Открытая дверь

Первые несколько недель весеннего путешествия вверх по Великому каналу были довольно приятными. Десятого апреля Ханчжоу остался позади, и Мария Тейлор с детьми в относительно комфортных условиях путешествовала на бар­же. После длительного заключения в стенах города, свобода и свежесть сельской местности были восхитительны. К кана­лу прилегали огромные плантации тутовых деревьев со сли­вовыми, персиковыми и абрикосовыми садами в свадебном наряде. Равнины были покрыты пшеницей и ячменем с ши­рокими вкраплениями цветущих гороха и бобов. Сам канал, оживленный движением лодок, представлял бесконечный интерес для детей, в то время как расположенные на заднем плане горы радовали взрослых своей постоянно меняющей­ся прелестью. Было и множество возможностей подружить­ся с другими пассажирами и людьми, мимо чьих домов они ежедневно проплывали.

Сотрудники миссии недавно поселились в Сучжоу, одном из больших городов, расположенных по пути. Хадсон Тейлор присоединился к остальной группе на месте и в течение трех недель своего пребывания там смог оказать значительную медицинскую и другую помощь. За пределами этого пункта кругом было нераспаханное поле. Вряд ли где-нибудь к се­веру или западу жил хоть один протестантский миссионер, за исключением старого друга Тейлора Дункана, который находился в Нанкине. Тейлор намеревался присоединиться к нему на его одиноком посту, если по пути его не задержат более важные возможности.

Как раз это и произошло, когда они добрались до Чжэньцзяна — густонаселенного и беспокойного центра торговли у слияния Великого Канала с могучим потоком Янцзы. Пос­кольку это был порт, открытый по договору для междуна­родной торговли, иностранцы, включая британского консу­ла, жили в поселении, расположенном за пределами местно­го города, а на окраине поселения был храм, принадлежащий Лондонскому миссионерскому обществу, за который нес ответственность проповедник-китаец. Однако ближе, чем в Шанхае — на расстоянии двадцати четырех часов пути на па­роходе — миссионеров не было. Пораженный стратегичес­кой важностью этого места, Тейлор отправился пешком ис­кать жилье в аренду и вскоре вступил в переговоры по пово­ду дома, расположенного в городской черте, который и был впоследствии снят, хотя не без серьезных трудностей и риска. А пока, видя, что переговоры, по всей вероятности, затянут­ся, он продолжил путешествие через Янцзы и на несколько миль вверх вдоль северной части Великого канала.

Теперь путешественники приближались к знаменитому городу Янчжоу, губернатором которого когда-то был Мар­ко Поло. Богатый, гордый и неприступный город имел на­селение в триста шестьдесят тысяч и ни одного человека, ко­торый засвидетельствовал бы им о Христе. К тому времени жизнь на воде стала терять свое очарование. Весна смени­лась летом, и вместе с удушливой жарой пришло время се­зона дождей. Днем и ночью непрерывно шел дождь, и дети, закрытые в протекающей лодке, где ничто нельзя было со­хранить в сухости, подвергались серьезной опасности. Ожи­дая от Бога четкого водительства, супруги Тейлор были не­мало благодарны, когда увидели, что дверь открылась перед ними гораздо быстрее, чем можно было ожидать. В городе их помощники-китайцы подружились с хозяином гостини­цы, который мог и хотел принять у себя всю группу. К тому же он предлагал им поселиться не на первом эта же — ко­торый в это время года был всегда более или менее маля­рийным — но отдавал в их распоряжение все пять комнат второго этажа. Предложение было настолько необычным, что они не могли не чувствовать в этом Божью руку и, с ра­достью покинув переполненные людьми джонки, завладели новым жильем.

«Вот, Я отворил пред тобою дверь... ты немного имеешь силы» (Откр. 3:8) и «противниковмного» (1 Кор. 16:9) — хотя ситуация и не была новой для вестников креста, она оказа­лась более серьезной в своих последствиях, чем Хадсон Тей­лор поначалу ожидал. Поначалу местные жители, казалось, были к ним дружелюбны. Присутствие матери и детей раз­веяло их подозрения. По всей видимости, этот иностранец в «цивильной» (то есть китайской) одежде — не коммерсант и не политическое лицо, поэтому любопытство привлекало к ним многих посетителей. Даже сам хозяин гостиницы, хотя поначалу и испытывал некоторую тревогу, предложил свои услуги в качестве посредника на случай, если мистер Тейлор желает снять жилье и поселиться в городе.

Но их первому успеху в этом месте скоро пришел конец. После того, как миссионеры не смогли утрясти вопросы, свя­занные с их проживанием в гостинице, они заметили, что в отношении людей стали происходить перемены. Дружелюб­ные посетители сменились толпами самого грязного сброда у дверей, а коллекция надписей на стенах, довольно непри­личных для перевода, добавляла еще масла в огонь.

