Любовь по-деревенски 5 страница

<10>

В сумраке комнаты его тело казалось идеальным. Идеально всё: спина, потрясающие руки, пресс, грудь, ключицы, шея. Он великолепен, да. Это я определил ещё при первой нашей встрече, после убедился тогда, в огороде, а сейчас уверился совсем. И этот полумрак… Еще более заманчиво, ведь на улице разгар дня.
По помещению он передвигался плавно, будто не ходил по полу, а летал над ним. Спокойные движения; иногда он потягивался, отчего звонко хрустели позвонки, парень удовлетворённо мычал и вставал на носки, вытягиваясь струной. Вот это рост...
Том развернулся вокруг своей оси, что-то выискивая, потом взял с кресла дюрагу, долго вертелся у зеркала, подбирая особо удачное положение на своей голове.
Прыжок к шкафу. Парень открыл дверцы и завис в положении стоящего мыслителя. И, кажется, вылезать из этого «зависона» он не собирался.
Блин, достал уже!
- Ты сегодня собираешься или до следующего утра будем подбирать тебе костюмчик? – недовольно пробурчал я и подмял под себя подушку с кровати Тома. – Что тележишься-то?
Том мельком посмотрел на меня и снова наполовину сунулся в шкаф, оставив обтянутые боксёрами ягодицы и ноги мне на обзор.
- Я люблю хорошо выглядеть, - пробурчал парень, и на кровать рядом со мной прилетела свободная клетчатая рубашка. – Даже на огороде нужно блистать.
- Что, собираешься крутить своей аппетитной пятой точкой перед овощами? Помнится, меня ты отговаривал от этого занятия. Или бедные огурчики и помидорчики принимают на ура лишь тебя? То есть, вас? – рассмеялся я, осенённый внезапной догадкой.
Том вытащил джинсы, закрыл шкаф и, улыбаясь, плюхнулся на кровать рядом со мной.
- Билли, ты так и радуешь меня своей эрудицией. Ну, конечно, я не могу допустить, чтобы ты крутил задницей перед моими овощами. Они ведь мои и должны признавать хозяина.
Я рассмеялся ещё громче, перекатываясь на спину.
- Что, боишься, что отобью огород? Поеду в город, а грядки побегут со мной?
- Именно так! Моё сердце не выдержит такой утраты! Кому же ещё на мой зад пялиться? – рассмеялся Том и начал натягивать джинсы. – Ты поедешь в город, грядки побегут за тобой, а я буду стоять на крыльце и плакать.
Я уже хрюкал от истерического смеха, накатившего на меня. Так и представлялась картина: Том стоит на крыльце и смачно сморкается в платочек, причитая и давясь горькими слезами.
Том толкнул меня в бок, и я, перекатившись опять на живот, свесил руки с кровати, уткнувшись носом в покрывало. Навязчивое представление не вылезало с головы.
- Да всё, хорош, - Том хмыкнул и ущипнул меня за спину, от чего я ойкнул и резко поднял голову. – Прекращай.
- А ты не щипли. Щекотно, - я в последний раз хихикнул и облокотился о кровать. – Чего это ты на меня так смотришь?
В глазах Тома мелькнул озорной огонёк, губы расползлись в ухмылке. Ох, не люблю, когда он так смотрит…
- Том? Какая подлость крутится в твоей истерзанной парикмахером голове? Скажи, чтоб я был готов бежать и просить о помощи всех, кто услышит.
- Щекотно, говоришь? – ухмылка стала ещё подлее, огонёк превратился в пожар. Такой же подлый. – Ты щекотки боишься, да?
Я ещё чуть отполз и выставил одну руку вперёд.
- Том. Даже не думай, понял? Даже думать не думай, понял? Даже не думай думать, чтоб думать, понял?! Том!!!
Я не успел среагировать, как Том резко запрыгнул на кровать, перекинул ногу через меня и уселся на моей заднице, пробегая пальцами по бокам, отчего по телу прошлись мурашки и захотелось глупо хихикать.
- Том, слезь с меня, - я снова уперся локтями в кровать и попытался высмотреть парня, выглядывая из-за плеча. – Том, я ж тебя достану потом.
- Вилами заколешь? – ухмыльнулся Каулитц.
- Нет, в навозе утоплю. У меня ж опыт, - хмыкнул я и дёрнулся, когда Том ущипнул где-то чуть ниже лопатки. – Блин, Каулитц, прекрати!
- Не прекращу. Заранее отомщу за угнанный огород и за понижение статуса моей попы перед заслуженно завоёванными огурцами и помидорами.
