Бегство из летнего двора

Что‑то отбросило меня в сторону. Я больно упала на локоть, охнула и открыла глаза.

Между мной и химерой стоял Ясень, обнажив меч. Клинок светился ледяной голубизной, лезвие, покрытое морозной паутиной, курилось туманом.

Чудовище рявкнуло и бросилось на принца, но тот отпрыгнул и взмахнул мечом. Ледяной клинок вонзился в лапу твари.

Химера заверещала и бросилась в атаку, но Ясень откатился в сторону, вскочил на ноги, вскинул руку, и пальцы его вспыхнули голубоватым светом. Тварь снова устремилась на принца; фейри взмахнул рукой – и химера завизжала, осыпаемая градом ледяных осколков.

– К оружию! – раздался громовой призыв Оберона. – Рыцари, убейте зверя! Защищайте послов! Скорей!

Звонкий голос Маб перекрыл рев химеры и беспорядочные вопли толпы: королева звала своих подданных в атаку. Фейри запрыгивали на сцену, размахивая оружием, выкрикивая боевые кличи, скаля зубы и клыки. Менее воинственные создания, напротив, прыснули в рассыпную, спасаясь бегством, пока другие атаковали. Тролли и огры молотили по шкуре чудовища огромными заостренными палицами; Красные колпаки кололи химеру зазубренными бронзовыми ножами, а Светлые рыцари разили шкуру твари огненными мечами. Братья Ясеня тоже ринулись в атаку, вооруженные клинками изо льда.

Израненная, загнанная в угол химера взревела, ее драконья голова дернулась, разинула пышущую паром пасть и окатила нападающих потоком жидкого огня. Те, на кого попала кипящая слюна твари, с воплями попадали на землю в судорожных корчах – ожоги разъедали кожу до костей. Чудовище попыталось покинуть сцену, но фейри преградили путь мечами и палицами.

Обычные фейри разбежались, на сцене остались лишь воины, и владыка Благого двора поднялся с места; лицо застыло жуткой маской, длинные серебристые волосы развевались на ветру. Король вскинул руки, и земля под нами содрогнулась. Тарелки со звоном посыпались со столов, деревья задрожали, а фейри отпрянули от лающего чудовища.

Химера рявкнула и попыталась ухватить лапами воздух, удивленно мигая испуганными глазками, как будто не в силах понять, что случилось.

Сцена – огромная мраморная глыба – раскололась с оглушительным треском, взломанная изнутри толстыми шипастыми корнями, которые змеями обернулись вокруг химеры, глубоко впиваясь в шкуру. Чудовище заревело, стало лапами рвать опутавшие его живые хлысты, но тугие кольца сжимались все крепче.

Фейри снова ринулись на чудище, разя мечами и когтями.

Химера сопротивлялась, клацала смертоносными клыками и размахивала когтистыми лапами, хватая тех, кто оказался слишком близко. Какой‑то огр треснул палицей по боку чудовища, но и сам попал под жуткий удар тяжелой лапы, вспоровший его плечо насквозь. Светлый рыцарь‑фейри замахнулся на одну из голов химеры, но челюсти лязгнули и обдали рыцаря кипящим пламенем. Фейри с воплем отскочил, а химера подняла драконью голову и уставилась на Лесного владыку, Который стоял за столом и сосредоточенно хмурился.

Чудовище разинуло пасть и набрало в грудь воздуха. Я окликнула Оберона, но мой голос потерялся в какофонии звуков, и я поняла, что предупреждение опоздает.

Ясень поднырнул между жуткими лапами и взмахнул снизу вверх ледяным клинком. Меч пронзил драконью шею, и чудовищная голова с тошнотворным хлюпаньем отскочила на мраморный пол. Ясень увернулся от извивающейся, брызгающей кровью шеи; из обрубка вырывалось жидкое пламя.

Фейри выли от боли. Ясень отскочил от капающей лавы, а какой‑то тролль воткнул копье в разинутую львиную пасть, проткнув чудовище насквозь. Трио Красных колпаков умудрилось миновать смертоносные когти и прорваться к козлиной голове. Гномы кусались и тыкали чудище кинжалами.

Химера задергалась, забилась и наконец обмякла в паутине корневищ и веток, изредка подрагивая лапами. Хотя она и так уже умирала, Красные колпаки без устали рвали ее плоть на части.

Битва закончилась. После кровавого побоища повсюду воцарился хаос. Обугленные, изломанные, покалеченные тела, как брошенные игрушки, валялись у расколовшейся сцены. Пострадавшие фейри зажимали ужасные раны; их лица кривились от муки. Все заполонила вонь тлеющей плоти и крови.

Меня замутило. Стараясь не смотреть на жуткое зрелище, я отползла к самому краю сцены, и меня стошнило прямо в розовый куст.

– Оберон!

От этого вопля меня пробрало до костей. Королева Маб вскочила на ноги и, сверкая глазами, тыкала в Оберона пальчиком в перчатке.

– Как ты посмел! – рявкнула королева, а я поежилась от холода – температура резко понизилась, мороз сковал деревья и землю. – Как ты посмел натравить на нас это чудище?! Ведь мы пришли к тебе под знаменем доверия! Ты нарушил соглашение, и я такого святотатства не прощу!

Оберон оскорбился, но тут вскочила королева Титания.

– Да как ты смеешь? – взвизгнула она. В небе сверкнула молния – Ты обвиняешь нас в том, что мы призвали чудище? Это все подстроено Темным двором, чтобы поразить нас в нашем доме!

Светлые и Темные фейри зашептались, бросая подозрительные взгляды на представителей противоположного двора, хотя еще мгновение назад бились бок о бок. Красный колпак, отплевываясь от черной кровищи химеры, спрыгнул со сцены и бросился ко мне, сверкая голодными глазками‑бусинками.

– Чую человечину, – закудахтал карлик, облизываясь лиловым языком. – Чую молодую девичью кровь, плоть слаще, чем у дикой твари!

