Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава восьмая. Клуб кастанедовцев

Глава первая. ДР | Глава вторая. Архангел Михаил и другие | Глава третья. Папа | Глава пятая. Попытка не пытка | Глава шестая. Дождливый день | Глава десятая. Что же делать?.. | Глава одиннадцатая. История... | Глава первая. ВИдение | Глава вторая. Посеешь ветер - пожнешь бурю | Глава третья. Бегство |


Читайте также:
  1. Глава восьмая. The Show must go on
  2. Глава восьмая. Берберская империя Алмохадов
  3. Глава восьмая. Дела домашние
  4. Глава восьмая. Магдалена
  5. Глава восьмая. Методика работы со скороговорками. Скороговорки. 1 страница
  6. Глава восьмая. Методика работы со скороговорками. Скороговорки. 2 страница

Всё чудесатее и чудесатее...

("Алиса в стране чудес", народный перевод)

На перекрестке у кинотеатра "Украина" пришлось долго, минут пять ждать у светофора в самом центре длинной автомобильной пробки. Воспользовавшись моментом, Яна наскоро чмокнула отца в щеку и выскочила из машины прямо на улицу, не обращая внимания на раздраженный визг клаксонов за спиной. (Благо, движение у них в Городе не настолько оживленное, как, скажем, в мегаполисе. Там бы этот фокус не прошел...) Папа и возразить ничего не успел.

Конечно, не стоило бы его оставлять одного в столь депрессивном состоянии, но Янке стало невтерпеж смирно сидеть на одном месте: все случившееся следовало хорошенечко переварить. Ну не ехать же сейчас домой в таком виде, разобранном по запчастям! Лучше посидеть у воды, успокоиться и разложить мысленно по полочкам: что это было и зачем? Почему вся эта каша заварилась именно вокруг нее с папой? Неужели она сама притянула своим неосторожным желанием?.. Ну кто ей мешал сформулировать как-нибудь поаккуратнее, а не вот так с бухты-барахты, наобум!

До реки Яна не дошла, решила прогуляться и потопала пешком через всю центрально-шоппинговую улицу Суворовскую (горожане в шутку называют ее мини-Дерибассовской). Поглазела на нарядные манекены в витринах модных магазинов, немного постояла возле незнакомых, потрясающе талантливых уличных музыкантов (те играли на саксофонах и еще чем-то духовом). Мелодия была грустная и протяжно-щемящая, как эта осень. "Осенний блюз", - определила про себя Яна, но поделиться удачной мыслью с музыкантами не рискнула, опять застенчивость одолела...

Неспешным прогулочным шагом она добралась до Художественного музея и вознамерилась было спуститься в Речпорт, а там - ну наконец-то! - и к набережной. Уже мерещилась темная днепровская вода за резными металлическими перилами, потемневшие до черноты охапки водорослей у причала, и ветер доносил порывами знакомый с детства особенный речной дух. Но тут, перекрывая на минуту шум города, мелодично зазвонили старинные часы на ратуше Художественного музея. (Их отремонтировали совсем недавно, Яна до сих не могла привыкнуть к их зычному голосу, всякий раз вздрагивала от неожиданности.)

Вместе со звоном припомнился Мартын, руководитель их Клуба кастанедовцев, да и вся остальная кастанедовская братия с ним заодно. Янка неизвестно отчего подумала, что это знак: не зря же она очутилась по соседству и одновременно пробили часы! Хотя клубным днем у них считается понедельник, вряд ли сегодня кто-нибудь есть... "Пустота и симметрия", как говорят у них в лицее - скорей всего, напорешься на закрытую дверь. Но мысль про Мартына не уходила, с упорством вертелась в голове, и Яна решила на всякий пожарный проверить. (Ещё с прошедшего лета у нее закрепилась привычка никогда не отмахиваться от внезапного желания куда-то пойти и что-нибудь сделать.)

Здание было восемнадцатого века (наверно, самое старинное в Городе), и невероятно, до вычурности красивое: белые колонны в античном стиле, высоченные потолки с рельефной лепкой пастельных тонов, широкие светлые окна... Под ногами уютно поскрипывают деревянные лестничные ступеньки и затертый тысячами ног скользкий, будто отполированный паркет. Закрыв на секунду глаза, Янка с удивительной яркостью представила - или увидела? - важно плывущих по этому паркету надутых чиновников в хвостатых сюртуках, пузатых и неповоротливых, как индюки, и их расфуфыренных упитанных жен. Ничего себе, самая настоящая иллюстрация к чеховскому "Ревизору"! Самый из них толстый и увешенный разноцветными ленточками-орденами, вроде новогодней елки - это, скорей всего, губернатор...

