О целомудрии и распутстве

Поскольку я лишь приступил к обсуждению различных сто­рон супружеской любви, эта любовь в своих частностях пока мо­жет быть различаема не иначе, как смутно и словно наугад, если не рассматривать при этом ее противоположность. Ее противо­положность есть нечто нечестивое, что трудно выявить при опи­сании одновременно целомудренного и распутного, ибо чистота есть лишь отделение нечистого от чистого.

Однако во второй части в конце книги говорится о распутст­ве, которое совершенно противоположно целомудрию, разно­видности коего досконально описаны в разделе «Неистовые удо­вольствия блудной любви».

Что есть целомудрие и распутство и кому они присущи, опи­сывается в следующем порядке:

(1) Целомудрие и распутство имеют отношение лишь к супружеству и к тому, что с ним связано.

(2) Целомудрие свойственно только единобрачному супру­жеству, то есть супружеству одного мужчины и одной жен­щины.

(3) Целомудрие свойственно лишь христианскому супру­жеству.

(4) Истинная супружеская любовь есть само целомудрие.

(5) Все наслаждения истинной супружеской любви целому­дренны — даже самые низкие.

(6) Утех, кого Господь сподобил быть духовными людьми, супружеская любовь становится все более и более чистой и в итоге делается целомудренной. ₍

(7) Целомудрие супружества состоит в полном непри­ятии блуда по религиозным причинам.

О целомудрии и распутстве

(8) Целомудрие не может относиться к младенцам, ма-, ленъким мальчикам и девочкам, отрокам и отроковицам до

того, как они испытают половую любовь.

(9) Целомудрие не может относиться к урожденным евну­хам или к тем, кто стал евнухом.

(10) Целомудрие не может относиться к тем, кто не счи­тает прелюбодеяние религиозным злом, а тем более к тем, кто не считает его социальным злом.

(11) Целомудрие не может относиться к тем, кто воздержи­вается от прелюбодеяния по различным внешним причинам.

(12) Целомудрие не может относиться к тем, кто пола­гает супружество нечистым.

(13) Целомудрие не может относиться к тем, кто отка­зался от супружества и поклялся всегда блюсти девство, ес­ли они не обладают любовью к истинной супружеской жизни.

(14) Супружество предпочтительнее девства. Далее следует объяснение всего перечисленного.

139 (1) Целомудрие и распутство имеют отношение лишь к супружеству и к тому, что с ним связано. Так происходит по­тому, что истинная супружеская любовь есть само целомудрие (об этом ниже), а ее противоположность, называемая внебрач­ной любовью, есть само распутство. Итак, супружеская любовь целомудренна лишь в той мере, в какой свободна от противной ей любви, ибо именно в этой мере она избавлена от своей разру-

¹ шительной противоположности. Это показывает, что есть чисто­та супружеской любви, называемая целомудрием.

Существует супружеская любовь, которая не является целомуд­ренной, хотя не является она и распутной, — она возникает между супругами, которые по различным внешним причинам воздержива­ются от похоти и даже не помышляют о ней. Ибо в духе любовь их не очищена, а значит, она не стала целомудренной. Ее внешняя форма целомудренна, но ей не присуще истинное целомудрие.

140 Понятия «целомудренное» и «нецеломудренное», или «распут­ное», имеют отношение к супружеству, поскольку супружество запечатлено в мужчине и женщине от внутренних начал до внеш­них. Оно управляет помышлениями и чувствами человека, а так­же — подсознательно — его телодвижениями и поступками.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

Истинность этого утверждения проще всего лицезреть, на­блюдая распутных. Распутство, которое занимает их мысли, про­является уже в звуках их голоса, и не случайно всякий разговор — даже о целомудренных вещах — они сводят к чему-то непристой­ному. (Звучание голоса определяет осознанные желания, а сами речи — помышления разума.) Это означает, что их воля и все, что с ней связано, или их разум в целом, а следовательно, и все тело, изнутри и снаружи, охвачены распутством.

Слышал я от ангелов, что уши их различают распутство в ре­чах искуснейших лицемеров, независимо от того, сколь целомуд­ренны их речи, о том же ангелы могут судить по тем флюидам, которые от них исходят. Это также означает, что распутство пре­бывает в самых потаенных глубинах их существа, а следовательно, глубоко укоренено в теле и что оно покрывает тело снаружи, как панцирь, покрытый разноцветным узором.

От сынов Израилевых нам известно, что от распутного исхо­дит дух похоти, ибо всякий предмет, к которому даже едва при­коснулся нечестивый человек, становится нечистым.

Эти мысли приводят к заключению, что то же относится к лю­дям целомудренным. То есть что у них все целомудренно, от са­мых внутренних начал до внешних, и что это происходит благода­ря супружеской любви. Вот почему говорится: «Для чистого всякая вещь чиста, а для нечистого всякая вещь нечиста».

(2) Целомудрие свойственно только единобрачному супру­жеству, то есть супружеству одного мужчины и одной жен­щины. Целомудрие свойственно лишь таким супружествам, по­скольку для них супружеская любовь коренится не в природном человеке, а в его духовной сущности, и постепенно она прокла­дывает себе путь к самой духовной любви — к любви блага и исти­ны, которая является ее истоком. И она с ней соединяется. Супру­жеская любовь является по мере роста премудрости, и это случается по мере того, как Господь насаждает в человеке цер­ковность, что уже было не раз показано. Такое не может случить­ся с многоженцами, поскольку они раздробляют супружескую любовь, а когда она разъята, она ничем не отличается от половой любви, которая сама по себе природна. Однако нечто, относящее­ся к сему предмету, будет показано ниже, при обсуждении вопро-

О целомудрии и распутстве

142 (3) Целомудрие свойственно лишь христианскому супру­жеству. Так происходит потому, что истинная супружеская лю­бовь, которую испытывает человек, соответствует состоянию его церковности, и он получает ее от Господа, как показывают преж­ние обсуждения, см. № 130—131 и др. Так происходит еще и по­тому, что истины веры содержатся в Священном Писании, в кото­ром присутствует сам Господь. Это означает, что целомудренная любовь встречается лишь в христианском мире. И если даже ее там нет, она должна быть именно там.