Я торопливо отошла за сцену, но он увязался следом.

– Иди ко мне, деточка! – не унимался Красный колпак. – Чудище на вкус горчит, а вы, молоденькие человечки, сладенькие! Я лишь разочек кусну... ну, может, пальчик отъем...

– Прочь. – Ясень явился из ниоткуда. Он выглядел очень опасно, особенно из‑за темных брызг крови на лице. – У нас и так проблем полно, не хватало еще, чтобы ты сожрал дочь Оберона. Убирайся.

Красный колпак плотоядно оскалился, но отступил. Юноша со вздохом повернулся ко мне, смерил оценивающим взглядом.

– Ты цела?

– Ты спас мне жизнь, – прошептала я.

Я едва не добавила «спасибо», но осеклась – тот, кто произносил это слово в Волшебной стране, оказывался в долгу. Я запоздало испугалась.

– Я... я же тебе не обязана теперь, – опасливо пробормотала я. Он выгнул бровь. Я запнулась. – Никаких пожизненных долгов, обязанности стать твоей женой, ничего такого?

– Разве что их величества договорились без нас. – Ясень оглянулся на спорящих владык. Оберон пытался утихомирить Титанию, но она и слушать ничего не хотела и кидалась на него еще хуже, чем на Маб. – Похоже, все договоренности теперь официально разорваны. Возможно, начнется война.

– Война? – Что‑то холодное коснулось моей щеки: в небе, исчерченном молниями, кружились снежинки. Зрелище было жуткое и прекрасное; я поежилась. – И что же будет?

Ясень шагнул ко мне и убрал прядь волос с лица. От прикосновения его пальцев меня с ног до головы пронзило, словно электрическим разрядом. Принц склонился ко мне, защекотав ухо прохладным дыханием.

– Я тебя убью, – шепнул он и отошел к своим братьям за столом. На меня он не оглядывался.

Я потрогала щеку в том самом месте, где его пальцы коснулись моей кожи; мне стало и страшно, и сладко.

– Осторожней, человек. – В самом углу сцены, в тени издохшей химеры, возник Грималкин. – Не дари своего сердца принцу‑фейри. Добром такое не заканчивается.

– А тебя кто спрашивал? – огрызнулась я. – И почему ты вечно возникаешь не там, где нужно? Ты же получил свою плату. Зачем ты за мной таскаешься?

– Ты забавная, – промурлыкал Грималкин: Золотые глаза мимолетно скользнули по ругающимся владыками – И весьма интересуешь короля и королев. А значит, ценная пешка в игре. Интересно, что ты сделаешь теперь? Во владениях Оберона твоего брата нет.

Ясень и его братья замерли с каменными лицами; Маб с Титанией продолжали препираться; Оберон пытался успокоить обеих, но безуспешно.

– Мне надо к Темному двору, – прошептала я, а Грималкин ухмыльнулся. – Придется искать Итана во владениях королевы Маб.

– Так я и думал, – щурясь, промурлыкал мне Грималкин. – Вот только... ты же не знаешь, где находится Темный двор? Свита Маб явилась сюда по воздуху, в летающих экипажах. Как же ты его найдешь?

– Может, я спрячусь в летающей повозке? Замаскируюсь?

Грималкин весело фыркнул.

– Если тебя не унюхают Красные колпаки, то огры учуют. По дороге в Тир‑на‑Ног от тебя лишь косточки останутся. – Кот зевнул и облизал заднюю лапу. – Жаль, что у тебя нет провожатого, который знает дорогу.

Я уставилась на него в бессильной злобе, начиная понимать, к чему он клонит.

– Ты знаешь дорогу к Темному двору, – тихо проговорила я.

Грималкин почесал ухо.

– Может быть.

– И отведешь меня туда, – продолжила я, – за небольшую услугу.

– Нет. – Грималкин поднял морду ко мне. – Попасть в Темные земли непросто. Я запрошу огромную цену, человек, так что подумай, чего стоит твой брат.

Я примолкла и стала разглядывать стол, за которым до сих пор ругались королевы.

– Зачем мне эта тварь? – Маб фыркнула на Титанию. – Я лишилась своих верноподданных. К чему мне натравливать чудище на своих?

Титания смотрела на соперницу с не меньшим презрением.

– Тебе все равно, кого убивать, лишь бы своего добиться, – заявила она, задрав нос. – Ты выдумала хитроумный план, чтобы ослабить наш двор, а самой не попасть под подозрение.

Маб сердито вспыхнула, и снег превратился в слякоть.

– Ты обвиняешь меня в убийстве собственных подданных?! Я не намерена это слушать! Оберон! – Она в ярости обернулась к Лесному владыке и прошипела: – Найди тех, кто это сделал! – Волосы ее извивались, как змеи. – Найди и отдай их мне, иначе берегись гнева Темного двора!

– Леди Маб, не торопитесь! – Оберон предостерегающе поднял руку. – Конечно, вы понимаете, что это означает для нас обоих.

Маб даже бровью не повела.

– Я буду ждать до кануна Иванова дня. Если Светлый двор не предъявит мне виновных в этом зверстве, готовьтесь к войне, – объявила она с каменным лицом и обратилась к сыновьям, дожидавшимся ее приказаний: – Пошлите за целителями. Соберите наших раненых и мертвых. Сегодня же вечером возвращаемся в Тир‑на‑Ног.

– Если хочешь что‑то сделать, – тихо подсказал мне Грималкин, – решайся быстрее. После их отъезда Оберон тебя не отпустит: ты слишком ценная пешка, он не уступит тебя Темным фейри, а будет держать тебя здесь, против твоей воли, – под замком, если понадобится, – лишь бы Маб до тебя не добралась. Единственная возможность; сбежать на поиски брата – сегодня вечером. Другой может и не быть.

Ясень с братьями скрылись в толпе Темных фейри. Я заметила мрачный, страшный взгляд Лесного владыки и приняла решение.