Вопреки Янкиным опасениям, дверь оказалась незапертой, но из-за нее не доносилось ни единого звука - ни знакомых голосов, ни смеха, ни любимой Мартыном медитативной музыки. "Странно, однако..." - Яна тихонько постучалась и, не дождавшись ответа, бесшумной тенью проскользнула внутрь.

Вот откуда эта тишина!.. Мартын работал с незнакомой Яне новой пациенткой: сидел с закрытыми глазами на стуле посреди комнаты, крепко сцепив перед собой руки, словно бы молился. Напротив него примостилась женщина средних лет с недовольно поджатыми в ниточку узкими губами, отчего рот становился похожим на длинную щель. Уголки ее губ были очень характерно опущены вниз...

При первом же взгляде на эту вполне приличную, со вкусом одетую мадам Янку пронзила нестерпимая жалость к Мартыну: за свою недолгую практику она успела прекрасно изучить этот типаж. Наверняка Мартыновская дама уже успела побывать на приеме у всех психологов и психотерапевтов вкупе с экстрасенсами да ясновидящими - у них в Городе этого добра больше чем достаточно. А все ради того, чтоб на какой-нибудь элитной светской тусовке небрежно так выкинуть козырь из рукава: "Нет, ну вы представляете?.. Была вчера у этого Мартынова, которого все так расхваливают, и ни-че-гошеньки! Выброшенные на ветер деньги. Не знаю, кто еще сможет мне помочь, уже ко всем обращалась, абсолютно ко всем!.." Еще и нездоровый кайф по ходу дела словит - типа, умыла очередного психолога: "Получай, родимый! Мало каши ел, чтоб меня, такую сложную и многогранную, раскусить за один сеанс!.."

Янке внезапно стало стыдно: ничего ведь эта женщина ей плохого не сделала, и слова в поперек не успела сказать, а она уже столько ярлыков понавешивала! Даже если что-то из этих соображений - вдруг, чисто теоретически - правда, то ее, Яну, это никаким боком не касается. Так что будем сидеть в уголке на скрипучем стуле и по-скромному помалкивать в тряпочку...

Уловив, по-видимому, ее шебуршание, Олег открыл глаза и молча кивнул в знак приветствия. Выглядел он порядком уставшим - наверно, дело пока не клеилось. Янка воспользовалась паузой и тихонько встала посредине зала, прямо в центре под низкой развесистой люстрой, и поежилась от удовольствия: по всему телу пробежали мурашки, будто от щекочущего теплого душа. Мартын в ответ на ее манипуляции с пониманием улыбнулся: как раз в этом самом месте, слабо отмеченном на полу карандашным крестом, располагался их клубный резервуар с энергией. Выглядел он как толстый, уходящий прямо в потолок серебристо-голубой столб света, на вид настолько плотный и физически реальный, что Яна всякий раз невольно тянулась попробовать: а вдруг там что-нибудь есть?.. Но пальцы неизменно проходили сквозь пустоту.

Разглядела она этот "столб" далеко не сразу, а после того исторического семинара в лесу на летних каникулах - когда, собственно, и начала по-настоящему "видеть". Через неделю Мартын затеял какой-то новый тренинг, но Яна не вынесла из него ровным счетом ничего полезного: битые два часа смотрела не на Олега, а на странное светящееся образование прямо по центру зала. После тренинга специально задержалась до вечера, ходила вокруг невиданного "столба" как привязанная, чесала в затылке и никак не могла сообразить: что же это может быть?..

Потеряв последнюю надежду разобраться самой, она не вытерпела и пристала с расспросами к Мартынову. Руководитель сначала отнекивался, пытался перевести все в шутку (проверял ее на прочность, скорей всего: на самом деле "видит" или попросту фантазирует? Слышала звон, да не знает, где он.) Но затем подтвердил: так и есть, резервуар с энергией. Появился сам собой, без участия Мартына, примерно два года назад. Не удалось пока выяснить, откуда он берет начало и где заканчивается - со стороны улицы выглядит как массивный энергетический столб, уходящий через купол здания прямо в небо. Такая себе "Лестница в небеса", занятно!..

Еще чуть позже обнаружилось, что пополняется это чудо чудное, диво дивное на семинарах и самых обычных посиделках с чаепитиями по понедельникам: каждый вносит свою лепту, вкладывает частицу своей энергии. А столб в благодарность разрастается, точно сказочный богатырский младенец - не по дням, а по часам... Мартын утверждает, что для Клуба это в любом случае хорошо: энергетически поддерживает каждого, сюда приходящего.