- Ага. Особенно перед огурцами, да? – съехидничал я.
- Перед кабачками, ага. Я экстримал.
- А на этом месте поподробнее… - я снова выглянул из-за плеча, и взгляд уловил наглую ухмыляющуюся морду. После морда заржала. – Да ладно, уже спалился. Выкладывай свою страшную интимную историю про любовь кабачка и…
- Ты извращенец, Вернингтон! – Том заржал ещё громче и пальцами снова пробежался по моей спине. Меня дёрнуло, я сделал попытку вылезти из-под наглой тушки. Потерпел фиаско. – Лежать!
- Кто из нас извращенец! Ты сейчас меня насилуешь!
- Не льсти себе. Я просто тебя щекочу, - снова щипнул под лопатками.
- Том, у тебя там кабачка в кармане нет? Я ещё молод, на такой сверхэкстрим не готовый.
- Вернингтон! – Том хрюкнул и уже вовсю начал меня щекотать. Я завизжал и заёрзал под парнем, пытаясь выкарабкаться. – Терпи! Терпи, Билли! Это не страшно!
- Томас! Каулитц! Убью тебя! Том! Том!!! А-а-а-а!!! – я визжал, брыкался, бил Тома по ногам, матерился, выкручивался, но всё без толку. – Ну, Том! Прекрати!
- Мальчики! Вы где?
Заслышав голос матери с первого этажа, Том замер и, откашлявшись, крикнул:
- Мы в комнате. Что такое?
Я сдул с глаз чёлку и подпёр подбородок кулаком. Говорит так, будто сейчас не сидит на мне, не держит меня руками за талию и не издевается, щекоча.
- Давайте, спускайтесь уже! Так до вечера никуда не уедите!
- Идём! – крикнул Том, наклонился вперёд, нависая около моего уха, и уже тихо добавил: - Тебе повезло.
Я усмехнулся и повернулся так, что дотронулся щекой до щеки Тома. Он был очень близко. Как тогда, на озере. Только… Ни единого чувства не возникло. Не хотелось язвить, не хотелось на что-то намекать, не хотелось делать решительных действий. Это было будто… будто в порядке вещей. Том практически лежал на мне, руки так и не убрал с моей талии, и таким это казалось естественным, что я даже не знал, что дальше делать.
- Отпусти меня, чтоб я мог тебя убить.
- Не такой уж ты и несчастный, - Том улыбнулся, ещё пару секунд продержался в такой позе, а потом перекинул ногу назад, схватил рубашку и встал. – Пойдём, нас уже родители ждут.

***

- Том?
- М?
- Ты сейчас снова издеваешься или это серьёзно?
- А что такое?
- Не, правда, ты серьёзно, да?
- Да в чём проблема-то?
- Неужели такое возможно?
- Ты мне объяснишь, в чём дело?!
- Том… Мы поедем в лес на велосипеде?!
Том пару секунд сосредоточенно осматривал меня, а потом отступил на шаг и заливисто рассмеялся, запрокинув голову. Притом его восторг был таким искренним, что я сразу задумался, не сказал ли я что-то ну очень смешное.
- Ты чего ржёшь? Последний мой велосипед был пластмассовый, трёхколёсный, и катался я на нём, когда подгузники были моей единственной одеждой, а соска – любимым лакомством!
- Какие подробности, - Том почесал щёку и пожал плечами. – Ну что тебе не нравится? Нормальный велосипед. Горный…
Я оглядел транспорт и вздохнул. Ну да, могло быть и хуже. Велосипед, который только что вывез из сарая Том, действительно был горным. Новенький, блестящий, высокий. Навороченный, как мой мобильный. Цену его я примерно знал – такой же, ну чуть-чуть другой, был у моей подруги-велогонщицы.
- Неплохо, да... Но как мы поедем на этом вдвоём? – я дотронулся до руля и покрутил его.
Том кивнул и снова скрылся в сарае. Через пару секунд на свет выехал ещё один велосипед. Только чуть повыше.
- Ты поедешь на моём, - он кивнул на двухколёсный транспорт, который вывез первым. – А я на отцовском. Нам недалеко ехать, там дорога неплохая. Лучше, чем пешком. Только… - Том окинул меня взглядом. – Думаю, не было удачной мыслью собираться на прогулку по лесу, чтоб собрать ветки для веников, словно в клуб, да ещё и краситься. Ты ж всю свою бижутерию растеряешь.
- Эта бижутерия моя, и не твои это проблемы. Вылезая в деревню, я хочу хорошо выглядеть. При параде, так сказать.
