Свидетель №2: Гарри Поттер, спаситель грешников 4 страница

В полдень лавку оккупировала толпа американских туристов, человек двадцать. Такое было не в первый раз: палочка «от Олливандера» наряду с Огденским огневиски и движущейся фигуркой Мальчика-Который-Выжил (блин, как я эти фигурки ненавижу!) считалась обязательным сувениром, который уважающий себя иностранец обязан привезти из Лондона. Если, конечно, денег хватит. Я, как муха, ползал по полкам, выискивая указанные мастером палочки, скалил зубы в улыбке и расписывался на коробках — через два часа у меня голова пошла кругом. Но это было к лучшему: удалось хотя бы отвлечься.

Потом наступило затишье. Олливандер увёл меня в мастерскую и показал, как вымачивать шкурки саламандр. В три часа мы аппарировали на Каминную станцию и отправились в Шотландию — накануне с Олливандером связался его особый клиент, старый мистер Селвин, который был парализован и из дому не выходил уже лет двадцать, но при этом каждые полгода покупал себе новую палочку. Уж не знаю, как он их ломал, наверное, в зубах ими ковырялся. В замке Селвина мы проторчали до шести вечера, причём после чая мне пришлось совершить прогулку по парку в компании правнучек старика. Еле ноги от них унёс. В общем, до Мунго я добрался с опозданием — хорошо, что я предупредил Снейпа Патронусом, что задерживаюсь. Дома Снейп уселся обедать, а я поспешно спустился в лавку. Есть мне не хотелось. Чем ближе был вечер, тем в большую тоску я впадал. Когда Олливандер убрал выручку в сейф и сказал, что желает мне хорошо провести выходные, я только слабо кивнул. Возвращаться к Снепу было почти страшно.

Наверху царила тишина. Я нога за ногу потащился в гостиную — казалось, что к моим лодыжкам кто-то прицепил тяжёлые гири. Однако, зрелище, которое я там увидел, взбодрило меня до крайности — ну, и изумило, конечно. Вот чего не ждал…

Снейп не ушёл в лабораторию. Он полулежал на диване, одетый в маггловскую одежду — рубашку с закатанными рукавами и брюки. Я первый раз в жизни увидел его без мантии. Ну, не считая той ночи, когда он выскочил в школьный коридор в той ужасной серой хламиде и тапочках — чёрт, до сих пор не могу удержаться от смеха, когда вспоминаю, как он прыгал по ступенькам, а миссис Норрис таращилась на него, вздыбив шерсть и выгнув тощую спину. На столе перед Снейпом красовались бутылка и стакан.

— Присаживайтесь, Поттер, — сказал Снейп радушно. — Налить вам?

— Э-э-э… Наверное, нет, — осторожно ответил я. — Потом. После.

«Ну не может быть, чтоб он забыл, — стучало в голове, — не может! А я лучше сдохну, чем буду ему напоминать!»

Снейп посмотрел на меня и откинул голову на спинку дивана. Он был совершенно спокойный. Расслабленный какой-то. Даже улыбался задумчиво. И я вдруг понял, что никакой инициативы от него не дождусь, надо начинать самому. И поскорее. Снова началась проклятая дрожь внутри, но я изо всех сил сжал зубы и выдавил:

— Сэр, простите, но уже пора. Время, в общем. Пойдемте. Надо побыстрее с этим покончить.

Снейп лениво открыл глаза. Он снова смотрел на меня — очень внимательно. А потом сказал так же мягко, как в наш самый первый вечер в «Котле»

— Да будет вам, Поттер.

— В смысле?

Честно говоря, я обалдел. Поначалу даже не понял, что значит «дабудетвампоттер». До этого момента мне и в голову не приходило, что Снейп может вот так вот взять и отказаться — раз уж мы вроде как договорились обо всём. Раз уж он… пообещал. Но, похоже, как пообещал, так и передумал. И что, придётся его уговаривать? Да блин! Будто мне это самому надо… Хотя ведь надо. За язык меня никто не тянул, наоборот, все пытались отговорить.