– Ну ладно. Уходим отсюда.

Грималкин поднялся.

– Хорошо, – согласился он. – Уйдем сейчас, пока все не успокоились и Оберон про тебя не вспомнил. – Он осмотрел мое нарядное платье и сморщил нос. – Принесу твои вещи. Жди здесь и постарайся не привлекать к себе внимания.

Кот взмахнул хвостом, скользнул в тень и исчез.

Я стояла возле трупа химеры и нервно оглядывалась, как бы Оберон меня не заметил. С львиной гривы что‑то капнуло, мимолетно сверкнуло, как будто на солнце, и с тихим звяканьем ударилось о мрамор. Я приблизилась! с любопытством и опаской, одним глазом посматривая на массивную тушу, которую все еще грызли карлики в красных колпаках. На земле металлически поблескивал какой‑то предмет. Я опустилась на колени и подобрала миниатюрный кругляш, похожий на металлического жучка, вроде клеща, размером с ноготь на мизинце. Длинные паучьи лапки скукожились под животом у металлического существа, точь‑в‑точь как у издохшего насекомого. Кругляшек покрывала липкая черная слизь; я с ужасом дога далась, что это кровь химеры.

Внезапно металлическая штучка задрыгала ножками и перевернулась у меня в ладони. Я вскрикнула и выронила кругляш на землю; металлический жучок побежал по мраморной сцене, протиснулся в щель и исчез.

Пока я с трудом оттирала пальцы от крови химеры, из ниоткуда материализовался Грималкин с моим ярко‑оранжевым рюкзаком.

– Сюда, – промурлыкал кот и повел меня с поляны в заросли. – Скорей переодевайся, – приказал он, когда мы оказались под тенистыми ветвями. – Времени у нас мало.

Я расстегнула молнию на рюкзаке, вытряхнула одежду на землю и стала стаскивать с себя платье. Грималкин уставился на меня, сверкая желтыми глазами в полумраке.

– Может, отвернешься? – попросила я.

Кот зашипел.

– Ты меня не интересуешь, человек. Скорей!

Я хмуро стянула с себя платье и переоделась в старую, привычную одежду. Пока я натягивала кроссовки, Грималкин наблюдал затем, что происходило на поляне. Три светлых рыцаря целеустремленно шагали в нашу сторону.

Кот прижал уши.

– Тебя уже хватились. Туда!

Я бросилась вслед за котом в тень под изгородью, окружавшей всю поляну. Заросли раздвинулись, открывая узкий проход, в который я едва могла бы втиснуться на четвереньках. Грималкин, не оглядываясь, скользнул туда. Я поморщилась, опустилась на колени и поползла вслед за котом, таща за собой рюкзак. Темный туннель извивался впереди. Я раз десять укололась, пока пробиралась по лабиринту из переплетающихся шипов; колючки цеплялись за волосы, одежду и кожу.

Грималкин обернулся и уставился на мои мучения сияющими глазищами.

– Постарайся не слишком запачкать колючки своей кровью, – велел он, а я опять больно укололась. – Нас кто угодно может преследовать, а ты оставляешь очевидный след.

– Угу, я для собственного удовольствия кровью истекаю. – Ветка запуталась у меня в волосах, и я еле высвободилась, рванувшись в сторону. – Долго еще?

– Не очень. Мы немного срезали.

– Срезали? Что, прямо в сад к Маб выйдем?

Грималкин уселся и поскреб лапой ухо.

– Нет, этот проход ведет назад в твой мир.

Я вскинулась и больно, до слез, укололась затылком.

– Что?! Ты серьезно? – Неужели можно вернуться домой, к маме?! Она, наверное, с ума сходит, волнуется!

Я осеклась. Радость сдулась, как воздушный шарик, так же стремительно, как и возникла.

– Нет, домой мне пока нельзя, – с усилием выдавила я. – Без Итана. – Я решительно прикусила губу и посмотрела на кота. – Я думала, ты отведешь меня к Темному двору...

Грималкин скучающе зевнул.

– Я и веду. Темный двор находится гораздо ближе к твоему миру, чем владения Светлых. Будет быстрее, если мы пройдем через земли смертных, а уже оттуда проскользнем в Тир‑на‑Ног.

– А... – Я задумалась. – Интересно, зачем Пак потащил меня через Дикий лес? Если достичь Темного двора проще из моего мира, почему он сам тем путем не воспользовался?

– Тропы – пути в Небывалое – отыскать непросто. Они меняют свое положение, почти все выводят напрямую в Дикий лес, и только немногие приведут в Летние или Зимние земли. Между прочим, такие тропы отлично охраняют. Дорога, которой мы воспользовались, ведет только в один конец. Снаружи мы ее не отыщем.

– А сюда нет другого пути?

Грималкин вздохнул.

– Есть другие пути в Тир‑на‑Ног из Дикого леса, но тогда придется иметь дело с тамошними обитателями. Кстати, гоблины – не самое ужасное, что встречается в лесу. К тому же стража Оберона будет за тобой охотиться, и в первую очередь станут искать в Диком лесу. Самый быстрый путь в Темные земли – тот, которым я веду тебя сейчас. Так что решай, человек. Все еще хочешь идти?

– Выбора‑то никакого нет...

– Ты все время это повторяешь, – заметил Грималкин. – Запомни, выбор есть всегда. А теперь предлагаю замолчать и двигаться вперед. За нами погоня.

Мы продолжили путь по извилистому туннелю, продираясь сквозь колючие заросли. Я утратила всякое ощущение времени или направления. Поначалу я старалась избегать колючек, но шипы цеплялись и кололись, так что я перестала обращать на них внимание. Как ни странно, после этого уколы прекратились, я прибавила скорость, Грималкин ровно и быстро побежал через заросли, а я старалась не отставать. Иногда по сторонам мелькали боковые ответвления, в зарослях метались чьи‑то тени, но на глаза так никто и не показывался.

