Фашизм у власти

Фашизм не только контрреволюционен, но и «контристоричен». Нужно собрать всю свою силу, что­бы, подобно Муссолини и Гитлеру, плевать против ветра. Гитлер вынужден извлекать пользу из каждого предрас­судка, из каждой страсти, чтобы остановить естествен­ные экономические процессы, приближающие конец этой системы... Фашистский вождь в каждой отчаянной ситуации использует все страсти и все предрассудки и делает всё для их развития. Так гитлеровское правление приводит к грубым эксцессам, отталкивающим от него весь мир. И сегодня мы как никогда должны понять, что фашизм всегда будет идти таким путём, потому что он должен идти этим путём. Ведь фашистам противостоит история — история и людская память.

Линкольн Стеффенс

«Через десять лет Европа будет фашистской, или её не будет», — этой фразой, произнесённой несколько лет назад, Муссолини сказал о фашизме всё. Во-первых, что фашизм является оборонительным рубежом капиталис­тической системы хозяйства; во-вторых, что фашизм является последним оставшимся оборонительным рубежом этой системы. Фашизм, таким обра­зом, не приносит обществу ничего нового, не разрешат ни один конфликт, не приносит никаких социальных или экономических изменений, а имеет одну лишь цель — политическими средствами позаботиться о том, чтобы множе­ство контрастов и противоречий, присущих капиталистической системе, не привело к взрыву. Если мы будем смотреть на фашизм сквозь эту призму (а всё вышеизложенное доказывает, что это единственно правильный взгляд), нам не составит труда увидеть истинное лицо фашизма.

Переход от демократии к фашизму может осуществляться несколькими способами. Это происходит или непосредственно, без помощи фашистского движения (как в Австрии), или медленно и под прикрытием демократических институтов (как в США), или же посредством так называемой «национальной революции» широких мелкобуржуазных и крестьянских масс (в Италии и Германии). Выбор финансовым капиталом конкретного способа обретения власти зависит от внутренней социально-экономической структуры. Сначала финансовый капитал предпринимает попытки заполучить власть без фашист­ского движения. Для финансового капитала массы — пугало. Они уже сами по себе заставляют финансовую олигархию испытывать страх, пробирающий до самых костей. Поэтому выпуск к кормилу государства «народного три­буна» олигархия рассматривает как хотя и меньшее, но всё-таки зло. Именно здесь следует искать истоки так называемого «государственного фашизма», появившегося в Германии во времена фон Папена, фон Шлейхера и даже Брюнинга. К этому присоединяется не менее важный момент маневрирова­ния — стремление как можно дольше удержать фашистское движение в «оп­позиции», ибо только в таком качестве оно может стать бронёй, защища­ющей от истинно революционного движения. Придя же к власти, фашизм быстро гибнет.

Мы уже говорили о фашистском движении. Финансовый капитал, рань­ше или позже, но всегда вынужден искать опору в этом движении. Поэтому ему необходимо создать такое движение и там, где он пришёл к власти без помощи последнего.

От того, как долго сумеет фашистский вождь скрывать своё служение финансовому капиталу, зависит (если не брать в расчёт субъективные спо­собности революционного фактора, от которых, с другой стороны, зависит скорость падения), сколько времени сможет он держать массы в узде. Разве может фашистская власть выполнить те обещания, что она дала широким массам? Или, выражаясь точнее, что может предложить фашистское прави­тельство массам своих мелкобуржуазных приверженцев, находясь на службе финансового капитала и, соответственно, действуя в рамках монополистиче­ского капитализма?

Мелкий буржуа — предприниматель, торговец, ремесленник — видит причины своих бед в крупном капитале, в банках, в высоких процентных ставках, в крупной промышленности, крупной торговле, высоких налогах и т.д. Решения этих вопросов он ждёт от своего «фюрера». Однако ясно, что фашизм, как защитник финансового капитала, не сможет ответить ни на один из этих вопросов.

Только что было показано, что фашистская трескотня против крупных торговых домов и крупных промышленных предприятий — сплошной блеф. Гитлер позволил арестовать несколько сотен мелких торговцев за «завыше­ние цен», одновременно освободив целый ряд крупных заводов от налогов и сборов и даже оказав некоторым из них поддержку в виде предоставления огромных денежных сумм. Благоприятные условия для монополий в фашист­ском государстве втягивает в монополии даже те отрасли, которые раньше не были монополизированы. В Германии имеется целый ряд таких случаев. А в Италии, Польше и США фашизм объединял промышленность в картели си­лой государства. То же самое предпринимает теперь Гитлер. Мелкий торго­вец, предприниматель и ремесленник целиком зависят от поставщиков-моно­полистов, которые к тому же зачастую являются его кредиторами. «Реорга­низация» банковского сектора проведена таким образом, что фашистское го­сударство народными деньгами поддерживает финансовых капиталистов. Процентные же ставки остались прежними, а иногда даже несколько вырос­ли. Таким же образом завершилась и фашистская демагогия против торговых домов (крупных магазинов, торгующих в розницу всевозможными товарами). В Германии эта кампания была полностью свёрнута; дошло даже до того, что фашистское правительство распорядилось поснимать висевшие в первые дни нахождения его у власти плакаты, гласившие: «Тот, кто несёт свои деньги в торговый дом, способствует пролетаризации широких народных масс и дей­ствует против программы НСДАП». То же самое стало и с надеждами мелко­буржуазных и крестьянских масс на снижение налогов и сборов. По-другому и быть не могло, ибо фашизм означает террор, а для террора требуется мно­гочисленный полицейский и бюрократический аппарат; фашизм также озна­чает войну, а для этого необходимо вооружение. И для того и для другого нужны новые доходы.

