Дни благословения

Наконец она появилась — возможность, которую он так долго ждал! В течение семи лет Хадсон Тейлор планировал посетить Шанси. Однажды он даже отправился туда, но был вызван обратно на побережье. Но теперь, когда улучшен­ная организационная структура миссии позволяла ему на несколько месяцев уехать из Шанхая, он надеялся усилить работу не только в Шанси, но и в других регионах, располо­женных дальше вглубь страны. В связи с этим путешествием у него на сердце было много желаний. На каждом из миссио­нерских пунктов, которые он готовился посетить, были свои проблемы, но самый большой вопрос заключался в том, как проповедовать Евангелие широкому населению, к которо­му миссионеры теперь имели доступ. Основная цель визи­та заключалась в том, чтобы принести помощь и вдохнове­ние одиноким труженикам и обсудить с ними организацию местной церкви, которая в некоторых местах быстро росла. Он также надеялся учредить район англиканской церкви в большой западной провинции Сэчуань, и этот вопрос дол­го обдумывался. В лице преподобного У. У. Касселса миссия впервые нашла человека, подходящего на роль лидера в по­добном предприятии, а в провинции Сэчуань было шесть­десят восемь миллионов населения и только два центра, в которых работали миссионеры-протестанты. Касселс вместе с другими миссионерами из Кембриджа приобретали опыт в Шанси, где с нетерпением ждали возвращения Тейлора, и он с не меньшим удовольствием желал видеть, как они ра­ботают.

Но, во-первых, до желаемой провинции еще нужно было добраться через широкие равнины, а затем и горные ущелья. Такое путешествие было необычно для Хадсона Тейлора, ко­торый привык к бесконечным водным путям центрального и южного Китая. Беспружинные повозки и северные про­селочные дороги, бегущие по высушенной солнцем или за­литой дождями местности; реки, которые нужно пересекать без моста и парома; опасные перевалы, преодолеваемые на носилках, покачивающихся на спинах мулов (а эти живот­ные часто склонны спотыкаться). Это днем, а ночью Хадсона ждали большие, шумные постоялые дворы вместе с север­ной речью, едой и манерами; и все это требовало огромной силы и терпения. Хотя китайская джонка на канале или реке, вероятно, и оставляла желать лучшего, но это убежище мож­но было, по крайней мере, назвать своим собственным. Но совсем другое дело — менять утомительную езду на повозке, где тебя часами трясло и подбрасывало, на кирпичную кро­вать, которую приходится делить вместе с другими в душ­ной, отвратительной комнате, переполненной разного рода насекомыми, которые могут исчисляться сотнями, если не тысячами.

В районе, где работали миссионеры, хозяйничали быв­ший последователь конфуцианства Хеи и его друзья Чанг и Чу из буддистского храма и маленького городка Танинга сре­ди Западных гор. На обоих берегах реки Фен эти люди, пол­ные первой любви и ревности, повсюду провозглашали бла­гую весть спасения. Семьдесят два крещения, состоявшихся весной, несколькими месяцами ранее, удвоили количество членов церкви в Пин-янге, благодаря чему стало еще более очевидно, что необходимо мудрое и заботливое руковод­ство. Пришло время выделить некоторых лидеров-китайцев в качестве дьяконов и старейшин на собраниях в деревне и признать помазанное Богом служение Хеи и других, кто за­нимался пасторской работой. Но прежде чем посетить кон­ференцию, в которой участвовали китайцы и на которой должны были состояться эти рукоположения, Тейлор был рад провести несколько дней в столице провинции Тай-юн- фу для совместного ожидания Господа.

«Дни благословения» — как правдиво передает название книги, в которой сохранились записи этих собраний, то, чем они были на самом деле! Переворачивая страницы нельзя не почувствовать благоухания Божьего присутствия. Бога ни­как нельзя скрыть, и именно в Его полноте радовались все эти дни жаждущие сердца. Лицом к лицу со всепоглощаю­щей нуждой вокруг и недостаточностью собственных ресур­сов внутри хорошо было помнить, как сказал Тейлор, что вопрос заключается вовсе не в обеспечении, а в Обеспечи- теле. «Господа Иисуса довольно для Шанси, от Великой сте­ны до Хэнани. Наш Спаситель еще более велик, чем мы это осознаем!»