Христианское супружество означает супружество одного мужчины и одной женщины. В соответствующем месте будет разъяснено, что такое супружество свойственно христианам, и оно переходит по наследству от родителей, обладающих истин­ной супружеской любовью, и что такая любовь может стать ис­точником врожденной способности и склонности понимать все то, что относится к Церкви и к Небу.

В главе, посвященной многоженству, показано, что если хри­стианин имеет не одну жену, он совершает прелюбодеяние не только на природном, но и на духовном уровне.

143 (4) Истинная супружеская любовь есть само целомудрие. Объяснения тому таковы:

а) Она исходит от Господа и соответствует супружеству Гос­пода и Церкви.

б) Она исходит от супружества блага и истины.

в) Она так же духовна, как Церковь для людей.

г) Это основополагающая любовь и главная среди всех небес­ных и духовных видов любви.

д) Это истинный питомник человечества, а отсюда — и анге­лов небесных.

е) По этой причине ею обладают ангелы небесные, а от их любви рождается духовное потомство, то есть любовь и мудрость.

ж) Итак, проявления супружеской любви наблюдаются прежде всякого прочего движения с самого творения.

Из этого вытекает, что сущность истинной супружеской люб­ви, в силу ее происхождения, чиста и свята, и ее можно назвать са­мой чистотой и святостью, а следовательно, самим целомудрием.

Однако в параграфе б (см. ниже, № 146) показано, что она не полностью чиста ни у людей, ни у ангелов.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

144 (5) Все наслаждения истинной супружеской любви целомуд­ренны — даже самые низкие. Это следует из того, что поясняет­ся выше, — что истинная супружеская любовь есть само целомуд-

_: рие, а наслаждения суть ее жизнь, и что наслаждения этой любви. поднимаются и попадают на Небо, и по пути они проходят через небесные радости и небесную любовь, которой обладают ангелы на Небе, а еще эти наслаждения присоединяются к радостям ан­гельской супружеской любви. Об этом говорилось выше..: Кроме того, слышал я от ангелов, что и сами они находят эти наслаждения лучшими и полнейшими, чем те, которые испыты­вали при целомудренной супружеской любви на земле. Несколь­ко порочных людей слонялись поблизости. Кто-то из них спро­сил: «А физические наслаждения?»

Они кивнули и спокойно ответили: «Почему бы нет? Эти на­слаждения являются воплощением прочих, разве не так?»

(Откуда приходят наслаждения, связанные с такой любовью, и на что они похожи, показано выше в № 69 и в достопамятных историях, особенно в тех, что следуют ниже.)

145 (6) Утех, кого Господь сподобил быть духовными людьми, супружеская любовь становится все более и более чистой и в итоге делается целомудренной. Вот каковы причины:

а) Первая любовь, под которой подразумевается любовь до­брачная и та, что испытывают люди сразу по заключении брака, заимствует нечто от половой любви — нечто воспламеняющее те­ло, не облагороженное духовной любовью.

б) Человек природный превращается в духовного постепен­но. Он становится духовным по мере того, как его разумность, про­межуточная между небесной и земной, получает жизнь от того, что проистекает с Неба. Это случается по мере того, как человек обращается к мудрости и наслаждается ею (см. № 130 выше). И по мере того, как он это делает, разум его поднимается в высшую сферу, которая содержит в себе свет и тепло Неба, или, иными словами, любовь и мудрость, которыми услаждаются ангелы. Ибо свет Неба воздействует в согласии с мудростью, а тепло Неба — в согласии с любовью. И по мере того, как мудрость и ее любовь меж супругами возрастают, их супружеская любовь становится много чище. Это происходит постепенно, и впоследствии их лю­бовь становится все более и более целомудренной. Можно было

О целомудрии и распутстве

бы сравнить это духовное очищение с очищением природных спиртов, которое производят химики и которое они называют воз­гонкой, фракционной перегонкой, очищением, повторной пере­гонкой, рафинированием, фильтровкой и сублимацией. А очищен­ную мудрость можно сравнить с дистиллированным спиртом.

в) Итак, духовная мудрость сама по себе такова, что все более и более согревается любовью к мудрости, и так она постоянно воз­растает. Это случается по мере того, как она становится более со­вершенной, так сказать, через очищение, возгонку, дистилляцию, рафинирование, фильтровку и сублимацию. Это случается посред­ством рафинирования интеллекта и его отдаления от неправиль­ных представлений, внушенных чувствами, и отстранения воли от телесных страстей. Итак, очевидно, что супружеская любовь, роди­телем которой является мудрость, постепенно становится все бо­лее и более чистой, или целомудренной. (Рассказ, содержащийся в № 137, свидетельствует о том, что первой стадией любви между супругами является состояние тепла, не умягченного светом, но что постепенно оно смягчается по мере того, как муж укрепляется в премудрости, а жена все более любит в нем сию премудрость.)

Следует отметить, что совершенно целомудренной и чистой супружеская любовь не бывает ни меж людьми, ни меж ангелами. В ней всегда содержится нечто не вполне целомудренное и чис- -тое — хотя и вовсе не нецеломудренное. Ибо в этом случае цело­мудренное находится вверху, а нецеломудренное — внизу. Гос­подь установил между тем и другим нечто вроде двери, которая открывается решимостью, и Он следит, чтобы она оставалась при­крытой, разделяя то, что является целомудренным, и то, что та­ким не является, и чтобы они не пересекались и не смешивались.

