Европейской интеграции

Исследованию интеграционных процессов, олицетворяющих особый тип взаимоотношений между суверенными государствами, посвящено немало трудов ученых и специалистов в области международного права и других научных дисциплин. Не стал исключением и европейский региональный интеграционный процесс, послуживший благодатной почвой для появления множества разнообразных интеграционных взглядов и теорий. При этом за основу теорий брались различные аспекты интеграции, что обуславливало разнообразие теорий.

Следует выделить четыре основополагающих подхода к исследованию и анализу европейской интеграции, получивших наибольшую известность в рамках политической науки и сыгравших заметную роль в становлении и развитии интеграционной теоретической мысли. По сути, это различные точки зрения на проблему международной политической интеграции. Но почти все теории политической интеграции содержат гипотезу о путях дальнейшего развития европейского интеграционного процесса, пытаются предсказать его конечный результат.

Первым и, пожалуй, в наибольшей степени политическим подходом к исследованию и анализу европейского интеграционного процесса явился федерализм [8]. Применительно к европейскому интеграционному процессу представители федерализма выдвинули тезис о появлении особого (федерального) институционального устройства, определяющего как характер взаимоотношений между самими интегрирующимися единицами, так и распределение полномочий между ними, с одной стороны, и возникающим «единым центром», с другой [4]. Характеризуя специфику такого распределения полномочий, A. Спинелли утверждал, что ни одна из властей соответствующего уровня не должна располагать какими-либо преимуществами, а полномочия местных, региональных, национальных органов и органов европейского масштаба должны сочетаться и дополнять друг друга. Иными словами, межгосударственные органы будущей «новой» Европы не должны наделяться полномочиями исключительно широкими, отличающимися от полномочий отдельных государств в сторону увеличения. По мнению Э. Уистрича, «сущность федерализма заключается в децентрализации власти везде, где это необходимо...» [4]. При этом стоит обратить внимание на то, что децентрализация там, «где это необходимо», по сути, представляет собой содержание одного из основополагающих принципов Маастрихтского договора о Европейском союзе — принципа субсидиарности.

Разработчиком идеологии функционализма стал Д. Митрани. В системе европейских международных отношений автор выделял так называемую «функциональную альтернативу», конечной целью которой стало всеобъемлющее единство («функциональное сообщество») в Европе, а затем и в мире [9]. В своей работе он отмечал: «Не будет гарантии мира, если мы обустроим планету посредством того, что ее разделяет». С его точки зрения, интеграцию надо проводить снизу, а не сверху, причем при условии, если эти объекты — государства или организации являются национальными, процесс интеграции будет намного эффективнее. Д. Митрани определял интеграционный процесс как «самовоспроизводящийся процесс, который начинался с решения частных проблем». ЕС уже можно назвать таковым, поскольку происходит процесс перераспределения властных полномочий государств в пользу создаваемой надгосударcтвенной структуры, обладающей функциональной эффективностью. Примером может стать право граждан Европы взаимодействовать с надгосударственными образованиями по многим направлениям, например, право подавать петиции в Европейский Парламент или иски в Европейский Омбудсман.

Преодолеть недостатки функционализма и вместе с тем сохранить и развить все лучшее, что было наработано в его рамках, попытались приверженцы неофункционализма: Э. Хаас, Л. Линдберг, Ф. Шмиттер, Л. Шейнеман и др. Неофункционалисты подчеркивают, что для успеха интеграции необходимы структурные условия, которым должны отвечать государства (например, политический плюрализм, консенсус относительно фундаментальных ценностей), и отмечают, что логика функциональной интеграции носит не механический, а вероятностный характер и сам этот процесс зависит от множества факторов [10]. В частности, Э. Хаас критикует Митрани за недостаточно полное рассмотрение роли власти в интеграционном процессе, подчеркивая, что власть неотделима от благосостояния. По его мнению, ориентированная на силу правительства деятельность в рамках международных программ может эволюционировать в сторону деятельности, направленной на рост благосостояния.

