Читайте также:
|
Бывший студент-медик испытал невероятную гордость, когда впервые вошел
в контору фирмы, ведущей торговлю с Африкой, и ощутил, что он является
одним из властителей этого делового мирка. Том Димсдейл обладал умом весьма
практического склада, и, хотя изучение медицины было ему скучно, коммерцией
он занялся с большим увлечением и энергией. Клеркам скоро пришлось
убедиться, что этот загорелый, атлетически сложенный юноша отнюдь не
смотрит на свое положение как на синекуру, после чего и они и старик Гилрей
стали относиться к нему с уважением.
Гилрей вначале негодовал на это новшество - насколько вообще был
способен негодовать такой кроткий и смиренный человек. Ведь до сих пор в
отсутствие Гердлстонов он был в конторе самодержцем, но теперь в самой
середине зала воздвигли конторку еще более высокую, чем его собственная, -
и предназначалась она для пришельца. Гилрей, прослуживший фирме тридцать
лет, был очень обижен подобной узурпацией его законных прав; однако
захватчик оказался таким простодушным и доброжелательным человеком, он был
так искренне благодарен за всякую помощь в его новых обязанностях, что
досада старого клерка вскоре рассеялась без следа.
Затем небольшое происшествие окончательно расположило его к Тому.
Через несколько дней после водворения Тома в конторе несколько клерков, еще
не совсем раскусивших, что он за человек, воспользовались отсутствием
Гердлстонов, чтобы посмеяться над старшим клерком. Один из них, долговязый
шотландец, по фамилии Макалистер, после двух-трех не слишком безобидных
шуточек в заключение уронил тяжелую линейку на край конторки, так, что она
ударила старика по голове и сгорбленным плечам. Том, возмущенно наблюдавший
за маневрами Макалистера, соскочил с табурета и бросился к нему через всю
контору. Макалистер хотел было ответить ему какой-нибудь дерзостью, но
грозно расправленные плечи Тома и краска негодования на его щеках заставили
шотландца переменить намерение.
- Я нечаянно задел его, - пробормотал он.
- Не бейте его, сэр! - воскликнул Гилрей.
- Немедленно извинитесь перед ним! - потребовал Том сквозь зубы.
Макалистер, заикаясь, кое-как извинился, и дело на этом закончилось.
Однако обитатели конторы увидели нового компаньона в неожиданном свете. Они
не удивились бы, если бы обстоятельства происшествия были доложены главе
фирмы, но то, что младший компаньон сам, прямо на месте, учинил суд и
расправу, не укладывалось ни в какие привычные рамки. И с этого дня клерки
начали относиться к Тому с большим почтением, а Гилрей стал его преданным
рабом. Дружба со старым клерком оказалась очень полезной для Тома:
терпеливые наставления Гилрея и вовремя подсказанные решения помогли ему в
самое короткое время постичь тонкости ведения торгового дела.
Однажды Гердлстон пригласил его к себе в кабинет и поздравил с
успешным началом.
- Мой юный друг, - сказал он обычным отеческим тоном, - я чрезвычайно
рад тому, как вы близко принимаете к сердцу интересы фирмы. Если на первых
порах вам может показаться, что поручаемую вам работу способен выполнить
простой клерк, то причиной тому лишь наше желание помочь вам разобраться в
особенностях нашего дела на всех его ступенях.
- Я и сам хочу именно этого, - ответил Том.
- Ну, конторская работа и надзор за клерками - это само собой
разумеется, но, кроме того, я хотел бы, чтобы вы во всех подробностях
изучили правила погрузки и разгрузки наших судов, а также правила хранения
товаров на берегу. Когда наши суда будут прибывать в порт, я хотел бы,
чтобы вы присутствовали при разгрузке и за всем наблюдали.
Том кивнул, мысленно поздравив себя с этими новыми обязанностями,
которые обещали быть очень интересными.
