Талергофскіи aльмahaxъ 6 страница

Съ о. Діонисіемъ плохо, но небезнадежно. Да хранитъ его Господь и под ниметъ съ одра болезни!

По Талергофу расклеены плакаты съ надписью: Gott strafe England!

9 марта. — Три трупа. Съ о. Діонисіемъ лучше, слава Тебе Господи! На днесь былъ приморозокъ. Хожу въ ботинкахъ, a куртку взялъ все таки, чтобы ее передать кому-то изъ нашихъ людей, Гепалямъ или Василю, брюки же совсемъ малы и тесны. Пріобрелъ 1/2 литра сливовицы за 2 кр. 30 гел.

Въ 2 ч. похороны кафедральнаго дьяка изъ Черновецъ Рахмиструка.

Продажа масла, какъ Luxussache, запрещена. И въ Талергофе(селе) нетъ больше масла.

10 марта. — Морозный ветеръ. Ужасная стужа. Топимъ въ печахъ насколько хватаетъ матеріала. Ночью особенно чувствительно пронимаетъ морозный ветеръ.

Что будетъ съ о. Діонисіемъ, все еще сказать трудно.

Днесь возвратились изъ карантиннаго барака Кригичъ и молодой Стиранка. Такь какъ сестра Кригича заболела, ее взяли въ госпиталь. Стиранка считается женихомъ д-цы Кригичъ.

Днесь выплачиваютъ конгруу. Мне признано за январь и февраль 228-74 кр., a выплачено только 128-74 кр., a остальное задержано въ депозите. Имея 100 кронъ въ банкноте, можно въ Талергофе умереть отъ голода, такъ какъ здесь даже 10 кронъ не легко разменять. Я возвратилъ о. Яворскому занятыя 10 кронъ и о. Качмарчику остальныя 7 кронъ.

12 марта. — Хорошая погода. Ясно, тепло, — хожу съ утра. Днесь пятница. „Сватъ” купилъ 2 литра молока и эментальскаго сыра. Въ карантинномъ бараке заболелъ о. Черлюнчакевичъ.

Laiss принялъ телеграмму въ Ляховичи via Brailof, — ахъ, Господи, можетъ удастся хотя этимъ далекимъ путемъ уведомить моихъ, что я живъ еще.

13 марта. — Супъ подаютъ съ каждымъ днемъ разно. Я и „старый” встаемъ первые. Сплю хорошо. День погожій.

14 марта. — Воскресенье. День хорошій. Ничего особеннаго. Посетилъ судью Ф. Костецкаго, возвратилъ ему 20 кронъ.

(Цитата по польски): Jokaj: „Po obiedzie, ogolnie biorac, kazdy jest innym czlowieklem, niz przed obiadem. Stol nakryty rowna ludzi, pozycye, wieki, roznice partyi”.

Detto:

”Zem za mala do kochania,

Mowia mi czasami,

Lecz z plytkosci tego zdania

Nie pojmuja sami.

Glupcy! o tem wszakze wiecie,

Ze i woda latwo przecie

W malym wre garnuszku,

Wiec niech w podziw was nie wprawia,

Ze sie milosc latwo zjawia

W malenkiem serduszku”.

15 марта. — День ясный, хорошій. Въ газете статья п. з. Kostmangel (недостатокъ пищи) и о мерахъ предосторожности.

Читаю повесть Іокая въ польскомъ переводе: „Poruszymy z posad ziemie”. Такъ тепло, что весь народъ высыпалъ изъ бараковъ, люди гуляютъ въ летнемъ платье.

„Plus valet fаvоr in judice quam lex in codice” (больше значитъ хорошее расположеніе судьи чемъ законъ [статья] въ уложеніи).

(Следуетъ длинная цитата на польскомъ языке изъ соч. Іокая объ отношеніи между конемъ u человекомъ, значеніи римскаго egues (конъ), о свсв. Мартыне u Георгіи, изображаемыхъ на коне и m. n.).

16 марта. — День нехолодный, но пасмурный. Я и Янко ходили навестить Іосифа. Прекрасный русскій крестикъ я отнесъ г. Андрею Лакусте, чтобы вырезалъ на немъ подходящую надпись. Крестикъ сделалъ мне о. Ст. Яворскій. Въ Оресте Копыстянскомъ позналъ я художника-ваятеля. Сделалъ чудный ларчикъ д-ру Войтовичу и много другихъ вещей, настоящій художникъ.

Вчера Нестеракъ привелъ своего товарища Бандровскаго (оба — гимназисты VIII кл. новосандецкой гимназіи). Бандровскій — живописецъ, обещалъ принести намъ днесь кое-что. Все, что досихъ порь сделалъ, роздалъ.

