влево, пока Энди разворачивался.

- У тебя хорошая комната, - заметил Брендон. – У нас есть причины завидовать, я думаю.

- Джо треплется по этому поводу за моей спиной?

- Джо и все остальные.

- Ах. – Какие все преданные. Я не понимал, почему Спенсер притворялся. Мы четверо никогда не стали бы снова друзьями, какими были раньше, но было бы не так больно, если бы мы признали это.

- То, как вы говорите друг о друге, я не понимаю, чувак. Просто удивлен, что вы согруппники, а не враги.

Я поднялся и открыл Брендону дверь:

- А в чем разница?

- Ни в чем, наверное. Ни в чем, - заключил он, поняв намек и выйдя. Вдоль каждой стены были по четыре полки в два «этажа». Брендон направился к своей, прямо за моей дверью, верхней слева.

- Spasiba за сигарету, - прошептал он и взобрался на полку. Я закрыл дверь и нырнул в море грязных простыней.

* * *

Я не понимал, как он смог уговорить меня на это. Я не такой человек, но, полагаю, таким был он. Я брал свой бунт из книг, но книги никогда не начинали революций. Их начинали люди. И начинают до сих пор. И бутылки из-под колы, определенно, тоже.

Во мне бурлила смесь недоверия, легкомыслия и мальчишеского неповиновения, когда я обнаружил, что Пит и Зак наблюдают за выступлением «Канадской истории» с края сцены. Я сказал Питу, что у Джо очередной припадок дивы и что Заку, возможно, придется утихомирить его. Они поспешили прочь, а я стал беспечно насвистывать, хотя никто бы не услышал меня сквозь шум музыки. Техники «Канадской истории» находились на другой стороне сцены. Если бы я остался стоять здесь, в тени, никто бы не увидел меня.

- Привет.

Мой взгляд остановился на Брендоне, который выглядел нервным, но и практически из кожи выпрыгивал из-за возбуждения.

- Хочешь бросить ее? – спросил он и передал мне пустую бутылку. Когда мы говорили об этом прошлой ночью, я просто болтал. Я не собирался претворять это в жизнь.

Я взял бутылку, почувствовал ее тяжесть в своей руке. Джона на нашей стороне сцены не было, но был Том. Он сосредоточился на толпе. Я был бы не против, если бы у меня была еще одна бутылка, чтобы запустить ее в Джона. Он нарушил свое обещание и разболтал все о Брендоне. Но настоящим преступником был Нэйт, а Джон лишь соучастник. Я выдохнул и почувствовал бабочек в животе. Черт. Дерьмо. Черт. Мои глаза остановились на барабанной установке Нэйта.

- Ты бросай ее, - промямлил я и отдал бутылку обратно Брендону.

- Нет, ты бросай.

- Ты бросай.

- Ты уверен? – спросил он, облизав губы. Его нос уже не был таким распухшим, зато на месте удара образовывались синяки. Я нервно кивнул, проверив, чтобы нас никто не видел. Это было безумием. Не было ведь ни единого шанса убить Нэйта ударом бутылки по голове, правда?

Брендон пытался дышать ровно:

- Окей. Окей, поехали. Только один шанс. Окей. Ух.

- Ты сможешь.

- Я определенно смогу. Да. Поехали. – Брендон бросил на меня единственный взгляд, и на одну секунду я убедился, что мы сошли с ума, этот гей и я. Но лицо Брендона все еще хранило следы драки, и я сосредоточился на том, почему я это делал: моя группа, моя команда, мой тур. Потому что мне это нужно было.