- Когда вы станете постарше, - продолжал глава фирмы, - вы поймете,
как это важно - обладать практическим опытом во всем, что должны делать
ваши подчиненные. Этому научила меня жизнь. Если у вас будут какие-нибудь
затруднения, то за помощью и советом обращайтесь к Эзре. Хоть он и молод,
но вы можете смело брать с него пример, ибо он наделен истинным деловым
талантом. Когда же он уедет в Африку, то приходите ко мне если чего-то не
поймете.
Джон Гердлстон во время этой беседы, как и прежде был, казалось,
исполнен самой искренней благожелательности, и Том, не замедлив
почувствовать к нему симпатию, пришел к выводу, что его отец судил старого
коммерсанта слишком строго. Доброта Гердлстона произвела на него большое
впечатление, и раза два он чуть было не рассказал ему о своей помолвке с
его подопечной, но воспоминание о испуганном выражении, появившемся на
личике Кэт, когда он высказал такое намерение, удержало его от подобного
шага - он чувствовал, что без ее согласия не имеет права открыть их общую
тайну.
Однако, хотя старший Гердлстон сильно выиграл при более близком
знакомстве, сказать то же об Эзре было никак нельзя. Неприязнь, которую с
самого начала питал к нему Том, только усугубилась при частом общении, да и
Эзра, по-видимому, платил ему той же монетой, так что молодые люди почти не
разговаривали. Эзра взял на себя ведение всех финансовых дел фирмы, и,
сообразив, что новый компаньон совсем не так прост, как ему прежде
казалось, он еще более ревностно оберегал их тайну. Таким образом, у Тома
не было возможности самому разобраться в истинном положении фирмы, и,
подобно Гилрею, он твердо верил, что каждое их предприятие приносит большие
и надежные прибыли. Оба они немало бы удивились, если бы узнали, что
текущие расходы фирмы оплачиваются их собственными деньгами в ожидании той
минуты, когда удачная спекуляция вернет торговому дому его былое
благосостояние.
Однако в одном отношении Том, став членом фирмы, выиграл чрезвычайно
много, - если бы не это, неизвестно, когда ему вновь удалось бы увидеться с
Кэт. Последнее время коммерсант усилил надзор за ней и холодно отклонял все
приглашения миссис Димсдейл и других знакомых, жалевших одинокую девушку,
коротко сообщая, что здоровье его подопечной слишком хрупко и он не может
подвергать ее опасности простудиться. В сущности, Кэт была пленницей в
огромной каменной клетке на Эклстон-сквер, и, как мы знаем, даже на
прогулках ее сопровождал стражник в облике приставленного к ней лакея.
Какими бы соображениями ни руководствовался Джон Гердлстон, одно было ясно:
он считал совершенно необходимым держать Кэт взаперти.
И все же Тому в силу его положения время от времени удавалось
проникать за невидимые крепостные стены, которыми старик окружил молодую
девушку. Если во время отсутствия главы фирмы в конторе вдруг возникал
какой-нибудь важный вопрос, то мистер Димсдейл тотчас отправлялся на
Эклстон-сквер, чтобы сообщить ему об этом, - и разве это не было вполне
естественным? А если старого коммерсанта не оказывалось дома, то разве
молодой человек не мог подождать его полчаса, коротая время в обществе мисс
Харстон, которая была рада поболтать с другом детских лет, что также было
вполне естественным? Как драгоценны были короткие минуты этих свиданий! И
вдвойне драгоценны, потому что выпадали они так редко! Они озаряли унылые
дни скучной и тягостной жизни, которую была вынуждена вести Кэт, а Том
возвращался в контору, преисполненный новых сил и надежды. И не за горами
были черные дни, когда воспоминание об этих минутах стало единственным
проблеском солнечного света в мрачных тучах, сомкнувшихся над их головами.
