Насталъ 1917 годъ. Печали, оскорбленій, обидъ и униженій испытали мы немало. Много-премного насъ перебывало, одни прибывали, другіе выбывали, наконецъ осталось насъ тамъ еще около 3.000 чел., особенно стойкихъ русскихъ, несколько сотъ поляковъ, столько же, кажется, румынъ и евреевъ. Изъ этихъ 3,000 была тамъ большая половина съ самого начала.
Во время всего нашего тамъ пребыванія произошли въ міре великія перемены: папа одинъ умеръ, новый насталъ; нашъ епископъ Константинъ въ Перемышле упокоился, новаго еще не назначили; нашего митрополита Андрея вывезли на северъ, a епископъ Григорій то управлялъ своею епархіею, то оставлялъ ее; нашъ цесарь Францъ-Іосифъ I умеръ, и сейчасъ же сталъ править новый императоръ Карлъ І, a война между темъ охватила всю Европу и распространилась на Малую Азію, и лилась человеческая кровь неповинно струями, реками, на суше и на море, оказалась вынужденною вмешаться въ войну и Америка, — она решила за всякую цену подавить войну, и обо всемъ этомъ узнавали мы въ Талергофе только случайно и съ опозданіемъ изъ газетъ, a какая была въ нихъ правда, известно было всякому.
Однако, что узнали мы какъ правдивый и ужасный фактъ, это то, что судили нашихъ наилучшихъ патріотовъ два раза военные суды за шпіонство, за измену цесарю, и приговорили ихъ къ смерти!
Зимою 1917 г. явился къ намъ талергофскимъ священникамъ, делегатъ изъ Вены, митратъ. Собравъ насъ въ церкви, сказалъ намъ: „Можетъ быть и выйдете отсюда, но такими, какъ васъ вижу, нетъ. По какому праву отрастили вы себе бороды и усы? После того, какъ ихъ сбреете, будутъ власти васъ иначе судить”.
На это сказалъ о. Р. Ч.: ”Все мы были безбородые, a насъ повезли сюда. Если мы отпустили здесь бороды, то не потому, чтобы уподобляться священникамъ въ Россіи, только нужды ради: насъ ведутъ караулы часто передъ судъ, для составленія всякихъ протоколовъ, такъ вотъ, мы съ бородами и въ штатскомъ платье, чтобы не знала публика, кого солдаты ведутъ. Такого принятія меръ никто во зло вменять намъ не можетъ”.
Я сказалъ делегату: „Кто васъ къ намъ послалъ, не интересовался нашею и всехъ нашихъ верныхъ долею, ни нашими душевными нуждами. Какія перемены произошли въ епархіяхъ, объ этомъ насъ никто не поведомилъ. О смерти еп. Константина консисторія намъ тоже не сообщила”.
Делегатъ перерываетъ: „Объ этомъ могли вы узнать изъ газетъ”.
Я: На газеты полагаться нельзя. Больше года газеты читать намъ было запрещено, a недавно принесли газеты, что митрополитъ умеръ. Опроверженія же въ нихъ небыло. Должны мы верить, что митрополитъ умеръ? Почему духовныя власти оставили насъ на произволъ судьбы? A изъ-за такой мелочи, какъ бороды, васъ къ намъ посылаютъ! Если борода что-то страшное, то почему митрополитъ ходитъ съ бородою и такимъ везде на портретахъ мы его видимъ?
После этого делегатъ ушелъ.
И такъ томились мы дальше въ заточеніи, нашими духовными властями какъ-бы совсемъ забытые.
Но пошла молва, что молодой цесарь Карлъ хочетъ умилосердиться надъ нами.
Но что значитъ молва! Spes alit, но spes и falіt.
Около праздниковъ Пасхи сталъ бывать въ Талергофе чиновникъ, баронъ Райнлендеръ; онъ сказалъ, что действительно мы выйдемъ изъ Талергофа, ибо дана почти всемъ амнистія, но не смогутъ поехать въ Галичину, ибо не все уезды освобождены отъ непріятеля, и проходитъ еще чрезъ некоторые уезды боевая линія. Вотъ, для насъ радостная весть. Мы стали ходить все къ барону, чтобы узнать о своей судьбе. Я пошелъ тоже и уладилъ дело за себя, за сына и за двухъ братьевъ.
Черезъ несколько дней велели намъ приходить за маршрутами и легитимаціями, a на 7-ое мая назначенъ былъ выездъ.
Все мы интернованные зашевелились и радовались, что, наконецъ, оставляемъ место нашего заточенія. Но не все радовались, ибо и не все ехали въ Галичину, a многіе изъ техъ нашихъ которые ехали въ Галичину, знали, что не найдутъ своей семьи, ибо семьи ихъ беженцами жили еще где-то въ Ростове на Дону или въ др. городахъ Россіи. Я и мой сынъ, мы радовались полностью, ибо мы ехали къ своимъ женамъ и детямъ.
И 10-го мая были мы уже на месте у своихъ. Слава Богу! ”Кто терпенъ, той спасенъ!” Мы вытерпели съ Божьей помощью всю горечь гоненія и интернированія, и вышли изъ Талергофа, не переписываясь въ „украинцы”.
Генрихъ Полянскій
(См. также: „Автобіографія о. Г. А. Полянскаго” въ жур. ”Наука” за II. и III. кварт. 1931 г.)
Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 52 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Большіе праздники и похороны | | | Талергофская кантина подъ судомъ |