В самом деле, в природном плане человек рождается осквер­ненным и исполненным зла. Однако его духовная сущность не та­кова, ибо она проистекает от Господа, поскольку она возрожде­на. Возрождение есть постепенное отделение от дурных наклонностей, врожденных человеку.

(В № 71 выше показано, что никакая любовь, человеческая и ангельская, не является целиком чистой и не может быть тако­вой, однако Господу внятны задача человека, его цель или осо­знанное намерение, и в той мере, в какой человек ими обладает и привержен им, он вовлекается в чистоту и погружается в нее.)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

147 (7) Целомудрие супружества состоит в полном непри­ятии блуда по религиозным причинам. Так происходит пото­му, что целомудрие есть отделение от распутства. Общее прави­ло таково: по мере того, как человек освобождается от зла, в нем высвобождается место для блага. Более того, чем сильнее он не­навидит зло, тем сильнее любит благо, и наоборот. Итак, чем ре­шительнее человек отвергает блуд, тем более целомудрия обре­тает его супружество.

Всякий понимает, исходя из доступного всем опыта, что любовь в супружестве очищается и делается праведной по мере того, как человек отказывается от блуда. И это становится очевидным безо всяких доказательств. Однако не каждый способен воспринимать то, что доступно всем, так что сказанное необходимо сопроводить доказательствами. Доказательство же таково: становясь дробной, супружеская любовь остывает, и охлаждение губит ее. Тепло нече­стивой любви ее уничтожает. Два противоположных вида тепла несовместимы, ибо одно вытесняет другое и лишает его силы.

Итак, когда тепло супружеской любви вытесняет и замещает тепло, выделяемое любовью к блуду, супружеская любовь стано­вится приятным.теплом и, исполненная своих удовольствий, дает побеги и расцветает, как яблоня или роза весной. С деревьями и розами это происходит благодаря весеннему смешению света и тепла, исходящих от солнца природного мира, с любовью же это происходит благодаря весеннему смешению света и тепла, ис­ходящих от духовного солнца.

148 Каждому человеку со времен творения, а следовательно, с рождения, свойственно стремление к супружеству, которое бы­вает внешним и внутренним. Внутреннее стремление есть стрем­ление духовное, а внешнее — природное. Вначале состояние че­ловека определяет внешнее стремление, а по мере того, как он становится духовным, — внутреннее. Итак, когда он охвачен внешним, или природным стремлением к супружеству, внутрен­нее, или духовное настолько сокровенно, что человек ничего о нем не знает, — то есть до такой степени, что называет такие ве­щи глупостью. Однако если человек становится духовным, он за­мечает в себе свою внутреннюю потребность. Затем осознает, что это такое, и постепенно начинает ощущать приятность супру­жества, его радости и удовольствия.

О целомудрии и распутстве

И по мере того как это происходит, покров, о котором гово­рилось выше и который разделяет внешнее и внутреннее, стано­вится все тоньше, затем, образно говоря, тает и в конце концов рассеивается и исчезает.

Но когда это происходит, внешнее устремление к супружест­ву остается, а внутреннее очищает и освобождает внешнее от со­ра. Это продолжается до тех пор, пока внешнее не становится от­ражением внутреннего, получая от внутреннего блаженства свои радости, а также жизнь и удовольствия своей потенции.

Вот что означает отказ от блуда, который приводит к возрас­танию целомудренности супружества.

Можно подумать, что внешнее устремление к супружеству, ос­тающееся после того, как внутреннее от него отделилось, или внешнее отделилось от внутреннего, остается таким же, каким было, когда они не были друг от друга отделены. Однако я слышал от ангелов, что внешнее и внутреннее побуждения совершенно различны. Внешнее побуждение, которое проистекает изнутри — можно назвать его внешним внутреннего, — не имеет ничего обще­го со сладострастием, поскольку внутреннее начало не может полу­чать удовлетворение от непристойных радостей, но только от це­ломудренных, а целомудренные удовольствия оно переводит во внешнее состояние, и тогда они становятся ощутимыми.

Внешнее, отделенное от внутреннего, совершенно иное. Ан­гелы сказали, что оно целиком и полностью относится к похоти. Внешнее побуждение к супружеству, которое переходит из внут­реннего, они сравнили с выбором фрукта, приятный вид и запах которого напитывают его кожуру, так что вид кожуры соотно­сится с приятным вкусом и запахом. Они также сравнили внешнее побуждение к супружеству, которое проистекает от внутреннего, с кладовой, в которой никогда не переводятся продукты, а то, что забирается, постоянно возмещается.

Внешнее побуждение к супружеству, отделенное от внутрен­него, они сравнили с пшеницей в веялке. Если рассеять зерно, ос­танется лишь мякина, и порыв ветра унесет ее. Такое случается с супружеской любовью в том случае, если человек не отвергает для себя блуда.

Целомудрие супружества исходит из отказа от блуда лишь в том случае, если он соблюдается по причинам религиозным.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

Это происходит потому, что без веры человек не может стать ду­ховным. Он остается природным. Ибо если в таком случае при­родный человек отвергает блуд, на духовном уровне он его не от­вергает. И ему представляется, что он целомудрен, поскольку отвергает блуд, но распутство при этом проникает в него глубо­ко, как инфекция с зараженного бинта на плохо зажившей ране. (В № 130 выше показано, что супружеская любовь соотносит­ся с религиозностью человека. Ниже об этом сказано подробно.)