Я представил, как каждую пятницу стою у Снейпа над душой и ною: «Ну сэр, ну пожалуйста, ну потерпите ещё разок», — и окончательно скис. Снейп это совершенно точно заметил. Он вдруг прищурился, глаза блеснули нехорошим каким-то азартом, ноздри раздулись. Мне показалось, что сейчас он заорёт или что-то в этом роде, но ничего подобного — Снейп потёр руки и ухмыльнулся.

— Слушайте, Поттер. Как вы смотрите на то, чтобы немного поразвлечься? В Кардиффе есть замечательный ресторан — прекрасная кухня, музыка, и всё прочее. Для аппарации мне палочка не нужна, а наши доблестные стражи порядка вычислят координаты не раньше чем часа через три после перемещения. Так что времени будет достаточно. Что скажете?

Да он издевается.

— С ума сошли? — я невольно повысил голос. — Вас же заберут! В Акзабан!

— И что с того? — глаза Снейпа сверкали. — Зато, как говорится, оторвемся напоследок. Ну, решайтесь, Поттер.

Мерлин, точно рехнулся.

— Но… Алиса и Фрэнк…

— Не беспокойтесь. Запас базового зелья у меня готов, хватит его надолго, а для дополнительных составов сварены основы. Рецепты на столе в лаборатории, и поверьте, любой компетентный зельевар разберётся с этим не хуже меня. Схему лечения и прочее я обсудил с их колдомедиком. Это должно закрепить успех… по крайней мере — ухудшения не будет. А через полгода возьмусь с новыми силами.

— Вас не выпустят через полгода. Боунс…

— Поттер, не смешите. Выпустят, никуда не денутся.

Он пытался заговорить мне зубы, чёртов змей.

— Да вы за полгода навыки потеряете!

Снейп раздражённо усмехнулся.

— Это вряд ли. Так что, идём?

Меня снова бросило в дрожь. В том, что Снейп вполне способен послать все к чертям собачьим и отправиться в Азкабан после попойки, я даже не сомневался. «Да что же это такое на него нашло, мы ведь договаривались!» А потом я увидел, как он на меня смотрит — совершенно спокойно, и даже немного насмешливо. Так, словно…

— Стойте-стойте. — В голову стукнула мысль настолько обидная, что я, даже не успев толком её додумать, выдал: — Вы что, всю эту неделю… Вы решили — что? Что я не смогу, и вас заберут обратно? Да?

Скрипнул диван. Снейп выпрямился, не отвечая, взял стакан и отхлебнул. Потом неохотно сказал, глядя в сторону:

— Ну как вам сказать, Поттер. Признаться — да. Я довольно скоро понял, что в итоге вы, как и сказали… не сможете. В вас нет жесткости, Поттер. В отличие от некоторых.

— Ах, от некоторых! — я моментально взбесился. — Это вы о ком?

Если сейчас скажет хоть слово о папе или Сириусе…

— Это я о себе, Поттер, — ответил Снейп.

Голос его звучал мягко, примирительно, но мне было уже не остановиться: я чувствовал, что меня обдурили. Или ещё лучше — использовали. Опять. Голова шла кругом, во рту было сухо, как в пустыне, а пальцы сами собой сжались в кулак.

— Дайте-ка я пойму. Вы просто подыгрывали, да? Согласились, чтобы получить неделю отсрочки перед тюрьмой? Чтобы с зельем разобраться? Так, что ли? А вещи перетащили сюда — это зачем?

Снейп поморщился.

— Поттер, угомонитесь, наконец. Я не подыгрывал, а согласился на то, на что согласился, поверьте. Но я же вижу, что вам всё это глубоко неприятно.

— А лучше, если б мне приятно было?! — Мне хотелось его убить.

— Нет. Лучше было бы пойти в Терра Нову, надраться в вашей компании и… хм, проснуться в Азкабане с дичайшим похмельем. И вспоминать этот вечер следующие полгода, Поттер. Это как вариант.

Он смотрел на меня и улыбался краем рта. Я так соскучился по этой улыбке, так…

— Даже и не надейтесь!

Улыбка исчезла, лицо Снейпа стало холодным и отстранённым. Лицо из прошлого.

— Как скажете, мистер Поттер.

— Идите к чёрту! — Я совсем отчаялся. — Почему, почему вы вообще согласились?!