 

 

Что-что, а про энергетическую поддержку Яна и сама догадалась: после клубных посиделок обычно не хотелось уходить из этого гулкого пустого зала, так и тянуло остаться заночевать. (Мартын, кстати сказать, иногда и остается - ну, не зря же он аренду платит... Специально для непредвиденных ночевок у него припасен в подсобке спальный мешок и притащены кем-то из добровольцев удобные синие маты. Тоже трофей, оставшийся после летних каникул, они тогда всем клубом увлеклись хатха-йогой. Хоть и ненадолго, быстро остыли. Зато Юлька до сих пор Яну дразнит "йогом-любителем", то и дело просит изобразить "позу крокодила", что запала ей, видать, в душу. Тут бы хоть в позу лотоса научиться садиться по-нормальному, без скрипа всех сухожилий, а она со своим крокодилом!)

Совсем недавно Мартын со смешной мальчишеской гордостью продемонстрировал своим "собратьям по оружию" (как он сам над ними с добродушием посмеивается) мини-холодильник. Все остальные принялись однообразно восхищаться, охать да ахать, Янка же невпопад подумала, что ему, наверно, здесь очень одиноко... (Ходят слухи, что их руководитель когда-то был женат, но теперь холостякует. Так и тянет назвать его free spirit, вольный дух.)

Хотя нет, вряд ли он страдает от одиночества: едва ли не каждый день в клубном зале толпится народ (тем более сейчас, когда в любой момент можно чем-то наскоро перекусить и соорудить кофе-чай). Совсем как в коммуне нового образца: "Все, что мое - это твое!" (Ну и наоборот, само собой.) С недавних пор установилась вполне разумная традиция приходить на посиделки не с пустыми руками, а с "дарами и подношениями", как прикалывается над ними Мартын. Кто-то заявляется с печеньем, другой с пачкой чая (кофе их руководитель не признает, держит только для посетителей), третий с куском российского сыра на закуску... Янка обычно приносит шоколад, если не забывает прихватить, конечно. Как-никак занимаются они в Клубе бесплатно, никаких входных взносов Мартын принципиально не собирает. "Интересно, а он вегетарианец или нет? И вообще, кто ему тут готовит?.." - опять не в тему задумалась Яна, отвлеклась.

В углу за компьютером примостилась Света, одна из самых активных кастанедовок (если можно так выразиться), и упоенно резалась в пасьянс. Светлана была одной из троих девчонок, которые после той июльской поедки в лес начали "видеть". (Янка оказалась первой, но далеко не единственной, даже жалко иногда бывает!..) Так что теперь "видящих" у них в группе уже трое. Ну, еще плюс Мартын, это само собой... Светка с сентября помогает ему работать с пациентами, приходящими на прием: наблюдает, как движутся энергетические потоки, а если вдруг что не так, подает условленный сигнал. По идее, Яна тоже бы так могла, но пока что для таких дел "мелковатая", как добродушно заявляет Светлана. (Она-то сама постарше, ей уже лет двадцать.)

Олег, видно, решил сделать перерыв, а заодно и ноги поразмять. Пациентка осталась сидеть, время от времени громко всхлипывая и аккуратно прижимая к глазам сильно надушенный платок (от того разило за километрище чем-то убойным). Мартын подошел к девчатам, заглянул в Светланин пасьянс, неопределенно хмыкнул и вместо приветствия начал с делового предложения:

- Поможешь сейчас? - Светка преданно, с девчачьим восторгом заглядывала ему в глаза, но Олег обращался не к ней, а к Яне. Ну и дела, приехали...

- А что надо делать? - усмирив приступ вселенской гордости, спросила Янка. И горделиво подбоченилась перед Светой: знай наших!..

- "Посмотришь", что там происходит. А то у меня такое ощущение, что она ничего энергетически не делает. Сразу на все концентрации не хватает, - прибавил Мартын, словно перед ними извиняясь.

Не в силах скрыть удивление, Яна вопросительно покосилась на Светку, но та с понурым видом помотала рыжевато-каштановой головой со стильной короткой стрижкой:

- Мне "смотреть" нельзя, я истощилась.

- Истощилась?.. Это как? - Янкина поднебесная эйфория от оказанного их "идейным лидером" высочайшего доверия резко пошла на убыль. Выходит, за все надо платить... Светка подтвердила ее подозрения:

- Оказывается, если слишком часто и подолгу "смотреть", то сильно уменьшается запас жизненных сил. Мне теперь надо хотя бы месяц восстанавливаться, а то практически на нуле...

Разглядев что-то невысказанное в Яниных глазах, Мартын жестом успокоил их обеих:

- Не переживай, один сеанс - это ничего страшного. Наоборот, попрактикуешься.

- А что у нее такое? - осторожно поинтересовалась Яна уже без прежнего энтузиазма, и ткнула пальцем в сидящую без движения пациентку.

- Затяжная депрессия.

