Безобразное во вселенском символизме

Как бы то ни было, мистическая и теологическая мысль эпохи должна была каким-то образом объяснить присутствие в творении всех этих чудищ и нашла для этого два пути. С одной стороны, она вписывает их в великую традицию вселенского символизма. НА основе утверждения апостола Павла о том, что все сверхъестественное мы воспринимаем in aenigmate, в иносказательном, символическом смысле, делается вывод, что все в этом мире, будь то животное, растение или камень, имеет значение моральное (просвещает нас насчет добро­детелей и пороков) или аллегорическое (своей формой и поведением символизирует сверхъестественную реальность). Поэтому рядом с бестиариями, просто описывающими чудесное и необычное (напо­добие Книги о различных родах чудовищ — Liber monstrorum de diver-sis generibus), начиная с уже цитировавшегося Физиолога возникают так называемые морализованные бестиарии, где не только каждое известное животное, но и каждое легендарное чудище увязывается с мистическими и моральными поучениями.

Итак, чудовища включены в промысел Божий, для которого, как для Алана Лилльского, каждое создание в этом мире, как в книге или кар­тине, является зеркалом жизни и смерти, нашего нынешнего бытия и грядущего удела. Но если Бог включил чудовищ в свой замысел, как могут они быть «чудовищны», как могут вносить элемент смятения и искажения в гармонию творения?

Эту проблему затрагивал еще Августин в своем Граде Божьем: монстры — это тоже Божьи создания, некоторым образом они тоже — составная часть провиденциального порядка природы. Задачей многих мистиков, богословов и философов как раз и было показать, как в большом симфоническом концерте космической гармонии эти самые чудовища играют свои партии, создавая, хотя бы по контрасту (как тени в светотени картины), Красоту целого. Для Рабана Мавра монстры не противны природе, поскольку рождены по воле Божьей. Они не противны природе вообще, они противны той природе, кото­рая привычна нам. В отличие от созданий portenta (дивных, рожден­ных, чтобы означать нечто высшее), они portentuosa (диковинны), то есть имеют незначительные, случайные отклонения, как младенцы, родившиеся с шестью пальцами из-за погрешности материи, а не из божественного расчета

Вселенский символизм. Гуго Сен-Викторский (XII в.) О писаниях и Священном Писании, V

Однако, как говорят, буква значит не одно и то же в буквальном и аллегорическом смысле. Лев буквально означает зверя, тогда как в аллегорическом смысле он обозначает Христа; таким образом, слово «лев» означает Христа. Тем не менее я попрошу тебя доказать, почему же лев означает Христа. Наверное, ты ответишь, как и положено, что дело здесь в соответствии внешнего вида и смысла; ибо лев спит с открытыми глазами или что-то в таком роде; стало быть, лев означает Христа, так как спит с открытыми глазами. Итак, если верить тебе, лев, то есть это слово, означает Христа, так как спит с открытыми глазами. Либо откажись от сказанных слов, либо измени свою аргументацию. В самом деле, либо неверно твое утверждение, что данное слово, «лев», означает Христа, либо не годится приводимый тобой довод, что лев означает Христа, так как спит с открытыми глазами. Ведь не слово же спит с открытыми глазами, но зверь, этим словом обозначаемый. Следовательно, когда говорят, что лев означает Христа, означающим является не имя, но сам этот зверь. Итак, не хвались своим пониманием Писания, пока не уразумел его буквы. Незнание буквы есть незнание того, что буква означает и что буквой обозначается. […] Стало быть, если вещи, обозначаемые буквой, являются знаками духовного понимания, как же они могут быть знаками, если их тебе еще не указали? Не прыгай, если не хочешь свалиться в пропасть. Самым верным путем идет тот, кто как следует все обдумал. […] Вот почему мы хотели бы предостеречь читателя, чтобы он не отвергал этих начальных понятий. Да не возомнит он, что позволительно пренебрегать знанием вещей, которые Священное Писание предлагает нам через первичные буквальные смыслы, ибо это те самые вещи, которые Священное Писание обозначило в качестве подобий мистических смыслов для тех, кто способен приблизиться к вещам невидимым не иначе как посредством плотских чувств и через видимые вещи: устанавливая эти подобия. Священное Писание очертило вещи, постигаемые духовно. Если бы, как полагают некоторые, от буквы можно было сразу же перейти к духовному пониманию, вряд ли Святой Дух наполнил бы Божественную речь фигурами и подобиями вещей, посредством которых душа направляется к постижению духовных истин. По слову апостола, «но не духовное прежде, а душевное» (I Кор. 15). И если бы Божественная мудрость не была доступна восприятию физическими чувствами, замутненный разум никогда бы не возвысился до ее духовного постижения*.

Моральное значение. Неизвестный автор (XII в.) Кембриджский бестиарий

Крокодил, изначально обитавший в Ниле, получил свое название от слова, обозначающего желтоватый цвет (croceus). Это земноводное животное с четырьмя лапами. Обыкновенная его длина составляет 20 локтей, он наделен острыми когтями и зубами, а кожа у него до того твердая, что от нее отскакивает любой, даже с силой брошенный камень. Дни он проводит на суше, а ночи в воде. Самец и самка по оче­реди высиживают яйца, зарытые в песок. Некоторые рыбы, вооруженные острыми плавниками, способны убить крокодила, распоров его мягкое брюхо. Непохожий ни на кого из зверей, крокодил может неподвижно стоять на своих лапах, двигая лишь верхней частью тела. Постаревшие блудницы намазывают свои морщинистые лица мазью из крокодильего помета, которая на какое-то время возвращает им былую красу, пока капли пота не смоют маску. [Крокодил] являет собой воплощенный образ лицемера — скупца или сластолюбца: хотя изнутри [лицемер] поражен гордыней, сластолюбием или скупостью, в чужих глазах он желает казаться челове­ком строгих правил и добродетельной жизни. Когда крокодил находит себе укромное местечко на суше или скрывает­ся под водой, он походит на лицемера, ни в чем не отказывающего себе, но при этом напускающего на себя вид правед­ника. Сознавая собственное лукавство, лицемер в сокрушении бьет себя в грудь, будучи, однако, не в силах преодолеть свои порочные наклонности. И вот еще что: крокодил, у которого верхняя часть морды подвижна, напоминает напыщен­ных лицемеров, щеголяющих перед про­чими людьми цитатами из Священного Писания, хотя в Библии мы не найдем ни единой строчки, имеющей хотя бы отдаленное отношение к их речениям.*

Морализованные бестиарии. Неизвестный автор (II-V вв.) Физиолог

Псалмопевец говорит: «А мой рог Ты воз­носишь, как рог единорога» (Пс. 91:11). Вот как «Физиолог» описывает природу единорога: это животное небольших размеров, похожее на козленка, однако обладающее в высшей степени яростным нравом. Из-за его невероятной силы охот­ник не в состоянии приблизиться к нему; на голове у него один-единственный рог. Как же тогда на него охотятся? — Навстре­чу ему высылают непорочную девицу; зверь припадает к груди девственницы, которая питает его молоком своих сосцов, а затем отводит во дворец к царю. Еди­норог олицетворяет собой Спасителя: в самом деле, [Христос] «воздвиг рог спа­сения нам в дому Давида, отрока Своего» (Л к. 1:69) и стал для нас рогом спасения. Неподвластный ни ангелам, ни иным силам. Он воплотился в утробе истинно непорочной Девы Марии: «и Слово стало плотью, и обитало с нами» (Ин. 1:14)*.

Дата добавления: 2015-08-17