Наверное, орать на него всё же не надо было. По крайней мере, не так громко. Снейп вдруг дёрнулся и вскочил с дивана — только пружины взвыли. Он мигом оказался прямо передо мной, бледный, перекошенный, злющий, как этот его рунослед. И шипел так же: громко, с присвистом.

— А так с-совсем неяс-с-сно, Поттер?! Я согласился, потому что на меня смотрел умоляющими глазами красивый девятнадцатилетний мальчишка, которого… Да провались оно всё! Вы что хотите услышать? Что у меня мозги отшибло? Что я бы согласился на что угодно, хоть на Непростительное?

Он схватил меня за плечо, тряхнул и тут же резко отдернул руку. Я перехватил его ладонь и сжал. От злости не осталось и следа, но перед глазами еще всё плыло, я даже на него не смотрел, просто чувствовал, как пальцы дрогнули и впились мне в кожу крепко-крепко, казалось, уже вообще не отпустят. Я судорожно искал подходящие слова.

— Не надо. Не надо уходить, слышите? Давайте просто сделаем это и отмучаемся на целую неделю вперед, а?

Снейп не ответил. Только всё-таки выпустил меня и, тихонько усмехнувшись, пожал плечами. Как будто всё еще не верил… Да чтоб его!

Я отпрыгнул назад, выскочил из гостиной и помчался к себе. Чёртов шкаф никак не хотел отпираться. Я колотился об него, как мотылек о стекло, и ругался на чём свет стоит. Наконец взял себя в руки, снял чары, рывком распахнул дверцу, вышвырнул прямо на пол мантии и схватил трость. Содрал с неё чехол, кинулся обратно. Снейп стоял на прежнем месте — глаза у него расширились, когда он меня увидел, но улыбочка с лица так и не сошла. И тогда я сжал трость в потном кулаке и сказал — вернее, процедил сквозь зубы:

— Раздевайтесь. Сэр.

Пару секунд Снейп ещё улыбался по инерции. Потом сдвинул брови и уставился на трость. Мне тут же захотелось спрятать её за спину.

— Ну же, сэр! Пожалуйста…

— Поттер, а ведь я уже довольно давно хотел услышать от вас что-то подобное. Если бы ещё при других обстоятельствах… и не столь официально.

От неожиданности я чуть не выронил трость и понял, что снова краснею самым ужасным образом. Снейп снова усмехнулся, шагнул к обеденному столу и вытащил палочку. Один из стульев тотчас превратился в широкую деревянную скамью — ножки у неё были в виде львиных лап, и я ещё успел подумать, случайно так получилось или это такой тонкий слизеринский юмор. Снейп вцепился в скамью и с грохотом выволок её на середину комнаты. На паркете остались длинные извилистые царапины.

— Заглушающие чары.

Голос у него был спокойный-преспокойный. Я немного оторопел: до этого как-то в голову не пришло, что он может… короче, что он может закричать.

— Ну, что вы стоите столбом?

— А? Да. Сейчас.

Я сунул трость под мышку и махнул палочкой. Заодно заблокировал дверь и камин, так, на всякий случай. Шторы тоже задернул. В гостиной сразу стало сумрачно, и мне вспомнилось выражение из одного журнала, которые так любила читать Молли: «Создайте интимный полумрак». Кажется, там рассказывали, как лучше обставить свидание — не помню, с чего я вдруг взялся за этот журнал, наверное, просто делать нечего было… Я торопливо зажег чарами люстру, глянул на Снейпа и обмер.

Он уже сидел на скамье и деловито развязывал шнурки. Я тут же перевёл взгляд на стену — отличная оказалась стена. Крепкая, наверное. И обои на ней тоже были классные — светло-синие в белую полоску. Оригинальные такие. Смотрел бы и смотрел. Краем глаза я, правда, всё равно видел, как Снейп встаёт, стаскивает брюки, складывает их штанина к штанине и взмахом палочки левитирует на стул. Потом он потянул вниз трусы — и я срочно вернулся к созерцанию обоев. Стыдно было — не передать как, лицо просто горело. Слава Мерлину, рубашку Снейп снимать не стал. Он улёгся на скамью, как-то неловко изогнулся и задрал полы выше пояса. И уткнулся лбом в скрещенные руки.

