Годы, прожитые в уединении

Хадсон Тейлор поселился в Лондоне, в центре Ист-Энда, среди тружеников Уайтчепела. Уехав из Китая в 1860 году по состоянию здоровья, он воспринял как смертный приговор сообщение о том, что ему нельзя и думать о том, чтобы вер­нуться назад. Конечно, если он не хочет расстаться с жизнью. Шесть с половиной лет активной деятельности в Шанхае, Нинбо и других местах дорого стоили человеку отнюдь не крепкого телосложения. А поскольку у жены и ребенка Хад­сона также было хрупкое здоровье, то вполне понятным ка­залось, что он никогда больше не увидит Китай.

Когда он оставлял обращенных в Нинбо, его утешало только одно: он может послужить им в Англии. Они остро нуждались в песеннике с гимнами и другой вспомогатель­ной литературе на местном диалекте, и прежде всего в более точном переводе Нового Завета со ссылками на полях. Едва сойдя на берег, миссионер обратился в Библейское общество и Общество по изданию религиозных трактатов, чтобы убе­дить их заняться этими публикациями. Он был так погло­щен встречами, собеседованиями и перепиской, что прошло почти три недели, прежде чем Хадсон смог навестить своих любимых родителей в Барнсли.

Вопрос с жильем был следующим. Если ему придется за­держаться в Англии на год или два, Тейлор жаждал исполь­зовать это время с максимальной пользой. Пожалуй, об от­дыхе он не думал совсем. Отпуск для него просто означал возможность найти сотрудников и подготовить себя и их к дальнейшему служению. Супруги Джонс, его коллеги в Нин­бо, чья работа была источником больших благословений, уже не были способны нести лежащее на них бремя. Когда еще Тейлор был в Китае, они уже просили прислать на по­мощь пятерых помощников и много молились в вере, чтобы эти миссионеры прибыли. Тем временем из миссии прихо­дили не очень благоприятные известия, это видно из письма Хадсона Тейлора родителям:

Вы знаете, что значит быть вдалеке от своего больного ре­бенка. Так же и мы переживаем разлуку с нашими детьми в Господе, которые духовно нездоровы. Но что мы может сде­лать? Мы едва ли можем сразу поехать обратно. Я знаю, как в нас нуждаются, но цели нашего возвращения на родину, пожалуй, еще не достигнуты. Правда, наши друзья (мистер и миссис Джонс) склонны смотреть на темную сторону ме­дали. Но все же мы должны надеяться на лучшее и объеди­нить свои молитвы с вашими, чтобы Бог работал в сердцах дорогих, но немощных овец Его паствы, искупленных Его собственной драгоценной кровью. О, да! Мы принесем овец к Его груди. Он любит их больше, чем мы.

Сдерживая свое стремление ехать обратно в Китай, Тейлор решил закончить учебу в медицинском университете и полу­чить диплом. Лондонская королевская больница, его старый университет, выходил окнами на главную улицу Уайтчепе­ла. Ее двери были открыты для Хадсона, который решитель­но из соображений удобства привез жену и детей в Ист-Энд, сняв дом на боковой улице рядом с больницей, чтобы не те­рять время на дорогу в университет и обратно.

Так началась тренировка, затянувшаяся против всех ожи­даний Хадсона до тех пор, пока он не был готов к более ши­роким перспективам, которые впоследствии откроются для него. Должно было пройти четыре года — четыре года спо­койной, уединенной жизни. В это время мало что происхо­дило, но Бог осуществлял Свою настоящую внутреннюю ра­боту в нем, которая в будущем принесла плоды не только в Нинбо, но и во всех других частях Китая.

Хорошо, что молодые миссионеры не могли предвидеть все, что их ожидало. В двадцать девять и двадцать четыре года терпение дается нелегко. Находясь в Англии, всеми мыслями и каждым вздохом они любили Китай и жили для Китая! Вдобавок к обучению медицине они взяли на себя важную задачу корректирования Нового Завета на диалекте Нинбо, новое издание которого Библейское общество согла­силось опубликовать. Также велась интенсивная переписка с кандидатами на миссию. И так как их здоровье улучши­лось, появилась надежда, что через пару лет супруги смогут поехать в Китай, окончив университет, имея на руках лати­низированные публикации книг, и с сотрудниками, которых они ожидают от Бога. Но прежде чем столп облачный сдви­нулся для них хотя бы немного, должно было пройти четыре года, и за это время нашелся только один сотрудник-мисси­онер. При этом, хотя Хадсон и завершил свое медицинское обучение, корректирование Нового Завета оказалась делом, которое разрасталось прямо на глазах. Однако так должно было быть, это и был единственный ответ на их самые глу­бокие молитвы.