Что может предложить фашистское правительство чиновникам, служа­щим и тому подобным мелкобуржуазным профессиям? Абсолютно ничего. Их положение могло бы поправиться лишь в том случае, если бы поправи­лось общеэкономическое положение, т.е. если бы нашёлся выход из кризиса. А фашизм не только не нашёл этого выхода, но и ещё больше обострил кри­зис во всём общественном здании.

Поможет ли фашистское правительство крестьянам? Цены на рынке за­висят от спроса. А поскольку покупательная способность крупнейшего по­требителя сельскохозяйственной продукции — рабочих и служащих — суще­ственно упала, крестьянин продаёт мало и дёшево. И здесь фашизм ничем не сможет помочь. Положение крестьянина может улучшиться, только если уве­личится покупательная способность городского населения, а это невозможно себе даже представить, учитывая гнёт финансового капитала. Но ошибается тот, кто полагает, будто бы фашистское правительство «не занимается» про­блемами крестьянства. Итальянский фашизм своей аграрной политикой, про­водимой по рецепту итальянских помещиков, пустил по миру тысячи мелких и средних крестьян — всё для блага помещиков. Известно также, в каких нечеловеческих условиях живёт итальянский сельскохозяйственный пролета­риат. Гитлер в точности повторяет шаги Муссолини. Дарре, нацистский «спе­циалист» по крестьянскому вопросу, разработал план, который получил силу закона. Согласно ему, в сфере производства зерна были созданы картели, о чём давно мечтало прусское юнкерство. Определены минимальные цены на зерно и введён запрет на продажу этого зерна по более низким ценам. Из-за высоких цен, естественно, потребление зерна ещё сильнее сократилось и до­ходы крестьян стали ещё меньше, а в выигрыше остались только крупные по­ставщики из числа помещиков.

Мы увидели, что фашистское правление не сможет помочь массам сво­их мелкобуржуазных и крестьянских приверженцев решить ни одну из каса­ющихся их проблем. Несколько месяцев фашистского правления разрушило мелкобуржуазные утопические мечтания о «старых добрых временах».

А пролетариат? Он в подавляющем большинстве никогда и не верил фашистской демагогии, поэтому фашистское правительство при всём жела­нии не сможет его «разочаровать». Именно пролетариат создаёт обществен­ное богатство (сегодня — богатство финансовой олигархии), производит прибавочную стоимость, приносит прибыль, поэтому все силы фашистского правления направлены на него. Фашизм развязывает капиталу руки в том, что касается сваливания кризиса на плечи рабочих. Сразу же за приходом к власти фашистского правительства упали подённые заработки рабочих, а вместе с этим начался слом социального трудового законодательства.

Мировой фашизм с большой помпой организует «борьбу с бедностью народа», «борьбу с безработицей» и т.д., однако он не может скрыть граби­тельское наступление финансового капитала на жизненные интересы проле­тариата. Прошлой зимой Гитлер организовал колоссальную акцию под назва­нием «Борьба против голода и холода». Об этой комедии лондонская «Times» 15 сентября 1933 г. писала так: «Абсолютно все эти новые предложения по­истине убогие и дилетантские. Они не создают никаких новых рабочих мест. Они не создают никакого нового богатства. Никоим образом не могут они помочь народу в улучшении его экономического положения. Они просто-напросто создают одну большую систему подаяний...»

Это правда. За время своего правления фашизм нигде не смог создать новых рабочих мест. Вся его деятельность в этом направлении — сплошной сбор пожертвований, т.е. изъятие части доходов у тех, кто имеет мало, в пользу тех, кто не имеет ничего. Очевидно, что таким образом покупательная способность народа в целом не увеличивается ни на йоту. Однако необхо­димо ещё выполнить многолетние обещания фашистского вождя — снизить уровень безработицы. Гитлер сделал это виртуозно, но его рецепт не нов — это рецепт фашизма вообще. Он на самом деле сократил не безработицу, а количество безработных, лишив многие тысячи пособия по безработице. Не­сколько сот тысяч рабочих на основании закона о «трудовой повинности» было согнано в специальные трудовые отряды. Безработные, служащие в та­ких государственных отрядах, хоть в Германии и Италии, хоть в США под «социальным реформатором» Рузвельтом, ничем не отличаются от древних рабов. Они трудятся в обстановке воинской дисциплины за скудное питание и ночлег на соломе — вот всё, что они зарабатывают. При таких условиях фашистские «фюреры», конечно, могут кричать по всему миру о ликвидации безработицы. Однако легко заметить, что и в этом случае фашизм устраняет не причины, а лишь последствия, то есть он борется не против безработицы, а против безработных.