Наконец приблизилось время, когда должно было решиться, спасет ли
последний отчаянный шаг кредит торгового дома "Гердлстон" или эта дерзкая
попытка сделает положение фирмы еще более безнадежным, а разорение ее
владельцев неминуемым. Не слишком щепетильный агент по фамилии Лэнгуорти
был, как уже упоминалось, отправлен в Россию с совершенно точными
инструкциями, что делать и каким образом. В свое время он служил в Одессе у
английского хлеботорговца и немного говорил по-русски - обстоятельство,
которое могло сыграть существеннейшую роль в его предприятии. Выдавая себя
за английского джентльмена, любителя научных занятий, он должен был
поселиться в каком-нибудь подходящем селении среди Уральских гор и пробыть
там некоторое время, чтобы местные жители отнеслись с доверием к его
предполагаемому открытию. Затем ему предстояло отправиться с алмазами в
ближайший большой город, а именно в Тобольск, и показать там драгоценные
камни, подкрепив свое заявление свидетельскими показаниями местных
крестьян, которые присутствовали при находке. Гердлстоны твердо верили, что
одного этого известия будет достаточно, чтобы вызвать панику на
неустойчивом алмазном рынке. А к тому времени, когда будет произведено
официальное расследование, Лэнгуорти успеет бесследно исчезнуть, а они -
успешно завершить свою маленькую спекуляцию. После этого чем раньше станет
известно, что слух оказался ложным, тем лучше будет для них. В том же, что
установить источник этого слуха окажется невозможно, они не сомневались. И
вот Эзра купил билет на пакетбот "Сайприен", направлявшийся в Капскую
колонию. Перед отъездом он довольно долго сидел в библиотеке дома на
Эклстон-сквер, в последний раз обсуждая с отцом все подробности их
предприятия.
Старик был бледен и расстроен. Его единственной слабостью была любовь
к сыну; как ни старался он скрыть ее под строгостью, любовь эта тем не
менее была настоящей. И теперь, впервые расставаясь с сыном на длительный
срок, Джон Гердлстон болезненно переживал разлуку. Эзра был оживлен и думал
только об ожидавшей его перемене и смелой операции, которую ему предстояло
осуществить. Он бросился в кресло и вытянул во всю длину свои крепкие,
мускулистые ноги.
- Теперь я разбираюсь в алмазах не хуже любого лондонского
специалиста! - воскликнул он радостно. - Сегодня я оценил партию алмазов у
Ван Хелмера, а он считается знатоком. Он сказал, что ни один эксперт не
оценил бы их точнее. Господи боже ты мой! Камушки были и самой чистой воды
и с пороками, и прозрачные и с надцветом, и с изъянами и двойные, но я в
них во всех разобрался! И, определяя рыночную цену, ни разу больше, чем на
фунт, не ошибся!
- Твоя настойчивость и быстрая сообразительность достойны всяческих
похвал, - ответил его отец. - Эти знания сослужат тебе неоценимую службу на
алмазных полях. Но будь там очень осторожен, сын мой, хотя бы ради меня!
Люди в подобных местах нередко грубы и бесчестны, но ты должен говорить с
ними мягко. Я знаю, как ты вспыльчив, но помни мудрый завет: "Владеющий
собой лучше завоевателя города"*.
______________
* Изречение из библейской "Книги притчей".
- Не бойтесь за меня, папа, - ответил Эзра, указывая со зловещей
улыбкой на небольшую кожаную кобуру, лежавшую среди других вещей. - Это
лучший шестизарядный револьвер, какой только можно было купить за деньги.
Как видите, я кое-чему научился у нашего доброго друга майора Клаттербека и
приготовил шесть исчерпывающих ответов для всякого, кто решит мне перечить.
Будь тогда со мной эта штука, он от меня так просто не отделался бы!
- Ах, что ты, Эзра! - в величайшем волнении воскликнул его отец. -
Нет, дай мне обещание, что ты будешь вести себя осмотрительно и избегать
ссор и кровопролития. Ведь это же значит нарушить величайшую заповедь
Нового Завета!