- Ты не Париж на показе мод покоряешь.
- Я покоряю деревню, а это важнее, чем показ мод, - улыбнулся я, вывозя велосипед за калитку. – И далеко нам ехать?
Том тоже выехал на улицу и оседлал велосипед.
- Ехать-то недалеко, туда же, куда мы на рыбалку ходили. Но… У меня есть предложение поинтереснее.
- Я весь внимание, - я сел на велосипед и поехал. Сразу же восстановилось равновесие, поехал я легко, хотя и пользовался таким транспортом давным-давно. – Что ты хочешь такое интересное предложить?
Со мной поравнялся Том. Мы ехали рядом вперёд по дороге, держась на расстоянии вытянутой руки.
- Ты же так и не видел Чистые пруды. И я хочу тебе показать родную деревню.
- С удовольствием, - я улыбнулся, и Том чуть опередил меня, обернувшись.
Я поспешил нагнать его.

Мы больше часа осматривали деревню. Заглянули во все уголки, осмотрели все дома; нас осмотрел каждый житель – меня особенно. Я даже не устал. Том всё рассказывал о деревне: какие-то смешные истории, здешние легенды. Рассказывал про интересных жителей, показал свою школу и местный клуб. После поездки я точно уверился, что деревня Чистые пруды обладала просто потрясающей красотой. Тут всё было чистенько, аккуратно, со вкусом. Мне нравилось здесь, определённо.
Но и после экскурсии до леса мы так и не доехали…
- …Том, я ж потеряюсь в этой траве.
- Да ты слезь уже с велосипеда и иди пешком.
- Тут точно нигде болота нет? А то попаду в трясину.
- Нет, Билл, - Том бросил велосипед в траву. – Это чистое, потрясающее поле.
Последовав примеру парня, я тоже отложил транспорт и огляделся.
Да, это поле. Чистенькое, широкое, красивое. Несколько деревцев по периметру, зелёная травка, приятно касающаяся ног, ветерок, солнышко светит, птички поют. Прекрасно. И зачем мы приехали сюда? Ай, неважно.
- Здесь очень красиво, - улыбнулся я, смотря, как Том укладывается на траву, предварительно потоптав её. – Мы вообще-то в лес едем. Забыл?
- Я помню, - Том улыбнулся. – Но мы так долго катались, что отдых не помешает. Давай, устраивайся. Или работает энерджайзер?
Я лёг рядом с Томом, вместо подушки используя его вытянутую руку, и посмотрел наверх. Трава приятно колола спину и руки, вытянутые вдоль тела, солнце не светило прямо в глаза, а вокруг нас шелестела травка, закрывая от внешнего обзора. Мне было очень хорошо сейчас. В такой потрясающей обстановке и с Томом.
- Смотри, жираф, - из мыслей меня вывел восторженный голос Каулитца.
Я лениво повернулся к нему. То у него рыбки, то жирафы…
- Том, когда ты покурить успел? Тут нет жирафов, - хохотнул я и снова лёг прямо.
- Да нет, - Том хмыкнул. – На небе жираф!
- Ооо… Ты точно курил, - я тихо засмеялся. – Жираф не зелёный? Кукарачу не танцует?
- Красный жираф и пляшет танго! – Том толкнул меня в плечо. – Вот на то облако посмотри. Вон голова крохотная, вон шея и туловище. Блин, да куда ты смотришь!
Том сел, потянул меня за собой и развернул за уши, как локатор. Я заржал ещё громче, а Том только хлопнул меня по плечу и, взяв за подбородок, поднял моё лицо к небу. Сейчас и я заметил воображаемого жирафа, экспромтом сооружённого из вытянутого прозрачного облака.
- Видишь?
- Вижу, - я кивнул. – Какой-то кривой у тебя жираф…
- Значит, это он курил, а не я, - усмехнулся Том и снова лёг.
Я опять лёг на руку Тома и тут же воскликнул.
- О! А вон корабль! На «Титаник» смахивает. Прям копия!
- «Титаник» до столкновения или после? – улыбнулся Том.
- Если смотреть туда, - я вытянул руку и показал на кучковатую тучку, - то после. А если туда, - рука прочертила дугу, - то до. Смотри, прям видно трубы эти!
- Трубы… Ты всему найдёшь достойное определение.
- Я просто не знаю, как это говорится правильно.
- Чудо, - Том дёрнул рукой, на которой лежала моя голова.
- Я просто фантазировать люблю.
- Да ты всё какое-то лёгкое фантазируешь.