На меня напал столбняк. Поймите правильно, я же не сумасшедший и не ребёнок. Страшилки первого курса, которые любил с завыванием пересказывать Рон: мол, все слизеринские деканы приносят обет верности призраку своего Основателя и из-за этого покрываются змеиной чешуёй и отращивают хвосты — они давно остались в прошлом. Да я и тогда в них не особо верил. Но вот сейчас, когда я увидел Снейпа полуголым… в общем, это было что-то дикое, нереальное. У него, оказывается, была задница. Худая, белая, гладкая. И ноги. Длинные и тоже худые. На ногах, кстати, были волосы — темные. А ещё…

— Залюбовались, мистер Поттер? Тут, между прочим, прохладно. Да и время идёт.

Снейп говорил, не поднимая головы — он лежал спокойно и расслабленно, как в собственной постели. Я дёрнулся вперёд и тут же понял, что начисто забыл о контракте, который мне дал Кингсли. И о печати, к которой нужно было прикоснуться кончиком трости, перед тем как начать… наказание. Я заметался по квартире, пытаясь вспомнить, куда запихал пергамент — с тростью под мышкой, с полным кавардаком в голове и, конечно же, оставив Снейпа с голым задом на этой гребаной скамейке. Счастье, что вообще вспомнил — не хватало только, чтобы оно не засчиталось!

Снейп тем временем явно решил поразвлечься.

— Поттер, — окликнул он меня ехидным тоном, — вы бы хоть предупредили, что для начала займётесь бегом. Я успел бы выпить кофе. «Пророк» прочитать, сварить мистеру Олливандеру хорошее снотворное…

— И исцелить все недуги магического мира? — машинально огрызнулся я, роясь в письменном столе.

— Вполне возможно.

— Хватит, сэр. Да, я сглупил, но вы не забывайте, что я впервые делаю… что-то подобное.

— Вы не поверите, Поттер, но я тоже.

Я замолчал, с грохотом задвинул ящик стола и полез в шкаф. Контракт лежал в кармане моей парадной мантии. Я вернулся в гостиную, бросил его на стол, с ненавистью ткнул тростью в печать и подошёл к Снейпу. Стоял над ним и просто таращился на его зад. Опять. И злился на себя — нашёл время! Меня бросало то в жар, то в холод, а трость так и норовила выскользнуть из пальцев. Как там сказала Боунс — «экзекутор»? Блин!

Снейп лежал тихо, снова уткнувшись лбом в руки. Острые лопатки выпирали из-под рубашки. Больше всего на свете я хотел сесть на корточки рядом со скамьёй, положить ему руку на спину и сказать что-нибудь. Что-нибудь… нормальное. Но никуда, конечно, не сел — знал, что это ему не это нужно. Всё тело Снейпа — и скрещенные руки, и затылок, и спина, и даже, чёрт возьми, его длинные напряжённые ноги — выражали одно желание: чтобы все поскорее закончилось. И сам я желал того же.

— Я сейчас. Быстро. Честное слово, — зачем-то сказал я. Наверное, слишком тихо, но Снейп всё равно услышал: он вдруг кивнул. Едва заметно.

Как бить, я не знал. Поднял руку — и мне тут же показалось, что слишком высоко. Трость была такая тонкая, вроде бы безобидная, но ведь контракт должен почувствовать, как всё происходит… Я сжал рукоятку, прикусил губу и ударил сразу же — сильно. Звук был неприятный — свист, и довольно громкий хлопок. У меня сердце упало от этого звука. На коже появилась розовая полоска — как когда-то у меня на кисти. Только перо Амбридж оставляло следы более тонкие и яркие. Снейп замер, но почти сразу же плотно сдвинул ноги и чуть-чуть согнул их в коленях, слегка приподнявшись на скамье. Выглядело так, словно он сейчас сорвется с места и вскочит. Пару секунд я простоял над ним неподвижно, но он опять лёг, немного поёрзал и подсунул скрещенные руки под подбородок.

Я ударил снова. Получилось немного ниже и, наверное, больнее. На этот раз Снейп напрягся, со свистом втянул воздух и длинно выдохнул. Рубцы на его ягодицах медленно наливались кровью — теперь они были белые, с багровыми краями. В горле у меня встал комок, я сглотнул и закашлялся.