(Особое прим.) Полякъ Іосифъ Заславскій изъ Новаго Тарга былъ еще въ декабре 1914 г. освобожденъ (freigelassen), но не зная ничего объ этомъ, сиделъ по днесь. По приглашенію Уейскаго, пришелъ въ канцелярію помогать ему привести въ порядокъ списокъ усопшихъ и вдругъ, къ своему изумленію, попалъ въ немъ на статью, въ которой значится, что онъ, Іосифъ Заславскій, умеръ! Также образецъ бюрократическаго безголовья!

17 марта. — Опять у насъ, въ 30-омъ бараке, заболели двое: Куцей и о. Сенгалевичъ. Врачъ заявилъ, что, если къ субботе не будетъ новыхъ заболеваній, въ нашемъ бараке будетъ произведена дезинфекція и что если окажется нужнымъ, всехъ насъ переведутъ въ другой баракъ.

Характерно, что въ нашемъ бараке не погасъ тифъ. Это уже 21-ый случай. Но въ общемъ эпидемія падаетъ, больныхъ переносятъ въ другіе бараки. Случаевъ же смерти бываетъ по 3—5 въ сутки. Въ сравненіи съ прошлымъ, это очень мало.

Читаю повесть Іокая въ поль. перев. „Poruszymy z posad ziemie”. Xopoшая повесть и потому бросилъ играть въ преферансъ. Все впрочемъ надоедаетъ. A видовъ на скорое окончаніе войны никакихъ.

Писалъ молодой Телесницкій отцу, — днесь письмо получено — что тамъ у него говорятъ, — онъ где то въ Чехіи окончилъ офицерскую школу — что пойдутъ на войну только въ мае. Вотъ-те, хорошіе виды!

Днесь караульные сообщили намъ, будто Италія объявила войну Франціи. Мало вероятное известіе. A те, кто читали газету, говорятъ, что ничего объ этомъ тамъ не сказано. Видно, это только одинъ изъ тысячи разныхъ слуховъ, къ какимъ мы уже здесь привыкли впрочемъ.

Пойду завтра къ Іосифу попросить, чтобы онъ, пріехавъ въ Bielitz, написалъ чрезъ бюро Тенгофа via Бухарестъ письмо въ Липицу и сообщилъ имъ что я и Янко здесь живы и здоровы. Ахъ, какъ бы я радовался, если бы это удалось, и мои дражайшіе на земле узнали обо мне! A можеть быть, и телеграмма via Brailow дойдетъ до Ляховичъ и этимъ путемъ они все таки скорее узнаютъ обо мне?

Меня уже несколько дней подрядъ очень сильно донимаетъ зубная боль, особенно и постоянно вечеромъ, иногда и ночью, не сплю...

Померъ о. Ал. Полянскій.

Вечеромъ опять принесли весть печальную, — пришла будто бы телеграмма — что будто Румынія объявила войну Россіи. Такъ тогда война затянется надолго, по-видимому, — намъ такъ хотелось бы вернуться на родину, посмотреть на нее хотя бы и разрушенную! Ведь же она родная намъ, искони русская, своя дорогая земля! Да будетъ воля Твоя Господи!

По баракамъ, тамъ, где у кого то изъ нашихъ людей есть на рукахъ „Изборникъ”, служатъ днесь „Поклоны”. У насъ же прочитали акафистъ къ страстямъ Христовымъ.

18 марта. — День пріятный. Врачъ заявилъ, что мы перейдемъ въ другой баракъ, кажется въ 23-ій, a нашъ будетъ подвергнутъ дезинфекціи. Днесь забрали и судью Криницкаго въ госпиталь.

Вчерашнія вести оказались ложными, какъ первая, переданная караульнымъ, такъ и вторая. За распространеніе ложныхъ вестей, караульное бюро получило здесь названіе „бюро Гиса” (Гисовскаго).

На обедъ дали намъ постный „чиръ” и говорятъ, что лишь дважды въ неделю будемъ получать мясо. Начнется голодовка. Бедняки крестьяне давно уже голодаютъ, просятъ насъ о подаче имъ хлеба и пищи вообще, а у насъ нетъ. Прежде у насъ все таки оставалось еще немного хлеба, такъ что мы могли имъ кое что изъ него уделять, именно у насъ было много больныхъ и оставшіяся несъеденными ихъ порціи получали здоровые. Теперь эпидемія падаетъ, больныхъ становится все меньше, a выздоравливающіе, очень сильно хотятъ есть и едятъ жадно. После тифа всегда выздоровевшіе едятъ много.

Съ самаго утра ужасно болитъ у меня зубъ.

По упокоившимся оо. Александре Полянскомъ и его сыне Несторе отслуженъ парастасъ.