- Ну, вон, к примеру, Нью-Йорк. Вон башни домов, вон Макдональдс, а вот там аэропорт имени Кеннеди.
- Ты позаимствовал у жирафа косяк? – Том засмеялся. – Где тут Макдональдс-то?
- Включи воображалку и увидишь, - щёлкнул я пальцами и улыбнулся.
Том поёрзал, устраиваясь удобнее, сорвал травинку и сунул её в рот.
- Ладно. Тогда вон там всё Штарнбергское озеро с высоты птичьего полёта.
- Ха! А…
- Тооом! – я подпрыгнул, когда послышался знакомый мне голос. Мы с Томом одновременно сели и оглянулись, заметив идущих к нам… Нику, Дэйва и Эльзу.
Ох-ты-ж-ёп…
- Ника? – Том развернулся к друзьям лицом и сел на колени. – Вы как нас нашли?
- Видели, что вы на велосипедах катались, и пошли за вами. Так и думал, что сюда поедете, - улыбнулся Дэйв и плюхнулся рядом. – Ну что, ребята, пойдёмте с нами на костёр?
Я промолчал, даже не сообразив поздороваться с друзьями. Смотрел, как последний тормоз то на Нику, севшую рядом с Томом, то на Эльзу – как всегда позитивную и милую, то на Дэйва, сидящего рядом со мной. Это что, вот так просто прервали нашу идиллию?..
- Билл? Ау! Поедешь? – Ника улыбнулась мне и провела по щеке Тома ладонью. Я дёрнулся.
- Ну, наверное…
- Нет! - Дэйв, Эльза, Ника и я уставились на Тома, который аж подпрыгнул от своего резкого ответа. – Мы не поедем на костёр.
- Почему? – я был искренне удивлён.
- Потому что у нас с тобой другие планы и вообще нам пора, - Том вылез из-под Ники, – та уже почти легла на него, – поцеловал её в щёку, отряхнул джинсы, улыбнулся и поставил меня одним рывком на ноги. – Скоро увидимся.
Мы молча вывезли велосипеды на дорогу, так же молча сели на них и поехали домой.
Я всё ещё пребывал в шоке, но вот что сказать, не знал. Том выглядел серьёзным, между его бровей легла складочка. Он выглядел так, будто решил какой-то важный правительственный вопрос.
Только когда мы были у калитки, я позвал Тома:
- Эй, Том.
Парень обернулся.
- Что?
- Что это было? – я для наглядности кивнул в сторону. – Почему ты не захотел поехать?
Том отвернулся и открыл калитку, вкатывая велосипед. Оставил его во дворе, подошёл ко мне. Но я убрал руль своего велосипеда от его рук.
- Том? Я ответа жду.
Том всё же забрал у меня руль и тоже завёз велосипед во двор. Потом улыбнулся, чем совсем сбил меня с толку, и тихо сказал:
- Я просто хотел быть с тобой. Вот и всё.

<11>

Два дня. Именно столько понадобилось Тому, чтобы перестать шугаться меня – счастливого, едва не летающего над землёй и похожего на психа с врождённой шизофренией.
Два дня. Именно столько я приходил в себя после сказанной Томом фразы, и именно столько нужно было мне, чтобы перестать пугать парня ну очень пошлыми улыбочками, взглядами и желанием затискать до потери пульса, как его, так и своего.
Два дня. Именно столько я сдерживал себя, чтобы снова не ухудшить отношения между мной и Томом, начав приставать к нему. Ведь наконец-то Том начал сам проявлять ко мне какие-то знаки внимания, и теперь нужно было собраться и предоставить ему полную свободу действий, а не лезть со своими самоуверенностью и упорством. Пусть ещё и не произошло ничего сверхъестественного, но то, что Тома, наконец, повело на меня, было видно невооружённым взглядом.
И уже две минуты я пытался совершенно незаметно, сидя на лестнице-стремянке, попасть каплей извёстки на голую спину Тома, который стоял внизу и размешивал деревянной палкой белую краску в глубокой банке. Процесс доставлял мне удовольствие и заодно заставлял нервничать, потому что едва капля неслась к спине с кокетливой родинкой на лопатке, как тут же Том отходил, и капля падала на деревянный пол сарая. Оставалось только удивляться, как ему удаётся ускользать из-под «обстрела».
Вот блин!
- Билл, хватит изводить на меня извёстку. Всё равно не попадёшь, - Том поднял голову, демонстрируя ухмыляющуюся мордашку. – Ты думал, что я ничего не замечаю?