Следует сказать, насчет этой женщины Мартын был совершенно прав: та со смиренным страдальческим лицом выслушивала все инструкции, кусала губы и морщила лоб, изображая напряженную умственную деятельность, но энергетически ровным счетом ничего не делала. Кажется, застряла в своих горьких воспоминаниях и само-жалении, и еще любовании собственным страданием... Как тут не вспомнить знаменитый Мартыновский афоризм, который Светка распечатала отдельным плакатом и в шутку вывесила на двери, на самом видном месте: "Тетя Маня (мания величия) всегда ходит под ручку с комплексом неполноценности!"

Аура у новой подопечной выглядела просто ужасно: вся исполосованная и изрешеченная до состояния сильно поредевшей теннисной сетки, как будто ее хозяйка чудом выбралась из-под непрерывного арт-обстрела... В голове не укладывается, как она с такой аурой живет изо дня в день?! "Там есть кто-то из домашних, кто каждый раз подпитывает собой!" - осенила неожиданная догадка.

Мартын между тем окончательно выбился из сил и не знал, что еще можно с пациенткой сделать, с какой стороны подступиться... Яна уловила это по непривычной для Олега растерянности, промелькнувшей у того в глазах. (Выходит, не такой уж он всезнающе-безупречный, каким она его себе воображала! Тоже всего лишь человек...) С каждой минутой все сильнее подмывало предложить ему вежливо извиниться перед клиенткой и вернуть уплаченные деньги, но при посторонних Янка не рискнула. (Опять эта нерешительность, одно наказание с ней!..) А Олег отважился на последнее отчаянное средство: поднял женщину со стула - за руку и чуть не силком, та даже вставать не хотела, застыла в полной прострации! - и поставил в центре зала прямо на месте резервуара с энергией.

А дальше началось что-то несуразное: ясно-голубой энергетический поток за несколько секунд помутнел и на глазах у них с Мартыном начал истончаться, пока не осталась одна хилая струйка, жалкая пародия на прежний мощный столб. "Вот вам и тетя!.. - Яна от изумления только рот раскрыла. - Проглотила за один присест чудовищное количество энергии, ее бы на сотню людей хватило... А эта даже не поперхнулась!"

Аура у "страдалицы" заметно выровнялась и просветлела - еще бы!.. Отойдя от первого шока, Яна безнадежно сообразила, что никакого проку от съеденного клубного НЗ той все равно не будет: дырки-то в ауре не залатали, уже по дороге домой почти все растеряет. Да что она зациклилась на этой дамочке?! Сейчас надо думать, что с резервуаром делать, как его спасать! Может, поток еще вернется, восстановится сам собой...

Еле выпроводили пациентку - та удалилась не сразу, сопротивлялась до последнего. Сообщила на прощанье, что ей "немного помогло, аж дышать легче стало!" Уже в дверях, правда, плаксивым голосом присовокупила, что полегчало не до конца, осталось еще что-то тяжелое внутри. (Ясный пень, что осталось - ничего ведь с ее депрессией не сделали!)

 

А потом они сидели втроем на притащенных из подсобки матах, прихлебывали из одноразовых стаканчиков ароматный, но почти безвкусный ведический чай и думали горестную думу. Как ее невесело сформулировал Мартын: "Два извечных русских вопроса: "Что делать?" и "Кто виноват?" Резервуар само-восстанавливаться что-то не желал, поток не возобновлялся. Пожалуй, одна только Яна наивно надеялась на какое-то чудо...

Трудно сказать, сколько времени прошло в унылом молчании, пока за окнами не начало по-осеннему быстро смеркаться. Мартын зажег в зале свет и без лишних реверансов объявил, что дело кранты: их Клуб остался без энергетической поддержки. Он, Олег, до сих пор не может уяснить, как это могло произойти: чтобы одна-единственная женщина, пускай даже самая депрессивная в мире, слопала всё, что накапливалось кропотливым трудом на протяжении двух лет! Для Клуба это невероятно, ужасающе плохо, как бы он теперь не развалился. Стержня-то больше нет, придется заново начинать все с нуля... У Янки в горле встал комок и предательски защипало в носу, но она сдержалась и мысленно себе поклялась, что пускай хоть из кожи вон вылезет, но ситуацию попытается исправить. Дуб-то ведь спасли, а значит, и на этот раз выдюжим! (Если силенок хватит, пограничное условие. Не стоит забывать, что в прошлый раз подключилась сама Мастер, на ее энергии и выехали, в основном...)

Не надумав ничего дельного, они сошлись лишь на том, что нужно как можно скорей созывать народное вече. ("В следующий понедельник! Нет, лучше на этой неделе!" - горячилась больше всех Яна.) И чтобы не просто гонять чаи, как это обычно у них происходит - ну и всякие там "ля-ля, тополя", кто как провел выходные, - а поработать слаженно всей группой, поднатужиться и попытаться заполнить это опустевшее место в центре зала. Не за один день, конечно, а хотя бы за несколько раз - потихоньку, полегоньку... Сдвинув брови и беспокойно щелкая пальцами, Мартын повторял на все лады, что не следует вешать нос, еще не всё потеряно. Будто проводил сам с собой сеанс самовнушения. Янка слушала и вроде бы соглашалась, но одновременно с тем охватило удушливое предчувствие, что ничего из их затеи не получится. Клубу пришел конец, они своими лихорадочными мерами спасения могут только отсрочить его на неопределенное время... Мысль эту Яна постаралась задвинуть подальше: сложить бессильно руки и плыть вниз по течению - проще всего, а вот побороться!..