19 марта. — Пятница. Пасмурно. Съ утра заехали съ насосами и выкачиваютъ изъ отхожихъ местъ нечисто ты и отравляютъ воздухъ зловоніемъ.

Собираюсь зайти къ Іосифу и попросить его, чтобы далъ портному сделать для меня чорные брюки и прислалъ сюда. Ужасно я обносился, хожу оборваннымъ. Было время, когда я вынужденъ былъ неразъ ложиться спать, не раздеваясь, и это также ускорило процессъ распаденія моего тряпья, но благодаря этому обстоятельству быть можетъ, все таки не разболелся ревматизмомъ.

Съ 18 с. марта команду надъ нами обнялъ полковникъ Grimm.

Никто въ нашей кабине не естъ по пятницамъ мяса. Поэтому утромъ беремъ обыкновенно фасольнаго супа два котелка больше, подогреваемъ его и приправляемъ, поелику это возможно, и особенно старый Потерейко делаетъ себе изъ этого „объяденіе”. Но днесь вышло вотъ что: старый купилъ 2 литра сладкаго молока, еще не снятаго, a когда попробовали у насъ скипятить его, то оно внезапно створожилось. И удивительно, получилось изъ него много сыра, такъ Янко влилъ это молоко въ супъ и мы съели и нашли даже, что полученное кушанье оказалось довольно вкуснымъ.

Іосифъ и Красицкій уезжаютъ завтра после обеда.

Весна, весна! Здесь въ Талергофе копаютъ, пашутъ и сеютъ, хотя кругомъ на горахъ еще белеютъ снега.

Уплатилъ днесь 20 кронъ о. Гизовичу. Такимъ образомъ мои счета выровнены.

(Особ. замеч.:) Крестьянинъ изъ Глесо-Богданъ, уездъ Рагово, Василій Ретижникъ, въ жару всегда пелъ: „Іисусе, Сыне Божій, помилуй мя” и бесновался. Вязали его веревками. Позвали на конецъ караульныхъ и они наложили на него кандалы. Утромъ пришелъ въ этотъ баракъ исповедывать о. Вл. Венгриновичъ и крестьянинъ, увидевъ его идущаго съ крестомъ въ рукахъ, подошелъ въ кандалахъ къ нему, еще разъ воскликнулъ: „Іисусе, Сыне Божій, помилуй мя” и поцеловалъ крестъ. Священникъ покропилъ его священною водою и прочиталъ надъ нимъ молитву и крестьянинъ немного успокоился. Затемъ твердо заснулъ и когда затемъ проснулся, оказалось, что сталъ совершенно здоровымъ и здоровъ и по днесь. Вечеромъ узнали мы отъ д-ра Вальницкаго, что Янко освобожденъ. Писалъ объ этомъ Вл. Юркевичъ еще въ январе г-же Кунинской, но это письмо только днесь ей доставили! Вотъ какіе порядки! Но здесь еще находятся люди, освобожденные еще 3 месяца тому назадъ, и все еще ждутъ фактическаго освобожденія, некоторые же изъ такихъ освобожденныхъ уже здесь умерли.

20 марта. — Всталъ рано. Днесь уходятъ изъ подъ карантина Красицкій и Качала (онъ освобожденъ). Утромъ поданъ супъ неопределеннаго вкуса, пахнетъ тминомъ. Многіе не кушали. Возвращаются прежнія, еще впрочемъ недавнія времена нашей голодовки въ Талергофе, лишь съ той разницей, что теперь питаніе насъ такимъ супомъ оправдывается скудостью съестныхъ припасовъ и приближающимся голодомъ.

Нашелъ случай поговорить съ Качалой. Поручилъ ему познакомиться съ Миллеромъ и попросить его о ходатайстве у барона Камерланда, чтобы насъ скорее освободили. Обещалъ онъ это сделать, такъ какъ намеренъ задержаться несколько дней въ Граце.

Янко же не оставитъ своего отца здесь, a желаетъ дожидаться и его освобожденія.

Чго-то непонятное творится въ Талергофе. Кому-то какъ будто дело въ томъ, чтобы мы здесь оставались узниками возможно наидольше. Вотъ и днесь узнали мы, что о. Каленюкъ (онъ тоже днесь уезжаетъ) получилъ письмо еще съ января с. г. изъ котораго узналъ, что его братъ Романъ, военный капеланъ, попалъ въ пленъ. Вообще только вчера вручено много писемъ лицамъ, днесь уезжающимъ. Письма къ намъ наверно почиваютъ въ канцеляріи нашей Bewachungskommando и лишь уезжающимъ передаются. Въ этой тактике тоже что-то подозрительное.

Такь какъ Миллеръ лично Качалы не знаетъ, то я хочу предупредить Миллера телеграммой, что Качала у него явится.