Сотня

Под сильным впечатлением всего увиденного — доступ­ности и нужды северных провинций — Тейлор спустился на лодке по реке Хан на расстояние в тысячу миль. Обратно он привез с собой маленькую дочь миссионеров из г. Ханчунь, чьи родители видели, что только перемена климата может спасти ее жизнь. Маленькая Энни, которой было всего пять лет, не умела говорить по-английски, хотя, когда не слиш­ком стеснялась, довольно прелестно лепетала по-китайски. Удивительно, но она никогда не стеснялась Хадсона Тейло­ра. Матери трудно было расстаться с ней, такой слабой после месяцев болезни, но, оказавшись на лодке под опекой Тей­лора, девочка почувствовала себя, на удивление, лучше. Тот факт, что супруги Пиаре поручили свою дочь заботам Тей­лора — нисколько не колеблясь, а лишь беспокоясь о том, чтобы не доставить ему хлопот — говорит о большом дове­рии, которое сотрудники питали к нему. Они знали, что там, куда едет Энни, не будет ни одной женщины, и в течение месяца или шести недель Хадсон будет единственным, кто должен следить, как ребенок накормлен и одет, а также за­ботиться о девочке круглосуточно. Однако они были вполне довольны, что Энни будет под присмотром, хотя даже они, должно быть, были удивлены, насколько Тейлор полюбил ее общество:

Моя маленькая подопечная удивительно быстро поправля­ется, чувствует себя вполне хорошо и весела. Она льнет ко мне с большой любовью, и так сладко чувствовать, как дет­ские ручки снова обвивают мою шею.

Как бы ни было тяжело быть вдали от дома и не видеть своих близких, Хадсон пока еще не мог вернуться в Англию. Прошло почти два года с тех пор, как он выехал оттуда пе­ред группой миссионеров из Кембриджа. Но, хотя во мно­гих направлениях были сделаны значительные достижения, недавно разработанная организационная структура должна была окрепнуть, прежде чем он сможет думать о возвраще­нии домой.

1886 год приближался к концу, и главной целью Тейло­ра было формирование совета, состоящего из опытных со­трудников для помощи Стивенсону в его новой должности заместителя руководителя. Стивенсон тоже вернулся из свое­го путешествия во внутренние районы, полный энтузиазма от всего увиденного в северных провинциях. После отъезда Хадсона он провел несколько недель с пастором Хеи, посе­щая разбросанные на дальние расстояния группы верующих, и больше чем когда-либо находился под впечатлением от жизнестойкости и неиссякающих возможностей для работы.

Его сердце переполняла радость в Господе, радость, в кото­рой наша сила, и, бодро приступив к обязанностям, которые Тейлор выполнял многие годы, он принес с собой немало на­дежды и мужества.

Следовательно, в таком духе лидеры различных провин­ций в середине ноября впервые собрались вместе в Анкине. Несколько человек задержались на своих пунктах, а один-два были в отпуске, но небольшая группа лидеров, включая Мак­карти, провели от двух до трех недель с Тейлором и Стивен­соном. Прежде, чем совет был созван, целая неделя была по­священа ожиданию Бога в молитве и посте (последний бра­ли поочередно). Итак, к обсуждению предстоящих вопросов они приступили с подготовленными сердцами.

Не будем останавливаться подробно на решениях, приня­тых на заседании совета, как бы важны они ни были. Малень­кая серая тетрадка, заключающая в себе основные результаты совещаний, вскоре нашла дорогу ко всем пунктам миссии — она была не только битком набита мудрыми и полезными предложениями, но пропитана духом Господина. Она содер­жала инструкции для особых служащих, казначея, секретаря и руководителей; инструкции для старших и младших мис­сионеров, женщин-проповедников и практикантов, основан­ные на полном понимании местных условий. Курс изучения языка, тщательно разработанный Стивенсоном, Боллером и другими, был принят для использования в центрах подго­товки, а принципы и практика миссии были заново сформу­лированы и несколько подробнее изложены для молодых ра­ботников. В заключение Хадсон Тейлор писал:

Мы надеемся, что наши друзья из всего вышеупомянуто­го поймут, что нашей целью является помогать и выручать друг друга и способствовать гармоничному сотрудничеству, без которого работа такой большой и разрозненной миссии была бы невозможна. Тем, кто находится далеко, нужна по­мощь тех, кто вблизи, а это возможно только в том случае, если находящиеся вблизи знают, до какой степени они мо­гут рассчитывать на сотрудничество тех, кто далеко.

Наиболее важен принцип божественного устройства, так как он в равной степени касается всех нас. Он заключа­ется в том, чтобы помогать, а не господствовать; хранить от неправильных путей и вести правильными во славу Бога и для блага тех, кого ведут, а не ради собственной награ­ды. Такое правило всегда ведет руководителя на крест и спа­сает руководимых ценой жизни руководителя... Давайте все исполнимся такого духа; тогда и господство, и рабство будут в равной степени невозможны. Когда сердце право, оно любит божественное устройство и находит свободу в послушании.

Но есть нечто и более важное, чем серая тетрадка, что ста­ло результатом собраний первого совета миссии в Китае, и это — дух веры и ожидания, с которых в этот период нача­лись новые испытания верности Бога. Они начались в Шан­си, когда Стивенсон писал из столицы этой провинции:

Здесь мы обретаем огромное вдохновение, просим и полу­чаем явные благословения для этой голодной и жаждущей земли. Мы в полной уверенности ожидаем, что в 1887 году в Китай приедут, по меньшей мере, еще сотня новых работ­ников.

