Читайте также:
|
КОМНАТ МАДАМ МОРРИСОН
Как-то раз майор Тобиас Клаттербек сидел возле окна в своей комнате,
дымя папиросой и потягивая вино, что было у него в обычае, когда дела шли
более или менее сносно. Во время этого приятного занятия он случайно бросил
взгляд через улицу и заметил прядь темных волос и еще более темный глаз,
глядевший на него из-за портьеры окна в доме напротив. Это видение весьма
заинтересовало бравого майора, и он встал, чтобы получше его рассмотреть,
но - увы! - прежде чем он успел навести на него монокль, видение исчезло!
Майор весьма долго и упорно не позволял своему взгляду отвлекаться в
сторону, выкурил по меньшей мере полдюжины папирос не говоря уже о бутылке
вина, которую он прикончил, но, помимо каких-то одеяний, круживших и
порхавших в темной глубине комнаты, не увидел ничего более определенного.
На следующий день в тот же самый час наш воин находился на своем
наблюдательном посту и был вознагражден появлением теперь уже пары глаз,
весьма лукавых и опасных, а также миловидного округлого личика, которое ни
в коей мере нельзя было назвать непривлекательным. Обладательница всех этих
очаровательных предметов, высунувшись из окна, чрезвычайно целеустремленно
поглядела вправо, затем так же целеустремленно поглядела влево, после чего
решила поглядеть прямо перед собой и была поражена, увидав солидного
джентльмена довольно почтенного возраста, наделенного пунцовым румянцем и
взиравшего на нее с беспредельным восхищением. Это повергло ее в такой
испуг, что она тотчас скрылась за портьерой, а у майора возникло опасение,
что он никогда ее больше не увидит.
По счастью, однако, испуг этой дамы был, по-видимому, не слишком
непреодолим, ибо через пять минут она снова появилась у окна, и взгляд ее
снова упал на улыбающееся лицо и элегантную фигуру майора, принявшего в
этот момент самую эффектную позу, слегка подпорченную тем, что он еще был
облачен в свой лиловый халат. Теперь глаза ее задержались на нем чуточку
дольше, а на лице промелькнуло некое подобие улыбки. Тут майор улыбнулся и
отвесил поклон, и дама улыбнулась еще раз, обнажив при этом хорошенькие
беленькие зубки. На какой шаг отважился бы затем наш доблестный воин,
сказать невозможно, ибо дама разрешила эту проблему сама, скрывшись из
глаз, и притом на сей раз окончательно. Тем не менее майор был весьма
доволен и, надев долгополый сюртук и безупречный белый воротничок, чтобы
отправиться в клуб, все время тихонько посмеивался себе под нос. Он был
когда-то лихим кавалером и в своей довольно бурной и пестрой жизни
отличался в схватках с Венерой не меньше, чем с Марсом.
Воспоминание об этом маленьком эпизоде преследовало его весь день. Оно
так занимало его воображение, что он даже допустил за картами грубый
промах, чем погубил себя и своего партнера. Это был первый и единственный
случай в истории клуба, чтобы майор проиграл так - по собственной
небрежности. Воротясь домой, он поведал обо всем фон Баумсеру.
- Не знаю, кто она такая, но это чертовски хорошенькая женщина, -
заключил он свое повествование, перед тем как отправиться на боковую. -
Черт побери, давно я не встречал такой хорошенькой женщины.
- Она покойница, - сказал немец.
- Она... что?
- Покойница - жена покойного инженера.
- Вы хотите сказать, вдова? А что еще вам о ней известно? Как ее зовут
и откуда она сюда прибыла?
- Слышал я - служанка болтала, - что какая-то покой... какая-то вдова
живет там, напротив, столуется в пансионе мадам Моррисон и что это окошко -
ее личной циммер... ну, это самое... комнаты. А вот как ее имя, я что-то не
слыхал, а может, и забыл.
- Черт побери! - сказал майор. - У нее такой взгляд, который пронзает
тебя насквозь, и фигура Юноны.
- Ей не меньше как фирциг... как это, сорок, - заметил фон Баумсер.
- А хотя бы и так, дружище! Женщина в сорок лет как раз в самом соку.