Вот поэтому, кстати, она не слишком-то и рвется видеть будущее - ни свое собственное, ни кого-нибудь другого. Что называется, "меньше будешь знать..." Хотя по вещим снам до сих пор скучает, и просит перед сном почти каждый день, чтобы вернули. Да только никто не отзывается... Да и вообще Учителя-наставники что-то редко стали с ней общаться: и Варфоломея третий день не видать, и дон Хуан (или кто он еще?) куда-то запропастился. Наверно, потеряли к ней интерес, черкнули небрежными буквами в Янкином досье: "Не оправдала оказанное ей высокое доверие, не предотвратила расхищение клубного резервуара!" Не зря же она именно сегодня, в самый критический момент оказалась к Клубе, и ничего не сделала, не остановила Мартына, хоть и чувствовала, что надо вмешаться... Говорил ведь когда-то папа (цитировал из "Библии", кажется), что много званых, да мало избранных.

 

Домой не хотелось совершенно, но и бродить в одиночестве по вечернему городу тоже не возникало никакого желания. (Как сказала бы Юлька, не гребет.) Пристроившись на скамейке в уютном тихом сквере, Яна минуты две изучала мигающий синим циферблат на мобилке, повздыхала, посомневалась и решила все-таки позвонить Юле: а вдруг получится выманить ее погулять? Хоть и поздно уже для тусовок в неучебное время, да и погода далеко не прогулочная, с холодным порывистым ветром, но мало ли!..

Набрала Юльку. Не успев еще толком поздороваться, подруга ее с первых слов огорошила:

- Если хочешь, приезжай сейчас ко мне.

Янка от изумления больно прикусила язык и чуть не грохнула на асфальт мобильник: вот это номер! Еще ни разу за два с лишним года Юля не приглашала ее домой - да и вообще никого из их компании не приглашала. Так что вечер обещает быть интересным...

Как выяснилось, Юлия свет Александровна живет у черта на куличках, уже в самом пригороде. (Если бы Яна знала, что это так далеко, ни за что бы не сорвалась на ночь глядя!) Трясясь на колдобинах в старой обшарпанной маршрутке, несущейся в полную неизвестность, мысленно поражалась: ну как только Юлька умудряется никогда не опаздывать? Когда некоторые - не будем показывать пальцами! - живут в несчастных пятнадцати минутах езды от лицея и все равно каждый Божий день...

Названный Юлькой дом под номером двадцать три был частным, достаточно большим, хоть и стареньким на вид, даже в сгустившихся синих сумерках заметно. (Ремонтец бы ему не повредил, это однозначно...) Небольшой узкий дворик залит цементом, за ним виднеется что-то садово-огородное, вроде грядок с картошкой или поздними помидорами (ну, или еще чем другим из той же оперы, в агрономии Яна не сильна). По краям у чисто символического перекошенного забора - буйные заросли крупного иссиня-черного винограда, чертовски аппетитного на вид. При одной только мысли о еде у нее засосало под ложечкой от голода: пообедать ведь по-нормальному не успела, со всеми этими клубными заботами совсем закрутилась. (К тому же Мартыновским жидким чаем с галетным печеньем особо не наешься, это факт!)

Оглашая всю округу басистым лаем, из-за дома выскочила здоровенная черная овчарка, казавшаяся еще больше из-за кудлатой нечесаной шерсти, и ринулась прямо на Яну. Но Юлька не растерялась, ловко перехватила собаку на полпути, изо всех сил вцепилась в ошейник и с кряхтением потащила к изрядно прохудившейся собачьей будке. (Похоже на то, что эту процедуру ей приходится проделывать частенько, давно приноровилась.)

- Он у нас дикий. В смысле, не прирученный, - извиняющимся тоном пояснила Юлька, точно в этом была ее вина. - Малыш, сидеть! Я кому сказала! Имей совесть, к нам люди пришли!

Овчарка добродушно скалилась, вовсю виляла хвостом и почесывала мохнатой лапищей за ухом. Не смотря на пугающую наружность, глаза у нее были веселые и любопытные, как у трехмесячного щенка. (И додумалась же Юлька назвать этакую громадину Малышом! С чувством юмора у нее всегда был полный порядок.)