Об этих годах уединенной работы и ожидания мало что было бы известно, если бы не несколько небольших дневни­ков, о самом существовании которых даже не подозревали. Они проливают свет на период времени, который проходил в уединении. Вот они лежат на столе — двенадцать тоненьких, обернутых бумагой записных книжек — потрепанные года­ми, но в полном комплекте. Они начаты вскоре после того, как Тейлор стал дипломированным специалистом, и покры­вают период в три года. Страницы содержат ежедневные за­метки, написанные мелким чистым почерком. Они наполне­ны духом, который невозможно передать словами.

Едва ли был день, когда Хадсону Тейлору не приходилось бы отвечать на письма, принимать посетителей, посещать собрания, давать уроки китайского языка тем, кто намеревал­ся стать миссионером. Оказывать врачебную помощь дру­зьям и страдающим соседям, присутствовать на заседаниях различных комитетов или других общественных и личных встречах — и все это вдобавок к тому, что он перерабатывал Новый Завет на диалект Нинбо. Последнее и было его основ­ным занятием, этому он посвящал себя, как можно видеть из его дневников, со всей характерной для него скрупулезно­стью. Каждый день в дневнике отмечалось количество часов, проведенных за этой работой. Часто встречаются заметки подобного рода:

13 апреля, 1863: Начал работать с мистером Гоу в 10 утра, проработали вместе около восьми часов. В общем, переработка заняла 9 часов.

14 апреля: Переработка — 9 часов.

15 апреля: Переработка — 10 с половиной часов.

16 апреля: Переработка — 8 часов.

17 апреля: Переработка — 11 с половиной часов.

18 апреля: Переработка — 11 часов.

19 апреля, воскресенье: С утра написал Джеймсу Ми- доузу... посетил служение с Лэ-джюном. После обеда на­ведался в Тотнем спросить о здоровье мисс Стейси и пил чай с Джоном Говардом. Вечером слушал проповедь Говар­да. Предложил мисс Говард молиться о том, чтобы Бог нам помог в переработке Нового Завета — сделать ее хорошо и насколько возможно быстро. Отправился домой.

В таком духе продолжаются записи, своей интенсивно­стью и посвящением заставляя нас устыдиться нашего необ­ременительного служения. И это пишет миссионер, вернув­шийся домой и задерживающийся здесь по причине серьез­ных проблем со здоровьем, которые возникли из-за таких же тяжелых трудов в Китае!

Но не только одна работа, а еще вера и выносливость в ус­ловиях серьезных испытаний сделали эти годы такими пло­дотворными по своим дальнейшим результатам. Испытания касались в основном двух сфер: переработки Нового Завета и обеспечения личных нужд. Следует отметить, что Тейлор никогда не получал финансовой поддержки из фондов мис­сии. Даже на раннем этапе он чувствовал, что должен быть полностью независимым в этом отношении от работы. Он привык уповать на Бога как в решении духовных вопросов, так и материальных, чудесным образом многократно дока­зывая истинность обетования: «Ходящих в непорочности Он не лишает благ» (Пс. 83:12). Однако годы, прожитые в Ист- Энде, отмечены особыми размышлениями по этому поводу, и некоторые периоды крайней нужды этого времени никогда после не повторялись.

А как же радостные надежды, с которыми Тейлор при­ступил к работе, доверенной ему Библейским обществом? Добиться точной версии Нового Завета, написанного не ки­тайскими иероглифами, а латинскими буквами, которые представляют звуки местного диалекта. Таким образом зна­чительно облегчается чтение и понимание книги — эта цель стоила значительных жертв. С помощью Ванга Лэ-джюна и своей жены, которая говорила на диалекте Нинбо так же хо­рошо, как и по-английски, он надеялся завершить работу в разумное время. В начале к нему также присоединился его преподобие Ф. Ф. Гоу из КМО, который знал греческий и ки­тайский языки и мог уверенно переводить с оригинала. Все вместе они обладали высокой квалификацией для работы, и успеху препятствовал не недостаток усердия. Но задача сама по себе оказалась гораздо более трудоемкой, чем они ожида­ли, усложняясь еще и тем, что включала подготовку ссылок на полях.