— Не тяните, — вдруг глухо сказал Снейп. — Ну?

Казалось, я забыл, как говорить, как дышать — помнил только одно: «обещал же быстро». Я вытер потную руку о футболку, стиснул трость и начал считать про себя. Четыре… семь… десять… Вниз я старался не смотреть, но это оказалось ошибкой — на двенадцатом ударе рука сорвалась, и вместо розовой полосы появилась настоящая ссадина. Снейп охнул и сильно дёрнулся, вильнув всем телом. У меня мигом взмокли подмышки. Хотелось заорать во всё горло: «Извините!», — но я понимал, что это полнейший идиотизм. После этого уже из принципа следил, куда и как бью — хотя от вида разноцветных рубцов у меня пересохло в глотке и ноги заледенели.

При каждом ударе Снейп вздрагивал, замирал — будто окаменев, потом шумно вдыхал, но не произносил ни слова. Потом медленно выпускал воздух сквозь сжатые зубы, и снова расслаблялся.

— Пятнадцать.

Это я сказал вслух и перевёл взгляд на контракт. Как же я его ненавидел. Только попробуй мне не засчитать… Тот пару секунд помедлил, словно размышляя, потом печать полыхнула красным огоньком, и пергамент с шуршанием свернулся в трубку. Я думал, мне станет легче — куда там. Только ещё сильнее вспотел.

— Всё.

Снейп не ответил. Он вообще не издал ни звука, даже дышал теперь бесшумно и не вставал со скамьи. Наверное, ждал, что я уйду.

Я и сам понимал: нужно убираться из комнаты. Но как мы теперь будем смотреть друг другу в глаза? Я отпрянул в сторону и моргнул — взгляд так и притягивался сам собой к ягодицам Снейпа. Я старался не смотреть, но всё равно смотрел — с тихим ужасом. На его заднице не осталось живого места, рубцы были толстые, темные, кое-где они сливались воедино, как мерзкие бордовые кляксы. А в том месте, где я содрал кожу, проступила пара капель крови.

Снейп вдруг шумно вздохнул, медленно пошевелил руками и ногами, Потом приподнялся и осторожно сполз со скамьи. Он стоял — босиком, без штанов, в одной этой белой рубашке — и смотрел на меня. Лицо у него блестело от пота, к одной щеке прилипла прядь. Губы были красные, опухшие. Кусал, наверное… Я понял: сейчас ведь слезу пущу, как младенец, и пустил бы, но Снейп вдруг неловко переступил с ноги на ногу, поморщился и шагнул ко мне.

Я опустил голову и попятился от него. Наверное, это было смешно: Снейп продолжал наступление, а я всё смотрел себе под ноги и семенил назад, как краб — пока не упёрся в край дивана.

— Поттер? — Снейп стоял совсем рядом. — Гарри?

Я не знал, что сказать, только помотал головой и прикусил губу.

Он вдруг взял меня за руку. Мягко, осторожно так. Только тогда до меня дошло, что я все еще судорожно сжимаю трость. Очень медленно Снейп заставил меня разжать кулак — он отгибал пальцы по одному и почти незаметно их поглаживал. Трость выскользнула, упала на пол, Снейп босой ногой затолкнул её под диван. Потом переплёл пальцы с моими, второй рукой взял меня за подбородок и заглянул в глаза. Я зажмурился. Щёки горели, и хотелось сильнее прижаться к прохладной ладони.

— Поттер.

Что-то в голосе Снейпа заставило меня открыть глаза.

Снейп был… как это говорят, «в растрёпанных чувствах». Я понял это, едва увидел его взгляд — не злой, не раздражённый, просто… тяжёлый. Усталый до невозможности, будто Снейп целые сутки в лаборатории просидел. А верхняя губа у него слабо подергивалась — то ли оскалиться собирался, то ли улыбнуться. Мне стало не по себе. Он словно выворачивал меня этим взглядом, проникал в самое нутро, слой за слоем сдирая мою выдержку. Чёртов легилимент. Но что бы Снейп ни пытался разглядеть, ничего у него не получалось: я был пуст, как разбитая колба. Ни стыда, ни страха, ни жалости не осталось — словно на мою голову наложили Эванеско максима. Я хотел ему об этом сказать, но вовремя передумал. Не хватало ещё услышать что-нибудь вроде: «Да-да, Поттер, Эванеско бы многое объяснило насчет простора в ваших мозгах», — со Снейпа бы сталось мне такое выдать. И я просто смотрел на него. И молчал. И он тоже молчал. И только когда тишина в гостиной стала совсем уж невыносимой, нагнулся ко мне и проговорил — глухо, негромко, как-то неуверенно:

— Ну, вот я и оказался перед вами… без штанов, Поттер. Что ж. Вы ведь не против, если я извлеку максимум удовольствия из этой ситуации?