Іосифу поручилъ я обязательно отыскать Курку, посоветоваться съ нимъ и выслать его въ Грацъ по нашему делу. Издержки путешествія возвратимъ. Быть можетъ поедетъ и братаничъ Янко съ Куркою, a Курка могъ бы похлопотать у д-ра Ганкевича. Увидимъ, дастъ ли вce это какой-нибудь результатъ, но пока что можемъ надеяться на лучшее. A тифъ все таки еще не погасъ. На дняхь впалъ въ рецидивъ (возвратъ) о. Дроботъ и съ нимъ теперь очень плохо.

Построили теперь здесь новые госпитали и перевели уже туда больныхъ изъ барака № 14. Тамъ комнаты съ поломъ, опрятны, съ большими окнами, ясныя, чистое белье и пр. Нельзя ни чего большаго и лучшаго ожидать и требовать въ Талергофе!

Въ часъ дня 105 чел, выходцевъ отправились съ узлами. Каждому выдана легитимація, которую читаеть получившій на стороне, следя за темъ, не значится ли тамъ: sich fernhalten vun dem Operationsterrain (находись подальше отъ территоріи военныхь действій), конфинованнымъ не поставлена такая заметка. Такъ съ трудомъ двинулись они къ станции Putingam, отдаленной 1 килом., а мы, оставшіеся, долго смотрели вследъ за ушедшими и неодинъ изъ насъ спрашивалъ про себя со вздохомъ: когда уже разъ придетъ тотъ день, въ который и мне доведется такъ уйти съ этого места столь многихъ мученій, лишеній, болезней, тревоги — словомъ - ада.

Ожидаемъ оглашенія следующаго новаго списка выбывающихъ, a я и Янко вестей около четверга изъ Граца отъ Качалы и др.

21 марта. — Воскресенье.

22 марта. — Крепкій морозъ.

(Особ. зам.:) Разсказываетъ о. Гичко изъ Шандровецъ: После арестованія о. Гичка, местный помещикъ еврей Ааронъ К., посоветовавшись съ войтомъ и солдатами-ополченцами, согналъ въ воскресенье после обеда все село на ланы для уборки съ нихъ хлебовъ ему, помещику еврею. Играя при этомъ роль австрійскаго патріота, велъ себя въ виду крестьянъ дерзко и вызывающе, Но несколько дней спустя явились въ селе уже русскіе казаки. Помещикъ еврей ухитрился подвести и ихъ, пригласилъ ихъ къ себе и угостилъ великолепно, нагрузивъ столы лучшими кушаньями и водкой. Казаки узнали, однако, отъ крестьянъ о недавнемъ подвиге хитреца, наевшись и попивъ вдоволь, вместо того, чтобы поблагодарить хозяина, растянули его на томъ же столе и всыпали ему 15 палокъ на то, — какъ сказали — чтобы на всю жизнь попомнилъ побывку и правосудіе казаковъ въ Шандровцахъ.

Съ утра гамъ и шумъ: молодой К—о творить безобразія, подражаетъ кошке, передразниваетъ евреевъ, досаждаетъ обитательницамъ въ женской кабине напротивъ (тамъ вдова г-жа Г. и девушка Л.). Оне обе поютъ песни, особенно по вечерамъ (у нихъ хорошій голосъ), но это мне мешаеть уснуть. Такъ я подумаю, о своей родине, помечтаю немного кое о чемъ и засыпаю. Въ бараке некоторыхъ овладеваетъ, ни съ сего ни съ того, порой неестественный ребяческій юморъ, порой же чорнейшая безнадежность, меланхолія и подавленность до слезъ, до отчаянія. Все это объясняется нашимъ общимъ безотраднымъ и тяжелымъ положеніемъ. Слишкомъ ужъ долго сидимъ мы здесь. Тоска и скука одолеваютъ всехъ насъ. Говорятъ (д-ръ Могильницкій), что здешніе санитары постановили подавить эпидемію и отменить карантинъ въ теченіе 10 дней. Понимаемъ, что имъ хотелось бы поехать въ Грацъ (или вместе съ офицерами) на праздники Пасхи. Но на беду, какъ разъ третьяго дня въ I дворе было несколько новыхъ случаевъ заболеванія.

Газ. Tagespost отъ 20 с. марта принесла замечательную передовую такого содержанія: Несмотря на то, что Гинденбургъ — знаменитый полководецъ и одержалъ две величайшія победы, несмотря на то, что войска дерутся храбро, высадить непріятеля изъ занятыхъ имъ днесь позицій мы считаемъ невозможнымъ и немыслимымъ, a мечтать о взятіи Варшавы было бы смешно. Въ статье бросаются въ глаза тонкій и изящный по форме стиль и остроумная игра словъ.