Это первое упоминание о «сотне». Со всей свойственной ему горячностью и полной уверенностью в Боге он выложил эти планы, как только вернулся в Шанхай, и представил их на рассмотрение совета, но Хадсон Тейлор, казалось, пона­чалу разделял общее мнение, считая один год слишком ма­леньким сроком. Сотня новых работников за один год, когда полный состав миссии насчитывает менее двухсот человек!

Но даже если предположить, что эти мужчины и женщины приедут, сколько дополнительных расходов потребуется!

«Да, — невозмутимо настаивал заместитель, — но, имея такую огромную нужду в сотрудниках, как мы можем про­сить меньшего?»

На это трудно было ответить, поскольку даже ста новых работников в год, казалось, будет мало для пятидесяти цент­ральных миссионерских пунктов и пунктов, расположенных в отдаленных районах, в которых нужны были миссионеры на постоянное местожительство, не говоря уже об открытой вдоль и поперек стране.

Итак, постепенно на собраниях совета возникла такая ат­мосфера веры и молитвы, что мысль смогла укорениться. Принятая от Бога, она не могла не окрепнуть в сердцах лю­дей, так искренно жаждущих Его. И прежде чем покинуть Анкин, для Хадсона Тейлора было вполне естественно пи­сать домой:

Мы молимся о сотне новых миссионеров в 1887 году. Да поможет нам Господь в выборе и да обеспечит денежными средствами.

Немного позднее в Та-ку-танге, в тиши озер и гор, он ра­ботал над счетами, планируя отправиться в Англию, как толь­ко представится возможность. Тут случилось нечто, воспла­менившее надежды. Тейлор диктовал своему секретарю, по привычке расхаживая вперед и назад по комнате, повторяя то, что было написано выше: «Мы молимся о сотне новых миссионеров и ожидаем, что они приедут в 1887 году». Он и в самом деле имеет это в виду? Стивенсон видел лицо секрета­ря — молодого человека, самого впоследствии ставшего од­ним из «сотни» — который поднял глаза вверх и недоверчи­во улыбнулся. Казалось, этот взгляд говорил: «Если Господь отворит окна небесные, тогда это, возможно, и случится».

Тейлор тоже видел этот взгляд, и тотчас же в нем зажегся огонь. Стивенсон вспоминал:

После этого он пошел дальше меня. Никогда не забуду ту убежденность, с которой он сказал: «Если бы мне показали фотографию, на которой сняты все сто миссионеров, уже находящиеся в Китае, я не мог бы быть уверен в этом более, чем сейчас».

Затем я отправил маленький листок бумаги по всей миссии с надписью: «Напиши свое имя, если ты согласен молиться за сотню“» и телеграфировал в Лондон с разре­шения Тейлора: «Молимся о сотне новых миссионеров в 1887 году».

Итак, шаг был сделан, и миссия взяла курс, который мог бы напугать и самых близких ее друзей. Однако это было не в духе поспешности или простого человеческого энтузиазма. Слишком хорошо Хадсон Тейлор убедился на собственном опыте, что нельзя вступать в такое предприятие, не имея уве­ренности в Божьем водительстве, без тщательного предвари­тельного размышления, без веры и без решения достичь же­лаемого путем как непрестанного труда, так и (не в меньшей степени) непрестанной молитвы. В начале декабря он писал супруге:

Для того чтобы принять и разослать сотню миссионеров потребуется немало труда, но Господь даст сил; и немало мудрости, но Господь даст водительство. У Него есть все, не так ли?.. Мы готовы принять сразу пятьдесят человек и че­рез короткое время будем готовы принять остальных.

Именно это видение, этот дух радости поддерживали его в чудесные и напряженные дни 1887 года. Но что за год это был! Его предваряла двухдневная молитва, потому что одно­го дня было недостаточно, а закончился этот год, когда пос­ледняя группа миссионеров из числа «сотни» находилась на пути в Китай — вся работа завершена, все расходы оплаче­ны — с полнотой благословения, которой предстояло рас­пространяться все шире и шире.

Истории о «сотне» — часто пересказываемое народное до­стояние, они принадлежат не только одной миссии или стра­не. Мы знаем, как, все больше набираясь мужества, Тейлор и его друзья молились о десяти тысячах фунтов дополнитель­ного дохода (необходимых для возросших расходов), кото­рые бы пришли большими суммами, чтобы сотрудники в Англии не были завалены корреспонденцией. Известно, что за тот год не менее шестисот мужчин и женщин предложили себя в качестве миссионеров для работы в Китае; отправле­но было, если быть точным, сто два миссионера; и в фонд миссии поступило не десять, а одиннадцать тысяч фунтов дополнительного дохода без единого ходатайства о финан­совой помощи. Но самое, пожалуй, удивительное: точный ответ был дан на молитву о том, как именно должны прий­ти деньги. Вся сумма была получена всего в одиннадцати по­жертвованиях, благодаря чему дополнительной работы для сотрудников офиса было мало или не было совсем. Но такую историю требуется рассказать не во славу человека или мето­дов, но во славу Бога.