Мы в очередной раз свернули и вдруг обнаружили полую цементную трубу у нас на пути. Канализационная труба: в отверстие виднелось синее небо, в котором ярко светило солнце.

– Мир смертных – там, – сообщил Грималкин. – Помни, когда мы выйдем наружу, мы уже не сможем возвратиться в Небывалое тем же путем. Возвращаться будем другой дорогой.

– Знаю, – откликнулась я.

Грималкин смерил меня долгим неприятным взглядом.

– Запомни, человек: ты посетила Небывалое, чары спали с твоих глаз. Смертные не заметят в тебе ничего необычного, однако ты станешь видеть все немного... иначе. Так что постарайся сдерживаться.

– Иначе? Как это?

Грималкин улыбнулся.

– Сама увидишь.

Мы вылезли из канализационной трубы и тут же услышали шум уличного движения – непривычные звуки после стольких дней, проведенных в лесной глуши. Мы оказались в центре города, со всех сторон над нами нависали городские здания. Канализационная труба вывела нас в придорожную канаву; над нами ревели многочисленные машины, по тротуару сновали пешеходы, погруженные в собственные мирки. Никто не обратил внимания ни на выползшего из канавы кота, ни на чумазую, до крови исцарапанную девушку.

– Так...

Несмотря на все тревоги, я ужасно обрадовалась возвращению в знакомый мир, хоть и не ожидала увидеть огромные башни из стекла и металла. Воздух холодил до дрожи, по улицам расползлась грязь и слякоть.

Я запрокинула голову и долго разглядывала высоченные небоскребы; казалось, что здания раскачиваются на фоне неба. В нашем крошечном городишке в Луизиане не было ничего подобного.

– Где это мы?

– В Детройте. – Грималкин, прищурившись, следил за спешившими мимо нас прохожими. – Секундочку. Давненько я сюда не попадал. Дай‑ка подумать...

– В Детройте... В Мичигане?!

– Ш‑ш‑ш.

В этот миг от толпы отделилась массивная фигура в замызганной красной куртке с капюшоном и направилась к нам, сжимая бутылку, обернутую бумажным пакетом. Похож на бездомного, хотя я вообще‑то никогда их не встречала. Я испугалась, но не очень: на оживленной улице много свидетелей, которые, если что, непременно услышат мой крик. Может, попрошайка поклянчит мелочь или сигареты и пойдет себе?

Незнакомец приблизился и поднял голову. В тени капюшона виднелось морщинистое бородатое лицо, кривые клыки во рту, мерцающие желтые глаза с вертикальными зрачками, как будто кошачьи. Незнакомец с ухмылкой приблизился, и я отшатнулась. Вонь едва не сбила с ног: разило опасностью, тухлыми яйцами и гниющей на солнце рыбой. Меня чуть не вытошнило.

– Какая красотка! – прорычал незнакомец и потянул ко мне свою лапищу. – Ты пришла оттуда? Верни меня туда, немедленно... Верни меня туда!

Грималкин вздыбил шерсть и серым облаком прыгнул между нами. От пронзительного кошачьего воя бездомный дернулся, в ужасе расширил глаза, испустил протяжный вопль и бросился бежать, расталкивая прохожих, оказавшихся у него на пути. Люди вскрикивали и сердито озирались друг на друга, но убегающего бомжа как будто никто не замечал.

– Что это? – спросила я у Грималкина.

– Оркулли. – Кот вздохнул. – Отвратительные создания. Панически боятся кошек, можешь себе представить? Похоже, его когда‑то изгнали из Небывалого. Тогда понятно, что он говорил – просил тебя вернуть его обратно.

Я с опаской оглянулась, но оркулли скрылся в толпе.

– А что, все фейри, которые живут в человеческом мире, изгнанники? – поинтересовалась я.

– Конечно нет. – Грималкин прищурился с насмешливым пренебрежением (коты в этом деле – настоящие мастера). – Многие сами решают поселиться здесь или перемещаются между этим миром и Небывалым, если, конечно, способны найти тропу. Некоторые, вроде брауни или домовых, навсегда вселяются в какой‑нибудь дом. Другие вливаются в человеческое общество, прикидываются смертными, кормятся снами, чувствами и талантами. Некоторые даже вступают в брак со смертными, хотя детей, рожденных от такого союза, в обществе фейри не принимают, а родитель‑фейри обычно уходит из семьи, когда та ему наскучит. Встречаются и те, кого изгнали в мир смертных. Они устраиваются как могут, но с ними случаются странные вещи. Может, тут слишком много железа и технологий, смертельных для существования волшебных созданий. Они понемногу начинают утрачивать себя, пока не превращаются в тени себя прежних, в пустые скорлупки, при помощи чар пытающиеся казаться живыми. В конце концов они попросту перестают существовать.

Я испуганно взглянула на Грималкина.

– И с тобой такое может быть? И со мной?

Вспомнилось, как сатирка Пижма в ужасе отпрыгнула от плеера. А Робби таинственным образом прогуливал все занятия в компьютерном классе – я думала, он просто печатать не любит, а оказалось, что компьютер для него смертельно опасен.

Грималкин ничуть не переживал.

– Может быть, если останусь здесь лет на двадцать или тридцать, хотя я, разумеется, такого не планирую. А ты наполовину человек, твоя смертная кровь защищает от железа и обычного воздействия вашей науки и технологий. Я бы на твоем месте не особенно беспокоился.

– А что плохого в науке и технологиях?

Грималкин закатил глаза.

– Если бы я знал, что это превратится в урок истории, я бы выбрал более подходящее для учебы помещение, нежели городская улица. – Кот взмахнул хвостом и сел. – Представляешь себе фею на научной выставке? A почему? Потому что наука только и делает, что доказывает свои теории да пытается понять Вселенную. Наука укладывает все в аккуратные, логичные, прекрасно объяснимые коробочки. Тогда как фейри волшебны, капризны, нелогичны и необъяснимы. Наука неспособна доказать существование фейри, следовательно, нас не существует. Подобное неверие для волшебных существ смертельно.