Одна швейцарская газета поместила известіе, что между Франціей и Россіей заключенъ договоръ, по которому Франція поможетъ Россіи взять Константинополь и Дарданеллы, a зато Россія отобьетъ у немцевъ Элзассъ-Лотарингію для Франціи. Стало быть, нечего и думать о заключеніи мира до паденія Константинополя, A мы все лелеемъ надежду на то, что все это въ теченіе 5 недель закончится, что мы къ концу мая м. вернемся на родину.

Есть еще здесь много такихъ людей, которые такъ и по днесь ходятъ безъ рубашекъ! Была ведь одна только у нихъ и та распалась, просто сгнивъ на теле отъ пота, грязи и вшей.

На-дняхъ (19. с. м.) получила госпожа Кунинская письмо, помеченное 28. янв, с. г., отъ Вл. Юркевича, который сообщаетъ, что o. І. Потерейко освобожденъ еще въ ноябре. Такихъ освобожденныхъ здесь много, но они объ этомъ ничего не знаютъ и сидятъ здесь дальше безконечно долго.

Если бы его и его отца выпустили на свободу, a меня конфиновали съ определеніемъ места моего пребыванія, оба они решились бы жить вместе со мною.

Жду полученія около субботы известій отъ брата Іосифа или же отъ Янка, его сына, какъ удастся ему его миссія въ Граце.

Вчера дали намъ на обедъ капустнякъ, но безъ мяса. Капуста же недоварена и жестка.

Согласно газетнымъ известіямъ во Вене выдаютъ карточки и на молоко, a не только на хлебъ и муку. Свыше 200 фирмъ, торгующихъ мукою, закрыто изъ за недостатка муки. Булки изъ пшеничной муки на дрожжахъ дозволено печь только дважды въ неделю, да и то изъ чорной муки.

Масло до сихъ поръ удается намъ въ кантине доставать, но предчувствуемъ, что вскоре его лишимся. Молока все меньше и менъше. Теперь продаютъ кислое по 32 гел. за литръ и народъ покупаетъ, но не мы.

Купилъ открытку изъ Талергофа за 70 гел. отъ о. Сеника. Говорятъ, что онъ купилъ 100 открытокъ по 40 гел. и въ мигъ распродалъ ихъ. Такъ люди торгуютъ, чемъ только могутъ. Гисовскій сидитъ въ трафике и продаетъ табакъ. Изъ-за этой торговли и др. невзгодъ нашего здешняго положенія выходятъ иногда непріятныя и некрасивыя исторіи. У некоторыхъ этика пошатнулась и пала. Кое-кому вероятно после освобожденія будетъ даже стыдно возвращаться на родину.

Трудно, конечно, выяснить и установить, что именно сильнее и въ какой степени расшатало нравственные устои некоторыхъ лицъ: одно ли только пребываніе здесь, или же, помимо него, вызванное войною общее паденіе нравовъ, a только фактъ на лицо — некоторые люди этой нынешней огненной пробы не вынесли и пали. Они не боятся ни Бога, ни смерти. Не боятся теперь и здесь, когда всякій долженъ быть готовъ и ожидать, что, слегши въ госпитальную постель, больше съ ней не поднимется, внезапно переселится въ вечность. Видно ко всему человекъ постепенно привыкаетъ даже къ леденящему сердце и душу зрелищу многихъ новыхъ гробовъ — a бывало ихъ иногда и по 40 штукъ въ день — и ничего уже его не трогаетъ, такъ какъ и со всемъ этимъ освоился уже и окаменелъ. Подобно какъ и на поле брани привываютъ къ виду ужасныхъ раненій, увечій, резне, убою, отчаяннымъ стенаніямъ, воплямъ гибнущихъ и множества разлагающихся труповъ уже погибшихъ.

Въ бараке служимъ ежедневно молебенъ или акафистъ, чемъ огорчены молодые К—ки и Г—къ (поповичи!), особенно К-ки ведутъ себя грубо и подрываютъ религіозныя чувства у другихъ. Вотъ, одна часть — правда, кь счастью ничтожная, — нашей молодежи, такой до сихъ поръ всегда благовоспитанной, дисциплинированной, благородной, патріотичной. На такихъ, уже надломленныхъ, не действуетъ уже увещательное слово о патріотизме, даже о православіи, потому что они изверились во всемъ и отравлены ядомъ безверія. A такъ какъ вообще плохо воспитаны, скорее же вовсе не воспитаны, то не желаютъ да и не умеютъ показать себя культурными людьми, ни отнестись съ уваженіемъ къ религіознымъ чувствамъ другихъ, ни даже оставить въ покое молящихся. Видъ молящагося ихъ озлобляетъ. Видно, они и дома не привыкли видеть молящихся, a если это такъ, то въ ихъ поведеніи повинны и ихъ родители.