- Ну, сам я в ссоры ввязываться не буду, - ответил младший Гердлстон.
- Мне это ни к чему.
- Однако если ты будешь твердо знать, что твой противник ни перед чем
не остановится, так сразу же стреляй в него, мой милый мальчик, и не жди,
чтобы он вытащил свое оружие. Я слышал от тех, кто бывал в подобных местах,
что в таких случаях все решает первый выстрел. Я очень боюсь за тебя и
успокоюсь только, когда снова с тобой увижусь.
"Черт побери! Да у него никак слезы на глазах!" - подумал Эзра,
чрезвычайно удивленный этим беспрецедентным обстоятельством.
- Когда ты едешь? - спросил его отец.
- Мой поезд отходит примерно через час. Около трех утра я буду в
Саутгемптоне на пакетботе, который должен отплыть в шесть при полном
приливе.
- Береги свое здоровье, - продолжал старик. - Старайся не промачивать
ног и обязательно носи фланелевое белье. И не забывай молиться и посещать
церковь. Это всегда производит хорошее впечатление на тех, с кем мы
заключаем деловые сделки.
Эзра, досадливо выругавшись, вскочил с кресла и принялся расхаживать
по комнате.
- Уж когда мы вдвоем, можно было бы обойтись без елейности! - сказал
он раздраженно.
- Мой милый мальчик! - с легким недоумением сказал его отец. - Мне
кажется, ты находишься в заблуждении. По-видимому, ты считаешь, что мы
затеяли что-то неблаговидное. Это ошибка. Мы просто готовы прибегнуть к
небольшой коммерческой хитрости, сделать тонкий ход. Ведь всеми признанный
принцип торговли издавна состоит в том, чтобы, покупая, добиваться снижения
цены, а продавая, вновь ее всемерно повышать.
- То, что мы затеваем, - дело почти подсудное, - возразил его сын. - И
запомните: никаких спекуляций в мое отсутствие! Любую будущую прибыль надо
использовать на то, чтобы выбраться из этой трясины, а не завязать в ней
еще глубже!
- Без крайней необходимости я не истрачу и пенни.
- Ну, в таком случае прощайте, - сказал Эзра, вставая и протягивая
руку - Приглядывайте за Димсдейлом и не доверяйте ему.
- До свидания, сын мой, до свидания! И да хранит тебя господь!
Старый коммерсант был искренне опечален, и голос его дрожал. Несколько
минут он стоял неподвижно, пока не стукнула тяжелая парадная дверь, а тогда
он распахнул окно и с грустью посмотрел вслед отъезжающему кэбу. Поза
старика была такой горестной, что Кэт, войдя в библиотеку, почувствовала к
своему опекуну непривычную жалость и симпатию. Она тихонько подошла к нему
и нежно взяла его за руку.
- Он скоро возвратится, дорогой мистер Гердлстон, - сказала она. - Не
надо так тревожиться!
В белом платье, с красной ленточкой на шее и красным кушаком Кэт была
прелестна - вряд ли во всем Лондоне отыскалась бы еще одна девушка, в
которой так полно воплощалась бы истинно английская красота. И когда
Гердлстон посмотрел на ее свежее личико, его хмурое лицо прояснилось, и он
протянул руку, словно собираясь приласкать ее, но тут ему в голову,
по-видимому, пришла какая-то неприятная мысль, во всяком случае, он
внезапно помрачнел и отвернулся от девушки, не сказав ей ни слова. И в эту
ночь Кэт не раз вспоминала выражение, сходное с ужасом, которое внезапно
исказило черты ее опекуна, когда он смотрел на нее.
Дата добавления: 2015-07-21; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ПРИБАВЛЕНИЕ К ФИРМЕ | | | СТРАНА АЛМАЗОВ |