– А как же Робби... э... Пак? – спросила я, удивляясь, что вдруг вспомнила о нем. – Как же он так долго остается рядом со мной, ходил в школу и все такое, несмотря на железо вокруг нас?

Грималкин зевнул.

– Плутишка Робин – очень древний фейри, – заявил он. – И дело не только в этом, о нем слагали баллады, стихи и сказки, так что он практически бессмертен – до тех пор, пока люди будут о нем помнить. Я не говорю, что он не подвержен железу и технологиям – до этого далеко. Так силен, но даже он не властен противостоять последствиям.

Я никогда не думала о своем школьном друге с этой точки зрения.

– Железо его убьет?

– Постепенно, не сразу. – Грималкин серьезно уставился на меня. – Видишь ли, Небывалое умирает, с каждым десятилетием уменьшается из‑за прогресса и технологий. Смертные утрачивают веру в неведомое, верят только своей науке. Прогресс охватывает даже человеческих детенышей. Они смеются над старыми сказками, их влекут новейшие приспособления, компьютеры и видеоигры. Теперь никто не верит в чудовищ и магию. По мере того как города растут и технологии распространяются по миру, вера и воображение тают, так же как и мы.

– А как это прекратить? – прошептала я.

– Неизвестно. – Грималкин вытянул заднюю лапу и почесался. – Может, Небывалое продержится до скончания этого мира, а может, исчезнет через несколько веков. Все со временем умирает. А теперь, если ты уже обо всем расспросила, пора уходить.

– Но если Небывалое умирает, все вы тоже исчезнете?!

– Ну, сам‑то я – кот, – откликнулся Грималкин, как будто это все объясняло.

Я шла по улице вслед за Грималкиным. Солнце опускалось за горизонт, на тротуарах замерцали фонари. Повсюду нам встречались фейри: волшебные создания ходили мимо нас, таились в темных аллеях, крались по крышам или прыгали на проводах. Как же раньше я их не замечала? Мне вспомнился разговор с Робби у нас дома, давным‑давно, как в прошлой жизни.

«Если начнешь все видеть, перестать уже не сможешь... Многие знания – многие печали, правильно?»

Если бы я только тогда прислушалась к словам своего друга!

Грималкин провел меня еще по нескольким улицам и неожиданно замер. Через дорогу в темноте светился голубым и розовым неоном двухэтажный танцевальный клуб. Вывеска гласила: «Синий хаос». Снаружи толпились молодые мужчины и женщины, свет выхватывал из темноты их серьги, металлические запонки, высветленные волосы. Изнутри гремела музыка.

– Пришли, – довольно пробурчал Грималкин. – Энергетика вокруг портала никогда не меняется, хотя в прошлый раз здесь все было по‑другому.

– Ночной клуб и есть портал?

– Проход – внутри клуба, – с деланой снисходительностью пояснил Грималкин.

– Мне туда никогда не попасть, – сказала я коту, рассматривая клуб. – Очередь почти на милю растянулась, да и вряд ли туда пускают подростков. Внутрь мне никак.

– А я‑то думал, Пак тебя лучше выучил, – Грималкин со вздохом скользнул в ближайшую подворотню. Я в недоумении последовала за ним. Может, поискать другой проход?

Грималкин запрыгнул на переполненный мусорный бак и уставился на меня; глаза его светились желтыми кругами в темноте.

– Так, – начал он, взмахивая хвостом. – Слушай внимательно, человек. Ты наполовину фейри. Что еще важней, ты – дочь Оберона, и тебе уже давно пора научиться хоть немного использовать то могущество, которого все так боятся.

– У меня нет никакого...

– Конечно есть. – Грималкин сузил глаза. – От тебя веет могуществом, вот почему все фейри на тебя так остро реагируют. Ты просто не знаешь, как им пользоваться. Что ж, я тебя научу, потому что это легче, чем пытаться самому протащить тебя в клуб. Готова?

– Не знаю.

– Хорошо. Во‑первых, закрой глаза...

Я с опаской подчинилась.

– Теперь мысленно ощути чары вокруг нас. Мы рядом с ночным клубом, чар здесь полно – от эмоций тех, кто там танцует. Чары – это и есть источник нашего могущества. Именно так мы меняем облик, запеваем слушателей до смерти и делаемся незаметными для глаз смертных. Чувствуешь?

– Я не...

– Хватит болтать, чувствуй!

Я попыталась, хоть и не знала, что должна почувствовать, но не чувствовала ничего, кроме собственного замешательства и страха.

И под закрытыми веками словно взорвались снопы света – я почувствовала!

Эмоции обрели цвета: оранжевый – страсть, киноварь – желание, багровый – ярость, голубой – печаль... Завораживающая игра чувств кипящим водоворотом затопила мое сознание. У меня захватило дух. Грималкин одобрительно мурлыкнул.

– Да, это чары. Сны и чувства смертных. Теперь открой глаза. Начнем с простейшего фокуса фейри – умения исчезать из‑под людских взглядов, делаться невидимкой.

Я слабо кивнула, стараясь не утонуть в бурлящем потоке эмоций.

– Делаться невидимкой? Звучит несложно.

Грималкин рассердился.

– Твое неверие тебя погубит, если будешь так думать, человек. Не верь, что это невозможно, иначе ничего не получится!

– Ладно, ладно, прости! – Я примирительно вскинула руки. – Итак, что делать?

– Мысленно представь вокруг себя чары – Кот опять прищурился. – Представь, что это плащ, который полностью тебя скрывает. Можешь придать чарам любую угодного тебе форму: пустое место в воздухе, где никого и ничего нет. Когда ты укутаешься в чары, ты должна поверить, что тебя никто не видит. Вот так.