Увы, сильно здесь опустились и некоторые священники: не заглядываютъ въ молитвословъ, не исполняютъ своихъ священническихъ обязанностей по крайней мере про себя и для себя.

Но за то есть целый рядъ священниковъ, которые именно здесь, въ это время и въ этихъ условіяхъ и обстоятельствахъ, проявляютъ чрезвычайное душпастырское усердіе. На первомъ месте въ этомъ отношеніи стоитъ здесь и светитъ другимъ особенно яркимъ образцомъ самопожертвованія и благочестія о. Вл. Венгриновичъ. Выдаются же и отличаются въ числе многихъ оо. Пантелеймонъ Скоморовичъ, Ст. Яворскій, Гелитовичъ, Дуркотъ, Гр. Процыкъ, Чекалюкъ, Ф. Ковальскій, Крушинскіе. и др.

Благодаря стараніямъ Шорша будемъ отъ днесь получать ежедневно „Neue Freie Presse” въ полную нашу собственность, за что будемъ платить по 30 кронъ въ месяцъ. У насъ это большой прогрессъ. Доставляющій субъектъ зарабатываетъ въ месяцъ 60 кронъ.

Вечеромъ померъ о. Дроботъ.

Певца Держка замкнули въ одиночное заключеніе на 6 часовъ и заковали его въ т. наз. перекрестные кандалы (Spangen).

(Особ.зам.:) Даты отправленія нами личныхъ и общихъ писемъ разнымъ высокопоставленнымъ лицамъ:

Apostolischer Nuntius, Wien, 21/X, 1914.

Cardinal Piffl,... „ 30/XI, 1914.

Nuntius,...... l/XII, 1914.

Cardinal Piffl,... „ 12/XII, 1914.

23 марта — Крепкій приморозокъ. Ночью болелъ у меня зубъ.

Heстeракъ принесъ стихотвореніе, посвященное о. Вл Венгриновичу. Хорошо оно написано — будетъ оно у насъ на память. Бандровскій сделалъ къ нему виньетку.

Утромъ Ш. принесъ известіе, что П.(Перемышль) палъ. Говорятъ, что эта весть верна, такъ какъ и въ газетахъ приведена.

Всемъ обитателямъ нашего барака приказано вынести все вещи во дворъ и въ бараке произведена дезинфекція, опрыскивали всю посуду, постели, одежду, обувь, столы, полъ и т. д. такъ обильно, что даже отъ этого грязь подъ ногами сделалась. Къ счастью, после утренняго приморозка, днесь день хорошій и теплый. Говорятъ, что пополудни все пойдемъ въ баню.

Къ 1-му апреля будетъ — говорятъ — карантинъ отмененъ. Быть можетъ, все врачи и офицеры страстно желаютъ на Пасху выехать въ Грацъ. Увидимъ.

Когда мы возвратились изъ бани, увидели, что во всемъ бараке ужасная грязь, сенники же наши до того мокры, что не знаемъ даже, какъ на нихъ намъ спать придется, лучше ужъ ихъ отставить, a завтра высушить.

Наша Postwache (караульная стража) днесь забавлялась и весела. Они говорятъ, что паденіе П. (Перемышля) знаменуетъ, согласно ихъ пониманію и сердечному желанію, близкое окончаніе войны. И имъ, наконецъ, соскучилось и пріелось. Они — старые ополченцы, дома оставили свои семьи и сильно тоскуютъ. Вотъ, предвчера (третьяго дня) одинъ изъ нихъ получилъ изъ дому письмо съ извещеніемъ, что его жена и дети погибли съ голода, и затемъ пустилъ себе пулю въ лобъ.

Въ 3 ч. состоялась панихида по пок. православномъ священнике о. Дроботе въ часовне, служили оо. Маковіевичъ и Тофанъ, пелъ нашъ хоръ. Все жалеютъ о покойнике.

Спали мы на мокрыхъ сенникахъ.

24 марта. — Морозъ. Сенники и днесь еще сушимъ.

Нашъ крестьянинъ-поэтъ принесъ собою написанное стихотвореніе, посвященное также о. Вл. Венгриновичу. Это — красивое стихотвореніе, написанное по-галицко-русски.

(На этомъ записи Дневника въ III тетрадке обрываются, остальныя 8 карточекъ, т. е. 16 страницъ, заполнены списками оригинальныхъ стихотвореній Нестерака и др. неназванныхъ лицъ, — все на русскомъ литер. языке)

(Четвертая тетр.:) 24 марта.—Днесь начался нашъ трехнедельный карантинъ. Говорятъ, что по истеченіи этого срока насъ отсюда разгонятъ.