Я даже не шелохнулся. Если честно, подумал, что он опять издевается — какое, к дьяволу, «удовольствие» после всего, что произошло? А Снейп нагнулся ещё ниже и вдруг тронул губами мои губы. Легонько совсем, но мне хватило: я так обалдел, что выдохнул прямо ему в рот. Громко, блин, будто воздушный шарик надувал. Позорище… Снейп усмехнулся. И поцеловал снова — уже по-настоящему.

Вкус его губ оказался чуть солоноватым. У меня в груди словно пружина лопнула, я задрожал, схватил его за шею и обнял. Снейп был весь горячий, и этот жар перетекал в меня, заполняя проклятую пустоту. Это было такое облегчение, не передать — только в эту минуту я понял, что меня мучило всю неделю: его отстранённость, то, что он больше не шутил со мной, не пытался до меня дотронуться. Я не верил, что он теперь захочет… продолжить. Контракт с министерской печатью, проверка почты и ротанговая, мать её, трость, плохо сочетаются с «я вас кадрю, Поттер». Они вообще ни с чем нормальным не сочетаются. Но Снейп целовал меня — может, не так умело, как Блейз, но здорово, очень здорово, — и я дрожал всё сильнее и сильнее. Просунул ладони ему под рубашку, погладил по спине. Снейп замер, потом притянул меня к себе, тронул губами висок. А я его всё гладил и гладил. Я никого так раньше не гладил, ни Джинни, ни Блейза. Не хотелось почему-то, в голову даже не приходило. А тут ладони словно прилипли к горячей коже. Это было так хорошо. И ещё я жутко завёлся — почувствовал, что у Снейпа стоит. Он мне в живот вжался, даже через штаны ощущалось, какой твердый, и я вдруг подумал, что я-то в штанах, а Снейп — нет. И в горле пересохло. Он меня тискал и тихо постанывал, а мне хотелось одновременно и прижаться посильнее, и потрогать его рукой, и посмотреть. Какой он… там. А потом всё как-то закружилось — ладонь Снейпа легла мне на поясницу, язык скользнул в рот, пальцы стиснули затылок — и я обнаружил, что мы уже на диване.

Снейп лежал на мне и опять целовал. Он был как пьяный. Как бешеный даже — я ни в чьём взгляде не видел такой безумной сосредоточенности и бесшабашности разом. Это возбуждало до чёртиков. Никогда ещё я так не заводился. Перевернуть бы его, навалиться сверху… Но я помнил, что у него с задницей, и сдерживался. Только отвечал на поцелуи и тёрся об его живот. Стояло так, что беда. Снейп вдруг оторвался от меня, встал на колени, поморщился — и схватил за ногу. Я и мяукнуть, что называется, не успел, как он содрал с меня ботинки и швырнул на пол. У меня только идиотская мысль мелькнула: хорошо, что на носки свежие — а носки уже полетели ботинкам вслед. Снейп вытряхнул меня из штанов, сунул ладонь в трусы и сжал. Меня просто подбросило, голова закружилась, стало офигенно хорошо и так же офигенно стыдно. Снейп задрал мне футболку, погладил соски — я аж всхлипнул, настолько это оказалось круто — и провёл кончиками пальцев по рёбрам. И тут я, конечно же, закатился от смеха. Блин, вот какого чёрта я щекотки боюсь, а?! Смотрел на него снизу вверх и корчился, как ненормальный, а он даже не сразу понял, что со мной — вытаращил глаза и замер. Хорошо, руки догадался отдернуть. Потом рассмеялся, подождал, пока я успокоюсь, и уткнулся носом мне в пупок.