Поглядели бы вы на нее, когда она стояла у окошка, так попали бы в плен с
ходу. Стоит она вот эдак, потом поднимает глаза вот эдак и тут же опускает
их вот эдак. - И бравый майор постарался придать своим воинственным чертам
выражение, которое, по его мнению, должно было совмещать в себе невинность
с завлекательностью. - Затем она бросает взгляд через улицу, видит меня, и
ее ресницы захлопываются, как крышка фонаря. После этого она заливается
румянцем и украдкой бросает на меня еще один взгляд - из-за края портьеры.
Она два раза поглядела в мою сторону, я это ясно видел, черт побери!
- Так это очень хорошо, - ободряюще сказал немец.
- Ах, мой друг, конечно, двадцать лет назад, когда объем груди у меня
был сорок дюймов, а в талии - тридцать три, на меня стоило посмотреть
дважды. Увы, приходит старость, а с нею - одиночество, и начинаешь
понимать, каким ты был дураком, что так мало пользовался жизнью, когда
представлялась возможность.
- Майн готт! - воскликнул фон Баумсер. - Может, вам хочется сказать,
что вы будете жениться, если бы вдруг получилась возможность?
- Не знаю, - задумчиво произнес майор.
- Женщинам нельзя доверять, - печально сказал немец. - У себя на
фатерланд я знал одну девушку - дочь хозяина гостиницы. Так мы с ней дали
друг другу слово, что поженимся друг на друге. Карл Хагельштейн должен был
у нас быть это самое... ну, что у вас называется дружкой. Он был очень
красивый мужчина, этот Карл, и я часто посылал с ним моей девушке разный
маленький презент, когда какие-либо причины мешали мне этого сделать сам.
Карл был больше обаятельный, чем я, потому что у меня волосы рыжие, и он
быстро нравился ей, и она быстро нравилась ему. И вот за день до свадьбы
она садится на пароход и плывет по Рейну во Франкфурт, а он едет туда же на
поезд, и там они встречаются и женятся друг на друге.
- Ну, а вы что сделали? - с интересом осведомился майор.
- А, вот это самый скверный вещь и есть, потому что я поехал за ними и
взял еще один друг, и когда мы их настигли, я не пошел к моей девушке, а
пошел в гостиницу к Карлу и сказал ему, что он должен со мной драться. И
это был моя ошибка. Мне следовало нанести ему оскорбление, и тогда он
вызвал бы меня на дуэль, а я выбирал бы себе оружие. А выбирал-то он и
выбрал шпаги, потому что я шпагу еще в руке не держал, и ему это было
известно, а сам он был первый фехтовальщик на весь земной шар. Ну, утром мы
с ним встретились, и не успел я это самое... глазами моргнуть, как он
проткнул мне левое легкое. Я вам показывал этот рубец. Два месяца или
больше я лежал в постели, да и сейчас у меня покалывает в боку, когда
холодная погода. - Баумсер помолчал. - Говорят, что это называется получить
удовлетворение, - добавил он, задумчиво пощипывая свою длинную рыжую
бороду. - А я скажу вот как: такого неудовлетворения я еще никогда за свою
жизнь не получал.
- Не удивительно, что вы боитесь женщин после такого случая, - смеясь,
сказал майор. - Тем не менее на свете очень много хороших женщин, надо
только, чтобы посчастливилось с одной из них встретиться. Знаете вы такого
малого - Тома Димсдейла? Нет, верно, не знаете, а я встретился с ним как-то
в клубе. Он ухаживал за воспитанницей того самого старика Гердлстона, о
котором мы с вами толковали. Я видел как-то раз эту молодую парочку вместе.
Они ворковали - счастливые, как голубки. Стоит посмотреть на ее личико, и
сразу видно: эта девушка - чистое золото. И ручаюсь, что дама в доме
напротив такого же сорта.
- А эта дама крепко сидит у вас в голове, - усмехаясь, сказал немец. -
Она, как пить давать, приснится вам сегодня. Вот когда я был в Германии,
одна дама... - И так эти два холостяка проболтали до утра, вспоминая свои
былые похождения и потчуя друг друга воспоминаниями, часть которых,
пожалуй, следует опустить и предать забвению. Удалившись к себе, майор
заснул, и его последняя мысль была о даме у окошка и о том, каким образом
может он о ней что-нибудь разузнать.