Странно сказать, но перевод ко всему прочему натолк­нулся на сильнейшую оппозицию. Люди, имеющее автори­тетное положение, критиковали предприятие в самом Биб­лейском обществе до такой степени, что казалось, от него откажутся. Причем не в самом начале, а после долгих лет на­пряженного труда, во время которого друзья Тейлора и его миссионерский круг с таким трудом продвигали эту идею. Потерпеть поражение после того, как он стольким пожерт­вовал, отложив свое возвращение в Китай, — одна мысль об этом приносила Хадсону сильнейшие душевные страдания. Особенно в те моменты, когда Гоу готов был оставить эту за­тею. В течение двух или трех месяцев ситуация была до край­ности мучительной. Но трудности только возрастали, и, на­конец, Гоу не выдержал. Об этом Тейлор писал своей матери следующее:

По-человечески говоря, надежды мало на то, что КМО или Библейское общество будут продолжать помогать. Это меня мало беспокоит, потому что Господь может легко обеспечить нас необходимыми денежными средствами. Но помощь Гоу в оставшейся части работы очень необходима,

а при нынешних обстоятельствах она невозможна. Я про­шу особо молиться о следующем:

1. Чтобы КМО и Библейское общество приняли реше­ние, которое принесет больше славы Богу и настоящую (а не видимую) пользу работе.

2. Если даже они откажутся публиковать (а это почти наверняка), и если это будет во благо нашим драгоценным новообращенным в Нинбо, чтобы мы смогли убедить Гоу продолжать дело.

3. А если он не должен этим заниматься, чтобы мы вы­брали правильный путь — попросту ли перепечатать по­слания апостолов и Откровение или в некоторой степени переработать их, исправляя, где возможно, только грубые ошибки, или вообще отказаться от работы.

В настоящее время я полностью убежден (и это немало подтверждается характером оппозиции к нашей работе), что это от Господа, и Он говорит нам: «будь тверд и мужествен, и приступай к делу, не бойся и не ужасайся, ибо Господь Бог... с тобою; Он не отступит от тебя и не оставит тебя, до­коле не совершишь всего дела, требуемого для дома Господня» (1 Пар. 28:20). Если есть на это Его воля, то по Его благодати я буду двигаться вперед. А если нет, пусть Он покажет мне.

«И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне» (Ин. 14:13). Применяй это обе­тование, дорогая мамочка, относительно нашей работы.

И пусть Тот, Кому мы принадлежим и Кому служим, пове­дет нас правильным путем.

В записях этого периода больше всего поражает зависи­мость Тейлора от молитвы, настоящая зависимость в каж­дой мелочи, каждой нужде. Он возлагал все свои бремена на Бога, провозглашая обетования Божьи. Был ли это Лэ-джюн, жена и ребенок которого нуждались в нем, или трудности их длительной работы. Был ли это вопрос здоровья, их собст­венного или детей, вопрос переезда в другой дом, денег на хлеб насущный или водительства относительно возвраще­ния в Китай. Все приносилось к Небесному Отцу с детской откровенностью и убежденностью, что Он может совершить, направить и обеспечить, и сделает это, как обещал. Все это происходило реально, на практике!

Также характерна для него верность, с которой он следо­вал за Богом, когда пути Господа становились ясны. Прошло лишь две недели с тех пор, как было написано вышеупомя­нутое письмо, и Библейское общество приняло решение, ко­торое как никогда раньше привязало его к работе. Его друг Пиаре написал ему, предвосхищая письмо комитета: «Они не намерены лишать тебя этой работы. Они, несомненно, до­вольны тем, что ты делаешь и как ты это делаешь».