Когда казалось, что худшее осталось позади — после того, как некоторые люди из-за листовок с клеветой хотели на­пасть на миссионеров, но нападение не состоялось по при­чине дождя — возникли новые основания для беспокойства. Несколько иностранцев из Чжэньцзяна, которые не переоде­вались в национальные костюмы, как спутники Хадсона Тей­лора, а открыто носили «иностранное платье», приехали в Янчжоу, где их видели в разных частях города. Этим случаем не преминули воспользоваться, и не успели иностранцы по­кинуть города, ни о чем, не подозревая, как повсюду пополз­ли слухи, что везде пропадают дети, которых похищают эти «дьяволы-иностранцы». Погода стояла чрезвычайно жаркая, что всегда располагает к возбужденным сборищам. Дети и в самом деле исчезали, поэтому люди легко поверили сплет­ням. По меньшей мере, двадцать четыре ребенка стали добы­чей ужасных иностранцев. А в своих домах иностранцы, как хорошо известно, хранят огромные сокровища! Только три дня назад на лодках был привезен большой груз ^[1] .

Вперед! Отомстим за причиненное нам зло! Нападем! Уничтожим! Нас ждет большая добыча!

Сорок восемь часов спустя в лодке, приближающейся к Чжэньцзяну, мисс Блэчли мужественно закончила свое пись­мо к миссис Бергер, которое и приведено ниже:

Нам пришлось бежать из Янчжоу. Сейчас у меня нет времени описать события последних нескольких дней — если их дей­ствительно можно описать, — нам придется отправить пись­ма, как есть. Подробности будут изложены позже. А пока про­славьте Бога вместе с нами за то, что Он спас нас от смерти и телесных повреждений и сохранил наше наиболее ценное иму­щество. Приехав и Чжэньцзяна только за час до того, как вор­ваться к нам, грабители обшарили все комнаты, кроме моей, где хранились все наиболее важные бумаги и большая часть денег — значительная сумма в триста долларов.

Бедный мистер Рейд пострадал больше всех; в него кину­ли куском кирпича и попали прямо в глаз в то время, когда он стоял наготове, чтобы поймать миссис Тейлор и меня — так как нам пришлось прыгать с крыши веранды со стороны входа в гостиницу. Дорогая миссис Тейлор сильно ушибла ногу. А я, поскольку меня некому было подхватить (мистер Рейд был ранен и не мог мне помочь), упала спиной на кам­ни и только по великой Божьей милости не сломала позво­ночник и не разбила голову. Я только поранила руку, и то левую. Рана очень болит, и я основательно покрыта синяка­ми. Но думая о великом множестве всего, за что мы можем быть благодарны, эти неприятности кажутся совсем незна­чительными. Разве что мы все чувствуем себя несколько не­ловко, я, например, — просто не в своей тарелке. Мы до сих пор еще не сменили своей запачканной кровью одежды.

А Мария Тейлор писала той же дорогой подруге:

Не знаю, смогу ли я, пользуясь этой возможностью, дать хоть сколько-нибудь полное представление о том, каким опасностям мы подвергались в течение последних сорока восьми часов. Бог провел нас через все: да будем мы впредь стремиться с большей силой отдавать свои жизни для Его похвалы и славы... Я уверена, Бог Сам прославит Себя че­рез это, и, надеюсь, происходящее будет способствовать распространению Евангелия. Ваши в вечно пребывающем с нами Спасителе...

«Вечно пребывающий Спаситель» — едва ли грабите­ли могли понять секрет спокойствия и силы миссионеров! Чувствуя благоговение перед чем-то, чем именно — они не знали, разъяренные толпы удерживались от самых сильных проявлений злобы. Хотя эти люди и замышляли убийство, но вновь и вновь отказывались от этой затеи. Творящая чу­деса Божья рука защищала как Хадсона Тейлора, который отправился искать помощи у властей и всю дорогу был от­крыт для ярости толпы, так и тех, кто остался дома и испытал опасности нападений и пожара в своем осажденном жилище. Но были и периоды страха — страха за мать, которая соби­рала своих детей, за женщин, запертых в одной из верхних комнат, которая казалась наиболее защищенной; страх за отца, задержанного в пути и слышащего из ямыня мандари­на яростные выкрики, настаивающие на разрушении. Мария Тейлор писала:

После того, как они ушли (Тейлор и Дункан), мы, более слабые, ничего не могли сделать, кроме как собраться в моей комнате и умолять Бога о собственной защите и о за­щите тех, кого разъяренная толпа могла закидать камнями на улице. Мистер Рудленд и мистер Рейд делали все воз­можное, чтобы не дать толпе ввалиться в наши комнаты.