Хадсон Тейлор уже вернулся в Англию, и какой пример он показывал в течение всего года своими необычайными тру­дами! Приблизительно в начале ноября он имел счастье объ­явить друзьям миссии, что на их молитвы пришел ответ — Бог дал сотню новых миссионеров и деньги на их дорогу в Китай. Следовательно, позже на собраниях можно было рас­сказывать о том, как верный Бог отвечает на молитвы Свое­го верующего народа и каким образом Он дает «несравненно больше» (Еф. 3:20).

За два дня до конца года Хадсон Тейлор вернулся в Лон­дон. Работа была завершена, но, хотя ее делали с верой и в глубоком душевном покое, она очень дорого стоила ему и его сотрудникам. Об этом он писал Стивенсону:

Я заверил друзей, что если завершающая группа из чис­ла «сотни» доберется до Шанхая, это будет большая слава Богу! Мы ничуть не сомневаемся, что Бог сделает это для нас, но получаешь такие благословения, когда видишь, что Бог отвечает как в больших вещах, так и в малых. Молитвы тех, кто доверяет Ему, укрепляют веру множества людей.

Двенадцатью месяцами ранее пожилой миссионер в Шан­хае сказал Тейлору перед тем, как тот уехал домой: «Мне при­ятно слышать, что Вы молитесь о больших подкреплениях. Конечно, за год Вы не найдете сотню людей, но Вы найдете гораздо больше, если не будете просить о них».

Поблагодарив его за его сердечную заинтересованность, Тейлор ответил: «Впереди нас ждет радость, но я уверен, если Вы будете живы, то разделите ее с нами, когда мы примем последнюю группу из числа „сотни“ в Китае».

Так и оказалось. Ибо среди тех, кто собрался, чтобы при­нять с благодарением последнюю группу миссионеров, ник­то не был так благожелателен, как седовласый христианин, который несколько недель спустя был призван к своей на­граде.

Об этом знаем только Христос и я.

В конце года среди множества других посетителей на Пэр­ленд-роуд приехал Генри У. Фрост из Америки. Он считал, что приехал по Божьему призыву, чтобы поговорить с Хад­соном Тейлором об учреждении в Америке совета, который будет поставлять людей и деньги для Китая, руководству­ясь теми же самыми принципами веры, что и КВМ. Хотя в результате этого первого визита завязалась прочная друж­ба, тому, кто многого ожидал от этой встречи, показалось, что цель ее не достигнута. Его заинтересованность в миссии тепло оценили и приветствовали желание сотрудничать, но Хадсон Тейлор не видел своей роли в учреждении американ­ского филиала. Он предположил, что было бы гораздо луч­ше, если бы Фрост создал новую организацию по принципу КВМ, если ему так хотелось, но эта организация по своему происхождению и развитию должна быть родной, американ­ской, поскольку пересаженной миссии, как и пересаженному дереву, будет трудно привиться на новой почве. Не нужно и говорить, что приехавший очень огорчился.

Вернувшись в комнаты, где остановился, я испытал одно из самых горьких переживаний в своей жизни. У порога в ком­нату, казалось, меня встретил сатана и окружил в темноте...

Я приехал за три тысячи миль только затем, чтобы полу­чить на свою просьбу ответ «нет». Но самое худшее было не в этом. Прежде я был абсолютно уверен, что Господь Сам вел меня в молитве и побудил совершить такое долгое пу­тешествие, чтобы обратиться с этим предложением, что и было сделано. Но теперь я чувствовал, что никогда снова не смогу быть уверен, были ли мои молитвы от Бога или нет, был ли я движим Им.

Только те, кто переживал подобное, могут понять, что зна­чит такое испытание веры, и насколько бесспорна бывает по­беда, когда тот, кто подвергся проверке таким образом, смог поверить в то, чего не мог понять. Это восстановило «какой- то душевный покой», и Фрост поехал обратно в Америку, от­дав проблему Богу.

Но этим все не закончилось. Фрост узнал, что Хадсон Тей­лор вскоре возвращается в Китай и, если его пригласить, мо­жет поехать через Америку. Об этом он известил участников конференции по изучению Библии в г. Ниагара-на-озере и доктора Д. JI. Муди, летние собрания которого в Нортфилде уже были центром больших благословений. В результа­те Хадсону Тейлору стали приходить приглашения посетить Новый Свет.

Тем временем последний упорно трудился в Англии. Бла­годаря огромному интересу, вызванному отправлением «сот­ни», приглашений на собрания стало больше, чем он мог принять. Факты, о которых он мог рассказать, укрепляют веру. В начале 1888 года он писал Стивенсону:

Какой это чудесный год и для тебя, и для меня! Сатана, конечно, сделает все возможное, чтобы помешать, и нас не должны удивлять будущие беспокойства и трудности, но Тот, Кто за нас, — больше всех, кто может быть про­тив нас.