Д-ръ Могильницкій говоритъ, что въ настоящее время есть всехъ больныхъ 1.030 чел., въ этомъ числе 90чел, больныхъ тифомъ, прочіе же считаются выздоравливающими или страдающими иными разными болезнями. есть нечего говоритъ д-ръ Могильницкій — и реконвалесцентамъ придется вероятно умереть съ голода. Теперь уже нетъ даже ячной каши ни „грисика”, а только еще немножко риса.

Съ вчерашняго дня намъ подаютъ утромъ кофей вместо супа, крестьянамъ же подаютъ подобіе супа, т. е. въ сущности воду помойнаго вида.

Вечеромъ у меня сильно разболелся зубъ и донималъ всю ночь — мало спалъ я.

25 марта. — Ходилъ въ амбулаторію, но никого тамъ не засталъ. Днесь латинскій праздникъ (Zwiastowanie — Благовещеніе) и быть можетъ, по той причине врачи отсутствуютъ.

Вчера читали мы н ръ „Neue Freie Presse”, съ описаніемъ о сдаче Перемышля. Тамъ стоилъ корецъ картошки 60 кронъ, одно яйцо 1-50 кр., головка капусты 6 кронъ. Идетъ ожесточенный бой на Ужокскомъ перевале, исхода его можно ожидать днесь или завтра.

(Особая записъ): После арестованія о. Кокотайла и его жены въ с. Туринке, жандармы произвели очень тщательный обыскъ въ его доме и на вышке нашли маску чорта, которую употребляли, устраивая любительскіе спектакли во время Рождественскихъ праздниковъ любители-актеры. Маска была громадныхъ размеровъ — целая голова съ рогами. Жандармъ наткнулъ эту маску на штыкъ и какъ corpus delicti представилъ старосте въ Жолкве. Получился такой спектакль: жандармъ везъ на телеге въ городъ закованныхъ въ кандалы несколькихъ русскихъ крестьянъ-”изменниковъ” и сиделъ между ними съ высоко поднятой маской чорта на штыку. Когда такъ проезжали улицами Жолквы, высыпавшая на улицу толпа не могла вдоволь нарадоваться этимъ зрелищемъ, она бежала за телегой и кричала: „смотри, смотри, нашли россійскаго чорта у священника въ Туринке!” Даже театральная маска стала поводомъ и уликой для арестованія русскихъ галичанъ.

Днесь двое крестьянъ при известіи о паденіи Перемышля обнаружили въ присутствіи несколькихъ лицъ свою радость по этому поводу, какой то подлецъ сейчасъ на нихъ сделалъ доносъ и вскоре обоихъ несчастныхъ схватили и сделали имъ Anbinden, т. е. подвесили ихъ на столбе.

Въ 3 ч. состоялись похороны о. Кузьмаки изъ Перемышльской епархіи. Пелъ хоръ.

Зубъ пересталъ меня болеть — слава Тебе, Господи, - и я спалъ хорошо.

26 марта. — Пасмурно и ветренно. Ожидаю вести отъ Іосифа или его сына Янка, если поехалъ въ Грацъ.

Говорятъ, что уже третій день лежитъ въ госпитале сынъ гимназистъ д-ра Могильницкаго. Онъ всегда ходилъ безъ шляпы, чтобы этимъ „закалить” себя, и возможно, что простудился.

Днесь возвратились изъ госпиталя г. Сандовичъ и его сынъ. Оба здоровы.

Некоторые изъ оставшихся здесь въ заключеніи дальше, воспользовавшись случаемъ, передали все таки частныя письма выходящимъ на свободу для отправки по адресамъ. Вышедшіе же были столь неосторожны, что сдали ихъ на почту на ближайшей станціи Путингамъ, a почта вместо того чтобы отправить ихъ по адресу, передала ихъ въ Zeitung-Thalerhof. Теперь вышли у насъ здесь изъ-за этого большія непріятности. Допрашиваютъ техъ, кто писали эти письма. Дело въ томъ, что у насъ эпидемія, a эти письма не были дезинфекціонированы.

Днесь (пятница) подали намъ только кукурузный „чиръ” (похлебку). Слышимъ также, что во Вене пекутъ теперь лишь кукурузный хлебъ, но и такой будто очень дорогъ.

(Следуетъ на 1 1/2 cmp. Тeкcmъ, сочиненной по-видимому кемъ-то изъ заключенныхъ патріотической песни, начинающейся: „Эй, Русь Червонная... a на след. стр. ноты къ первой ея строфке).