Брендон разбежался на несколько шагов и бросил бутылку в воздух. Я задержал дыхание, когда она достигла головы Нэйта. Барабанщик свалился со стула на глазах у семитысячной толпы. Группа прекратила играть, их техники выбежали на сцену, а Том оглядывался, шокированный и сбитый с толку. Взрывы смеха боролись у меня в горле. Это было самой смешной штукой, которую я видел за…

- Черт, бежим! – потребовал Брендон, схватил меня за руку и потащил за собой. Мы исчезли с края сцены и скрылись в лабиринтах закулисья. Я начал истерически смеяться в то время, когда старался не задеть его ноги своими при беге, а он сжимал мою руку сильнее и смеялся вместе со мной, поглядывая на меня через плечо дикими от необдуманного проступка глазами.

Мы нашли дверь, ведущую из здания, и внезапно оказались на заднем дворе концертного зала, радостный смех Брендона отскакивал обратно к нам от стен в сгущающейся темноте. Мой собственный смех смешивался с его, но мой был монотоннее и глупее.

- Вот черт! Вот черт! – воскликнул Брендон, несколько раз подпрыгнув. Его брови были почти на уровне линии роста волос. – Ты можешь поверить, что мы это сделали?! – Его лицо и голос выражали эмоций больше, чем мои за последние два года вместе взятые. Я не знал, как он это делал, но это немного удивляло меня.

Я не мог не чувствовать, как его бесконечная энергия вливалась в меня, делая меня почти счастливым.

- Не могу. Нам просто нужно успокоиться, будто мы ничего не знаем.

- Да, согласен. Окей, вот, - Брендон засуетился, копаясь в карманах, и вытащил пачку сигарет. Он зажал одну губами, а другую дал мне. – Все это время мы были здесь и курили. Мы ничего не знаем.

- Правильно, - поспешно согласился я, и мы закурили, затягиваясь быстрее, чтобы все выглядело так, будто мы находились здесь дольше. И, конечно же, минутой позже из двери выбежали охранники, безумно оглядываясь вокруг.

- Что случилось? – спросил я как ни в чем не бывало. Брендон посмотрел вниз, и я знал, что он прячет лицо, чтобы постараться и не показать им, что он вот-вот взорвется от смеха.

- Кто-нибудь проходил здесь только что? Кто-нибудь, кто торопился?

- Нет. Не думаю. Брендон, ты видел кого-нибудь?

Брендон прокашлялся:

- Нет. Только я и Рай, курили, болтали о… всяком.

- Да, о всяком.

Они пристально посмотрели на нас. Но все же ушли обратно. Но это было еще не все: через пять минут вышли Нэйт и менеджер «Канадской истории» Дэн. К голове Нэйта было приложено влажное полотенце. На полотенце вроде было что-то красное, и я понял, что мы скорее всего причинили ему ощутимый вред. Нэйт был таким же взбешенным, как и вчера, показал на Брендона и сказал:

- Я знаю, что это был ты!

Брендон вскинул брови, его лицо выражало совершенную невинность.

Я нахмурился и спросил у менеджера:

- Что происходит?

Дэн прочистил горло в замешательстве:

- Нэйта только что ударили, эмм… бутылкой. Во время выступления. Вроде бы ее бросили с края сцены.

- Ни хрена себе, - вздохнул я. – Вау, ты в порядке?

- Ой, да ладно! – рявкнул Нэйт, его глаза опасно сверкали.

- Он в порядке! – поспешил успокоить нас Дэн. – Спенсер был так добр, что сыграл в последних двух песнях, которые, кажется, понравились толпе. Он и сейчас на сцене. Вы ничего об этом не знаете?

- Нет, чувак, мы с Брендоном были здесь последние двадцать минут или около того. Мы никого не видели.

- Ты врешь ради него?! – рявкнул Нэйт на меня. И да, думаю, так и было.

- Я действительно не имею к этому отношения, хотя я думаю, это мог быть знак Божий, - холодно сказал Брендон. Нэйт сделал два угрожающих шага к Брендону, но я быстро встал в узкое расстояние между двумя парнями.

- Ой, серьезно? Отвали на хрен, - огрызнулся я. Я чувствовал дыхание Брендона на своей шее.

- Этого не может быть, этого…, - пыхтел Нэйт, сжимая кулаки.