Глаза исчезли, а за ними – и весь кот. Несмотря на то что я знала, что Грималкин способен на подобное, выглядело это сверхъестественно: кот растворился в воздухе.

– Теперь... – Глаза опять распахнулись, следом появился силуэт кота. – Твоя очередь. Когда поверишь, что невидима, пойдем.

– Что? Разве нельзя сначала на ком‑нибудь потренироваться?

– Нужно просто верить. Если с первой попытки не поверишь в свою невидимость, потом будет сложнее. Пошли. Запомни: никаких сомнений.

– Угу. Никаких сомнений. – Я сделала вдох и закрыла глаза, призывая чары. Представила, как таю из виду, накидывая на плечи плащ из света и воздуха и скрывая лицо капюшоном.

«Никто меня не видит, – думала я, стараясь отвлечься от того, насколько это все глупо. – Теперь я невидима».

Я открыла глаза и посмотрела на руки – полная видимость, как обычно.

Грималкин покачал головой.

– Никогда не пойму людей, – пробормотал он. – Сколько ты всего повидала – магию, фейри, чудовищ и чудеса, – а все равно не веришь, что способна стать невидимой. – Он тяжело вздохнул и соскочил с мусорки. – Полагаю, провести нас внутрь придется мне.

«СИНИЙ ХАОС»

Почти час мы простояли в очереди в клуб.

– Всего этого можно было бы избежать, если б ты меня послушала! – в сотый раз прошипел Грималкин и впился когтями мне в руку.

Я с трудом подавила желание наподдать коту и отфутболить его за забор.

– Отстань от меня, Грим. Я же пробовала, так что хватит уже.

Люди косились на чокнутую девицу, бормочущую себе под нос, но я не обращала на них никакого внимания. Не знаю, что они видели при взгляде на Грима, но уж точно не толстого говорящего кота.

– Обычное заклинание невидимости. Проще не бывает! Котята учатся такому раньше, чем ходить!

Я бы ответила, но мы уже приближались к вышибале, охраняющему главный вход в «Синий хаос». Накачанный темнокожий гигант проверил документы у парочки перед нами и махнул рукой: проходите. Грим вонзил мне в руку когти, и я несмело шагнула вперед.

Холодные черные глаза смерили меня с ног до головы.

– А ты куда, цыпочка? – Вышибала пошевелил пальцами. – Давай‑ка дуй отсюда. Тебе завтра в школу.

Во рту у меня пересохло, но тут Грималкин проговорил голосом низким и убаюкивающим:

– Ты не так на меня смотришь. Вообще‑то я намного старше, чем кажусь.

– Ну да? – Качок не поверил, но, по крайней мере, не вышвырнул меня из очереди за шкирку. – А документ покажешь?

– Конечно. – Грим цапнул меня когтем, и я, поддерживая кота одной рукой, протянула вышибале старый билет в кино.

Он схватил картонный квадратик и скептически прищурился. У меня внутри все обмирало, прошиб холодный пот. Грималкин беспечно урчал у меня на руках. Наконец охранник нехотя вернул мне карточку.

– Ну ладно... Заходи тогда.

Взмах огромной руки – и мы уже в клубе.

Внутри творился хаос! Я прежде не бывала в таких заведениях, свет и звук меня сразу же одурманили. Под ногами клубился искусственный дым, напоминая о ползучих туманах Дикого леса. Разноцветные огни превращали танцпол в фантазийный фонтан голубого, желтого и рокового. Музыка гремела в ушах, отдаваясь вибрацией в животе; как можно разговаривать среди подобной какофонии?

Танцоры кружились, качались и дергались в центре зала, ритмично двигались под музыку, источая пот и энергию. Некоторые танцевали поодиночке, другие – парочками, лапая друг друга за все части тела, отдаваясь энергетике танца, перерождающейся в подлинную страсть.

Среди них, извиваясь в неистовых корчах, высасывая из воздуха половодье чар, танцевали фейри.

Я заметила фей в кожаных Штанах и сверкающих переливающихся топах – настоящих лохмотьях по сравнению с нарядами Летнего двора. Девушка с птичьими когтями и перьями вместо волос порхала над толпой, царапая юные тела и слизывая с плоти кровь. Сухощавый юноша с чрезмерно длинными руками, сгибающимися не только в локте, а сразу в двух местах, обхватил танцующую пару сзади и вцепился костлявыми пальцами в волосы. Две девицы с лисьими ушами танцевали вместе, зажав посередине смертного, прижимаясь к мужчине всем телом. Человек откинул голову в экстазе, не чувствуя женских пальцев, скользящих у него по ягодицам.

Грималкин завозился у меня в руках, спрыгнул на пол и побежал в самую глубину помещения. Пушистый хвост казался перископом в океане дыма. Я последовала за котом, стараясь не пялиться на танцоров из иного мира, круживших в человеческой толпе.

В дальнем от входа углу, возле бара, показалась небольшая дверь с надписью: «Только для персонала». Взгляд невольно скользил мимо двери, чары, мерцающие вокруг дверного проема, мешали сосредоточиться. Я направилась туда, но близко подобраться не смогла – из‑за барной стойки вырос подозрительно прищурившийся бармен с темными волосами, забранными в хвост, и рожками надо лбом.

– Нечего тебе там делать, куколка, – предостерег он и, цокая копытцами по деревянному полу, переместился к другому концу стойки. – Давай‑ка угощу тебя вкусненьким. За счет заведения.

Грималкин запрыгнул на табурет и взгромоздился передними лапами на стойку. Человек на соседнем табурете продолжал попивать коктейль как ни в чем не бывало.

– Мы ищем Смальту, – заявил Грим.

Бармен недовольно повернулся к коту.

– Она занята, – произнес сатир, избегая смотреть Гриму в глаза, и принялся равнодушно протирать барную стойку. Грим все гипнотизировал его взглядом. Наконец бармен поднял голову и угрожающе прищурился. – Я скакал, она занята. Так что отвалите, пока я Красных колпаков не спустил. Они вас живо в бутылку упихнут.