Дело это оказалось более легким, чем он предполагал, так как на
следующее утро, допросив ту же самую девочку-служанку, от которой фон
Баумсер получил свои сведения, майор тотчас выяснил все, что ему
требовалось. Согласно утверждению этого осведомленного лица, дама эта была
некая миссис Скэлли, оставшаяся вдовой после смерти мужа-инженера и недавно
поселившаяся в пансионе мадам Моррисон - предприятии, конкурирующем с тем
пансионом, в котором проживали майор и фон Баумсер.
Вооружившись этими сведениями, майор некоторое время предавался
размышлениям, вырабатывая план действий. Он не видел возможности быть
представленным очаровательной соседке, и ему оставалось только прибегнуть к
какой-либо отчаянной хитрости. Поговорка "Смелость города берет" всегда
была девизом этого отважного воина. Поднявшись со стула, он скинул с плеч
лиловый халат и облачился в лучшее из своих одеяний. Еще никогда не уделял
он такого внимания туалету. Чисто выбритое лицо его блестело, редкие волосы
прикрывали лысину наивыгоднейшим манером, воротничок был белоснежен, сюртук
- угнетающе безупречен, и весь его облик - крайне респектабелен. "Черт
побери! - подумал он, обозревая себя в трюмо. - Будь у меня чуть побольше
волос на голове, я бы выглядел так же молодо, как Баумсер! Чтоб им
пропасть, всем этим киверам и каскам, от них у меня весь ворс повытерся".
Когда туалет был завершен парой светлых перчаток и эбеновой тростью с
серебряным набалдашником, наш ветеран с весьма решительным видом, но
немалым трепетом в душе тронулся в путь, ибо укажите нам столь
хладнокровного мужчину, который не испытывал бы робких опасений,
предпринимая первый шаг к сближению с очаровавшей его женщиной. Тем не
менее что бы ни творилось у майора в душе, он весьма успешно сумел скрыть
это от посторонних взоров, когда позвонил у подъезда конкурирующего
пансиона и справился у открывшей ему дверь служанки, дома ли миссис Скэлли.
- Да, сэр, она дома, - ответила служанка и испуганно присела, воздавая
должное воинственному виду майора и его элегантному костюму.
- Не будете ли вы так любезны передать ей, что мне бы хотелось ее
увидеть, - храбро сказал майор. - Я не злоупотреблю ее временем. Вот моя
визитная карточка - я майор Тобиас Клаттербек из 119-го полка легкой
пехоты. Ныне в отставке.
Служанка исчезла, взяв карточку, и тут же возвратилась и предложила
майору подняться наверх. Бравый воин зашагал по лестнице поступью
решительной и твердой, как человек, намеренный любой ценой довести
предпринятое дело до конца. Где-то в отдалении ему послышался женский смех.
Но, даже если он не ошибся, смех, по-видимому, не мог иметь никакого
отношения к даме, знакомства с которой он искал, ибо его ввели в большую,
хорошо обставленную комнату, где сидела его дама с видом вполне серьезным и
даже подчеркнуто застенчивым, так же как и другая молодая особа,
помещавшаяся с вышиваньем в руках на оттоманке возле нее.
Майор отвесил самый изысканный поклон, хотя чувствовал себя в эту
минуту одним из тех испанцев, которые, оглянувшись, увидели свои объятые
пламенем корабли.
- Я надеюсь, вы извините меня за вторжение, - начал он. - Мне случайно
довелось узнать, что в этом пансионе проживает некая миссис Скэлли.
- Это я - миссис Скэлли, сэр, - сказала дама, чьи черные глаза
заставили майора совершить этот отчаянный подвиг.
- В таком случае, сударыня, - сказал наш воин, снова отвешивая поклон,
- позвольте мне спросить вас, не состоите ли вы в родстве с генерал-майором
Скэлли, который командовал индийскими саперами?
- Прошу вас, садитесь, майор... майор Клаттербек, - сказала миссис
Скэлли, заглядывая в визитную карточку, которую она держала в своей изящной
ручке. - С генерал-майором Скэлли, говорите вы? Ах, боже мой, я знаю, что
один из родственников моего мужа был в армии, но мы не знаем, что с ним
сталось. Он генерал-майор, говорите вы? Кто бы мог подумать!