Не знаю, был ли когда-либо трон благодати ближе ко мне, чем в ту ночь и на следующее утро. Не то, чтобы связь с Бо­гом была теснее, чем в какое-либо другое время, но я могла по-особому держаться за Божью силу. Мы горячо молились, чтобы Он возвел огненную стену вокруг моего дорогого мужа и Дункана и послал Своих ангелов, которые бы окру­жали их. Я особенно нуждалась в Его подкрепляющей бла­годати, чтобы оставаться спокойной и здраво оценивать об­становку, чтобы не предпринять опрометчивого шага, так как все, естественно, ожидали моего решения о дальнейших действиях.

Все эти ужасные часы Мария Тейлор внешне была так спокойна, как будто никакой опасности и не существовало. Неоднократно она спасала жизнь кого-либо из коллег при­сутствием духа и прекрасным знанием языка. В то же время, ее сердце разрывалось на части от беспокойства за любимого человека, когда казалось более, чем вероятным, что они боль­ше никогда не увидятся. Что касается Хадсона, то он сам пе­режил целое приключение:

Не будь мы защищены покровом темноты, вряд ли бы мы достигли ямыня живыми. Встревоженные криками людей, привратники затворяли ворота как раз в то время, когда мы подошли. Из-за секундной задержки толпа навалилась на нас; под давлением еще незапертые ворота поддались, и мы оказались в вестибюле. Я уверен, если бы ворота были закрыты, их не открыли бы для нас, и разъяренная толпа разорвала бы нас на куски. Оказавшись в ямыне, мы бро­сились в судебный зал, крича: «Кью-мин! Кью-мин!» (Спа­сите! Спасите!). На этот крик китайский мандарин обязан откликнуться в любой час дня и ночи.

Нас провели в комнату главного секретаря, и мы про­ждали там три четверти часа, прежде чем префект дал нам аудиенцию. Все это время за милю или больше от нас были слышны крики толпы, которая, насколько мы знали, унич­тожала не только наше имущество, но и, возможно, самых

дорогих нам людей. А когда, наконец, нам дали аудиенцию, мы едва могли сохранять самообладание, когда нас спраши­вали, что же мы сделали с младенцами; правда ли, что мы их покупали, и сколько; в чем причина всех этих беспоряд­ков? И так далее.

Наконец, я сказал Его Превосходительству, что настоя­щей причиной всех беспорядков является его собственная небрежность, поскольку он не принял надлежащих мер, когда проблема была маленькой и легко решалась. А теперь я должен требовать, чтобы сначала он предпринял шаги для остановки беспорядков и спасения моих друзей, которые, возможно, еще живы, а потом уж задавал любые вопросы, которые ни пожелает, или я за последствия не ручаюсь.

«А, — сказал он, — вы правы, вы правы! Сначала нужно успокоить людей, а потом расспрашивать. Сидите здесь, а я пойду и посмотрю, что можно сделать».

Он вышел, велев нам остаться, поскольку повлиять на происходящее возможно было лишь в том случае, если мы не будем показываться на глаза толпе. К тому времени на­рушители порядка исчислялись уже восемью или десятью тысячами, а по оценкам местных жителей — двадцатью.

В течение двух часов мы томились ожиданием, пока не вернулся префект в сопровождении цао-фу (начальника городских военных сил, насчитывавших около трех тысяч человек) и сказал, что все спокойно; что сам цао-фу, шеопе (капитан солдат, охраняющих ворота) и два местных мандарина были на месте происшествия; что они захва­тили нескольких людей, которые грабили комнаты, и на­кажут их. Затем он послал за носилками, и мы вернулись в сопровождении охраны. На обратном пути нам сказали, что все иностранцы, которых мы оставили, убиты. Нам пришлось взывать к Богу о поддержке, но мы все же на­деялись, что эта информация преувеличена или вообще неверна.

Когда мы оказались возле дома, увиденная сцена не под­давалась описанию. Куча полусгоревшего хвороста указы­вала на место, где была сделана одна из попыток поджечь жилище. Там лежали обломки разрушенной стены. Повсю­ду разбросаны остатки ящиков и мебели, раскиданы бума­ги и письма, поломаны коробки для рабочих принадлеж­ностей, вещевые чемоданы и чемоданы для хирургических инструментов, тлеющие останки ценных книг и других ве­щей, но жильцов не было и следа.

После долгих и мучительных поисков с неописуемой благодарностью мы узнали, что, по крайней мере, некото­рые наши спутники скрывались в соседнем доме. Под при­крытием темноты им удалось бежать из горящего дома. Перебираясь из одной комнаты в другую по мере того, как опасность возрастала, в конце концов, они оказались в са­мых верхних комнатах в полной темноте.