Несомненно, ему предстояло столкнуться с твердой и решительной оппозицией сил тьмы, и вопрос денежных средств на весьма разросшуюся деятельность был таким, ко­торый нельзя не принимать во внимание. Но в отношении как этой, так и других проблем, его сердце было спокойно.

В летний день в конце июня «Эс-Эс Этрурия» вышла в море, имея на борту среди пассажиров среднего класса Хад­сона Тейлора, его сына и секретаря. Внешний дискомфорт почти ничего не значил для Тейлора, но он едва ли не без удивления обнаружил, что расставание с самыми близкими людьми ничуть не стало легче. Прежде чем он вернется, мо­жет пройти много времени, и сама неопределенность была болезненна. Из Квинстауна он писал жене:

Прогуливаясь вчера вечером по палубе, я обнаружил, что тихонько напеваю: «Иисус, покой я нахожу лишь в радости Твоей». Это так утешает, когда я чувствую себя одиноким и знаю, как одинока ты! Никто не утешает так, как Он.

«Мало кому известно о том, что знаем только Христос и я», — писал святой Рутерфорд. Едва ли спутники Хадсо­на Тейлора в путешествии через Атлантику осознавали, что скрывалось за наружным спокойствием миссионера, кото­рый седьмой раз находился на пути в Китай. Люди чувство­вали в нем бодрость и власть, и, как никто другой, это чув­ствовал молодой американец, встретивший Тейлора на пла­вучей пристани в Нью-Йорке. Ибо духовная натура Фроста обладала качеством, которое позволяло ему по-особенному реагировать на многое в жизни Хадсона Тейлора, что он пока еще мог лишь неясно осознавать.

Во всяком случае он встретил путешественников, включая супругов Рэдклифф, с радостью и проводил их до отцовско­го дома на Мэдисон-авеню, где их ждали просторные ком­наты и самый гостеприимный прием. Гости в то время еще не могли полностью осознавать, какое любезное гостеприим­ство их окружало.

Трудно писать о трех месяцах, которые затем последова­ли, причем, не из-за недостатка информации, но из-за оби­лия записей и важности произошедших событий. Ибо кто мог предвидеть, что, приехав в Америку в июле — будучи мало известен и планируя только принять участие в несколь­ких конференциях на пути в Китай, — Хадсон Тейлор уедет в октябре, окруженный любовью и доверием, нагруженный дарами, сопровождаемый молитвой, взяв с собой группу молодых сотрудников, выбранных из числа более сорока людей, предложивших свои жизни для служения в миссии? Если отправление «сотни» в предыдущем году было ярким свидетельством помогающей ему Божьей руки, то что мож­но сказать об этом неожиданном движении, сильно повли­явшем на жизнь христиан в восточных штатах и Канаде и пробудившем в Торонто — откуда наши спутники, наконец, отправились в конечное место следования — рвение, которо­му трудно найти равное?

Что касается того, чтобы развивать работу миссии с на­мерением создать ее американский филиал — у него и в мыслях этого не было. Разве он не говорил Фросту лишь несколько месяцев назад, что не имеет водительства в этом направлении, из-за чего молодой человек уехал из Англии растерянный и разочарованный? И если такой шаг не вхо­дил в планы Тейлора, тем меньше этого ожидали те, для кого его личность и обращение стали такой новой силой в то лето в Нортфилде. Студенческая конференция была в полном разгаре, когда приехал Хадсон и его спутники. Их встретил сам Муди, и в полночь их доставили к нему домой. Для гостей из Англии это было удивительно новое событие, причем, очень интересное. Четыреста человек из девяноста различных колледжей заполняли здания семинарии и па­латки лагеря, тянущегося на большое расстояние на фоне гор и лесов. Дневное время было полностью свободно для отдыха и развлечений; по утрам и вечерам просторный зал был заполнен для богослужений и изучения Библии — в открытые двери влетали птицы и легкий ветерок, а летняя одежда студентов в сочетании с мягкими тонами давала эф­фект радуги.

Это была вдохновляющая конференция, в которой при­нимали участие многие пасторы, профессора, руководители Молодежной Христианской Организации, ведущие благо­творители. В состав выступающих входили компетентные и представительные люди, и Муди, главный среди них, был в ударе. Но вдохновение исходило от самих молодых людей — такая сила, такие возможности! Тейлора не могла не тронуть такая аудитория, и сам он, пожалуй, особенно привлекал сту­дентов. О том, какое влияние Тейлор оказывал на конферен­ции, студенты писали:

На нас, студентов, произвела впечатление не только духов­ность Хадсона Тейлора, но и его здравый смысл. Кто-то задал ему вопрос: «Вы всегда осознаете, что пребываете во Христе?»