150 (8) Целомудрие не может относиться к младенцам, ма­леньким мальчикам и девочкам, отрокам и отроковицам до того, как они испытают половую любовь. Это происходит по-. тому, что понятия «целомудренный» и «распутный» относятся только к супружествам и ко всему, что с ним связано (см. № 139 выше). Понятие целомудрия неприменимо к тем, кто ничего не знает о супружестве, ибо это для-них пустой звук, и у них нет ни чувств, ни мыслей по этому поводу. Но за этой пустотой возника­ет нечто, знаменующее начала супружества, которые составляет любовь к противоположному полу.

Мальчиков и девочек принято называть целомудренными до того, как они испытают половую любовь. Но это происходит от непонимания сущности целомудрия.

151а* (9) Целомудрие не может относиться к урожденным евну­хам или к тем, кто стал евнухом. «Урожденные евнухи» — это те, кто от рождения не обладает любовной памятью тела. Нача­лам и сердцевине такой любви не на чем покоиться, а потому они не могут проявиться. Ежели же они проявляются, между целому­дренным и распутным различия не существует, ибо такие люди не видят меж ними разницы. А разница между тем великая.

Почти так же обстоит дело с теми, кто становится евнухом. Правда, ставшие евнухами — и мужчины и женщины — могут рас­сматривать супружескую любовь лишь как игру воображения, а ее удовольствия — как сказки. И если в них и есть какая-то на­клонность, она неразвита, — то есть она и не целомудренна, и не порочна, а поскольку она неразвита, ее нельзя назвать ни целому­дренной, ни порочной.

' В первом издании параграфы 151-156 повторяются дважды, поэтому в настоящем издании они помечены литерами «а» и «б».

О целомудрии и распутстве

152а (10) Целомудрие не может относиться к тем, кто не счи­тает прелюбодеяние религиозным злом, а тем более к тем, кто не считает его социальным злом. Слово «целомудрие» нельзя отнести к таким людям, поскольку им не только неведомо, что такое целомудрие, но даже и то, что оно существует, ибо це­ломудрие относится к супружеству, как показано в пункте пер­вом. Люди, которые не думают, что прелюбодеяние противно ве­ре, также составляют распутные супружества, в то время как, напротив, именно вера супругов делает их союз целомудренным. То есть для тех, о ком говорится выше, ничто не является целому­дренным, и бесполезно в их присутствии вообще говорить о цело­мудрии. Это убежденные прелюбодеи. Те же, кто не считает, что прелюбодеяние вредит обществу, еще менее других понимают, что такое целомудрие — и даже существует ли оно, — ибо они — намеренные прелюбодеи. Если они говорят, что супружество ме­нее развратно, чем прелюбодеяние, они говорят это лишь устами, но не сердцем, ибо к супружеству они холодны. Когда они бесчув­ственно говорят о теплоте целомудрия, они не имеют никакого представления о теплоте целомудрия супружеской любви.

Из второй части, посвященной неистовствам прелюбодеев, будет видно, что люди похожи на те представления, какими жи­вут, а следовательно, на то, что они говорят самим себе.

153а (11) Целомудрие не может относиться к тем, кто >

живается от прелюбодеяния по различным внешним причи­нам. Многие полагают, что обычное телесное воздержание от блу­да можно считать целомудрием, в то время как в действительности это является целомудрием лишь в том случае, если содержится в то же самое время в духе человека. Дух человека в данном случае — это восприятие разумом его чувств и мыслей, и именно он делает что-либо целомудренным или порочным, поскольку целомудрие и распутство приходит в тело через дух. Ибо тело в точности повто­ряет своей формой содержащееся в разуме и пребывающее в духе. Итак, это означает, что люди, которые воздерживаются от блуда лишь телесно, а не в духе, либо те, что воздерживаются от блуда в духе, но по физическим причинам, не являются целомудренными. Существует множество причин, которые вынуждают челове­ка воздерживаться от физического блуда, и таких, что удержива­ют от этого в духе по физическим причинам, однако в действи-

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

тельности те, кто оставляет физический блуд не по духовным причинам, распутны. Ибо Господь сказал, что если кто-либо по­смотрит на чью-то жену с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Матфей 5:28).

Невозможно перечислить все причины лишь телесного воз­держания от блуда, ибо они варьируются в зависимости от состоя­ния супружества, а также в соответствии с физическим состояни­ем человека. Одни воздерживаются от блуда из страха перед гражданскими законами и предусмотренными ими наказаниями, другие — из страха подцепить болезнь, третьи — из страха перед домашними неприятностями с женой и от беспокойства, что это повлияет на их дальнейшую жизнь, четвертые — из страха мести мужа или родственников, а пятые — из страха быть избитыми слу­гами. Кроме того, некоторые люди воздерживаются от этого из бедности, либо из слабости, связанной с болезнью, ибо чувствуют себя опустошенными, либо из-за возраста и импотенции. Некото­рые из них, поскольку они не могут или не осмеливаются совер­шить блуд, разоблачают духовные блудодеяния. Таким образом, они выступают с точки зрения нравственной против блуда и за су­пружество. Однако, если они не отрекаются от блуда в духе, и именно по религиозным мотивам, они остаются прелюбодеями, ибо все же совершают прелюбодеяния, если не телесно, то умст­венно. Когда после смерти они становятся духами, такие люди от­крыто выступают за прелюбодеяния.

Все это показывает, что даже неверующий может избегать блуда, поскольку он причиняет вред, и лишь христианин избегает его как греха. Итак, можно утверждать, что целомудрие не имеет никакого отношения к тем, кто воздерживается от блуда по раз­личным внешним причинам.

154а (12) Целомудрие не может относиться к тем, кто полага­ет супружество нечистым. Такие люди не ведают, что представ­ляет собой целомудрие и даже что оно вообще существует, как и те, о ком говорилось выше (№ 132а); равно как и те, которые по­лагают, что целомудренно лишь безбрачие; об этом см. ниже.