Из дома на шум и собачью возню выглянула Юлина мама. Изо всех сил стараясь не выдать свое невежливое жгучее любопытство, Янка исподтишка их обеих разглядывала: до чего же все-таки нестандартная мама! Ее скорей можно принять за Юлькину бабушку - выглядит лет на пятьдесят с лишним, а то и все шестьдесят. Может, как раз из-за этого Юлька никого к себе не приглашает, стесняется неказистого жилища или матери? А может, и того и другого... Глупая! Судя по первому впечатлению, мама у нее просто супер - милая и обаятельная. Уж она, Яна, в таких вещах спец, не проведешь!

Внутри тоже было чистенько и уютно, но вместе с тем очень просто, только самое необходимое. Юлька вела себе абсолютно раскованно и непринужденно, всем своим видом словно провозглашая: "Да, именно так оно и есть! Живем как живем, не жалуемся." Яна невольно залюбовалась этим ее молчаливым достоинством: никогда раньше не замечала у Юли такой уверенной осанки, изящного изгиба шеи и прелестных лукавых смешинок в красивых серых с поволокой глазах. Аж руки зачесались, была б ее воля - засела бы прямо сейчас за Юлькин портрет! Хотя бы карандашный набросок наскоро сделала, чтоб ухватить этот необычный, трогательно-открытый образ...

Уплетая за обе щеки предложенные Юлькой темно-красные, с рассыпчатой сахарной мякотью яблоки - которыми та вечно норовила всех угостить, - Яна слушала подружкино беззаботное щебетание и кайфовала. До чего же здесь хорошо и спокойно! Сразу ясно, что никто ни на кого не орет, все друг друга любят и заботятся по мере сил, но вместе с тем не суют свой нос в чужую личную жизнь...

Когда Юлькина мама принесла на простеньком металлическом подносе целую груду ароматных пирожков с теми же яблоками, Янка еще сильнее погрузилась в меланхолию. Ну и толку с того, что у нее дома куча японской техники и супер-пупер моднейший интерьер! Казалось, половину царства бы отдала за этот нехитрый уют и ласковую седоватую женщину, которую Юлька по-свойски величает "мамань"... "Вот тебе полцарства и пол-коня!" - выскочило вдруг из памяти непонятно где услышанное, и Яна прыснула от смеха, отправляя в рот сразу половину пирожка. Ну хоть немножко развеялась, и то дело...

Личных тем, однако, в разговоре не касались, точно на них было наложено невидимое табу. Янка и без того знала, чувствовала глубоко внутри, что Юля - поздний ребенок, так что жизнь бывает несладкой, на одну-то мамину пенсию!.. С отцом что-то случилось, они с мамой до сих пор не говорят об этом вслух, еще слишком свежо. У Яны защемило сердце, и еще хотелось обращаться с подругой очень бережно, как с любимым хрупким ребенком - чтобы, не дай Бог, не задеть, не всколыхнуть в душе чего-то горького... И опять это необъяснимое материнское чувство, будто она старше Юльки лет на двадцать, как минимум!

Доели пирожки и переключились на облюбованный Яной синий мускатный виноград (все-таки Юлька телепат, до того ловко про него догадалась!). Болтали с набитым ртом на всякие незначительные, но все равно занятные темы: например, как Капля сегодня на французском отдувался за всех половину пары и со скрипом выехал на четверку. (Пятнадцать баллов из двадцати, у Вероники Сергеевны это рекорд!) Или как Машка в понедельник потеряла в буфете сережку из свежепроколотого носа и битый час убивалась, что съела ее вместе со столовским супом. И, наконец, о том, как это было бы здорово - иметь сестру-однолетку! С чем Янка была абсолютно, на все сто согласна...

- Ну, или брата, - пошла на компромисс Юлька и тяжело вздохнула, косясь украдкой на свое отражение в старомодном овальном зеркале на стене. Яна из вредности не удержалась:

- Тебе брата? Ну что, махнемся не глядя?

Подруга сразу же замолчала и насупилась, безучастно общипывая кисть душистого винограда. А Яна запереживала, что задела-таки больную струнку: ох уж этот Ярик-Ярослав, девчоночья гроза! И попыталась перевести все на шутку:

- Нет, Ярика я тебе не отдам... Самим надо!

 

Провожать Яну на остановку пошли почти что с музыкой, всей честной компанией: Юлька, ее мама и, главное, Малыш (последний был потащен Юлией под предлогом, что "уже темно").

Успели как раз вовремя, тютелька в тютельку: только дошли до остановки, как из-за поворота вылетела маршрутка, ослепила в темноте оранжевыми фарами. Ещё минута - и ее бы пропустили...

- Ты нашим пока не говори, ладно? - попросила вдруг Юлька, и легонько дернула Яну за волосы (на прощание, надо понимать). И опять как будто бы в чем-то извинялась! Янка и без долгих объяснений всё поняла с полуслова: про сегодняшний неурочный визит лучше перед девчонками до поры-до времени помалкивать, да и вообще... Не стоит лишний раз напрягать отношения с Галиной батьковной.