- Надеялся, во всяком случае, - надулся я, ибо совершенно искренне считал, что Том ничего не видел, и, оставив грязную кисть в банке, стоящей на верхней ступени стремянки, слез вниз. – Ты так долго мешаешь эту краску, будто там и не краска вовсе, а какой-то чудодейственный отвар.
- Это я комки убираю. Чтоб покраска ровная была, - улыбнулся Том и подал мне резиновые перчатки.
Сегодня утром за завтраком Марта впервые загрузила нас обоих серьёзной домашней работой: перекраской, а точнее, обновлением яркости цвета забора. Я искренне не понимал, зачем всё это, – забор и так казался идеальным, - но Марта стояла на своём.
- Вам полезен совместный труд. Прямо на глазах меняетесь в компании друг друга, - говорила она, садистки наблюдая, как Том давится кофе, а я промахиваюсь вилкой мимо блина, занимающего большую часть тарелки.
Порой мне кажется, что эта женщина, а ещё её спокойный с виду муж, знают о нас больше, чем мы сами.

- Ну вот, это нам нужно сегодня перекрасить, - Том поставил на деревянную дорожку две баночки с краской и столько же чистых кисточек.
Я оглядел место работы. Зря боялся, как говорится. Красить нужно было не весь забор, ограждающий усадьбу Каулитцев, а всего лишь неприметный, обшарпанный кусок изгороди за беседкой на заднем дворе. Метров шесть, не больше. Да ещё и в тени яблоневых деревьев, что было наиболее заманчивым – на улице стояла невыносимая жара.
- Это всё? – на всякий случай спросил я, убирая от лица ветки и проходя ближе к забору. Мы сейчас стояли за беседкой, деревянные балки которой были украшены каким-то вьющимся цветком, и, уверен, нас совсем не было видно со двора. Только за забором, между двумя участками извивалась узкая тропинка, которой, судя по высокой траве, никто давным-давно не пользовался.
- Да, всё. А ты думал, что весь забор перекрашивать будем? – за мной пролез Том и потянулся к ветке яблони, пытаясь достать до белого цветка. – На такую каторгу я бы точно не согласился, да и родители были бы против, чтобы мы красили весь забор вдвоём.
- Почему? – я тоже сорвал цветок, крутя его в руках и замечая, как красиво сочетание белых лепестков и оранжевых тычинок.
- Потому что мы начнём уставать, оттуда появятся нервы, и мы наорём друг на друга. Потом ор перейдёт в ссору, потом ссора перейдёт в жуткую обиду. Потом обида - в словесную матерную перепалку. Это будет продолжаться очень долго, пока не иссякнут твои словарные запасы, так как мои иссякнут намного раньше. Но я дождусь и даже надеюсь, что уши у меня не скрутятся трубочкой. Но ведь дальше – больше, да? Потом мы начнём друг на друга наезжать, потом…
Я слушал Тома, наклонив голову то на правый бок, то на левый. То подперев бока, то выставив ногу, то сложив руки на груди. Когда через минуту Том дошёл до «и наконец, пошлём друг друга на…», я не выдержал и хмыкнул:
- Ты не торопись, Томми. Успокойся, говори медленно, с расстановкой. А я пока костёр разведу. Гляди, к вечеру закончишь.
Том рассмеялся и вытер губы ладонью.
- Вот всё бы тебе ехидничать, - покачал он головой, скрылся за ветками и через несколько секунд принес банки и кисти. – И давай работать. Чем раньше начнём, тем раньше закончим. И не говори мне, что не умеешь красить. А то я повешусь на этом же дереве.
- Теперь точно скажу. Заманчивый исход, - рассмеялся я и взял из рук Тома краску. – Да ладно, не бойся. Я научился красить на практике в школе, которую проходил в последний раз классе в пятом.
- Мне уже страшно, - хмыкнул Том и положил в мою банку кисть. – Вот смотри, ты начинаешь красить с того конца, я с другого. Сначала здесь покрасим, потом с внешней стороны. Прокрашивай хорошо, а то мама нам потом кисточками этими…
- У вас, что, вся семья экстрималы? То ты с кабачками, то Марта с кисточками. Какую же тайну хранит Джон тогда? Хотя нет, не говори. Моя психика этого не выдержит. Я ещё после твоих кабачков не оклемался, - я отошёл к указанному месту. Остановился. – Стоп, а почему мы по разные стороны красим?
Но Том на вопрос не ответил. Он едва не обнял банку и беззвучно смеялся, ковыряясь кисточкой в краске. Вид как у душевнобольного, но жутко счастливого. Нанюхался, что ли?