155а (13) Целомудрие не может относиться к тем, кто отка­зался от супружества и поклялся всегда блюсти девство, ес­ли они не обладают любовью к истинной супружеской жизни.

О целомудрии и распутстве

Целомудрие не имеет никакого отношения к таким людям, по­скольку супружеская любовь отвергается ими после принятия обе­та безбрачия, а целомудрие имеет отношение только к этой любви. Ведь любовь к противоположному полу всегда сопутствует чело­веку со времен творения, а следовательно, с рождения. Когда эта склонность ограничивается и подавляется, она может обернуться теплом, которое снедает некоторых людей. Тогда оно попадает через тело в разум, отравляет его и в некоторых случаях разлагает. И может так случиться, что разум, подвергнутый такому воздейст­вию, также разлагает аспекты веры и низводит их из внутреннего состояния, при котором они обладают святостью, ко внешнему, при котором они становятся лишь словесами и позой.

По этой причине Господь предусмотрел, чтобы безбрачия придерживались лишь те, кто обладает лишь внешним благочес­тием, ибо они не приближаются к Господу и не читают Священно­го Писания. Обет безбрачия и целомудрия не угрожает их вечной жизни, как это обстоит с теми, кто обладает внутренним благоче­стием. К тому же многие люди принимают это состояние не по собственной воле. Некоторые принимают сей обет для того, что­бы быть свободными от мира, а иные из-за внешних причин.

Среди тех, кто принял обет безбрачия, чтобы освободить свой разум от мирской суеты и очистить место для священного благо­честия, есть такие, кто до принятия обета любил жизнь в супру­жеской любви, или в ком она развилась позднее, и она остается в них, так что эти люди целомудренны, ибо любовь к супружес­кой жизни есть именно то, что имеет отношение к целомудрию.

И по этой причине все насельники монастырей в конце концов после смерти освобождаются от своих обетов, становятся свобод­ными, и им предоставляется право выбора между жизнью супру­жеской и безбрачной, в соответствии с внутренними установками' и желаниями их любви. Тогда, если они выбирают жизнь в супру­жестве, на Небе заключаются браки меж теми, кто любил также духовную сторону благочестия. Те же, кто выбирает безбрачную жизнь, помещаются с такими же, как они, и живут на краю Неба.

Я спрашивал ангелов, принимают ли на Небо женщин, кото­рые исповедовали набожность и посвятили себя священному бо-гопочитанию, отринув соблазн мира и зов плоти, а посему приняв обет вечного девства, — и становятся ли они первыми среди тех, кто получает благодать сообразно своей вере.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

Ангелы ответили, что на Небо таких женщин принимают, од­нако, попав туда, в атмосферу супружеской любви, они становят­ся подавленными и начинают испытывать неудобство, а затем — одни по собственной воле, другие — испросив разрешения, а тре­тьи — по приказанию — либо сами оттуда удаляются, либо их от­сылают. И когда они оказываются вне Неба, им открываются пу­ти, ведущие в сообщества, которые жили в природном мире в тех же условиях. Тогда их тревоги проходят, они делаются счастли­выми и радуются меж собой.

156а (14) Супружество предпочтительнее девства. Это установле­но благодаря всему тому, что уже сказано о супружестве и безбра­чии. Состояние супружества предпочтительнее, поскольку свойст­венно человеку со времен творения, ибо его источником является супружество блага и истины. Кроме того, оно имеет соответствие с супружеством Господа и Церкви, ибо Церковь и супружеская лю­бовь являются неразлучными спутниками, ведь ее цель является из­начальной целью творения: постепенное приумножение человечес­кого рода, а также ангелов небесных, ибо они происходят из людей.

Кроме того, супружество определяет состоятельность чело­века, ибо человек окончательно утверждается как человек через супружество, как будет показано в следующей главе. Никто из тех, кто живет в безбрачии, не является цельным человеком.

Однако если предположить, что состояние безбрачия лучше, чем состояние супружества, и подвергнуть это предположение обсуждению, чтобы подтвердить его с помощью доказательств, ..,.. из него вытекает, что супружества не священны и что целомудрие у женщин есть не что иное, как их отказ от супружества и приня­тие ими обета безбрачия, и превыше всего — что люди, давшие обет безбрачия, суть евнухи, которые сами сделали себя евнухами ради Царствия Небесного (Матфей 19:12). Кроме этих есть еще и многие другие вещи, которые не являются истиной, ибо проис­ходят из ложных предположений. (Евнухи, сами себя сделавшие евнухами ради Царствия Небесного, означают духовное скопчест­во — тех, кто женат и кто воздерживается от зла блудодеяния. Яс­но, что здесь не имеются в виду итальянские кастраты.)

Добавлю к сказанному две истории. Первая такова. Когда я возвращался домой с Состязаний Премудрости (опи­санных в № 132), я встретил на пути ангела, одетого в голубое. Он

О целомудрии и распутстве

подошел ко мне и сказал: «Я вижу, что ты возвращаешься с Состя­заний Премудрости и что вещи, которые ты там услышал, обра­довали тебя. Судя по всему, ты не вполне принадлежишь этому миру, поскольку одновременно пребываешь и в мире природном, а потому не знаешь о наших Олимпийских семинарах, на которые собираются древние мудрецы, где узнают от вновь прибывших из вашего мира, какие изменения и какую эволюцию претерпевала и претерпевает мудрость.

Если хочешь, я отведу тебя туда, где живут многие древние философы и их дети — то есть ученики».

Он отвел меня на границу между севером и востоком, и я взглянул с высоты в этом направлении. И увидел город.

С одной стороны от него находились два холма. И тот, что ближе к городу, был ниже другого.