Вместе с тем Хаас не только не отвергает выдвинутую Митрани концепцию рамификации, но и опираясь на нее, развивает концепцию «эффекта переливания» (spillover effect). Как только общие институты начинают контролировать значимые властные функции, становится ясно, что для достижения более полной эффективности желательно затронуть интеграцией и смежные области. К примеру, совместная координация производства угля и стали невозможна без координации правил внешней торговли или, скажем, железнодорожных перевозок. В свою очередь, координация железнодорожного транспорта потребует координации правил автомобильных перевозок, и так далее. Как только пройден определенный рубеж, лидеры национальных государств — благодаря эффекту переливания — оказываются заложниками интеграции и вынужденно соглашаются на ее дальнейшее углубление.

Одновременно Хаас приходит к выводу о том, что прагматические интересы и ожидание экономической выгоды «эфемерны», если не подкрепляются глубокими идеологическими и культурными соображениями. В отсутствие таких соображений процесс политической интеграции с неизбежностью будет неустойчивым и обратимым. Если окажется возможным удовлетворить прагматически обоснованные ожидания, не пытаясь значительно расширить интеграцию, то сотрудничающие стороны не поддержат план такого расширения. В этом, как полагает Хаас, кроется одно из важных ограничений прагматически обоснованных ожиданий выгоды.

Эрнст Хаас не только развил основные положения функционализма и сделал попытку преодолеть присущие ему недостатки, но и дополнил его теорией систем. В результате он во многом усовершенствовал функционалистскую концепцию, хотя ему и не во всем удалось преодолеть указанные недостатки.

Еще одним подходом к исследованию и анализу европейской интеграции, имевшим достаточно широкое распространение и значительное влияние в рамках политической науки, является теория «сообщества безопасности» [11], в основе которой лежит изучение последовательности исторических событий в контексте достижения и обеспечения мирного сосуществования и дружественных отношений между государствами. K. Дойч, являющийся основателем этой теории, выдвинул тезис о необходимости создания так называемого «сообщества безопасности», представляющего собой «группу государств, достигших значительного уровня интеграции друг с другом и осознавших необходимость определенной общности (единства)».

Межгосударственная интеграция, по мнению представителей данного направления, — это многовекторный процесс, и для того, чтобы получить о нем максимально полное представление, необходим достаточно большой набор методов и средств познания. В этой связи K. Дойч предлагает использовать определенную систему критериев для выяснения того, как далеко продвинулись государства в реализации их интеграционных инициатив, насколько быстро может осуществляться их взаимодействие в той или иной сфере и т. д. Теория «сообщества безопасности» обнаруживает динамику политической интеграции, прежде всего во взаимоотношениях, складывающихся между отдельными личностями, элитами, социальными группами, культурными общностями и т. п. [12]. Интеграция рассматривается как процесс непрерывного движения к определенному единству, регулируемый взаимодействием людей.

Конечный продукт интеграции и есть создание самого «сообщества безопасности».

Согласно социологическому подходу, в первую очередь широкие народные массы должны были бы стать основной движущей силой интеграции [13]. Однако они так и не оказались в достаточной степени вовлеченными в этот процесс. В результате отдельные личности, различные социальные элиты, политические и экономические группировки становятся главными действующими лицами на интеграционной сцене. Именно от характера их взаимоотношений, от их принципиальных позиций и существа принимаемых ими решений непосредственно зависит интеграционная динамика.

По мнению представителей правового подхода — M. Каппеллетти, M. Секкомбе и Дж. Уэйлера, — именно право определяет статус и сферу деятельности главных действующих лиц в условиях интеграции, контролирует, а при необходимости и ограничивает их действия, выполняет роль своеобразного нормативного регулятора во взаимоотношениях между участниками интеграционного процесса [14]. Именно право осуществляет функцию «упорядочения и стимулирования интеграционного процесса, консолидации его содержательных и организационных структур». Наглядным примером тому является деятельность Европейских сообществ, чьи основополагающие цели и задачи (создание основ для все более тесного союза европейских народов, экономический и социальный прогресс, непрерывное улучшение условий жизни и труда, устойчивое развитие, процветание и стабильность и т. д.) не могут быть достигнуты и реализованы вне рамок правового поля, без реального и эффективного регулирующего воздействия со стороны правовых норм. Как справедливо отмечают некоторые специалисты, интеграция в Западной Европе, начавшись с права, и на всех последующих своих этапах характеризовалась достаточно высоким уровнем правового регулирования.

Дата добавления: 2015-07-21