- Эй, Том? – я хмыкнул, сдерживая смех. – Я навлёк тебя на великие думы?
- Ты навлёк меня на великий хохот, - довольно то ли хрюкнул, то ли проурчал он и заработал кисточкой в банке энергичнее. Всё чаще замечаю, что Тому нравится во всём копаться и что-то мешать. Я подарю ему песочницу. – Вот почему мы с тобой не можем спокойно общаться, а постоянно только подкалываем друг друга или ржём?
- Потому что я, такой весь уникальный, показал тебе иные грани общения. Не зря же тебе нравится проводить время именно со мной, - ответил я и тут же чуть сам себя не утопил в банке.
Вот идиот! Сейчас Том посмотрит на меня глазами шуганной дворняги, потом может покраснеть или выдать что-то типа: «Это всё ложь. Ты меня принудил», и всё, приедем к начальному этапу.
Или… нет?..
- Может, ты и прав, - пожал плечами улыбающийся Том, и я снова испытал смутное желание утопиться в банке.
Ещё с рыбалки я подозреваю, что Тома подменили или над ним проводили эксперименты инопланетяне, но чтоб ТАК повернуть его мозг… Я в шоке, да. Или я просто знаю этого человека слишком мало времени?..
- Так почему мы красим забор по разные стороны? – Билл, не визжи как девчонка и пытайся не выглядеть шизофреником, как в предыдущие два дня. Я сказал – пытайся!
- Чтобы быстрее, - ответил ничего не подозревающий о моих мыслишках Том. Он отошёл к забору, поставив банку на землю у своих ног. Шикнул, когда ветка поцарапала голую спину, а мне захотелось подлететь и подуть на царапину, а потом поцеловать её. – Ты начнёшь оттуда, я отсюда, на середине завершим.
- А я не хочу так, - я сделал шаг в сторону Тома. – Как мы с тобой разговаривать-то тогда будем?
- А ты меня не слышишь? – Том хмыкнул и принялся красить. Кисть в его руках смотрелась очень уместно. Он изящно сжимал её длинными пальцами, будто не забор красил, а картину писал. Хотел бы я понаблюдать, как он рисует. – Мы же не на разных берегах озера находимся.
- Но я всё равно хочу так, - я тоже поставил банку и, отойдя от Тома на шаг, принялся самозабвенно водить кистью по деревянной доске.
Резкий запах краски и какой-то жидкости, которой эта краска разбавлялась, щекотал ноздри, и я ждал того самого момента, когда станет совсем уж хорошо. Как самый нормальный токсикоман, я обожаю этот запах, но он очень вреден, и, уверен, к вечеру у нас с Томом зелёные слоники будут шагать по больной голове. Но как будет хорошо до этого…
- Ты обещал разговаривать, - Том легко толкнул меня локтём. – Не слышу.
- Я думаю, - ответил я, закрашивая небольшую трещинку.
- А ты умеешь?
- А кто-то так и нарывается на мою грубость.
- А кто-то постоянно меня запугивает.
- А кто-то скоро поймёт, что запугивания были не просто так.
- Я сейчас кого-то краской обрызгаю, - Том погрозил мне кистью. – Чтобы угроз больше не поступало.
Я хмыкнул и оперся плечом о ещё не покрашенный забор. Том тоже остановился. Он поставил свободную руку на пояс и наблюдал за мной, криво ухмыляясь. И эта его ухмылка сейчас казалось мне какой-то пошлой.
При таком освещении, когда ветки и беседка закрывали солнце, но в то же время свет всё же пробивался через крону дерева, Том был похож на модель из журналов – загорелый, в меру накачанный; голый торс блестел от пота, но при воображении можно было подумать, будто его обмазали косметическим маслом. Поза уверенная, раскрепощённая. И эта кисточка, которую парень осторожно крутил в руках, рискуя забрызгать белые, кстати, очень дорогие, спортивные штаны, сейчас очень походила на реквизит для съёмок. И плюс эта ухмылка и прищуренные глаза… Чёрт, Том! Я даже когда не хочу, всё равно думаю о тебе всякие пошлости. Будь ты по характеру таким, как я, и живи в городе… Боюсь представить, какое полчище поклонников носилось бы за тобой. Хотя лучше, что Том живёт в деревне, и особого наплыва конкурентов не намечается. Ведь так он достанется лишь мне. Надеюсь.
- Ты не посмеешь, - я всё же решил, что на угрозу обрызгать меня краской нужно ответить, потому как Том начал смотреть на меня ну уж слишком выжидающе.