«Этот город называется Афины, — сказал мне ангел. — Холм, что пониже, — Парнас, а тот, что повыше, — Геликон. Назвали их так потому, что в городе и окрестностях живут философы Древ­ней Греции — такие, как Пифагор, Сократ, Аристотель, Ксено-фонт — со своими учениками и начинающими».

Я спросил о Платоне и Аристотеле.

Он ответил: «Они и их последователи живут в другом месте, поскольку они учили тому, что'относится к разуму, а это соотно­сится со знаниями, в то время как философы, которые живут здесь, имеют дело с категориями морали, имеющими отношение к повседневной жизни». Он сказал, что ученики из Афин часто на­правляются к просвещенным христианам, которые делятся с ни­ми тем, что сами думают о Боге, творении и Вселенной, бессмер­тии души и состоянии человека сравнительно с состоянием животных, а также о других вещах, имеющих отношение к внут­ренней мудрости. «Сегодня глашатай возвестил об открытии со­брания, — сказал ангел, — ибо гонцы донесли о вновь прибывших с земли, от которых они слышали прелюбопытные вещи».

Мы увидели много людей, выходивших из города и его окрест­ностей, некоторые были с лавровым венком на голове, иные дер­жали в руках пальмовые ветви, одни несли книги подмышкой, у других над левым ухом в волосах виднелось перо.

Мы присоединились к ним и пошли все вместе. На холме, ко­торый назывался Палатин, мы увидели восьмиугольный Паллади­ум и вошли в него. Внутри мы обнаружили восемь шестиугольных

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

альковов, в каждом из которых была библиотека, а также стол, за которым были собраны все увенчанные лаврами. В самом Пал­ладиуме мы увидели выбитые в камне скамьи, на которых размес­тились остальные.

Тогда двери слева отворились, в них ввели двоих вновь при­бывших с земли. После приветствий один из тех, на ком был лав­ровый венок, спросил: «Какие новости с земли?»

Они.отвечали: «Новости такие, что в лесах нашли людей, по­хожих на животных, либо животных, похожих на людей, и по их. лицам и телам видно, что они рождены были людьми, а затем по­терялись или были оставлены в лесах в возрасте двух или трех лет. Говорят, они не могли выразить своих мыслей и даже произ­носить слова на любом языке. Они не знали, какую пищу едят, и, как животные, все, что находили в лесу, тянули в рот, равно и чи­стое и грязное. И все в том же духе.

Некоторые из наших ученых мужей оказались в затруднении, другие сделали заключение о состоянии людей, сходном с состоя­нием животных».

Когда они это услышали, некоторые из древних философов спросили, к каким же выводам пришли ученые.

Двое новичков ответили: «Ко многим. Но все они сводятся к следующему: а) От природы и от рождения человек менее ра­зумен и находится на самом низком уровне развития по сравне­нию с другими животными, и таковым остается, если его ничему не научить, б) Его можно обучать, поскольку он научился произ­носить звуки и с их помощью говорить. Таким образом, начав вы­ражать свои мысли все лучше и лучше, он начинает провозгла­шать законы для общества—хотя многие из тех законов известны животным от рождения, в) Животные столь же разумны, как и люди, г) Если бы животные могли говорить, они смогли бы су­дить обо всем столь же здраво, как и люди. На это указывает то, что они мыслят разумно и исходят, как люди, из здравого смысла, д) Этот разум есть всего лишь разновидность солнечного света, взаимодействующего с теплом через посредство эфира, то есть это суть внешние проявления внутренних начал человека, и они могут возвыситься до того, что начинают представляться мудрос-. тью. е) Так что бессмысленно полагать, что люди, как и живот­ные, живут после смерти, за исключением, возможно, всего лишь нескольких дней, покуда тело покидает дыхание жизни, как лег-

О целомудрии и распутстве

кое облачко, прежде чем оно растворится в природе, почти так же, как ветка в зольнике кажется такой же, какой была прежде, ж) Посему религия, которая утверждает, что жизнь после смер­ти существует, придумана для того, чтобы простых людей внут­ренне сдерживать через ее установления, так же, как внешне они сдерживаются гражданскими законами».

Ко всему этому они добавили, что только искусные ученые ре­шили так, но не умнейшие. Тогда философы спросили, что же думают умнейшие. Ангелы сказали, что не знают, но полагают, что те придерживаются такого же мнения.

1526 Услышав все это, те, кто сидел за столами, сказали: «Какие времена настали на земле! Какие печальные перемены претерпе­ла премудрость! Она превратилась в глупейшую искусность. Солнце опустилось и находится под землей диаметрально проти-, воположно своему полуденному положению. Можно ли не ду­мать, глядя на этих потерявшихся в лесу и вновь найденных лю­дей, что человек именно таков, если его ничему не учить? Человек представляет собой то, чему его учили. Разве он не рож­дается более несведущим, чем животные? Разве он не учится хо­дить и говорить? Если бы его не учили говорить, смог бы он выра­зить, что думает? Разве всякий не делается тем, чему его учат, — глупейшим от ложных понятий и мудрым от истин? И когда, став глупым от ложных понятий, он предается нелепой фантазии, что он мудрее, чем любой из тех, кто мудр благодаря истинам, разве это так? Разве глупейшие и нечестивые люди не перестают быть людьми, как и те, которых обнаружили в лесу? Разве не такими бывают люди, когда теряют память?

Из всего этого мы заключаем, что необученный человек и не. человек и не животное, он лишь вместилище, которое может по­лучить то, что делает человека человеком. А человек рождается в том виде, какой получил вместе с жизнью от Бога, расположен­ный быть вместилищем, принимающим в себя благо от Бога, что­бы Бог мог навсегда осенить его Своей благодатью.