«Когда сегодня ночью я спал, — ответил он, — разве я перестал находиться у Вас в доме только потому, что не осознавал этот факт? Для нас страшно осознавать, что мы не пребываем во Христе».

Когда его спросили: «Как Вам удается проповедовать на стольких собраниях?», он сказал: «Каждое утро я питаюсь Божьим Словом, а на собраниях рассказываю то, что, во-первых, помогло мне самому».

«Вы можете трудиться без молитвы, но это плохой план, — было еще одно высказывание, — но Вы не може­те искренне молиться, не трудясь». И еще: «Не будьте так сильно заняты трудом для Христа, чтобы у Вас не остава­лось сил молиться. Настоящая молитва требует сил».

Однако Хадсон Тейлор помог нам не только словами, но и самой своей жизнью. Он распространял вокруг себя бла­гоухание Иисуса Христа.

И такое впечатление о нем создавалось везде, куда бы он ни ходил.

Об этих и последующих событиях Тейлор ничего не знал. Выступив дважды на конференции в Ниагаре-на-озере и по­сетив Чикаго, он уехал в Аттику, Нью-Йорк, где у Фроста- старшего и его сына были летние дома. Фрост-младший дол­жен был приехать на ночном поезде из Ниагары, а Тейлор встречал его на станции, желая больше узнать о конферен­ции, но не предполагая, какую новость привезет Фрост.

После отъезда Тейлора на конференции при Ниагаре про­изошли неожиданные события. Расстроенные, что больше не смогут услышать выступление Тейлора на тему миссии, участники конференции тем более горячо приветствовали выступления Рэдклиффа и Роберта Уайдлера, для которых почва была хорошо подготовлена. Пожилой евангелист и молодой проповедник горячо говорили об ответственности каждого последующего поколения верующих повиноваться Великому повелению: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16:15). После этих слов последо­вали молитва и пение, и молодые люди и девушки посвятили себя служению в КВМ. Без всяких объявлений и призывов стали приходить деньги. Следующий день, когда участни­ки конференции вновь собрались, превзошел предыдущий. В предыдущий вечер Фрост получил пожертвований и обе­щаний денежных взносов достаточно для содержания двух миссионеров. Он писал:

Когда я добрался до палатки, я обнаружил, что люди опь­янены радостью даяния и ждут новой возможности для добровольных пожертвований на Божье дело в Китае. Не­сколько людей взяли на себя обязательство жертвовать оп­ределенную сумму денег на поддержку миссионера... Сно­ва посыпались письменные обязательства и деньги, пока на этот раз у меня едва ли было, куда их положить. Я стоял пе­ред собранием — сам того не желая и не думая, что так мо­жет случиться — неожиданно превратившись в импровизи­рованного казначея Китайской внутренней миссии. После, подсчитав все пожертвованные деньги, я обнаружил, что их хватит на целый год содержания в Китае не двух миссионе­ров, а, фактически, восьми.

Вернувшись тем летним утром в свою комнату, Фрост не мог не вспомнить печальных переживаний, которые ему пришлось испытать в Лондоне, когда он не знал, придет ли когда-нибудь на его молитву ответ и будет ли он снова уве­рен в Божьем водительстве. Вера, которая поддержала его тогда, менялась на видение, и, удивленно изливая свое сердце в благодарности, он осознал, насколько хорошо и безопас­но не только зависеть от Бога, но и ждать Его.

Итак, именно эту историю он и хотел рассказать, когда, добравшись в полночь до Аттики, он обнаружил, что Хадсон Тейлор встречает его на платформе. Он продолжал:

Однако я хранил молчание до того момента, когда мы при­шли домой и вошли в комнату мистера Тейлора. Затем подробно и радостно я описал ему, как после его отъезда из Ниагары Дух Святой охватил участников конференции; как мне передали для него пожертвования; и как оказалось, что этих денег хватит на содержание восьми миссионеров в Китае в течение года.

Он слушал спокойно и с таким выражением лица, что, признаюсь, единственный раз в жизни я разочаровался в нем. Вместо того, чтобы обрадоваться, он, казалось, был в затруднении. Если я правильно помню, он просто сказал: «Слава Господу» или «Благодарение Богу», но кроме этого ничто не выдавало, что он обрадовался этой новости, как я ожидал. В течение нескольких минут он стоял, по-види­мому, глубоко задумавшись, а потом сказал: «Мне кажется, нам лучше помолиться».

Тогда мы преклонили колени у кровати, и Хадсон Тей­лор стал спрашивать, что Господь хотел показать всем про­изошедшим. Только когда он начал молиться о том, что­бы Бог пролил свет на него, я стал понимать, что было на уме у мистера Тейлора. Он ясно понял, что здесь было яв­ное предвидение Божье, и что Бог, вероятно, привел его в Америку для иных целей, нежели просто сказать несколько проповедей на пути в Китай. Он спросил у меня, как сле­дует использовать деньги, и я сказал, что они предназначе­ны в первую очередь для содержания сотрудников из Се­верной Америки. Из этого он увидел, что на нем лежала обязанность сделать призыв для миссионеров из Северной

Америки — большая ответственность, ввиду тех издержек, которые это влекло... Хадсону Тейлору становилось так же ясно, как и мне, что мой визит в Лондон и призыв создать филиал миссии в Америке более соответствовал Божьей воле, чем он поначалу признавал.