- Думаешь? – Том крутанул кисточку. Капли белой краски попали на серую гладь забора. – Так уж и не посмею?
Я поправил волосы, сегодня завязанные в хвост, и пожал плечами.
- Ты же не хочешь, чтобы я начал визжать, материться, ну и так далее.
- Но ты такой забавный, когда злишься, - Том перевернул кисточку, и краска потекла вниз по пластмассовой ручке. Навела пошлые ассоциации. – И я даже готов потерпеть твой ультразвук.
- Ты не посмеешь, - протянул я и чуть нагнулся вперёд, ухмыльнувшись.
- А если? – Том тоже чуть нагнулся. – Рискну?
- Получишь, Каулитц, - усмехнулся я.
И тут…
Том резко дёрнул рукой. Я как в замедленной съёмке наблюдал, как капли отрываются от кисточки и летят ко мне. Мгновение, и краска тут же заляпала мою футболку, руки, шею, и одна самая проворная капля попала на щёку.
Так, Билл, держи себя в руках…
- Раз, - Том сделал шаг назад, вытянув руки и будто защищаясь кистью. - Два, три… четыре…
Ну, нет.
- КАУЛИТЦ!!! – взревел я так, что, кажется, вся деревня услышала. – Ты совсем оборзел?! Что себе позволяешь, морда твоя наглючая?!
- Спокойно, спокойно, - Том кинул кисть в банку, естественно, не попал, и выставил руки вперёд, осторожно пятясь назад. – Билли, всё хорошо. Досчитай до десяти, вдохни полной грудью.
Но у меня были другие планы.
- Ты сейчас изгадил одну из моих лучших футболок.
- Выстираю, так и быть.
- Не всё, - я сделал шаг вперёд. Том снова попятился. – А ещё капля попала мне на лицо.
- Смотрится хорошо. Своеобразная родинка, - хихикнул, точнее, осторожно хихикнул Том.
- А ещё… - я взвесил в руке кисть. – Я отомщу, - и прежде чем Том успел возразить, я тоже дёрнул рукой, и капли изящно обрызгали такую шикарную грудь.
Вот, помучайся теперь, Томми.
- Билл, так нечестно! – возмущается ещё.
- Не спорю. Ну, это своеобразные родинки, - засмеялся я, проводя по прессу Тома пальцем и размазывая капли. – В расчёте.
Том несколько секунд наблюдал за мной, а потом покосился куда-то вбок и вниз. Я проследил за его взглядом и наткнулся на банку и на кисточку рядом с ней.
- Даже не думай, - я сделал шаг назад и встал рядом с банкой.
Но Том и не собирался думать. Я и среагировать не успел, как он подпрыгнул ко мне и схватил свою кисть, макая её в банку.
- Нет-нет-нет! – не дав Тому разогнуться, я повис на его руке и пытался отобрать кисточку. – Не смей, говорю!
- Да отпусти ты! – Том, смеясь, пытался избавиться от меня, когда я уже практически взобрался ему на спину, затрудняя тем самым движения. – Это же не больно!
- Я тебе сейчас дам не больно! – изловчившись, я перегнулся через плечо Тома и мазнул кистью ему по животу. – Вот это не больно.
Том довольно хрюкнул.
- Вернингтон! Меня-то не постираешь!
- Я сумею, - ржал я, когда Том, стянув меня со своего плеча, начал беспорядочно перекрашивать мою синюю футболку в белый цвет, иногда попадая по рукам или по полоске живота под футболкой.
Вот так и завертелось. Красили друг друга, куда попадем, не задумываясь о последствиях. Действия сопровождались матами, хрюканьем, очень громким смехом и периодическим визгом, когда мне становилось щекотно.
- Том, только не на лицо!
- Да не дотягиваюсь я! Ай, не царапайся!
- Это кисточка такая! Ну не трогай спину!
- Зато потом буду ржать, когда ты её отмывать будешь. Ай! Больно же!
- Это ещё не больно! Эй, Том…
- …
Ненавижу чувство дежа вю. Тем более такое, когда он снова очень близко. Когда поясницей чувствую его тёплую ладонь, а грудью его грудь. Когда синхронно дышим. Когда сжимаю его плечи и чувствую дрожь от внезапного волнения. Только рядом с ним я чувствую себя именно так, полуобморочно.
Ловлю себя на мысли, что боюсь этих чувств, возникающих рядом с ним. Вот и сейчас, я даже не думал ни о чём таком, а оно вот так резко произошло и… я растерялся. Будто судьба специально сталкивает нас, делает всё так, что мне мозги выносит, и тело начинает плавиться от любого прикосновения. Проверяет меня на выносливость, что ли?..