- Оки-доки, - успокоила подругу Яна и вскочила на подножку автобуса. Водитель маршрутки, темноволосый парень с лихой разбойничьей "мордой лица", как дурачится частенько папа (про "разбойничью" Янка решила, разглядев его боксерский сломанный нос), покосился на нее с удивлением. Дескать, что это за иностранная пичужка залетела в наши края?..

Рядом с традиционной строгой табличкой "Оплата при выходе" над головой красовалось отпечатанное крупным шрифтом предупреждение: "В зеркальце не смотреть, водитель стесняется!" Не в силах сдержать широченную улыбку до ушей, Яна плюхнулась на первое попавшееся сидение, сразу за водительским креслом (чтоб сподручней было глазеть на дорогу и пролетающие сверкающей лентой огни). Но всего через минуту пожалела о своей поспешности, надо было сперва осмотреться... Оказалось, в водительском зеркальце дальнего обзора как раз и отражается ее развеселая физиономия во всей красе, ну прямо издевательство!..

Янка изо всех сил сжимала губы, чтоб не улыбаться, а задира-шофер отрывался по полной: гнал маршрутку так, что сердце уходило в пятки, фривольно ей подмигивал или надолго оглядывался назад, небрежно придерживая одним пальцем руль и демонстрируя в благожелательной улыбке парочку золотых коронок. То ли ей, то ли притихшей кучке пенсионеров за Яниной спиной... Рядом с каждым из пассажиров в обязательном порядке располагалась плотно набитая клетчатая авоська или громоздкая вместительная сумка на колесиках. (В Городе эти хитроумные приспособления еще лет десять назад народ с меткостью прозвал "кравчучками", папа рассказывал.)

Пересаживаться Янка из гордости не стала, по-философски рассудила "будь, что будет!" и стоически закрыла глаза - притворилась, что спит. А автобус все мчался через ночь, зверски подпрыгивая на ухабах и не сразу приземляясь обратно - в точности как Сережкин мотоцикл во время вылазок с байкерами... Водила - со скуки, надо полагать, - впал в другую крайность: врубил на всю мощность паршивеньких дребезжащих колонок что-то надрывное в стиле "шансон" (чего Яна особенно не переваривала). Зато и на пассажиров больше не отвлекался, она несколько раз украдкой проверяла, приоткрывая один глаз. И не заметила, как задремала под грохот музыки и чье-то монотонное бормотание за спиной - еще чуть-чуть и проспала бы свою пред-конечную, пришлось бы грести два квартала пешкарусом по темноте!

Удалось вернуться в родные пенаты за пятнадцать минут до десяти, так что технически к Янке было не придраться. Не успела еще раззуться, как в гостиной радостно запиликал телефон - вероятно, соскучился за ее отсутствие. Мама с трубкой в руках высунула голову в прихожую и нарочно громко объявила (нисколько не смущаясь, что ее прекрасно слышно на том конце провода):

- Тебе звонил какой-то мальчик! Уже несколько раз.

"Опять Сережка! Контролирует..." - с досадой сообразила Янка, и ошиблась: "каким-то мальчиком" оказался Богдан. Заслышав его голос, она в первое мгновенье настолько растерялась, что не смогла выговорить ни слова, изо рта вырвалось только невнятное пищание.

К счастью, он сразу же без обиняков перешел к делу:

- Мне Галя дала твой номер, ты не против?

Вот ведь деликатная Галина батьковна! Сообразила с лету, что мобильный - это слишком лично и накладывает всякие никому не нужные обязательства, зато домашний - в самый раз, можно давать. Вот бы ей, Яне, такое безошибочное чутье!.. Она старательно прокашлялась, прикрыв ладонью мембрану, и с глуповатой вежливостью заверила:

- Нет, не против.

- Я хотел тебя поблагодарить.

"Ну и дела-а! А за что??" - поразилась Янка, но снова дипломатично промолчала. (Чем меньше говоришь - тем ниже вероятность, что сболтнешь какую-нибудь несусветную глупость.) И к тому же если он захочет, то сам все расскажет, для того ведь и позвонил! Ему и карты в руки. А нет, так походим вокруг да около, поиграем в таинственность, она это дело любит...

Богдан тоже замолчал, не вмешиваясь в непрерывный сбивчивый монолог у Янки в голосе, и после томительной паузы объяснил:

- Мать повеселела. Бегает по дому, поет... Я давным-давно не слышал, чтоб она пела. Ты что-то сделала? Тогда в кафе?

- Ты имеешь в виду, энергетически? - как-то туго она, Яна, сегодня соображает! До такой степени устала, что ли? - Наверно, что-то сделала. Судя по тому, как меня потом колбасило...