Ходятъ слухи, что будто во Вене вспыхнули бунты изъ-за недостатка хлеба. Власти призвали себе на помощь войско, которое будто бы стреляло въ толпу.

Мясо живого веса 1-80 во Вене.

Намъ подаютъ супъ почти безъ мяca, a крестьяне и вовсе его не видятъ.

27 марта. — Суббота. Узнаемъ, что въ Праге и Вене вспыхнули волненія голодныхъ массъ и что ожидаютъ такихъ же волненій и въ Будапеште, куда уже отправлены для ихъ подавленія, 6000 солдатъ изъ гарнизона въ Граце.

Пополудни получилъ я письмо отъ моего сына Богдана изъ Младого Болеслава. Я весь дрожалъ отъ волненія, когда читалъ адресъ, написанный его почеркомъ. Письмо помечено 24-мъ с. марта 1915 г. писано чужою рукою (не знаю почему), лишь подпись его Воhdan. Онъ сообщаетъ, что 26-го сент. былъ взятъ въ армію, 26-го окт. приделенъ уже къ своему 55-му полку и былъ даже разъ уже „im Feldzug”, но заболелъ катаромъ кончинъ левой половины легкихъ и ему дали отпускъ по 15-ое апреля 1915. Отъ директора своей фабрики узналъ, что я (кажется въ январе) спрашивалъ телеграммой, что съ нимъ случилось, и онъ тамъ узналъ о моемъ местопребываніи и немедленно написалъ. Сообщаетъ, что живетъ „у одной хорошей семьи”. Ha какія средства?

Письмо это доставило мне много радости. Я же неразъ думалъ, что онъ, быть можетъ, и не живетъ. Но благъ и милостивъ Господь. Молюсь я за себя и семью мою, молятся наверно и другіе за нее, и Господь внемлетъ нашимъ молитвамъ, и нехватаетъ словесъ и силъ достойно возблагодарить Его за все оказываемыя намъ Его благодеянія.

Богданъ долженъ 16 апр. явиться въ своемъ полку, расквартированномъ теперь въ местечке Voitsberg ad Graz. Онъ опять пойдетъ на войну, но я верю и уповаю, что, если такъ съ нимъ будетъ, ему по воле Твоей, Господи, не приключится ничего худого, и что онъ живъ останется.

28-го марта. — Цветоносная неделя. Ни одна ваія нигде не заметна въ Талергофе, a только каждый мысленно и душевно пребываетъ между своими тамъ, на родине, и чувствуетъ, что и имъ тамъ тяжело праздновать сегодняшній день, не видя насъ въ своей среде.

Никто, ни Качала, ни Іосифъ, не пишутъ мне! Вотъ и довольны, что сами на свободе, и позабыли о насъ.

Я решилъ завтра выслать Богдану по телеграфу 50 кронъ и сообщить, что я здоровъ. Онъ бедняжка спрашиваетъ про мамашу и сестеръ, но я самъ ничего не знаю, но предполагаю, въ сильномъ упованіи на милость Божію, что все оне здоровы.

Наличныхъ денегъ у меня нетъ, есть только депозитъ въ 380 кронъ, потому мне придется занять у о. Вл. Венгриновича.

Мы (четверо сожителей) выписали себе медъ (— 5 (клгр.?) жестянка). Стоитъ 10 кронъ, a здесь, въ розничной продаже стоитъ 1 клгр. 6 кронъ.

Говорятъ, что 4-го апр. прекратится карантинъ и что многихь выпустятъ или на свободу совсемъ или на конфинацію, хотя и эта „воля” теперь даже не особенно заманчива въ виду ужасной дороговизны и голода. Здесь мы — разсуждаютъ некоторые — все таки получаемъ какую-то пищу, хотя и скверную и въ скудномъ количестве, a ”на свободе” можемъ, даже имея деньги въ кармане, голодать.

Когда Господь умилосердится надъ людьми, отвернетъ свою карающую руку и подастъ миръ и покой страждущему человечеству?

Д-ръ Собинъ и Ярославъ Гелитовичъ попали въ Einzel-ки (одиночное заключеніе) на сутки за то, что передали письма чрезъ выходившихъ на свободу. Караульные очень бесятся, не знаемъ, изъ-за паденія ли Перемышля или же по какому-то другому, намъ еще неизвестному поводу. Вообще усилились злоупотребленія и досажденія...

Собинъ является офицеромъ и заявилъ это профосу, въ ответъ получилъ: das macht nichts! (это ничего!) и повелъ ихъ обоихъ въ одиночное заключеніе.(Особая запись:) По сообщеніямъ и записямъ, составленнымъ участниками (обвиненными) въ процессе передъ военно-полевымъ судомъ въ Новомъ Санче, 26-го сентября 1914 г.

Дата добавления: 2015-08-10