- И при том самый лихой вояка, который когда-либо врубался в ряды
противника или штурмовал снежные вершины Гималаев, сударыня, - сказал
майор, разгорячаясь и становясь красноречивым.
- Подумать только! - воскликнула молодая особа с вышиваньем.
- Бывало не раз, - продолжал воин, - что мы с ним после жестокой сечи
спали рядом на залитой кровью земле, укрывшись одним плащом.
- Как вообразить себе такое! - в один голос воскликнули обе дамы, и
трудно, пожалуй, было бы подобрать более уместное выражение.
- И когда наконец он умер, разрубленный надвое кривой индийской саблей
в схватке с горными племенами, - продолжал майор с чувством, - он обернулся
ко мне...
- После того, как его разрубили надвое! - вмешалась дама помоложе.
- Он обернулся ко мне, - стойко продолжал майор, - вложил свою руку в
мою и сказал, испуская свой последний вздох: "Тоби, - так он меня называл
всегда, - Тоби, - сказал он, - у меня есть..." Ваш муж доводился ему
братом, вы, кажется, сказали, мадам?
- Нет, в армии служил дядюшка мистера Скэлли.
- Ах, совершенно верно. "У меня есть племянник в Англии, - сказал он,
- к которому я очень привязан. Он женат на очаровательной женщине. Разыщи
эту молодую чету, Тоби! Береги ее, охраняй ее!" И это были его последние
слова, сударыня. Еще миг, и его душа отлетела. И когда при мне случайно
упомянули ваше имя, сударыня, я понял, что не успокоюсь до тех пор, пока не
появлюсь перед вами и не удостоверюсь, что вы именно та дама, о которой шла
речь.
Рассказ этот, признаться, не только удивил вдову, что отнюдь не было
странно, так как он являлся чистым плодом фантазии старого воина, но задел
и кое-какие слабые ее струнки. Отец господина Скэлли был человеком низкого
происхождения, и узнать, что среди его родственников отыскался
генерал-майор (хотя бы и покойный), было для вдовы весьма приятной
неожиданностью, ибо она лелеяла честолюбивые мечты, которые до сих пор
никак не сбывались. Поэтому она столь нежно улыбнулась старому воину, что
это еще больше окрылило его для новых полетов фантазии.
- Да, поверите ли, мы с ним были как братья, - сказал он. - Это был
такой человек, что всякий мог только гордиться знакомством с ним. Сам
главнокомандующий сказал мне как-то раз. "Клаттербек, - сказал он, - ума не
приложу, что мы будем делать, если Европа начнет воевать. Нет у меня
человека, на которого я мог бы положиться". Да, вот как он сказал. "Но у
вас есть Скэлли", - говорю я ему. "Верно, - говорит он, - Скэлли - вот кто
нам нужен". Главнокомандующий был совсем убит, когда случилось это
несчастье. "Какой удар для британской армии!" - произнес он, глядя на
Скэлли, который лежал с пулей в голове. Именно так он и сказал, сударыня,
клянусь богом!
- Но как же, майор! Вы как будто сказали, что он был разрублен надвое?
- Так оно и было. Он был разрублен надвое, в черепе у него засела
пуля, и еще десяток смертельных ран было нанесено ему в различные другие
части тела. Ах, если б он мог предвидеть, что я встречусь с вами, он умер
бы счастливым!
- Как странно, что он, пока был жив, никогда не ставил нас в
известность о своем существовании, - заметила вдова.
- Гордость мешала ему, сударыня, гордость! "Пока я не взберусь на
самую вершину этой лестницы, Тоби, - говорил он мне, бывало, - я не открою
своего инкогнито моему брату".
- Племяннику, - поправила вдова.
- Совершенно верно... "Нет, я не откроюсь своему племяннику!" Он
сказал мне эти слова буквально за несколько мгновений до того, как роковое
ядро уложило его на месте.
- Ядро, майор? Вы хотите сказать - пуля?
- Ядро, сударыня, ядро, - решительно заявил майор.