Его менеджер схватил его за руку, оттаскивая назад, и прошептал:

- Это же Райан мать его Росс! Тот самый Райан Росс! Ты не можешь ругаться с ним, чувак! Ты с ума сошел?

Нэйт ответил что-то неразборчивое, состоящее из слов «сраные» и «педики». Дэн повел его прочь, сказав:

- Окей, вы ничего не знаете. Мы верим вам! Хорошего выступления сегодня!

- Спасибо! – сказал я и помахал. Дверь захлопнулась за ними. Я выдохнул и повернулся к Брендону, который злобно улыбался. Мы полностью справились с этим.

- Спасибо, - тихо сказал Брендон с теплой улыбкой, которая достигла его глаз и заставила их почти светиться.

- Нет про… Ты только что сказал спасибо.

Он улыбнулся:

- Окей, да. Я могу говорить спасибо только тогда, когда это действительно, действительно правда. Храню его для особых случаев.

Я был особым случаем.

Я нервно облизал губы и сосредоточился на мусорном баке неподалеку.

- Тогда к чему эта иностранная фигня?

- Это делает меня более интересным, я думаю. Я не очень интересный, поэтому надо было придумать что-то, так ведь?

Он был достаточно интересным и без этого.

Вскоре пришел Пит в поисках нас. Брендону надо было идти настраивать оборудование. Пит посмотрел на нас, будто он знал, но просто пожал плечами. Также Пит отметил, что у Джо не было никакого припадка дивы, хотя я сказал, что был.

- Технически, у него ВСЕГДА припадок дивы, - спорил я. Брендон подмигнул мне, когда уходил вместе с Питом. К счастью, Пит этого не заметил.

Концертный зал был огражден высоким металлическим забором, за которым была улица, и я наблюдал за людьми на другой стороне, которые жили своей жизнью, думали о своих делах. А на этой стороне был беспощадный мир, и сегодня я должен был быть таким же беспощадным. Я засмеялся, воспроизводя в памяти удар Нэйта бутылкой снова, и снова, и снова.

- Райан?

Я вынырнул из своих прекрасных мыслей и увидел Джона. Он все еще был потным после выступления, рубашка прилипла к телу. Я бросил сигарету и наступил на нее.

- Джон, привет. Слышал, что случилось. Стремно, чувак.

- Да, знаешь, все очень расстроены, и я просто…. Ты действительно ничего не знаешь об этом? – В его голосе слышались нотки отчаяния. Он смотрел на меня так, будто я сказал бы ему правду. А у него железные нервы. У него были чертовы железные нервы.

- Я ничего не знаю. Но если я услышу что-нибудь, я скажу тебе. Я обещаю.

Как он обещал не делиться долбанными наклонностями Брендона со всем остальным миром. Он предал меня, я предам его. Жаль, что у нас не было двух бутылок и Джон был не на нашей стороне сцены. Я не любил, когда надо мной смеялись, а он соврал мне в лицо. Он…

- Слушай, мне надо идти, - сказал я резко.

- Да, конечно. Мы поработаем над нашей музыкой завтра?

Его голос был совершенно искренен. Наша музыка. Музыка, которую создали мы с Джоном. Она была прекрасна, но это не означало, что и мы были чем-то прекрасным. Взять хотя бы Леннон-МакКартни, Саймон-Гарфанкель. Красивая музыка не показывает людей, которых тошнит друг от друга при ее создании.

- Посмотрим, если у меня будет время, - сказал я и оставил Джона одного на холоде.

Мне не надо было швырять в Джона бутылкой, чтобы знать, что я ранил его достаточно больно. За кулисами я наткнулся на спешащего Брендона, и он одарил меня широченной улыбкой. Я мгновенно улыбнулся в ответ, оглядываясь через плечо на то место, где он исчез с мотком клейкой ленты.

Люди побеждают, люди проигрывают. Прямо сейчас я чувствовал, что победил.

Дата добавления: 2015-08-27