— Ребёнок…

Я был зол и на себя, и на него. И смущён ужасно — лицо опять горело, на глазах выступили слёзы. Мне казалось, что я всё испортил. Хотел его оттолкнуть и встать, но Снейп подцепил мои трусы и одним махом спустил их до колен. И… взял… взял в рот. Я охнул. Сколько раз видел такое в журналах, сколько раз представлял. Но никогда не думал, что будет так… крышесносно.

Северус облизывал головку, водил пальцами по члену, поглаживал яйца. Я снова корчился, но уже совсем по-другому: снизу вверх полз жар, колени сводило, спина выгибалась, как в судорогах. Я пытался лежать смирно, но не мог: хватал Северуса за волосы, за плечи, то откидывал голову, то задирал — и тогда видел его целиком. Он стоял на четвереньках, рубашка съехала вверх и были чуть-чуть видны красные полосы на заду. И я знал, что ему пофиг на всё — так увлечённо он сосал, и что ему нравится, очень нравится, как я вскрикиваю, вожусь на этом чертовом диване и всё шире раздвигаю ноги. Он только один раз мягко шлёпнул меня по бедру — когда я уже совсем потерялся и, кажется, въехал ему в глотку до предела. А потом он нажал пальцем где-то под мошонкой… и всё. Я кончал, кончал и кончал. Охренительно сильно, чуть не до отключки.

Когда пришёл в себя, Северус вылизывал мой живот. Лицо у него было забрызгано — он вытерся рукавом и поцеловал головку. Я был совершенно без сил, но всё равно вздрогнул и потянулся к нему, чтобы погладить по щеке. Северус перехватил мою руку, выпрямился, заставил меня сесть и обнял. Я прижимался лицом к его груди — сердце у него стучало громко, как часы, дыхание было громким и хриплым. Так мы просидели несколько минут. Я вдруг подумал, что ему не очень-то удобно в такой позе, и хотел отодвинуться, но Северус не отпустил. Провёл ладонью по моей спине, ткнулся носом в висок, поцеловал. И, глядя на меня серьёзно, без улыбки, потянул вверх мою футболку.

Сразу стало ясно, чего он хочет. Страшно не было, и никакого унижения я не испытывал — мне даже хотелось попробовать, как это. Ну, снизу. Хотя я и сверху бы не отказался… как-нибудь потом. Когда у него всё заживёт. И если он вообще на такое согласится. Но было немного неуютно — я поёжился и опустил голову. Сидел перед ним, уже абсолютно голый, и молчал. Северус ещё раз потрепал меня по спине, а потом подобрался к заднице и сунул палец между ягодиц.

Я всё-таки вздрогнул. Северус осторожно водил пальцем вверх-вниз. Словно в такт этому движению в меня по пояснице шли волны тепла — какого-то пугливого, что ли, но приятного.

— Ты уже был с кем-нибудь?

— Э-э-э…

Я был красный, как наше факультетское знамя, только что без золота. И проклинал себя за нелепое смущение — в конце концов, что он такого ужасного спросил? Но признаваться в том, что я в девятнадцать лет все ещё «ни с кем не был»… как-то оно смешно выглядело. Я лихорадочно подумал, не соврать ли, но решил, что в таких делах лучше не заводить кэльпи за камень — дороже выйдет.

— Ну-у… Вот сейчас с тобой. Был.

Северус засмеялся. Но не обидно и без злости.

— Ясно. Признаться, я так и думал. А хочешь?

И вот что на такое полагается отвечать?

— Ну… если тебе нужно, — ловко выкрутился я. Северус взял меня за подбородок и сказал абсолютно серьёзным тоном:

— Жизненно необходимо, мистер Поттер. Но можно не сегодня. Можно потом.

— Вот только давай без мистеров! — я немного разозлился, а потом мне стало смешно. И я… опять почувствовал, что завожусь — потому что по взгляду Северуса было видно: он и впрямь не шутит насчет жизненной необходимости. Хочет он меня. Я улыбнулся: — Раз жизненно необходимо, то давай сейчас.

Зажмурился на секунду и лег на спину. Северус склонился надо мной, погладил по плечу.

— Я польщён. Но всё же погоди немного.