Мы можем заключить, что мудрость сегодня сголь мертвенна или глупа, что люди ничего не знают о положении человека в от­ношении животных. Вот почему они ничего не знают о положе­нии человека после смерти. А тех, кто может об этом знать, но не желает, а следовательно, отрицает это, как делают многие ваши

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

христиане, — мы можем уподобить тем, что найдены в лесах. Они глупы не потому, что не получили наставлений, но сами сделали' себя глупыми, поскольку опирались на обман чувственного вос­приятия, каковой есть тьма, скрывающая истину».

1536 И тогда некто, стоявший посреди Палладиума и державший в руке пальмовую ветвь, сказал: «Пожалуйста, приоткройте мне тайну. Как может кто-либо, созданный по образу Бога, стать обра­зом дьявола? Мне известно, что ангелы на Небе имеют форму Бо­га, а ангелы ада имеют форму дьявола, и эти формы противопо­ложны одна другой: одна есть форма безумия, а другая — мудрости. Так скажите, как некто, созданный по образу Бога, мо­жет изо дня обратиться в ночь, отрицая Бога и вечную жизнь?»

Учителя отвечали на эти вопросы по порядку—вначале пифа­горейцы, затем сократики, а после и остальные.

И был среди них один платоник. Он держал речь последним и сказал лучше всех. Вот его речь.

«Люди сатурналий, или Золотого века, знали и допускали, что являют собой форму, принимающую жизнь от Бога, и что, следова-тельно, мудрость вкоренена в их души и сердца. И они видели исти­ну в свете истины, и через истину могли воспринимать благо, являю­щее собой радость любви к истине. Однако род человеческий в последующие времена перестал признавать, что вся истина мудро­сти, а следовательно, благо любви, которой обладают люди, непре­станно втекает в них от Бога. И едва они пришли к такому выводу, они перестали быть вместилищем Бога. На этом также прекрати­лось общение с Богом и связь с ангелами. Ибо внутреннее начало их разума изменилось, так как прежде оно было возвышено Богом к Богу, а затем стало все более обращаться к миру, и таким образом Бог обращал их к Себе через посредство мира. И в конце концов они обернулись в противоположном направлении — вниз, к самим себе.

Человек, в котором внутренне все перевернуто вверх дном, а следовательно, который видит все неверно, не может видеть - Бога, и так люди отделили себя от Бога и стали вместилищем ада и дьявола.

Из этого следует, что в первые века они извлекли из своих сердец и душ, что все благо любви и вся истина мудрости, выте-• кающей из нее, были в человеке от Бога, а также что это был сам, Бог в нем. Так человек понял, что он — всего лишь живой сосуд,

О целомудрии и распутстве

а следовательно, что он является образом Божиим, сыном Божи-им, рожденным от Бога. Однако в последующие века они стали признавать это не в сердце и душе, но в виде вынужденной веры, затем — в виде затверженной, веры и, наконец, они стали призна­вать это лишь устами. А признавать что-либо лишь устами означа­ет не признавать, а напротив, отрицать это в своем сердце.

Из всего этого видно, что представляет собой сегодня муд­рость в христианском мире, когда христиане получают божест­венное вдохновение через письменное откровение, но при этом не знают, в чем разница между человеком и животным. Теперь многие думают, что если человек живет после смерти, то же про­исходит и с животными, или что если животные не живут после смерти, значит, и человек — тоже.

Наш духовный свет, который освещает взор разума, стал для них тьмой, не так ли? А природный свет, который у них есть и который способствует только физическому зрению, ослепляет их».

1546 После этого все повернулись к двум вновь прибывшим, побла­годарили их за сообщение и попросили передать своим братьям все то, что они здесь слышали. А вновь прибывшие ответили, что они поддержали своих братьев в стремлении отыскать истину, и в той мере, в какой те приписывают всякое благо благодеяния и всякую истину веры Господу, не самим себе, они человечны, а на Небе непременно становятся ангелами.

1556 Вторая история. Рано утром меня разбудила дивная песнь, разда­вавшаяся надо мной. И в этом состоянии пробуждения, которое яв­ляется более внутренним, покойным и приятным, чем прочее время дня, я мог оставаться некоторое время духовно, словно находясь вне своего тела и сосредоточившись на состоянии слушателя. Не­бесное пение есть не что иное, как умственное чувство, изливающе­еся из уст через мелодию, ибо это звук, который без слов, но вибра­цией голоса передает любовь. И такое пение дает жизнь словам,

В этом состоянии, о каком я говорю, я воспринял из пения чув­ство, похожее на то, что возникает от наслаждений супружеской любви, обращенных в песню несколькими женами на Небе. Я по­нял это по звуку песни, в которой эти наслаждения бесконечно варьировались.

После того я поднялся и огляделся вокруг — в духовном мире. На востоке как бы пролился золотой дождь, словно из солнца.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

То была обильно проистекавшая утренняя роса. Когда солнечные лучи осветили ее, она стала похожа в моих глазах на золотой дождь. Это совсем разбудило меня. Я вышел, будучи в духе, и тут встретил на своем пути ангела и спросил его, видел ли он золо­той дождь, истекавший из солнца. Он сказал, что видит его вся­кий раз, когда помышляет о супружеской любви.

Тогда он посмотрел на восток и сказал: «Дождь идет над жи­лищем, где обитают три мужа со своими женами. Они живут по­среди восточного рая. Мы' видим, как этот дождь идет из солнца и падает на то жилище, поскольку мудрость супружеской любви и ее радостей обитает с.ними — мудрость супружеской любви с мужьями и мудрость ее радостей — с женами. И поскольку я за­мечаю, что ты помышляешь о радостях супружеской любви, я мо­гу отвести тебя в то жилище и представить».

Он отвел меня, и путь наш лежал через местности, похожие на райские, к дому, построенному из оливкового дерева с двумя колоннами из кедра, и он представил меня мужьям и попросил их позволить мне присоединиться к ним и говорить с их женами. Они кивнули и позвали жен.