Это был период самого мучительного ожидания для Ма­рии Тейлор. В темноте и молчании неопределенность того, что стало с мужем и что будет с ними, была невыносима. Она продолжала свое письмо к миссис Бергер так:

Невозможно даже пытаться описать наши чувства. Мы не знали, что могло произойти с моим дорогим мужем и Дун­каном. Мы не знали, где они, почему до сих пор не верну­лись, доживем ли мы сами до утра, или что с нами будет...

Но Бог был нам прибежищем, и Он нас не покинул. Он дал мне уверенность, что несомненно, обратит наше глубокое несчастье во благо Китая.

Спустя долгие часы ожидания нам сказали, что прибы­ли посланные правителем солдаты, разгоняющие наруши­телей порядка, но о моем муже все еще не было никаких вестей! Бедный мистер Рейд лежал на полу во внутренней комнате, там же были няня с малышкой (которая счастливо

спала) и супруги Рудленд. Другие дети были вместе со мной, мисс Десграц и мисс Блэчли в крайней комнате. Мы изо всех сил старались ободрять их и не давать им заснуть, так как не знали, в какой момент нам, возможно, придется снова бежать.

«Мама, — сказал один из моих сыновей, — где мы будем спать сегодня ночью? Они же сожгли наши кровати».

Я заверила его, что Бог найдет им место для сна, едва ли полагая, что этой самой ночью они будут спать в собствен­ной детской.

Наконец, через гораздо более короткое время, чем нам показалось, я услышала за дверью голос своего любимого мужа, приглушенный для большей предосторожности. Он долго не мог нас найти, а на пути из ямыня слышал разные версии того, что произошло за время его долгого отсутс­твия. Некоторые говорили, что нас убили, другие — что мы сбежали, и при приближении к дому у него заболело сердце, когда он различил запах горящей одежды с мехо­вой подкладкой... Он сказал, что толпа разогнана и, по его мнению, можно рискнуть вернуться в наши собственные комнаты (которые не сгорели дотла)... там будет стоять ох­ранник. С какой благодарностью наши сердца обратились к Богу за то, что Он сохранил нас друг для друга!.. Прямо перед тем, как мы услышали голос моего мужа, у меня поя­вилась надежда, что помощь скоро придет, потому что мои собственные силы быстро меня покидали от потери крови. Я опасалась, как бы кто не узнал, что я сильно ушиблась, потому что мои спутники бы встревожились, а мне каза­лось, самое главное тогда было сохранять спокойствие.

Мы вернулись после полуночи. У меня на сердце было слишком много всего, чтобы обращать пристальное вни­мание на картину разрушений, которую мы миновали, но на лестнице мой взгляд упал на молитвенный коврик, ко­торый сделала для меня маленькая Грейси перед отъездом из Англии. Вид этого коврика в тот момент, казалось, гово­рил о любви и нежности нашего Отца так, что другому че­ловеку, вероятно, трудно было бы это понять. [В этот день исполнился ровно год с тех пор, как их маленькая дочь из храма в Пеншане отправилась домой]. Я попросила кого- то поднять его и дать мне. Пол моей комнаты был покрыт разбросанной одеждой и другими вещами, которые выки­нули из ящиков в поисках золота и серебра. Листки из моей бедной Библии, которую я не смогла взять с собой, были разбросаны во всех направлениях. Добрые, любящие руки собрали их для меня. Мне сказали, что некоторые из них лежат внизу — ни одного листика не пропало.

Оставшуюся часть ночи было спокойно, хотя некоторые из нас так и не смогли заснуть. Рано утром охранник ушел, а поскольку смены ему не было, люди снова стали прихо­дить с целью грабежа: войти теперь можно было отовсюду. Опять моему мужу пришлось идти в ямынь, и снова, как и в прошлую ночь, начался период томительного ожидания, хотя в некоторых отношениях ожидание было еще более мучительным. Снова моя комната стала святилищем... до тех пор, пока не прозвучал сигнал, что пришел мандарин (как раз в то время, когда уже казалось, что в следующую минуту толпа ворвется на второй этаж), и солдаты вскоре не разогнали толпу.

Днем того же дня мы покидали город... под охраной солдат, отвечающих за нашу безопасность до реки Янцзы. Я была поражена, как Бог помогает своему народу, исполь­зуя этих людей, которые были бы одинаково готовы как ли­шить нас жизни, так и защищать. Когда нас проносили по городу на носилках, мисс Блэчли слышала, как некоторые люди насмешливо говорили: «Только попробуйте еще сюда приехать!»

«Да, — думала я, — Бог снова приведет нас сюда, хотя вы едва ли этого ожидаете».

Дата добавления: 2015-08-26