– Дэвид, так с клиентами не обращаются, – раздался холодный женский голос. – Особенно со старыми друзьями.

Женщина позади нас, невысокая и субтильная, с бледной кожей и неоново‑голубыми губами, сардонически скривилась. Волосы колюче топорщились у нее на голове во все стороны; пряди, выкрашенные во всевозможные оттенки синего, зеленого и белого, казались ледяными сосульками. Кожаные штаны плотно обтягивали ее ноги, укороченная футболка едва прикрывала грудь, а на боку болтался кинжал. Все лицо незнакомки – брови, нос, губы и щеки – испещряли золотые и серебряные колечки пирсинга. В длинных ушах позвякивали серьги, которых хватило бы на целый ювелирный магазин. На серебристом гвоздике, Вставленном в пупок, болталась крошечная подвеска в форме дракончика.

– Здравствуй, Грималкин, – не слишком приветливо поздоровалась незнакомка. – Давненько не виделись. Что привело тебя в мой скромный клуб? Да еще и с Летней полукровкой? – Искристо‑синие глаза с любопытством осмотрели меня с ног до головы.

– Нам нужно в Тир‑на‑Ног, – решительно ответил Грималкин. – Сегодня, если позволишь.

– Ну и запросы у тебя! – Смальта хмыкнула и поманила нас в уединенную кабину в дальнем углу зала.

Мы расселись на диванчике, хозяйка щелкнула пальцами. Худой долговязый человек выступил из тени и с обожанием поклонился хозяйке.

– Яблочный мартини, – приказала она. – Только попробуй пролить, и до скончания жизни будешь тараканом. Вы двое, что‑нибудь хотите?

– Нет, – твердо отказался Грималкин. Я тоже покачала головой.

Человек бросился исполнять приказ. Смальта подалась к нам, искривив синие губы в усмешке.

– Итак, проход в Зимние земли. Хотите воспользоваться моей тропой?

– Портал не твой, – возразил Грималкин, ударяя хвостом о диванные подушки.

– Портал находится под моей дискотекой, – откликнулась Смальта. – Зимней королеве не понравится, если я тайком впущу в ее владения Летнюю полукровку. Не надо так смотреть на меня, Грим. Я не дура, способна опознать дочь Лесного владыки. Итак, вопрос состоит в следующем: что мне с этого будет?

– Услуга за услугу. – Грималкин прищурился. – Твой прошлый долг передо мною будет аннулирован.

– С тобой понятно, – протянула Смальта и оскалилась в мою сторону. – А с ней что? Что она может мне предложить?

Я сглотнула и выпалила:

– Чего ты хочешь?

Кот нехорошо посмотрел на меня, но я даже не моргнула. Если и торговать своей судьбой, пусть уж лучше я сама. Не хватало еще, чтоб Грималкин без спросу пообещал этой дамочке моего первенца.

Смальта с улыбкой скрестила руки. Долговязый официант поднес ей зеленый коктейль с крошечным зонтиком, и хозяйка стала медленно потягивать напиток, не сводя с меня глаз.

– Хм, хороший вопрос, – пробормотала она, задумчиво вращая бокал. – Чего я от тебя хочу? Наверное, тебе ужасно важно оказаться в землях Маб... Чего бы это стоило? – В глубокой задумчивости она сделала еще глоток. – Как насчет... имени? – наконец произнесла она.

Я моргнула.

– Имени... моего имени?

– Верно. – Смальта обезоруживающе улыбнулась. – Ничего особенного. Просто пообещай назвать мне свое имя, настоящее имя, и дело сделано.

– Девушка очень молода, – встрял Грималкин, разглядывая нас обеих глазами‑щелочками. – Она еще не знает своего подлинного имени.

– Это ничего, – улыбнулась Смальта. – Скажи мне имя, которым зовешься сейчас, и мы в расчете. Уж я его как‑нибудь использую.

– Нет, – сказала я. – Ничего не выйдет. Имени моего ты не получишь.

– Ну что ж... – Смальта пожала плечами и поднесла бокал к губам. – Тогда, наверное, придется вам искать другой проход на земли Маб. Что ж, приятно познакомиться. А теперь прошу извинить, у меня дела в клубе.

– Подожди! – воскликнула я.

Смальта остановилась и выжидающе повернулась ко мне.

– Ладно, – прошептала я. – Ладно, я назову тебе имя. А ты покажешь нам тропу.

– Разумеется, – согласилась хозяйка клуба.

– Тебе известно, что бывает, если называешь фейри свое имя? – тихо уточнил Грималкин.

Я его не слушала.

– Поклянись, – попросила я Смальту. – Пообещай, что откроешь портал, как только я назову тебе имя. Повтори это вслух.

Улыбка сделалась зловещей.

– Не так глупа, как кажется, – пробормотала хозяйка клуба и пожала плечами. – Ну что ж, я, Смальта, хранительница портала Хаоса, клянусь открыть проход, как только получу оплату в виде имени, названного просителем. – Она самодовольно улыбнулась. – Годится?

Я кивнула.

– Отлично. – Смальта облизнулась с нечеловеческой жадностью, глаза ее сверкнули. – Назови мне имя.

– Хорошо. – Я набрала воздуха в грудь, а внутри все съежилось от страха. – Фред Флинтстоун.

Смальта побледнела.

– Что?! – На один великолепный миг она казалась совершенно сбитой с толку. – Тебя не так зовут, полукровка! Мы не об этом договаривались!

Сердце у меня колотилось.

– Об этом, – твердо возразила я. – Я пообещала назвать тебе просто имя, а не свое имя. Я свою часть договора выполнила, имя ты услышала, так что показывай тропу.