Он встал, поморщившись, взял свою палочку и вышел из гостиной. Потом вернулся на диван — я заметил в его руке темную склянку, но решил обойтись без вопросов. Всё и так было ясно. Северус мягко заставил меня перевернуться. Я лежал лицом вниз, задницей кверху, и снова краснел — как-то вдруг осознал, что я-то голый, а Северус всё ещё в рубашке, и что он возится со мной: подсовывает под живот подушку, устраивается между ног, гладит и раздвигает ягодицы. Это было как-то… слишком. Слишком возбуждающе. И слишком много всего. Я дико смутился, зарылся лицом в диван. И вдруг Северус сказал:

— Потерпи, сейчас может быть немного неприятно.

У меня всё упало — решил, что он прямо сейчас вставит. В журналах писали о «жёстком сексе», но я не был уверен, что готов вот прямо сразу испытать его на себе. Я открыл было рот и сразу же почувствовал, как в дырку упирается что-то тонкое и офигеть какое твёрдое — обалдел, дёрнулся и вскрикнул со страху: внутри стало горячо и мокро, как будто туда струя пара из чайника ударила. Правда, это почти сразу прошло. Я лежал с колотящимся сердцем и ругался очень плохими словами. Северус слегка шлёпнул меня по заднице.

— Вспомни о приличиях, Поттер.

— Ты бы хоть предупредил! И я же сказал: никаких Поттеров! — рявкнул я.
Северус хмыкнул.

— Ты сказал: никаких мистеров. Успокойся, Очищающее не относится к разряду Непростительных. — И вдруг поцеловал меня. Прямо в зад, Мерлин его раздери. Не зад, конечно, а этого слизеринского гада. Я подпрыгнул, но Северус меня удержал.

— Тихо-тихо, ничего страшного. Я буду… осторожно.

Мне вдруг стало грустно. И стыдно.

— Да ладно, — пробормотал я, — с тобой-то я не был осторожен. Так что могу и потерпеть.

Северус снова хмыкнул.

— Что за чушь, По… ладно, Гарри. И терпеть тут не стоит — попробуем лучше сделать так, чтобы тебе понравилось. Вдруг захочешь повторить?

Он снова гладил мою задницу. Нажимал пальцем между ягодиц, немножко просовывал его внутрь, двигал туда-сюда. И дышал всё громче. Мне не было неприятно — но неловко до мути в глазах. Потом палец протолкнулся довольно глубоко и пошевелился там, словно отыскивая что-то. Я сжался и царапнул ногтями по дивану.

— Расслабься, — хрипло велел Северус. И без предупреждения засунул еще один — у меня глаза на лоб полезли от такой подлости.

— Как прикажешь это сделать? — огрызнулся я. И снова зарылся в диван. Северус вдруг успокаивающе потрепал меня по спине. А потом нагнулся и… у меня даже голова закружилась: он легонько провёл языком по ложбинке. И облизал вокруг вставленных в меня пальцев. Я застонал, приподнимая зад.

— Ш-ш-ш… нравится?

— Да… — Я толкался ему навстречу, пальцы проникали все глубже, раздвигались, но меня это не пугало. Северус рассмеялся, обдав кожу теплом дыхания.

— Вот видишь. А на самом деле всё просто — дело в доверии. Когда доверяешь кому-то, то расслабиться легче. Давай, Гарри. Если ты не можешь довериться осужденному преступнику на двадцать лет тебя старше — кому тогда вообще можно доверять?

Я заржал. И действительно расслабился.

Дальше… дальше было хорошо. Время от времени я вспоминал, что вроде как стесняюсь, но с каждой минутой всё становилось проще. Было непривычно — и приятно. Я тёрся о диван, пушистое покрывало щекотало головку, Северус шептал мне что-то в ухо и прихватывал губами шею. Потом я почувствовал, как он опускается сверху, просовывает руку мне под живот и тянет на себя. И горло перехватило — он оказался внутри как-то сразу, большой и гладкий, он раскрывал меня собой и скользил во мне, наполняя теплом. Даже лёгкая боль от его движений была тёплой. Он держал меня, прижимал к себе и всё время целовал — будто дорвался. А я просто чувствовал. Чувствовал, что ему нужен, и мне даже казалось — нужен очень сильно. До… до любви. Если можно так сказать.

Дата добавления: 2015-08-20