- Бог ты мой! - несколько растерянно воскликнула миссис Скэлли. - Как
все это ужасно! Мы чрезвычайно вам признательны, майор Боттлтоп...
- Клаттербек, - сказал майор.
- Прошу прощения, майор Клаттербек. Это очень любезно с вашей стороны,
что вы нанесли нам дружеский визит и сообщили все эти подробности. Когда
умирает кто-нибудь из родственников, всегда, разумеется, интересно знать,
как это произошло, даже если мы довольно мало знали о нем при жизни. Ты
только подумай, Клара, - продолжала вдова, вытаскивая из ридикюля носовой
платок и вытирая глаза, - ты только подумай, что этот бедняга, разрубленный
надвое пулей где-то там в Индии, вспоминал Джека и меня за несколько секунд
до смерти! Мы, конечно, чрезвычайно вам признательны, майор Боттлнос...
- Клаттербек, сударыня! - с некоторой досадой воскликнул майор.
- Ах, ради бога, простите! Мы должны, Клара, очень поблагодарить
майора за то, что он взял на себя труд навестить нас и все это нам
рассказать.
- Не благодарите меня, дорогая миссис Скэлли, - сказал майор,
протестующе взмахнув рукой, и, откашлявшись, добавил: - Я уже полностью
вознагражден, получив удовольствие познакомиться с вами и лицезреть на
более близком расстоянии все то, чем я до сих пор восхищался издалека.
- Ах, тетушка, вы слышите?.. - воскликнула Клара, и обе дамы
хихикнули.
- Не исключая и вас, мисс... мисс...
- Мисс Тиммс, - сказала миссис Скэлли. - Дочь моего брата.
- Включая и вас, очаровательная мисс Тиммс, - продолжал майор,
отвешивая элегантный поклон. - Для такого одинокого мужчины, как я, один
вид столь прелестной дамы благодетелен, как роса для цветка. Я обновлен,
сударыня, я воодушевлен, я чувствую прилив сил! - И майор расправил плечи,
а лицо его над высоким белоснежным воротничком апоплексически побагровело.
- Главная цель моего посещения, - сказал старый воин, помолчав, -
выяснить, не могу ли я быть вам чем-либо полезен. После понесенной вами
тяжелой утраты, о которой мне довелось слышать, я, даже не будучи близко с
вами знаком, был бы счастлив оказать вам услугу в деловых вопросах.
- Вы, право, очень добры, майор, - отвечала вдова. - После смерти
бедного Джека все дела у нас пришли в беспорядок. В дальнейшем я буду очень
рада воспользоваться вашим советом, если это не покажется вам слишком
обременительным. Как только я немного разберусь в делах сама, я с большой
радостью прибегну к вашей помощи. А то ведь эти стряпчие думают только о
своей собственной выгоде.
- Совершенно верно, - сочувственно вздохнул майор.
- После бедного Джека осталась тысяча пятьсот страховых полисов. И они
еще никуда не помещены.
- Тысяча пятьсот! - воскликнул майор. - Это семьдесят пять фунтов в
год из пяти процентов.
- Ну, я могу получить проценты и повыше, - весело сказала вдова. - Я
поместила две тысячи из семи процентов, верно я говорю, Клара?
- И очень надежно притом, - заметила девушка.
"Черта с два!" - подумал майор.
- Так что, когда мы начнем заниматься этими делами, я буду просить
вашего совета и помощи, майор Танглбобс. Я знаю, что мы, женщины, очень
слабо смыслим в делах.
- С нетерпением буду ждать этого дня, - галантно сказал майор,
поднимаясь и беря шляпу. Он был очень доволен своей маленькой хитростью,
которая помогла ему так успешно сломать лед.
- Черт побери, - сказал он фон Баумсеру вечером. - У нее не только
хорошенькая мордашка, но еще и деньги водятся. Повезет тому, кто ее
заполучит.
- Держу пари, что вы сделаете ей предложение, - усмехаясь, сказал фон
Баумсер.
- Держу пари, что получу отказ, даже если сделаю, - уныло отвечал
майор, но тем не менее отправился на покой значительно более окрыленный,
чем накануне вечером.
Дата добавления: 2015-07-21; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ПОДГОТОВКА ПОЧВЫ | | | СНОВА У ХОЛОСТЯКОВ |