Фашистские вожди прекрасно знают, в чьих интересах они правят. Во главе немецкой экономической политики стоит так называемый «Генераль­ный совет немецкой экономики», задача которого — давать советы государ­ственному руководству. В этот совет входят следующие господа: девять крупных промышленников (среди них — Тиссен, Сименс, Фоглер, три руко­водителя крупнейших немецких промышленных монополий), четыре банки­ра (в том числе известные финансовые магнаты Рейнхарт и Финк), два круп­ных помещика и фашист Лей как представитель «Немецкого трудового фрон­та», тесно связанный, кроме того, с немецкими банковскими кругами. Не мо­жет быть никаких сомнений по поводу экономической политики этих господ. Во главе сегодняшней Германии находится цвет немецкой финансо­вой оли­гархии, самая верхушка немецкого финансового капитала. Нет ничего удиви­тельного, стало быть, в том, что одним из первых декретов, изданных немец­ким фашистским правительством в лице его министра Лея, был следу­ющий: «Настоящим корпоративное государство возвращает руководство заводами их естественному хозяину — предпринимателю, который одновре­менно при­нимает на себя и всю ответственность. Заводские советы предпри­ятий состо­ят из рабочих, служащих и предпринимателей. Эти советы являют­ся совеща­тельными органами. Принимать решения может лишь сам предпринима­тель...»

Так выглядит корпоративное государство, к которому как к конечной цели стремятся сегодня все реакционные элементы. Так поступал Муссоли­ни, то же самое делает и Рузвельт.

Но даже этот придирчиво избранный экономический совет нигде не смог вытянуть из болота капиталистическую телегу. Акции падали, экспорт падал, бюджет нёс бесконечные потери, кризис в фашистском райке продол­жал безудержно буйствовать. Последствием этих неудач стал безумный на­тиск финансового капитала на трудящиеся массы. Никогда ещё в истории эксплуатация и эгоизм не были до такой степени легализованы, как это имеет место сегодня в фашистском государстве.

Все последствия, порождаемые такой экономической политикой, фа­шистское правительство лечит политическими средствами: государственным аппаратом, законами, запретами, наказаниями.

Точно так же, как во внутренней политике государства фашизм ни­сколько не препятствует монополистическому капиталу перекладывать кри­зис на трудовой народ, он развязывает финансовому капиталу руки в его им­периалистическом стремлении к новому переделу мира. Фашизм без сожале­ния разделывается с последними пацифистскими фразами. Вооружение во имя освобождения «неосвобождённого отечества» осуществляется с угрожа­ющей быстротой. «У всякого фашизма есть своя Далмация», — сказал италь­янский социолог Гильельмо Берреро. Ненависть к чужим народам — первей­ший принцип фашистского воспитания. Фашизм вводит эту военную лихо­радку и в международную экономику. Таможенные войны, инфляционная борьба, ограничение импорта — первые предвестники войны.

Как же, стало быть, выглядит фашизм у власти? — В государстве обо­стряется классовая борьба, ещё больше усиливаются эксплуатация, нужда, голод, насилие; в экономике — инфляция, разорение, банкротства, а в между­народной политике — гонка вооружений, межнациональная вражда, военная опасность.

Понятны теперь слова Эгона Эрвина Киша о том, что бессодержатель­ному правительству, которое не имеет ни идеологии, ни программы, ни воз­можности вывести страну из кризиса, правительству, которое является всего-навсего жалкой фразой, прикрывающей господство финансового капитала, не остаётся ничего иного, кроме как «организация кровавых цирковых зрелищ» и «садистских оргий».

Укрепил ли, однако, фашизм положение финансового капитала? На­против! Фашизм по существу является, с одной стороны, единственным для финансового капитала способом остаться у власти, но одновременно с этим всё откровеннее сталкивает всё здание финансового капитала в пропасть. С одной стороны, он сковывает борьбу угнетённого народа, но с другой сторо­ны, серьёзно подталкивает развитие объективных условий борьбы, подталки­вает внутреннее разрушение всей общественной системы. Фашизм напомина­ет инъекцию больному, которому мы хотим продлить жизнь на пять минут, зная, что после этого он с ещё большей вероятностью умрёт.

Фашизм, стало быть, представляет собой путь обострения классовой борьбы, путь экономического распада, инфляции, следовательно, путь войны.

Дата добавления: 2015-08-02