Это означало, что латинизированная версия Нового За­вета будет окончена, и Тейлор очень обрадовался этому, как четкому ответу на молитву. Это также значило, что он больше, чем когда-либо, связан здесь своей частью работы, а годы уходили. С новой силой в нем росло желание вернуться в Китай. Особенно, когда со смертью Джонса обращенные с Бридж-стрит остались почти без пасторской опеки. Гранди­озные изменения охватили Нинбо в связи с разорением, ко­торое принесло тайпинское восстание. Испытав неописуемые страдания, население почти потеряло веру в идолов, которые даже самих себя не могли защитить, и многие как никогда раньше были готовы принять утешительную Благую весть. По-человечески говоря, все указывало на то, что Тейлор дол­жен вернуться, и его желание еще раз отправиться на мисси­онерское поле возросло. Как бы ни была важна переработка Нового Завета, в нем бушевала юная и страстная энергия и радость приобретения душ для Христа. Однако разве полу­ченные ответы на молитву сами по себе не связывали его не­обходимостью продолжить и завершить работу, которая дер­жит его здесь?

Но, тем не менее, страстное желание одолевало его душу, разрастаясь все больше и больше со странной настойчи­востью. Что бы он ни делал, он не мог укрыться от призы­ва ехать во внутренние районы Китая, от миллионов людей без Христа, о которых, казалось бы, никто не заботился. На стене его кабинета висела карта громадной Китайской импе­рии; на столе перед ним всегда лежала раскрытая Библия; и между этими двумя вещами существовала близкая и прони­зывающая сердце связь! Питаясь Словом Божьим и получая удовольствие от него, он бросал взгляд на карту — и мысль о тех, для кого это еще не было доступно, пронзала его сердце! Об этом он писал:

В период пребывания на миссионерском поле я ощущал та­кое сильное давление окружающей меня нужды, что был не способен много думать о еще большей нужде во внутрен­них районах и не мог ничего сделать, чтобы ответить на нее.

Но задержавшись на несколько лет в Англии и ежедневно глядя на большую карту в своем кабинете, на которой была изображена вся страна, я был одинаково близок и широким внутренним регионам, и меньшим по размеру районам, в которых сам трудился. И молитва была единственным ис­точником, в котором сердце, обремененное тяжелой ношей, могло найти хоть какое-то облегчение.

Гоу в некоторой степени разделял это переживание, и, от­ложив в сторону свою работу, они звали Марию и Лэ-джюна и вместе изливали сердца в молитве к Богу о том, чтобы Евангелие пришло во все районы Китая. И они не только мо­лились. Вместе или по отдельности они беседовали с предста­вителями больших миссионерских организаций, представляя им нужду миллионов людей, не знающих Евангелия. Повсю­ду их встречали с участием, поскольку факты говорили сами за себя, но было очевидно, что нигде ничего не могут, а ско­рее не хотят делать. Возражения были двойного характера. Во-первых, в финансовом отношении хоть сколько-нибудь энергичные меры были невозможны. Не было ни людей, ни средств. Даже если бы нашлось и то и другое, уединенные провинции были практически недоступны иностранцам. Правда, договор 1860 года открыл внутренние районы для путешествий и даже проживания, но это было только на бу­маге. Поэтому повсюду приходили к одному и тому же за­ключению: «Мы должны ждать, пока по Божьему предвиде­нию двери ни будут открыты, в настоящее время мы ничего не можем сделать».

Однако эти возражения нисколько не уменьшали нужды людей и не приносили какого-нибудь облегчения Хадсону. Вернувшись в свой тихий кабинет в Ист-Энде, Тейлор обна­ружил, что ему все еще бросают вызов и открытая Библия, и всегда осуждающая карта. В Своем великом поручении Гос­подь ничего ведь не сказал ни о политической обстановке, ни о финансовом вопросе. Заповедь и обетование звучат так: «Итак, идите... и се, Я с вами» (Мф. 28:19,20). Разве Он не до­стоин доверия и величайшей преданности?

Были и другие люди, которые думали так же, как Хадсон, друзья и кандидаты на миссию, еженедельно собиравшиеся для молитвы на Бомонт-стрит. Хотя их было мало, но дух молитвы изливался из них таким потоком, что эти горячие сердца порой в течение двух часов пребывали в постоянной мольбе. Таким образом, пока годы уединения со всеми их со­бытиями и противостояниями приближались к концу, сто­ящий на коленях человек наконец начал постигать, для чего его настиг Бог.

Дата добавления: 2015-08-26