- Почему колбасило? - он, кажется, нахмурился, отставил трубку от уха и посмотрел на нее с неудовольствием - точно не мог поверить своим глазам, что телефон сморозил подобную чушь. (А звонит-то с мобилки, и даже не с дома, а стоит где-то на улице! Или это опять разбушевалась фантазия, не унять...)

- Просто... На такие вещи обычно уходит много энергии, - пояснила Яна вслух. - Потом легко пробить, трудно восстановиться. Но главное, что-то в тот раз получилось, я рада... - И пронзило вдруг страшное подозрение: - А ты никому не рассказывал?

- Никому. Забочусь о своей репутации, - судя по голосу, "кудрявый мальчик" довольно ухмыльнулся.

- Это хорошо.

- Так ты, значит, любого человека можешь в два счета просканировать? Или что ты там делаешь?.. - с неестественным смешком осведомился он.

- Да нет, что ты! За кого ты меня принимаешь? - отшутилась в свою очередь Яна, хоть и не без некоторой нервозности. Пожалуй, здесь будет уместнее схитрить, чтоб лишний раз не настраивать его против себя. Кому же охота водить дружбу с ретгеновским аппаратом? А тем более встречаться... - У меня только иногда бывают озарения, не слишком часто. Энергии на это уходит тьма тьмущая, сам понимаешь...

- Это хорошо, - неожиданно серьезным голосом отозвался Богдан, а Янку ни с того ни с сего продрали по спине зябкие мурашки. Говорят же в народе, что маленькая ложь влечет за собой большую...

Они поболтали о всяких пустяках еще минуты три, но самое главное было уже сказано. Богдан по своему обыкновению не стал рассыпаться в комплиментах, назначать свидание или договариваться о новой встрече в кругу друзей (скажем так). Оба знали, что он попросту появится в самый неожиданный момент, вроде бы клоун на пружинке из игрушки с сюрпризом. Вынырнет из-за угла словно бы между прочим, и верный Андрэ с издевательской ухмылкой по правую руку, куда ж без него?.. А вид при этом будет подчеркнуто скучающий, как он это умеет. Янка в отместку притворится, будто нисколько его не ждала, и можно будет позволить себе такую неслыханную фамильярность, что даже не здороваться, только кивнуть издали, будто они расстались пять минут назад. Или совсем не расставались... Что ни говори, но именно в этой недосказанности и неопределенности таится особая прелесть, вечная интригующая нотка.

Ярик просунул свой обветренный непонятно где, но все равно изысканный римский нос в дверную щель и коротко осведомился:

- Что, воздыхатель?

- А ты откуда знаешь? Я ж тебе про Воздыхателя ничего не говорила! - вопрос был чисто риторический. И так дело ясное, что папа разболтал - опять сливает информацию!..

 

Из гостиной на всю квартиру раздавался оглушительный поросячий визг и чьи-то нечеловеческие вопли - неужели дерутся?! Вот тебе и примерные детки, глазу с них нельзя спускать! Кое-как вытерев руки о кухонное полотенце, Марина помчалась разбираться (а если надо, то и разнимать, и разводить по разным углам, как в детстве).

Но кардинального вмешательства не потребовалось. Марина едва успела у порога затормозить, и взору открылась редкая картина: Янка отплясывала на их новом - и дорогущем, вот ведь кикимора! - диване нечто варварское, дико вращала глазами и что-то нерусское в такт выкрикивала. Ярослав со снисходительной улыбкой за малой наблюдал, не вмешивался, наконец с крайне невозмутимым видом обернулся к Марине, призывая ее в свидетели:

- Вот! Ритуальный танец шамана племени мумбо-юмбо.

И-и заварилась каша! Слава потерял бдительность и подобрался поближе к дивану, намереваясь стащить сестру на пол. Янка невообразимым скачком запрыгнула ему на спину, как заправская пантера, крепко обхватила за шею и во все горло завопила, заливаясь счастливым смехом:

- Но-о!!! Ездовые коты!

Ярослав ее тонкого юмора не оценил, завертелся на месте, напоминая норовливую лошадь, что пытается сбросить нахального седока. Но всё безуспешно, Янка держалась крепко: руки у нее всегда были хоть и маленькие, но цепкие, как обезьяньи лапки.

- Ребенок, отцепись от меня! - Славка повалился спиной на диван, стряхивая с себя сестренку. "Ребенок" обиженно запищал: забава была задушена на корню. Марина вспомнила, что не выключила на кухне плиту с кипящим борщом, и на всех парах помчалась обратно, в спешке теряя тапочки и восклицая на ходу:

- Квартиру не разнесите!

 

 


Дата добавления: 2015-08-20; просмотров: 61 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава седьмая. Компаньоны| Глава девятая. Еще один день рожденья

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.028 сек.)