Грималкин рядом со мной зафыркал, захихикал по‑кошачьи. Лицо Смальты исказила холодная злоба, глаза потемнели, волосы зашевелились, бокал в руке покрылся льдом и брызнул миллионами сверкающих осколков. Фейри пронзила меня холодным и страшным взглядом.

– Ты пожалеешь о своей дерзости, полукровка! Я этого не забуду, заставляю тебя молить о пощаде, пока не онемеешь!

Я с трудом удержалась от вопля. Ноги у меня дрожали, но я встала и посмотрела ей в глаза.

– Сначала покажи нам тропу.

Грималкин перестал смеяться и вскочил на стол.

– Тебя перехитрили, Смальта, – весело заметил он. – Что ж, в следующий раз повезет больше. А сейчас нам пора.

Смальта с видимым усилием сдерживала ярость.

– Ладно, я выполню свою часть сделки, – произнесла она с чрезвычайным достоинством. – Ждите здесь. Предупрежу Дэвида, что отлучусь.

И она ушла, высоко вскинув подбородок, волосы‑сосульки подрагивали в такт шагам.

– Очень умно, – вполголоса проговорил Грималкин, провожая Смальту взглядом. – Она всегда торопится, не думает о частностях, считает себя слишком умной. Однако Зимнюю ши злить все же не следует. Возможно, ты еще пожалеешь об этом фокусе. Фейри никогда не забывают обид.

Я молчала. Смальта перегнулась через стойку бара и прошептала что‑то сатиру. Дэвид кинул взгляд в мою сторону, прищурился и продолжил натирать свою стойку.

Смальта вернулась к нам и поглядела на меня с холодной враждебностью.

– Сюда, – ледяным тоном заявила она и повела нас в противоположный конец помещения, к дверце с табличкой «Только для персонала».

Мы прошли по пяти или шести лестничным пролетам и оказались у двери с ярко‑красной надписью: «Опасно! Не входить!». Смальта посмотрела на меня, злобно усмехаясь.

– На Грамли не обращайте внимания. Это мой последний рубеж для тех, кто сует свой нос куда не следует. Иногда какой‑нибудь барабашка или Красный колпак начинает выпендриваться, лезет сюда поперек Дэвида... Любопытно им, видишь ли. Я такого, разумеется, не терплю. В общем, Грамли здесь посажен не зря. – Она хихикнула. – А порой сюда забирается и какой‑нибудь смертный. И это самое веселое! Да иначе его и не прокормить.

Она злобно оскалилась и распахнула перед нами дверь.

Изнутри пахнуло жуткой вонью: тошнотворная смесь запахов гниения, пота и экскрементов. Я отшатнулась, еле сдерживая дурноту. Каменный пол был усыпан костями – человеческими, и не только. В дальнем углу у двери валялась куча грязной соломы. Я поняла, что это и есть проход в Темные земли, но добраться туда совсем не просто.

К кольцу в полу тянулась тяжелая цепь, привязанная к ноге огромного грузного огра. Из его пасти торчали четыре желтых клыка. Под крапчатой лиловой кожей бугрились мышцы и сухожилия, толстые пальцы оканчивались изогнутыми черными когтями. Шею огра обхватывал толстый ошейник, кожа под ним покраснела и воспалилась – видимо, огр пытался высвободиться из оков. Тут я заметила, что и ошейник, и цепь – из железа. Огр хромал по комнате, подволакивая искалеченную ногу, покрытую незаживающими волдырями и гноящимися ранами. Грималкин коротко зашипел.

– Интересно... – буркнул он. – Зачем ты его так?

– Он прежде пару раз сбегал, пока мы не воспользовались железом, – объяснила Смальта. – Еле остановили... Он весь клуб разнес и пару посетителей сожрал, вот и пришлось прибегнуть к радикальным мерам. Теперь он ведет себя прилично.

– Железо его убивает, – ровно произнес Грималкин. – Ты значительно сокращаешь ему продолжительность жизни.

– Не читай мне нотаций, Грималкин. – Смальта нехорошо покосилась на кота и первой вошла в дверь. – Если б я его здесь не держала, он бы буйствовал еще где‑нибудь. А железо его сразу не убьет. На ограх все быстро заживает. – Она лениво приблизилась к великану, который уставился на нее полными боли желтыми глазами. – Освободи проход, – приказала она, указывая на кучу соломы в углу. – Иди спать, Грамли.

Огр слабо рыкнул на нее и похромал к соломенной подстилке; цепь звякала по полу вслед за ним. Я невольно пожалела чудовище.

Смальта открыла дальнюю дверь, за которой начинался длинный коридор. В комнату просочилась дымка.

– Вот ваш проход в Зимние земли. Так и будете стоять?

Я шагнула вперед, осторожно косясь на Грамли.

– Подожди, – шепнул Грималкин, сузившимися главами изучая комнату.

– В чем дело? Огра боишься? Смальта его удержит!

– Ничего подобного, – откликнулся Грим. – Свою часть сделки Смальта выполнила, открыла для нас проход в Тир‑на‑Ног. А вот защиты нам никто не обещал.

Я снова заглянула в комнату: Грамли пялился на нас, капая слюнями. Смальта ухмыльнулась мне от противоположной двери.

На лестнице что‑то загромыхало, послышались звуки множества ног, устремившихся наверх. Из‑за перил показалось сморщенное злобное личико, сверкнули острые зубы. Мне под ноги упала красная бандана.

– Красные колпаки! – выдохнула я и в ужасе попятилась к огру.

Грамли взревел, дернулся на цепи и стал рвать пол когтями. Я взвизгнула и вжалась в стену. Огр рычал и бился в кандалах, пытаясь до меня добраться. Огромные кулаки молотили пол в нескольких шагах от меня, чудовище ревело от обиды. Я замерла. Грималкин куда‑то делся. Зазвенел смех Смальты, и в комнату ворвалась дюжина Красных колпаков.

– А теперь повеселимся – произнесла хозяйка клуба, прислоняясь к двери.

Дата добавления: 2015-08-02