Жены пристально посмотрели мне в глаза., Я спросил, что сие значит.

Они сказали: «Мы можем точно сказать, что ты чувствуешь по поводу любви к противоположному полу, и как это чувство влия­ет на тебя, а это говорит нам о том, что ты думаешь по этому по­воду». Еще они сказали: «О чем ты хочешь нас спросить?»

Я ответил: «Пожалуйста, расскажите о наслаждениях супру­жеской любви».

Мужья кивнули, сказав мне: «Объяснись по поводу наслажде­ний. Их уши целомудренны».

Жены спросили: «Кто тебе посоветовал расспросить нас об удовольствиях такой любви? Почему бы тебе не обратиться к на­шим мужьям?»

«Тот ангел, что со мной, — ответил я, — сказал мне на ухо, что жены суть вместилища супружеской любви и могут ощущать это, ибо они есть врожденная любовь и все наслаждения, относящие­ся до супружеской любви».

Они отвечали с улыбкой на устах: «Будь осторожен. Не говори об этом напрямую, поскольку в глубине наших женских сердец та­ится самородок премудрости. Мы не открываем эту тайну ни одно-

О целомудрии и распутстве

му мужу, кроме тех, кому воистину ведома любовь к супружеству. Это происходит по многим причинам, которых мы не раскрываем».

Тогда мужья сказали: «Нашим женам все известно о состоя­нии нашего разума, ничто от них не скрыто. Они видят, ощущают и чувствуют все, что исходит из нашей воли. В то же время сами мы не знаем, что происходит в их душах. Жены обладают сим да­ром потому, что представляют собой нежнейшую любовь. К тому же они проявляют пылкое желание охранять дружественность и доверие в супружестве, что делает жизнь обоих супругов счаст­ливой. Они стремятся к этому ради своих мужей и ради самих се­бя, благодаря мудрости, присущей их любви. Она столь потаенна, что они не желают и не могут говорить о том, что любят. И гово­рят лишь о том, что любимы».

«Почему же они не желают, а значит, не могут о том гово­рить?» — спросил я.

Жены ответили, что если даже малейшее упоминание о том сорвется с их уст, мужья к ним охладеют и перестанут делить с ними ложе и спальню и перестанут на них смотреть.

Правда, случается такое с теми мужьями, которые не считают супружество священным, а потому не любят своих жен духовной любовью. И дело обстоит иначе с теми, кто любит своих жен именно так. В разуме их любовь духовна, и земная любовь, напол­няющая их тела, проистекает оттуда.

«Все мы в этом доме испытываем природную любовь, происте­кающую из духовной, а потому доверяем нашим мужьям свои се­креты о наслаждениях супружеской любви». -

Тогда я вежливо попросил их раскрыть некоторые из тех сек­ретов. Они взглянули в окно, выходившее на юг, и там явилась бе­лая голубка. Ее крылья словно отливали серебром, а на головке у нее как будто была золотая корона. Она присела на ветку оли­вы. Когда голубка распростерла крылья, жены сказали: «Мы сооб­щим тебе кое-что. Покуда здесь голубка, это для нас знак, что нам это дозволено».

И они сказали: «У человека пять чувств: зрение, слух, обоня­ние, вкус и осязание. Мы же обладаем шестым чувством — чувст­вом, восприемлющим все наслаждения супружеской любви, ис­пытываемые нашими мужьями. Мы постигаем то с помощью рук, когда прикасаемся к груди, плечам, рукам или щекам — а особен­но к груди — наших мужей, и когда они прикасаются к нам. Все

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава VII

счастье и удовольствия помышлении их разума и все счастье и ра­дости, таящиеся в их душах, и умащение и мирро их сердец, пере­даются нам от них и принимают форму, и мы можем ощущать их, чувствовать их, прикасаться к ним и описывать их так ясно и опре­деленно, как уши могут различать ноты в мелодии, а язык может распознавать вкус изысканной пищи.

Одним словом, можно сказать, что духовные радости наших мужей нам представляются осязательно телесными. И мужья на­зывают нас органом чувств истинной супружеской любви, а сле­довательно, и ее наслаждений.

Однако же это наше чувство происходит, поддерживается, продолжается и совершенствуется в той мере, в какой мужья лю­бят нас через мудрость и проницательность, а мы, со своей сторо­ны, любим их за то же самое.

На Небе это чувство, которое есть у нашего пола, называется иг­рой премудрости с ее любовью и любви с ее мудростью».

Сказанное вызвало у меня желание знать больше — о различе­нии наслаждений.

Они сказали: «Наслаждения наши бесконечны. Но мы не же­лаем говорить более, а потому не станем. Голубка в окне, сидев­шая на ветке оливы, улетела».

Я ожидал, что голубка вернется, но этого не случилось.

Тем временем я спросил мужей: «Не такое же ли у вас ощуще­ние от супружеской любви?»

«У нас общее ощущение, — сказали они, — но не определен­ное. Мы получаем общее счастье, общую радость и общую прият­ность от определенных счастья, радости и приятности, которые испытывают наши жены. И это общее ощущение, которое мы по­лучаем от них, похоже на умиротворенность покоя».

Когда это было сказано, в окне появился лебедь. Он присел на ветку большого дерева, расправил крылья и улетел.

Когда мужья увидели это. они сказали: «Это для нас знак не го­ворить более о супружеской любви. Приходи в другой раз, может ' быть, узнаешь более». Засим они удалились, а мы с ангелом пош­ли прочь.

Глава

VIII.

СОЮЗ ДУШ И РАЗУМА В СУПРУЖЕСТВЕ,

ЧТО В УСТАХ ГОСПОДА ОЗНАЧАЕТ,

Дата добавления: 2015-08-02