Неожиданно произошел перелом, причем полный и с да­леко идущими результатами, чего Хадсон Тейлор не мог не видеть. Он рад был вскоре вернуться в Нортфилд на общую конференцию, чтобы иметь возможность посоветоваться с Муди и другими друзьями, поскольку проблема, вставшая перед ним после трех недель пребывания в Америке, была непростой; и пока еще не было очевидно, что человек, нахо­дящийся с ним рядом, при всей своей молодости и сдержан­ности является Божьим решением.

Заключение, к которому Тейлор таким образом пришел, было решительно подтверждено по его возвращению в Нор­тфилд. Муди советовал сразу же сделать призыв для сотруд­ников и представил Хадсону некоторых из своих собствен­ных студентов, которые чувствовали, что призваны служить в Китае. Но даже и тогда он двигался вперед со страхом и трепетом. Миссия всегда была межконфессиональной, но не было и мысли сделать ее международной, и с опытом рабо­ты в двадцать один год ее лидер стал осторожным. Но раз он внутренне решился, его призыв был убедительным:

Если есть миссионеры, но нет денег, то это не проблема, ибо Господь обязан позаботиться о Своем: Он не хочет, чтобы я принимал на себя Его ответственность. Но иметь деньги и не иметь миссионеров — это на самом деле серьезная проб­лема. И, мне кажется, это нелюбезно с Вашей стороны, мои дорогие друзья-американцы, обременить нас деньгами и не послать некоторых из Вас самих, чтобы ими воспользовать­ся. Доллары у нас есть, но где же люди?

Один за другим (не будем описывать подробно, как все происходило) готовые мужчины и женщины отвечали на призыв, пока Хадсон Тейлор сам не убедился, Божья воля и в самом деле заключалась в том, чтобы он взял с собой группу миссионеров в Китай. Когда были приняты первые три чело­века, он почувствовал облегчение относительно имеющихся на руках денежных средств. Проезд им был гарантирован от­дельно, но на их содержание в течение первого года потребо­валась бы значительная часть денег, полученных на Ниагаре, «если все пойдет гладко». Но с этой точки зрения все совсем не шло гладко. Родители, друзья или церкви, к которым эти люди принадлежали, потребовали права поддерживать этих работников. Когда уже было принято восемь миссионеров, первоначальный денежный фонд остался еще нетронутым, и, чем дальше они шли, тем меньше, казалось, было шансов использовать эти деньги. Тейлор заметил, что посвященные деньги — это что-то вроде посвященных хлебов и рыбы: они не заканчиваются.

Тейлор еще раз вернулся в Америку после того, как отвез в Китай в 1888 году первую группу миссионеров из Северной Америки.

Поскольку главной целью его приезда было приступить к постоянной работе, он много времени уделял встречам с новым советом. Количество членов последнего возросло, и Фросту предложили переехать в Торонто и взять на себя всю ответственность казначея и руководителя. Не без волне­ния Фрост следил за тем, как убегают дни и недели пребы­вания Хадсона Тейлора в Америке, которое было слишком кратким. Много полезных бесед у них состоялось во время совместных путешествий с места на место: Хадсон Тейлор за пять недель своего визита выступил на сорока собраниях в восемнадцати различных центрах. Четыре дня в Нортфилде завершили программу, и миссия снова была представлена перед многими участниками прошлогодней конференции. Интерес Муди так сильно возрос, что он предоставил пре­красный и просторный «Нортфилд Хотел» на зимнее время в качестве центра подготовки для кандидатов миссии и сам взялся провести одномесячный курс по изучению Библии.

Обрадованный и подкрепленный многими добрыми зна­ками, Тейлор в августе уехал из Америки, чтобы осуществить полную программу собраний, которая до конца года включа­ла и визит в Швецию. Он настолько был занят неотложными делами, что с трудом находил время, чтобы ежедневно вспо­минать о каждом из своих сотрудников пред Господом. Он прекрасно знал, что ослабить молитву — значило открыть дверь врагу, готовому нахлынуть как поток. Поэтому, путе­шествуя с места на место, он буквально использовал всякую возможность для этой невидимой, но важной работы.

В течение всего времени его пребывания в Швеции на серд­це Хадсона Тейлора лежало бремя — если это можно назвать бременем — которое заключалось в более глубоком осоз­нании значения божественного повеления: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16:15). Бо­лее сорока лет это повеление руководило всей его жизнью, и он отвечал на него безусловным послушанием. Чего он только не сделал и не перенес; как он только не помогал дру­гим и не вдохновлял их, пытаясь осуществить это повеление! И, несомненно, если и был где-то человек, который мог чув­ствовать, что выполнил свою обязанность в этом деле, то это был Хадсон Тейлор.