Мигом что-то стучит в голову, мысли переворачиваются, и не остаётся ничего, кроме желания постоянно быть так близко, желания касаться, чувствовать, привыкать…
Боже, ну почему сейчас?! И где моя сила воли? Где тот разум, посетивший меня на озере?
- Брейк? – хриплый шёпот на ухо, и ноги подкашиваются, будто я сейчас свалюсь в обморок. Последние надежды на здравые помыслы исчезли.
- Да. Да… - разжимаю руку, и кисточка падает с глухим шлепком на землю. Продолжаю стоять не двигаясь. – Расшумелись что-то.
- Угу, - он тоже стоит, не двигается. Жаль, что не вижу его лица, так как практически уткнулся носом в изгиб его шеи. Вот лучше бы оттолкнул, отошёл, да даже просто переступил с ноги на ногу, чтобы я мог прийти в себя. Но нет. Он стоит, как влитой. Будто только и ждал, что в борьбе за право покрасить другого больше, чем он покрасит тебя, мы встанем вот так – близко, именно так, когда разум становится просто словом.
Не могу. Пожалею об этом. Потом…
Чуть отклоняю голову назад. Осмотрительно переставляю ноги, чтобы встать удобно и не спугнуть руки – да, уже две руки на моей талии!
Том опять не двигается. Он даже не шелохнулся, когда я встал вплотную, не оставив между нашими телами и миллиметра расстояния. Только задышал, кажется, чаще.
Чёрт! Ну, сделай же что-нибудь! Не молчи…
- Что-то часто мы обниматься начали, - будто читает мои мысли и изрекает глупую реплику. Но это лучше, чем тишина, в которой, кажется, слышно, как разрываются, словно натянутые канаты, мои нервы. Хмыкает куда-то в висок, и я улыбаюсь, прикрыв глаза и коснувшись лбом его скулы. – Давай, остри по этому поводу.
- Острить? – осторожно, предельно медленно, перемещаю одну руку с его плеча на шею. Снова дёргается, но не отходит. Фух… От волнения, кажется, скоро инфаркт получу. – Не поверишь, никакого желания.
Том сглатывает, когда я осторожно глажу пальцами его шею. Сейчас я действую по наитию и не думаю, что будет вот уже через мгновение.
- Не поверю, - выдыхает, когда я отклоняю голову и беру его лицо в ладони. И тут будто очнулся: – Билл, что ты делаешь?..
Большими пальцами рук осторожно погладить скулу…
- А догадайся с одного раза.
- Билл…
Поднять лицо, губами едва коснуться подбородка…
- Что? Ты же сам этого хочешь. Ведь хочешь?
- Билл, я…
Замереть в миллиметре от его губ; сердце пропускает удары, дышу через раз…
- Хочешь, Том?
Шикнуть, когда он резко сжимает кожу на пояснице; уже требовательнее целую в уголок губ, удивляясь, как ещё хватает сил сдерживаться и не броситься на него…
- Значит, да?
Адреналин резко стукнул в голову, когда я на мгновение прикоснулся к его губам. Начала кружиться голова – я никогда не нервничал так сильно. Ощущение, как будто долбят кувалдой. По голове, сердцу, стремящемуся выпрыгнуть из груди, да по всему телу в целом. Впервые так чувствую себя. Но анализ этому проведём потом.
- Том, не молчи. Умоляю. Да?
- Я не знаю, - он виновато проводит рукой по моей пояснице, будто извиняясь за наверняка оставленные синяки. – Не знаю…
Я не спешу. Хочу, чтобы он сам продолжил. Я буду лишь осторожно касаться губами его щёк, скул, подбородка, уголка губ, пирсинга, холодный металл которого разряжает накаленную до предела обстановку. Но пока он додумается, чувствую, меня уже увезут люди в белых халатах.
- Билл…
- Да?
Секунда, две, три…
- Я не могу. Прости.
И в ту же секунду он делает шаг назад, потом ещё один и, не глядя мне в глаза, разворачивается и быстрым шагом уходит.
Со стоном опускаюсь на землю, поджав под себя одну ногу. Пытаюсь отдышаться, но дыхание какое-то хриплое, сбивчивое. Сердце где-то в горле, внезапно жутко захотелось пить и курить.
- Это ты меня прости, - ухмыляюсь сам себе и, с некоторой заторможенностью поднявшись, медленно направляюсь к дому.
Не знаю, чего теперь ожидать. Боюсь.

Дата добавления: 2015-08-27