Однако в тихий воскресный день на берегу моря несколь­ко по-новому он осмыслил эти давно знакомые слова своего Господина! У Хадсона Тейлора был день рождения (6 октября 1889), который они отмечали у отца в Гастингсе. Походил ли этот день на то памятное воскресенье на пляжах Брайтона, когда в его жизни настал переломный момент, и он покорил­ся Богу в том, чтобы проповедовать Евангелие во внутрен­них районах Китая?

Теперь, когда его учил Святой Дух, в этих нескольких простых словах, — которые сошли с уст возносящегося Спа­сителя в числе самых последних — Хадсону открылось такое большое, полное значение, что ему казалось, что он слышит их впервые. Несколько месяцев спустя он писал:

Я со стыдом признаю, что до этого момента у меня никог­да не возникал вопрос: что Господь по-настоящему имел в виду Своей заповедью: «Проповедуйте Евангелие всему тво­рению.»? Я, как и многие другие, трудился многие годы, что­бы распространить Евангелие дальше, планировал достичь каждую провинцию, где еще не была проповедована Бла­гая весть, и многие меньшие по размеру районы Китая, не осознавая простого значения слов нашего Спасителя.

«Всему творению?» А всего протестантских проповедни­ков в этой большой стране было только сорок тысяч человек. Если удвоить это число, даже утроить, добавить местных ве­рующих и предположить, что каждый из них принесет Сло­во восьми своим согражданам — даже в таком случае только миллион людей услышит Евангелие. «Всему творению»: сло­ва зажглись в самом его сердце. Но как далека церковь, как далек он сам от того, чтобы буквально принимать эти слова, которые предназначены, чтобы так поступать! Однако теперь он это видел, и Хадсону Тейлору оставалось только одно — повиноваться. В этот самый день он писал:

Как мы должны относиться к Господу Иисусу Христу, при­нимая во внимание эту заповедь? Можем ли мы решитель­но отбросить титул Господь, как не относящийся к Нему, и взять за основу, что мы вполне согласны признать Его нашим Спасителем, насколько это имеет отношение к воз­мездию за грех, но не готовы признать себя купленными «[дорогою] ценою» (1 Кор. 6:20) или Его — имеющим пра­во на наше безусловное послушание? Скажем ли мы, что мы сами себе господа и желаем отдавать должное Тому, Кто купил нас Своей кровью, при условии, если Он не требует слишком многого? Наши жизни, наши близкие, наше иму­щество принадлежат только нам, а не Ему; мы будем отда­вать Ему то, что посчитаем нужным, и слушаться тех Его повелений, которые не требуют больших жертв? Пойти к Иисусу Христу на небеса нам более, чем желательно, но мы не хотим, чтоб Он правил над нами?

Сердце каждого христианина, несомненно, отвергнет сформулированные таким образом утверждения, но раз­ве бесчисленное множество жизней в каждом поколении не прожиты так, как будто это правильное основание? Как мало людей из Божьего народа осознают истину, что Хрис­тос либо — Господь всего, либо Он — вовсе не Господь! Если мы можем судить о Божьем Слове вместо того, чтобы быть судимыми этим Словом, если мы можем отдавать Богу так много или так мало, как мы этого хотим, тогда мы — Гос­пода, а Он — наш должник, Который должен довольство­ваться Своей долей и чувствовать себя обязанным, что мы уступаем Его желаниям. Если же Он все-таки Господь, да­вайте относиться к Нему как к Господу. «Что вы зовете Меня: „Господи! Господи!“ — и не делаете того, что Я гово­рю?» (Лк. 6:46).

Итак, совсем неожиданно он подошел к широчайшим перспективам своей жизни, цели, которая стала главной в за­ключительном десятилетии его активного служения. С быст­ро седеющими волосами и пятидесяти семилетним опытом за спиной он встретил новое чувство ответственности со ста­рой верой и непоколебимостью. О, новое пробуждение пре­жних чувств; душевный подъем перед прежними идеалами;

верность первому видению, первому призванию; неослабева­ющая сила единственной, вовеки великой Любви! Здесь есть все — вся целеустремленность юности, вечно пылкая, без компромисса, несмотря на суровую реальность работы лиде­ра Внутренней миссии, двадцати четырех лет перемалывания на мельнице. Теперь это была прекрасная, прекрасная мука, и ни щепотки не было потеряно. «Нет другого имени» (Деян. 4:12), нет другого основания! Христос, распятый Христос — одно-единственное средство от греха и от нужды всего мира; Бог, неизменный, неисчерпаемый, вместе со Своими запове­дями и обетованиями; божественная, побуждающая любовь, движущая сила — все это здесь, от начала до конца.

Дата добавления: 2015-08-26